За тебя, Родина!

Глава 17

Москва.

15 мая 1940 года. Вечер.

Лаврентий Берия.

Он сидел в своём кабинете и думал. Что делать⁇ Кому верить⁇ Ведь если судить по словам Александра то его окружают множество предателей! Допустим, он прав… Что тогда? Тогда получается что под подозрением могут находиться абсолютно все. Его заместители, доверенные лица… Даже Николай, который никогда не дал ни малейшего повода сомневаться в нём, и тот может быть не тем кем кажется. Тем более, в письме прямо указано что таковым Иудой и является доверенное лицо. Но кто именно⁈ Неужели, всё-таки, он?

Лаврентий не хотел этому верить, всё его существо сопротивлялось тёмным мыслям об измене давнего товарища. Хорошо, попробуем рассуждать логически… Какие против Николая могут быть улики? Кроме голословного обвинения Саши — никаких. Все его распоряжения он всегда выполнял, ни разу не подвёл, а ведь сколько было для этого возможностей! Кроме того, отец Николая был насмерть забит каким-то помещиком когда тот заподозрил его в краже денег из стола в своём кабинете. Разъярённый дворянин велел бить его до тех пор пока не признается, но несчастный мужчина так и не сказал что виновен… На следующий день оказалось что деньги взял сын помещика, на какие-то свои цели. Дворянин сына очень любил и после разговора быстро простил. Но отец Николая был уже мёртв… Так что крайне маловероятно что тот захотел бы перейти на сторону этих монархистов. А может его заставили? Но чем? Чем можно заставить предать того кто пользуется полным доверием и покровительством самого Берии? Шантаж? Обида?

Лаврентий помотал головой и сжал виски руками.

Нет, никак не верится! Но что же делать? Если сейчас отстранить его от дел, за которые тот отвечает, то это явно не пойдёт им на пользу. Не всегда человека можно заменить как какой-то болт или гвоздь… Бывает так что любая замена вредна и очень нежелательна. Придётся сделать так… Держать его при себе и наблюдать! Очень внимательно наблюдать! Заодно и наружное наблюдение за ним организовать, на всякий случай. А если он заметит? Что ж, там видно будет.

Решив вопрос с Николаем Лаврентий переключился на следователя Беляева.

Он вспомнил его личное дело. Множество положительных характеристик от непосредственного начальства. Несколько блестяще раскрытых дел. Или это всё ширма? Прикрытие для глубоко внедрённого агента? Возможно, но не очевидно. Опять же против него только слова Александра. Да и зачем Беляеву влезать в такие заговоры? Те же вопросы: Шантаж? Обида? Нет, нужны факты! Железные и неопровержимые факты его вредительской деятельности на своей должности! Раз улик против него нет значит пусть работает! В конце концов, один раз он уже нашёл Александра, и второй раз найдёт! Кстати, если бы он был замешан в этой монархистско-чекистской организации то зачем ему было проявлять такое рвение в поисках? Сделал бы вид бурной деятельности а потом развёл руками, дескать, извините, товарищ Берия, не нашёл… Хм, а может так и было задумано? Найдёт один раз, отличится, Лаврентий приблизит его к себе, а потом… Что потом? А хрен его знает! Но тогда получается что Николай точно не виновен, потому что он и так уже приближен к наркому НКВД! Так что, с большой вероятностью, хоть и не со стопроцентной уверенностью, можно поверить что Беляев тут не при чём. Но, естественно, проверка всё равно нужна! Значит, тоже внимательно наблюдать и выделить людей чтобы следили за ним! Чёрт, а если и в «наружке» есть эти предатели? Уфф…

Берия снова потёр виски и устало подумал что в такие минуты начинал жалеть о том что находится на посту главы НКВД. Всех подозревать и никому не верить… Тяжело это, от любого ожидать подвоха и подсознательно ждать предательства.

Но если сейчас снять Беляева с поисков Саши, отстранить от дела и назначить вместо него другого следователя то будет ли лучше? Вдруг новый человек как раз и окажется тем самым заговорщиком? А если даже и нет то опыта у него явно меньше чем у Беляева. Как там говорится? «Коней на переправе не меняют!» В самую точку выражение! Так что никого пока Лаврентий менять не будет, ни Николая ни следователя! В конце концов если ни на кого нельзя опереться то как работать? С кем? Тогда уж проще разогнать всё ведомство и набрать полностью новых людей которые ни уха ни рыла не смыслят в работе! Но это полный развал работы, который обязательно аукнется перед самой войной… Нет, такой вариант не годится! Словом, пока против них нет реальных улик во вредительстве — пусть работают!

Приняв такое решение Лаврентий почувствовал что ему стало легче. Глубоко вздохнул, протёр очки и крикнул секретарю что та впустила старшего следователя Беляева который уже больше часа сидел в приёмной и ждал когда Берия его вызовет.

Через минуту раздался осторожный стук в дверь и, после его разрешения, как всегда невозмутимый Беляев, прошёл к нему на доклад.

— Докладывай! Посмотрим что ты смог выжать из этой истории с письмом… — буркнул Лаврентий, откидываясь на спинку стула и пристально глядя на гостя.

— Слушаюсь! — ответил тот и раскрыл свою папку, в которой лежали все бумаги связанные с делом пришельца из будущего. — Само письмо написано на обычном листе тетради которую можно купить по всему городу. Дактилоскопическая экспертиза подтвердила что на бумаге следы именно Александра. Конверт тоже невозможно привязать к какому-то определённому району. Я пытался это сделать по номеру серии но, как оказалось, в почте царит такая анархия в этом деле что ничего не удалось выяснить. Они там всё перемешивают и отправляют в разные районы, почтамты… словом, тут тоже глухо. Поэтому перейду к тому от чего можно отталкиваться…

Он перелистнул страницу и бегло перечитал то что там было написано.

— Так вот… Письмо было опущено в почтовый ящик расположенный на улице Вяземской, недалеко от её пересечения с Можайским шоссе. Работники почты вынимают письма несколько раз в день, поэтому приблизительное время вложения от двух до четырёх часов дня. Далее… Когда работница почты Еникеева Дарья Николаевна увидела адресат то немедленно поставила в известность нашу организацию. Товарищ Берия… — заколебался старший следователь и вопросительно посмотрел на него… — сам текст письма был заклеен, как понимаю, для сохранения секретности но, возможно, мне стоит что-нибудь знать о его содержании? Это может помочь в поисках Александра.

Лаврентий задумался.

С одной стороны, опасно знакомить Беляева с такой информацией о потенциальных масштабах предательства в своём ведомстве, кто знает к чему это приведёт? С другой стороны, может он и прав?

Пока Берия размышлял старший следователь сидел молча, делая вид что в который раз разглядывать содержимое своей папки. В конце концов, глава НКВД решил пока повременить с ознакомлением Беляева и сказал:

— Нет! Продолжай поиски и забудь о тексте! Там нет ничего из того что могло бы вывести на его след. Лучше возьми побольше людей и прочеши там всё в районе почты! — распорядился он, раздражённо махнув рукой.

— Слушаюсь, товарищ Берия… — вздохнул тот и закрыл свою папку. — Что ж, зато теперь мы с большей уверенностью можем утверждать что беглец по прежнему в городе. И это логично. Легче всего спрятаться в большом городе, среди множества людей, чем там где каждый незнакомый человек привлекает внимание. Завтра дам команду чтобы основные поиски вели от места аварии до места вброса письма, а также в районе этого почтового ящика. Обычно люди стараются кидать почту в ближайший к дому ящик… Может и с ним это сработает?.. — предположил Беляев.

— А если нет? — посмотрел на него Лаврентий.

— Тогда продолжим поиски в обычном порядке… — пожал плечами старший следователь. — Насколько я понял, у него нет в городе ни единого близкого или родного человека иначе можно было бы устроить там засаду. М-да… Такое ощущение что Александру просто невероятно везёт! Точнее, кидает из огня да в полымя… Кстати, мне кажется есть смысл установить наблюдение за той девушкой — сержантом, товарищ Берия? Хоть отношения у них с Сашей испортились но кто знает, вдруг он нашёл убежище у неё? — выдал он новую версию. — Где-то же ему надо остановиться, выспаться, отлежаться… Да и еду покупать в магазине парню опасно, придётся посылать кого-то чтобы продавцы или другие покупатели не узнали в лицо после того как мы размножили его фото. Мне, почему-то, кажется что Александру точно кто-то помогает! Хм… Может он смог после побега с кем-то познакомиться и теперь сидит безвылазно, опасаясь высунуть нос на улицу? А сообщник или добровольный помощник ходит за продуктами, собирает новости… Более-менее правдоподобная версия, Лаврентий Павлович? — поинтересовался Беляев у мрачно молчащего Берии.

— Согласен, эту возможность нельзя отбрасывать… — кивнул глава НКВД, устало потерев виски.

— Ещё раз внимательно изучу карту того района, примерно прикину где бы сам спрятался на его месте! Влезь в шкуру преступника, пойми зачем и как он совершает преступление и тогда поймёшь где он может быть! — задумчиво протянул старший следователь. — Беда только в том что это редко получается, иначе Москва была бы вообще без криминала…

— Да ты утопист, Беляев? — усмехнулся Берия. И построжел: — Всё, можешь идти. Делай всё необходимое для поиска Александра и немедленно докладывай о любых результатах!

А когда тот вышел за дверь и Лаврентий остался то один то его вновь посетила одна мысль, которая в течении дня несколько раз пыталась напомнить о себе: Что, если информация «Потомка» это… дезинформация? Ложь, придуманная им чтобы опорочить НКВД? Но зачем⁈ Нарушить работу ведомства, заронить сомнения в верности его сотрудников… Какой смысл? Ведь до этого Саша рассказывал важнейшую информацию, рассказывал как создавать новое вооружение… Стоп! Но если так смотреть, то… Получается, он враг⁈ В этом случае последствия могут быть катастрофичны!

От такого немыслимого вывода Берия встал и начал прохаживаться по кабинету, не в силах понять ситуацию. Думать о предательстве Александра не хотелось, сознание упорно сопротивлялось, но подсознание вкрадчиво шептало что Саша очень неоднозначная личность. А ещё он не любит коммунизм и явно не пылает уважением к Сталину и к нему, Берии, привело новый довод подсознание. Разум выдал свой аргумент — Саша не может быть предателем, он загипнотизирован на верность! И что, не было в истории ни одного случая когда гипноз не срабатывал? — тут же спросило подсознание.

Лаврентий почувствовал что у него начинает болеть голова от таких споров и решил прогуляться. Нужно проветриться и придти к какому-то определённому решению. Но как это сделать при недостатке информации? Уже выходя из кабинета Берия твёрдо знал что завтра же лично выслушает того сотрудника который обрабатывал Александра и только потом решит как действовать…

Берлин.

15 мая 1940 года. Вечер.

Мария фон Мантойфель.

Баронесса в последний раз посмотрела на Ральфа, который лежал в комфортной, одноместной палате, погладила по плечу свою заплаканную служанку и тихо вышла в коридор. Пройдя пустынными, по случаю позднего времени, коридорами Шарите она прошла мимо стойки регистратуры и, вежливо попрощавшись с дежурной медсестрой, оказалась на улице.

Ветерок по прежнему резкими порывами пытался пробраться под одежду и Мария привычно запахнула пальто, идя до своей роскошной машины.

Водитель, увидев женщину, вышел из «Мерседеса», открыл ей дверцу и, дождавшись когда аристократка усядется на заднее сиденье, вернулся на своё место.

— Отвези меня к тем дамам которых ты отвозил днём, Михаэль… — распорядилась баронесса, откидываясь на мягкую, кожаную спинку.

— Слушаюсь, Ваша милость! — отозвался мужчина и через мгновение под капотом лимузина тихо но мощно заработал двигатель. Машина мягко тронулась а Мария снова вспомнила то что произошло после того как её управляющий, ценой чуть ли не своей жизни, смог спасти сына Аннелизы…

…Добравшись на такси домой, чтобы наскоро переодеться, она оставила Ребекку в гостиной а сама нашла свою служанку, Елену. Для неё уже давно не было секретом что молодая тридцатилетняя женщина, тихая, скромная и работящая, много месяцев тайно, как она полагала, была влюблена в её Ральфа. Это было ясно видно по взглядам, которые Елена кидала на него, думая что делает это незаметно, по заботе о нём. Сам мужчина, как подозревала Мария, относился к служанке благосклонно, позволяя себя любить, но не делал попыток оформить эти отношения официально. Что ж, это их дело, поэтому баронесса не собиралась как-то влезать между ними. Оба взрослые люди, сами разберутся. Разница в возрасте больше двадцати лет? И что? Мария сама влюбилась в Гюнтера, который моложе её на… Неважно на сколько! Если их обоих это устраивает то пусть так и будет!

Тихим и сочувственным тоном баронесса вкратце сообщила что Ральф тяжело ранен и лежит в больнице. А также что она хочет послать Елену в качестве постоянной сиделки чтобы поддерживать мужчину. Конечно, если сама Елена не против…

Служанка побледнела как полотно, покачнулась и судорожно схватилась за стену. Её глаза расширились и в них появились слёзы. Да, такое вряд ли подделать… Видно, действительно влюбилась не на шутку, бедняжка.

Мария уже хотела помочь ей, опасаясь что та упадёт в обморок, но служанка смогла взять себя в руки. Она быстро вытерла слёзы маленьким платочком из кармана белого передника и тихим, прерывистым голосом спросила в какой больнице лежит Ральф. Узнав что в Шарите, Елена пробормотала что сейчас же отправится туда и быстро направилась в свою комнату. Уже через несколько минут аристократка с сочувствием наблюдала в окно как служанка, наспех накинув пальто и даже забыв снять с волос белую наколку, бежит к воротам усадьбы. Ах, любовь…

Час назад, не став будить измученную волнениями этого дня подругу, Мария сама посетила клинику. Местный врач, некий Венцель, сообщил ей о Ральфе.

Из двух ранений тяжёлое только одно, в грудь. Пациент потерял много крови и сейчас без сознания. Состояние стабильно тяжёлое, но угрозы для жизни уже нет. Пулю вытащили во время операции, рану почистили, теперь ему нужен покой и уход. Конечно, возраст даёт о себе знать но здоровье ещё крепкое.

Поддержав и ободрив заплаканную Елену, которая неотлучно сидела у его постели, баронесса села в машину и теперь ехала навестить счастливую мать. Ну и ещё по одной причине, которая не давала ей покоя…

…Через полчаса, когда на улицах столицы зажглись фонари, аристократка уже была у двери особняка который снимала Аннелиза Хаммерштайн. Дом ей понравился, как и раньше, когда она была тут после похищения Роланда. Конечно, не такой роскошный как её усадьба в Потсдаме, но уютный и внешне красивый. Впрочем, Мария знала что и внутри он такой же приятный и удобный для жизни. Дамы явно не бедствовали.

Встретили её сердечно, искренне радовались. И Аннелиза и Катарина, за то время что прошло после того как они вернулись вместе с Роландом домой, успели привести себя в порядок, принять душ и теперь выглядели как обычно, опрятно и со вкусом одетые. Только чуть припухшие глаза напоминали Марии о том что совсем недавно безутешная мать рыдала взахлёб, переживая за сына.

— Как вы, дорогая Аннелиза? — участливо спросила аристократка, вежливо поцеловавшись с ней и Катариной в щёчку. — Надеюсь, всё хорошо?

— О, Мария, большое спасибо что вы смогли заглянуть к нам в гости! — ласково улыбнулась та в ответ. — Да, у нас всё хорошо, вот только сейчас не знаем как Роланда спать уложить. Он ведь, когда мы приехали, столько съел что чуть не заснул прямо за столом. Бедный мальчик!.. Конечно, после того как не есть целые сутки и почти не отдыхать… Мы думали что теперь до утра будет спать, а он вскочил и говорит что выспался. Прямо не знаем что делать… — развела руками женщина, беспомощно наблюдая как её сын, радостно поздоровавшись с Марией, продолжал вихрем носиться по дому, гоняясь за какой-то кошкой.

— Может, хотите чай или кофе, баронесса? — поинтересовалась Катарина, стоя рядом со своей подругой. — Ох, я забыла спросить, как ваш Ральф? Надеюсь, он живой?

— Благодарю, но не стоит утруждаться… Мой управляющий, хоть и сильно пострадал но врач сказал что жить будет! — ответила с улыбкой аристократка. — Я зашла узнать как ваше здоровье и заодно посмотреть на Роланда. Могу с ним поговорить наедине? — решилась она, не в силах сдерживать себя.

Аннелиза с Катариной удивлённо переглянулись.

— Думаю, да… — в замешательстве ответила мать, с несколько поблекшей улыбкой. — Но почему наедине? Нет, я не против, но…

— Успокойтесь, пожалуйста, Аннелиза! — открыто улыбнулась Мария, заранее придумав причину. — Просто ваш сын, перед тем как позвал на помощь, смог поговорить с моим Ральфом и вполне возможно, тот рассказал ему что-то важное. Сами понимаете, эта информация может быть важна при поимке тех преступников которые ещё на свободе. Полиция попросила меня помочь им узнать как можно больше о похитителях, зная что психика мальчика может не выдержать если его будут спрашивать обычные полицейские. А я женщина, к тому же уже не чужая, и мне легче…

Конечно, баронесса понимала что эта версия сляпана на скорую руку и далеко не правдоподобна, но вся надежда на то что обе дамы не разбираются в таких нюансах. В любом случае Мария должна знать правду от Роланда и как можно скорее…

Аннелиза колебалась, в волнении потирая руки и продолжая глядеть на аристократку с немым вопросом. Наконец, видимо, преодолев себя, она снова улыбнулась и подозвала к себе сына:

— Роланд, сынок! Подойди к нам, пожалуйста!

Мальчишка, хоть и не сразу, но прекратил бегать по комнатам, оставив измученную кошку в покое.

— Мама, что случилось? — спросил он, запыхавшись, глядя то на Аннелизу то на баронессу.

— Ничего, милый мой, просто тётя Мария хочет тебя расспросить кое о чём… — она обняла сына за плечи а потом весело взьерошила ему волосы. — Пройди в свою комнату и расскажи ей всё что она спросит, хорошо? Эта тётя очень добрая и помогла нам тебя освободить.

Роланда с готовностью кивнул и направился в свою комнату, показывая дорогу. Аристократка за ним. Оказавшись внутри, мальчик прыгнул на свою кровать так что та жалобно скрипнула и, улыбаясь, сказал:

— Что вы хотите узнать, тётя Мария? Спрашивайте, я всё расскажу.

Баронесса глубоко вздохнула, проверила плотно ли заперта дверь в комнату и начала… Сначала, для прикрытия, она и в самом деле спросила то о чём сказала Аннелизе и, как следовало ожидать, ничего существенного не услышала. Настало время для той основной причины из-за которой Мария и приехала в гости, не в силах бороться со своим желанием узнать правду.

— Скажи, Роланд… Мне сказали что ты называл похитителя «Папа Мартин»… Но ты также называл папой ещё одного молодого мужчину, офицера СС Гюнтера… Это правда? — и она затаила дыхание в ожидании ответа.

— Ну да! — с детской непосредственностью ответил мальчик, радостно улыбнувшись. — Теперь он мой папа!

Сердце баронессы на миг замерло и болезненный укол в груди заставил её сморщиться. О, Боже! Так это правда! Но когда он успел⁈.. Внезапно мозг зацепился за одно слово, которое сначала она пропустила…

— Подожди, Роланд… — женщина на пару секунд закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и понять что именно её насторожило. Робкая надежда на ошибку загорелась в ней и Мария отчаянно захотела чтобы это так и было. — Ты сказал — Теперь! А… Раньше он не был твоим папой?

— Да, раньше он был просто дядей! — подтвердил ребёнок, глядя на неё абсолютно искренне. — Но когда дядя Мартин стал плохо с нами обращаться и потом ушёл то я захотел чтобы моим папой стал дядя Гюнтер. И когда я попросил его об этом то он с радостью согласился. И ещё пообещал мне привезти с войны вражеские каски! — похвастался Роланд.

— Вот как… — задумчиво протянула аристократка, встав с его кровати и подойдя к окну.

Прямо перед ней на улице раскинулся цветущий дуб, тихо шелест листьями на ветру. Получается, Гюнтер как бы усыновил его? Интересно, он это сделал официально или же просто подыграл мальчику? Но зачем?

Она развернулась к ребёнку, который разлёгся на кровати и листал какой-то журнал.

— Скажи, пожалуйста, а твоя мама и тётя Катарина присутствовали в тот момент когда Гюнтер решил стать твоим папой? — спросила Мария, стараясь чтобы её голос звучал спокойно и равнодушно.

— Да, мы были все вместе! — кивнул Роланд без малейшего колебания.

— И… Как они отреагировали? — снова поинтересовалась она, подспудно уже подозревая какой ответ услышит.

Мальчик весело рассмеялся:

— Они очень обрадовались! Начали обниматься и целоваться как маленькие! — Он фыркнул, показывая как относится к таким телячьим нежностям. — А потом папа Гюнтер сказал что раз я его сын то они станут ему жёнами!

— Жёнами⁈ Он так и сказал? — ошеломлённо переспросила Мария, чувствуя как ревность или что-то похожее начинает терзать её душу. — Но это же невозможно! Может, ты что-то напутал? Нельзя жениться на двух женщинах сразу!

— Да, папа Гюнтер тоже так ответил… — согласился с ней Роланд. — Но сказал что мама и тётя Катарина красивые, он очень их любит и никогда не бросит! И они опять начали целоваться… — неодобрительно покачал головой мальчик.

Морально подавленная баронесса снова отвернулась к окну, прилагая все усилия чтобы сдержать непрошенные слёзы. Как он мог⁈ Предатель! Кобель! Развратник, пользующийся тем что на его внешность клюют зрелые женщины! Неужели ему мало самой Марии и её подруги Ребекки? А ведь есть ещё и Лаура! Не считая других дамочек которые так горячо провожали его на фронт на перроне вокзала Лертер. Получается, что все слова о любви, которые Гюнтер так щедро расточал ей, на самом деле ничего не значат? Простое сотрясение воздуха? Как же это унизительно, сознавать что она, гордая аристократка, вместе с подругой стала лишь ещё одной победой в длинном списке трофеев эсэсовца… Выходит, молодой и красивый оберштурмфюрер, один из личных охранников самого Гитлера, нагло врал ей в глаза? И, наверное, в душе усмехался, видя как она, дурочка, наивно верит ему… Такой же как и все мужчины, ему нужно только одно! Мария, вопреки своей воле, снова наступила на те же грабли что и в юности, а жизнь так ничему её не научила. Вот и получай, глупая дурочка!

Подсознание робко напомнило что Гюнтер, при всех своих открывшихся недостатках, всё равно спас её саму и дочерей, а значит, как минимум, он храбр и решителен… Возможно, она как-то неправильно поняла ситуацию?

Боже, да как ещё её можно понять⁉ Обман и измена налицо! О чём тут думать или сомневаться⁉

Не желая больше узнавать подробностей, от которых ей станет только хуже, баронесса скомкано попрощалась с мальчиком, взяла с него обещание ничего не рассказывать маме, и вышла из комнаты. Добравшись до гостиной, в которой расположились болтающие между собой Аннелиза и Катарина, Мария вежливо объяснила что у неё появились срочные дела и она больше не может отнимать время у них, тем более вечером, когда уже поздно. И, несмотря на их явственное удивление, попытки угостить чаем или кофе, аристократка вышла из дома, сумев ничем не показать что пребывание в этом особняке больше не доставляет ей никакого удовольствия.

— Домой! — приказала она срывающимся голосом, быстро села в автомобиль и закусила губу почти до крови.

Не плакать! Ни в коем случае нельзя показывать водителю что всегда собранная и спокойная хозяйка может разрыдаться у него на глазах как какая-то молодая, сопливая девчонка. Она аристократка и должна держать себя в руках, даже если сердце болит так что хочется вытащить его наружу! Мария не запомнила сколько времени заняло возвращение обратно, хоть и смотрела в окно пустым взглядом.

Очнулась лишь тогда когда водитель открыл ей дверь машины. Автоматически поблагодарив его, женщина быстрым шагом вошла в свою усадьбу и, на ходу отдав пальто подскочившей молодой горничной, направилась в свою спальню, желая остаться одна.

Но когда она уже входила внутрь своей роскошной опочивальни её заметила Ребекка, только что узнавшая о приезде лучшей подруги. Графиня, увидев баронессу, быстро подошла к ней и, улыбаясь, спросила:

— Где ты была, дорогая? Я уже… — она осеклась, вглядываясь в лицо Марии, её улыбка исчезла как будто стёртая тряпкой с доски. — Что случилось?

Бросив на кресло шляпку, перчатки и сумочку баронесса молча села на кровать и уставилась в стену, не в состоянии ничего сказать. Она чувствовала что ещё немного и выдержка изменит ей, слёзы польются из глаз и Мария разревётся как маленькая.

Ребекка, остро почувствовав состояние подруги, тут же присела рядом и обняла её, искательно заглянув в глаза:

— Милая, да не молчи же! Что случилось? На тебе лица нет!

Мария, кусая губы, пыталась сдерживать себя но боль, разочарование, горе были слишком сильны и она сдалась.

Лицо скривилось, из уголков глаз покатились две маленькие слезинки, она всхлипнула и… разревелась навзрыд.

Закрыв лицо руками баронесса упала на покрывало и зарыдала, чувствуя себя бесконечно несчастной, покинутой и одинокой.

Всполошенная подруга тут же прилегла рядом и крепко обняла, что-то успокоительно причитая и ласково поглаживая по голове.

Мария продолжала горько плакать, прижавшись к графине, мысленно снова поблагодарив Бога что у неё есть такая подруга рядом с которой можно быть самой собой а не носить маску гордой и невозмутимой аристократки. Ведь она тоже женщина, так же страдает, так же… любит.

…Минуты шли и Мария начала понемногу успокаиваться. Бурные слёзы вымыли из сердца первую горечь и разочарование. Оно по прежнему болело но уже можно было попытаться взять себя в руки. Что ж, это был очередной урок в жизни, горько признала баронесса. Нельзя доверять мужчинам в любви! Нельзя, даже если очень хочется и сердце поёт от счастья. Потому что потом оно же станет сжиматься от горя, как сейчас. Да и чем она думала когда строила свои воздушные замки⁈ Наперёд же знала что не сможет удержать его возле себя! Та же разница в возрасте, в положении… У неё три почти взрослые дочери, он ей самой в сыновья годится! Дура, какая же дура! Ну почему ей снова так захотелось обмануться, поверить в то что в жизни ещё возможна взаимная любовь, без лжи и измены? Неужели одного раза было недостаточно? Ведь сама же себя убеждала что не пара они друг другу, совсем не пара! Но нет, не удержалась, раскрыла свою душу, сердце, потянулась к нему как мотылёк на огонь свечи… Вот и опалила свои крылья, глупая! А всё потому что хотелось засыпать на его груди после бурной ночи, чувствовать его дыхание, запах, сильные руки, ощущать себя нежной и слабой под защитой надёжного мужчины… Быть не строгой аристократкой а просто женщиной! Любить и быть любимой! Разве она многого хочет? Видимо, да… Наверное, пора смириться с одиночеством, забыть о женском счастье и жить дальше, каждый день надевая маску. Не ради себя, не ради статуса или денег… Ради своих дочерей, которые любят её нежно и бескорыстно. И не дай Бог если им встретится такой как Гюнтер!

Наконец, под нежное бормотание подруги, Мария окончательно успокоилась и прекратила сотрясаться в рыданиях. В сердце ощущалась пустота и какой-то холод, словно из него вырвали нечто тёплое а взамен ничего не положили.

— Всё, моя красавица, не плачешь больше? — ласково спросила графиня, обняв Марию за плечи. Её глаза смотрели на баронессу с тревогой и заботой. — Бедняжка моя… Ну расскажи мне, что случилось? Кто тебя обидел? Ух, мы ему зададим! Или ей!.. — потешно погрозила она кулачком.

Совсем не аристократически шмыгнув носом баронесса за несколько минут рассказала Ребекке о своём визите в особняк Аннелизы Хаммерштайн и тайном разговоре с её сыном.

Теперь слова давались женщине легко. Хотелось просто поскорее выложить главное и забыть всю эту историю. Тем более, это касалось и подруги, так же на свою беду влюблённой в изменщика Гюнтера.

Та, с каменным лицом выслушав Марию, ни разу не перебила до самого конца рассказа. Лишь её ладонь, лежавшая на руке баронессы, пару раз сжималась так сильно что женщина едва не поморщилась от боли.

— Теперь ты знаешь всё, Ребекка… — тихо проговорила она, с состраданием глядя на подругу. — Гюнтер обманул нас обеих и, боюсь, я уже никогда не смогу поверить мужчине. Видимо, одного раза, когда я обожглась, не хватило для моего вразумления, поэтому судьба послала его, чтобы я окончательно поняла и смирилась. Что ж, урок был очень доходчивый… А знаешь, я его уже даже не виню… — продолжала она в порыве какого-то самоунижения. — Нет, в самом деле, может он просто испытывал ко мне… не знаю, лёгкий интерес, что ли?.. А тут я, со своими намёками. Надо было мне быть с ним строже, не давать ему никаких шансов на сближение, но я как малолетняя школьница…

— Подожди, Мария, дай мне подумать! — внезапно перебила её графиня, вскочив с кровати и начав ходить по спальне, о чём-то напряжённо думая. — Что-то здесь не так…

Баронесса замолчала, сбитая с мысли, и удивлённо на неё посмотрела. О чём говорит Ребекка? Что значит «не так»?

— Я не понимаю тебя… — покачала головой женщина, наблюдая за подругой. — Что ты имеешь в виду?

— Я не знаю точно… Но мне почему-то кажется что тут не всё так просто… — наконец, ответила та, устав ходить по комнате и снова присев рядом. — Давай поразмышляем? — предложила она.

Мария с досадой скривилась. Ей хотелось поскорее забыть всю эту грязную историю, выкинуть из головы и больше никогда не думать о дерзком мальчишке.

— Ну о чём тут размышлять, дорогая моя? Всё же ясно как божий день! — она охватила себя руками. — История стара как мир, чем красивее мужчина тем больше у него соблазна покорить очередную дурочку. Добавить в свой список побед ещё одно имя. Повысить своё эго и потом хвастаться среди друзей, бахвалясь и бравируя неотразимостью. Жаль только видеть себя в этом списке. Одно дело знать о других бедняжках, думая что со мной такого точно не произойдёт, я особенная… — Мария горько усмехнулась. — А оказывается что ты ничем от них не отличаешься, такая же как и они, глупая девочка, наивно верящая в чудо.

— Нет-нет, милая, я чувствую что Гюнтер не такой мерзавец чтобы соблазнять нас просто так, для списка побед… — отрицательно покачала головой Ребекка, её волосы взметнулись. — Вся моя интуиция кричит что это не так! Вернее, я понимаю что у него много соблазнов и даже вполне допускаю что у него кроме нас есть ещё… подруги, скажем так.

— А почему бы и нет? Простому человеку, пусть даже и офицеру СС, соблазнить не одну а сразу двух аристократок, к тому же подруг… Вряд ли бы какой мужчина отказался это сделать… — возразила баронесса, упорно не желая признать что подсознание пытается робко оправдать неверного возлюбленного. — Интуиция? А часто ли мы слушаем её? И как часто она бывает права? Нет, Ребекка, предлагаю окончательно забыть о нём и больше никогда не вспоминать! Так нам будет намного легче жить. Мужчины — зло, сегодня я в этом снова убедилась. Но, к сожалению, необходимое зло… Без них было бы ещё хуже… — тяжело вздохнула она.

— Да уж, это точно… — улыбнулась подруга. — Как представила мир состоящий из одних женщин так сразу ужаснулась. Нет, не хотелось бы мне там жить… Хотя, некоторые из нас от этого бы точно не отказались… — внезапно покраснела она.

— Ты про кого? — удивилась та, посмотрев на неё с интересом. — Не представляю такую. Даже если она сильно разочарована в мужчинах, как я, то всё равно как-то… Всё-таки, если даже не брать отношения то они нужны нам…

— Я говорю о некой графине Элизе… — со значением проговорила та, покраснев ещё больше. — Ну, помнишь?..

— О… — теперь уже покраснела и баронесса, вспомнив одну довольно известную аристократку их круга, про которую ходили слухи что она лесбиянка. Женская прислуга у неё надолго не задерживалась, что подливало масла в огонь великосветских сплетен. Впрочем, при встречах та вела себя довольно сдержанно и не давала повода заподозрить её в нетрадиционной ориентации. — Я поняла… Гм, так о чём ты хотела сказать?

Ребекка с радостью поддержала перевод темы разговора.

— Скажи, Мария, не могло быть так что Аннелиза заранее подговорила сына и он рассказал тебе не то что есть на самом деле а то что им хотелось бы? — спросила она и внимательно посмотрела ей в лицо.

Теперь уже задумалась баронесса. Такая мысль ей и в голову не приходила. Несколько минут подумав она решительно покачала головой.

— Не думаю. Дело в том что ни сама Аннелиза ни Роланд не знали что я собираюсь спросить их об этом… — озвучила женщина свои мысли. — Да я и решилась на это только сегодня. К тому же зачем им врать? Всё равно когда Гюнтер приедет мы бы у него узнали.

— Это ещё не факт, дорогая, далеко не факт… — не согласилась с ней подруга, но пояснять причины не стала. — Но, допустим, что это правда…

— Это и есть правда… — поправила её Мария, снова охваченная мрачным настроением.

— Зачем он это им сказал? — поинтересовалась та, словно про себя. А потом повысила голос: — Смотри, Гюнтер же знает что жениться сразу на обеих он не может, верно? И усыновить Роланда по закону тоже. К тому же есть и Лаура, не забывай… И что получается?

— Что? — спросила баронесса, будучи не в состоянии понять логику эсэсовца. В самом деле, из-за расстройства чувств Мария не сразу поняла что юридически это невозможно и Гюнтер наверняка об этом знает. Тогда зачем?

— Может, он просто сказал это в шутку? — предположила графиня, разлёгшись на кровати подруги. — Или чтобы утешить этих дамочек? Мне кажется что Гюнтер, при всех своих достоинствах, имеет одно очень уязвимое место… Или недостаток, по нашему. И если я права то это многое объясняет.

— Красивые женщины? — слабо улыбнулась баронесса.

— Именно! — воскликнула Ребекка, тоже улыбнувшись. — Возможно, Аннелиза или даже сам Роланд намекнули или попросили его… Скажем, позаботиться о них… и он не смог отказать прямо. Поэтому, чтобы не оттолкнуть и в то же время не связать себя, он и пообещал им то что выполнить по своей воле не в состоянии. Дескать, я бы и рад но законы не позволяют…

— Ты думаешь? — изумилась Мария, глядя на подругу. Такое странное объяснение изрядно удивило её.

— А почему бы и нет? — в свою очередь спросила графиня, заложив ладошки под свою прелестную головку и удобно вытянувшись. — Если смотреть на ситуацию с этой стороны то всё кажется не таким уж и катастрофичным. Что тут поделать, почти все мужчины падки на красавиц и не каждый сможет отказаться от того что просит очаровательная дама вроде тебя или меня, верно? — рассмеялась подруга. — Давай смотреть правде в глаза! Лично я считаю, как это не печально, что обе эти особы, Аннелиза и Катарина, довольно симпатичны. Или я не права?

— Даже не знаю… — пожала плечами баронесса, поневоле заражаясь весельем от Ребекки. — По мне они не дурнушки, это точно. Но, конечно, я не мужчина и не могу их оценивать как… — она замялась, не зная как закончить мысль.

— Как Элиза! — прыснула от смеха графиня, прикрывая рот рукой.

— Точно, как Элиза! — поддержала её Мария, чувствуя как ей становится всё легче на душе. Определённо, подруга явно помогла баронессе прийти в себя и заставила улыбаться. Как же ей повезло что Ребекка рядом!

— Вот! — нравоучительно подняла указательный пальчик подруга. — А так как наш Гюнтер очень… уязвим к нашей сестре то и отказать им наверняка не смог. Так же как и нам, впрочем! Мужчин нам никак не переделать, значит придётся просто принять это во внимание и действовать так чтобы его слабость шла на пользу именно нам а не другим хитрым вертихвосткам! Что скажешь?

— Согласна! — улыбнулась баронесса, но тут же снова погрустнела. — Но что теперь предлагаешь делать? Ведь он же, всё-таки обманул нас?

— В чём? Разве он обещал жениться на нас? Или хранить верность только нам? Не смотреть на других женщин? Нет, не помню такого! — отвергла подруга её довод. — Да, он в этом плане легкомыслен, но это мы знаем ещё с вокзала, когда видели всех его подружек. И, как ты помнишь, после этого решили что всё равно не отдадим его другим женщинам. Знаешь, дорогая, я тебе прямо скажу — Он слишком хорош чтобы отдавать его другой! Это то же самое если бы я вдруг вздумала отдать все свои фамильные драгоценности совершенно посторонней особе на том основании что они ей, видите ли, тоже понравились! Нет уж, они мои, и я никому их не отдам! — решительно заявила она. Но тут же хитро посмотрела на Марию и подмигнула: — Разве что тебе, моя лучшая и самая замечательная подружка! Носи на здоровье!

— Да ну тебя! Скажешь тоже… — не выдержав, рассмеялась баронесса, шутливо взъерошив ей волосы. — Нашла что сравнивать, мужчину и драгоценности.

— Да… Драгоценности не согреют тебя ночью. Не поцелуют, не сожмут в объятиях, не скажут что любят… Не дадут тебе милого сыночка или красавицу-дочку. Не защитят от серьёзной опасности… — тихо говорила Ребекка, глядя в потолок. — Они только и могут что светить своим холодным светом на балах, показывая что их хозяйка достойна таких камешков, вызывая зависть и восхищение людей. Нет, если выбирать между ними и любимым мужчиной то я без колебаний выберу его! — подвела она итог своего маленького монолога.

— Я тоже… — после непродолжительной паузы ответила Мария, прижимаясь к ней.

— Это хорошо, милая. Поэтому, прежде чем обижаться и страдать, предлагаю просто дождаться Гюнтера и уже от него самого узнать подробности этой туманной истории. Договорились? — спросила графиня, повернув голову к ней.

— Да, так будет лучше! — кивнула Мария, в какой-то мере довольная тем что придётся отложить решение неприятного вопроса на неопределённое время. — Вот только я не знаю как теперь смогу общаться с Аннелизой и Катариной после такого.

— Так же как и раньше… — спокойно сказала подруга. — После того как мы стали ближе друг к другу из-за истории с похищением Роланда было бы глупо вновь ссориться. Наоборот, если они наши соперницы из-за мужчины то нам надо держать их под плотным наблюдением чтобы быть в курсе всего что задумали эти две дамочки. И лучший способ стать пусть не подругами но хорошими знакомыми. Если получится то мы сможем в нужный момент оттеснить их в сторону и получить приз с двумя молниями! — снова рассмеялась графиня.

Мария улыбнулась. Ну и хитрая же Ребекка! Пока она сама страдала и мысленно похоронила свою любовь, подруга умудрилась вывести её из подавленного состояния и вернуть к жизни. А главное, к надежде что не всё ещё потеряно. И сердце, которое совсем недавно сжималось от боли, снова застучало ровно, даруя душе прежние мечты и желания о счастливом будущем…