За тебя, Родина!

Глава 5

Москва. Кремль.

11 мая 1940 года. Вечер.

Лаврентий Берия.

— Ну что, Лаврентий, как там идут поиски нашего Потомка? — спросил Вождь, глядя на него своими прищуренными глазами. — Что-то ты не спешишь ко мне с докладами?

Призвав на помощь всю свою силу духа Берия встал из-за стола и прямо взглянул на Сталина в ответ:

— К сожалению, Иосиф Виссарионович, Александр так и не нашёлся… Эти похитители умудрились спрятать его так, что все силы, которые я привлёк, не смогли его найти!

Ему стоило неимоверных усилий не отводить свой взор. Сталин обладал магнетической силой, может даже аурой власти, которая давила на человека и заставляла подчиняться. Неудивительно что на простых людей, когда они встречаются с Вождём, например передовики производства или отличившиеся командиры Красной армии, это действует особенно сильно. После встречи с лучшим другом советских детей люди ходят счастливыми и потом гордятся этим особенным событием в своей жизни. Естественно, если это радостное событие… А вот те кто на свою беду рассердил Вождя… Они тоже надолго запомнят этот день. Вот только рады ему не будут.

Сталин выпустил изо рта густой клуб дыма и положил трубку на стол.

Берия, затаив дыхание, следил за ним. Именно сейчас решалась его судьба. После долгих сомнений и мучительных размышлений Лаврентий решился на то на что вряд ли бы решился раньше — на ЛОЖЬ. Обмануть Сталина, глядя ему в глаза… Надо быть очень храбрым человеком чтобы так сделать. И Берия решился, жить-то хочется. А значит придётся рискнуть… Это получится только если Вождю не доложили тайные доброхоты о том что Саша, на самом деле, нашёлся… и опять пропал. В таком случае Лаврентий ещё побарахтается. А вот если кто-то из его приближённых уже «стуканул» то всё… Прямо сейчас Сталин поймёт что ему лгут в глаза и прикажет… Да неважно что именно прикажет! Суть в том что песенка Берии будет окончательно спета. Без вариантов. Зная Вождя Лаврентий был в этом точно уверен.

Испытывая его терпение Сталин прошёлся по кабинету вокруг стола. Потом остановился перед Берией, который чувствовал как под его рубашкой вниз проскользнула капля пота. Стоять! Не моргать! Не отводить взгляд!

— Плохо, Лаврентий, очень плохо… — наконец тихо ответил Вождь. — Я начинаю думать что ты потерял хватку. Раньше, вроде, справлялся а теперь? А может, ты заболел? Подлечиться надо? Так ты скажи, не стесняйся. Работы много, понимаю… Устаёшь… Ты меня опять разочаровал! Очень сильно разочаровал! — подчеркнул он и снова прищурился.

— Виноват, товарищ Сталин! — вытянулся Берия, лихорадочно прикидывая как бы оправдаться. — Самого Александра мы не нашли, но… обнаружили место где его держали!

Вождь молчал, ожидая продолжения.

— Поступил анонимный сигнал… — начал рассказывать Лаврентий свою «легенду». — Что на краю города, в одном садовом товариществе, удерживается в подвале какой-то странный парень. Было решено проверить эту информацию. Одна из моих групп выехала на место но, к сожалению, птичка уже улетела. Источник, который встретил нас на месте, пояснил что всего за несколько часов до приезда наших людей какой-то мужчина, угрожая оружием молодому парню, по описанию очень схожему с Александром, заставил его уйти в близлежащий лес. Предпринятый поиск, в том числе с собакой, результатов не дал. След привёл группу к лесной дороге на которой, видимо, стоял грузовик. Вероятная версия, которой придерживается следователь, ведущий это дело, состоит в том что похититель погрузил пленника в машину и куда-то увёз. Скорее всего, на новое место, пока нам неизвестное. Отследить грузовик тоже не удалось. Выехав из леса он оказался на асфальтовой дороге а там никаких следов не узнать…

Задумчиво хмыкнув Сталин отвёл от него свой прищуренный взгляд и отвернулся. Берия слегка выдохнул, позволив себе немного расслабиться. Вроде получилось… Теперь, даже если Вождь надумает поговорить лично со следователем (что крайне маловероятно), то Беляев это подтвердит. Инструктаж с ним проведён и последствия, которые его постигнут в случае ошибки, тоже разъяснены.

— И какой же отсюда вывод, Лаврентий? — наконец, спросил Иосиф Виссарионович, отойдя к своему столу. — Опять неудача? Не слишком ли много их у тебя уже накопилось?

— Товарищ Сталин! — сказал Берия, мысленно пожелав себе успеха. — Образуются два вывода. Первый — я вынужден признать что, скорее всего, Потомок уже находится не в городе а в области. Исходя из этого я приказал усилить его поиски в Подмосковье, особенно в его восточной, северо-восточной и северной части. Переброшу туда большую часть личного состава из столицы. И второе…

Лаврентий тяжело вздохнул, ведь то что он скажет сейчас ему бы не хотелось признавать. Вот только факты упрямо тыкали в лицо.

— Второе — у меня в ведомстве сидит крот. Причём, не на последних должностях. Так как такое своевременное бегство всего за несколько часов до приезда моей группы говорит прежде всего именно о предательстве. Я намерен провести в наркомате серьёзную чистку и найти эту крысу! К сожалению, на поиск крота и Александра мне потребуется время. Поэтому прошу вас, Иосиф Виссарионович, дать мне это время. Не меньше месяца!

Сталин молчал. Берия ждал, затаив дыхание. Если Вождь согласится то Лаврентий получит необходимую отсрочку и время чтобы найти «Потомка». А может и похитителя.

— Хорошо, Лаврентий! — раздался глуховатый голос Сталина. — Я дам тебе время. Сегодня я, почему-то, добрый… — усмехнулся он в усы. — Как только будут новости, немедленно докладывай! А я пока подумаю… о твоей судьбе. Иди, генацвале, иди! — махнул Вождь рукой, отпуская Берию…

Спускаясь по лестнице к выходу Лаврентий чувствовал себя так словно заново родился. Теперь он избавлен от Дамоклова меча по крайне мере на месяц. А за это время можно много что сделать… Главное, ему дали новый шанс всё исправить!

Берлин.

12 мая 1940 года. Утро.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

… — Я не желаю чтобы этот человек марал честь наших СС, ты понял меня, Генрих? — со злостью кричал Гитлер в телефонную трубку.

— Да, мой фюрер, я решу этот вопрос прямо сейчас! — снова подтвердил Гиммлер, всё больше удивляясь.

— Отлично! — недовольно пробурчал Гитлер, постепенно успокаиваясь. — Чтобы сегодня же эта свинья сидела в самой зловонной камере и никогда оттуда не вылезала! — и закончил разговор.

— Так точно, мой фюрер… — ответил Генрих уже в пустую телефонную трубку и положил её на аппарат. Расстегнул верхнюю пуговицу кителя, снял очки и начал задумчиво протирать их платком. Странно… С чего бы фюрер решил заострить его внимание на каком-то преступнике? Хотя, можно ведь и узнать…

— Хеди! — позвал он свою любимую секретаршу. И когда та появилась в кабинете, как всегда строго одетая и невообразимо милая, Гиммлер сначала с удовольствием оглядел женщину вызвав у неё смущённую улыбку. А уж потом, взяв себя в руки, сказал: — Принеси мне, пожалуйста, личное дело некоего Оскара Дирлевангера. Ему 44 года, кажется…

— Хорошо, господин рейхсфюрер! — кивнула та головой и быстро упорхнула из кабинета.

…Прочитав всё что ему принесла секретарша об этом человеке Гиммлер с досадой скривился. Всё подтвердилось…

С одной стороны верный нацист, фронтовик, участник подавления советских республик в Германии. Но с другой, мало того что он растратчик, коррупционер и мошенник, на это ещё можно было бы закрыть глаза. Но Гитлера больше всего возмутило то что этот человек оказался педофилом! Несмотря на то что Адольф явно не был святошей но вот некоторые наклонности людей он буквально терпеть не мог. В частности, половая распущенность, курение, алкоголь и мясные блюда… И, конечно, тех кто обижал детей. Естественно, германских детей. На других ему было плевать. Ну что ж, не повезло этому Оскару… И какая же, всё-таки, у него абсолютно не германская форма головы! Просто отвратительная! Совершенно не арийская внешность! Может, у него в роду были евреи?..

Вызвав с помощью верной Хедвиг своего заместителя, начальника Главного управления СС Готтлоба Бергера, Гиммлер стал ждать, задумчиво барабаня пальцами по столу. Наконец, за дверью раздались тяжёлые шаги, дверь распахнулась и в кабинет вошёл плотный человек с мясистым лицом. Это и был бригадефюрер СС. Подождав когда Хеди, впустившая гостя в кабинет, улыбнётся ему и выйдет, Генрих встал из-за стола.

— Хайль Гитлер! — вытянувшись и щёлкнув каблуками гаркнул Бергер.

— Хайль! — согласился Гиммлер и пожал руку своему заместителю. — Садитесь, Готтлоб. Думаю, разговор будет не слишком приятен для вас, но я должен кое-что сообщить.

— Я слушаю, рейхсфюрер! — заместитель, даже сидя, старался не расслабляться.

— Совсем недавно мне позвонил наш фюрер по поводу одного вашего друга… — начал Генрих, тоже заняв своё место за столом. — Неизвестно как, но он узнал что этот человек, несмотря на его несомненные заслуги, оказался замешан в очень неблаговидных поступках. Вы знаете его щепетильность по этим вопросам, Готтлоб… И я получил прямой приказ сделать так чтобы этот человек сегодня же оказался за решёткой!

Бергер выглядел донельзя удивлённым и даже ошарашенным.

— Но кто этот человек, рейхсфюрер? — растерянно спросил он. — Все мои друзья достойные люди! У меня нет никаких оснований считать что кто-то из них совершил что-то предосудительное!

— Это некто по фамилии Дирлевангер… — пояснил Генрих, передавая ему личное дело. — Оскар Дирлевангер. Вот, почитайте!

Чтобы прочитать всё что было в папке Бергеру потребовалось всего несколько минут. Захлопнув её он отодвинул от себя и заявил, невольно покраснев от злости:

— Всё что здесь написано — наглая ложь, рейхсфюрер! Все факты вывернуты наизнанку! Это клевета, поверьте мне! Оскар не совершал всего этого!

— Вот как? — Гиммлер откинулся на стуле. — Значит, вы знаете подробности того что здесь написано?

— Да, знаю… Оскар мне сам об этом рассказал когда мы… — он замялся но продолжил… — когда мы отмечали его день рождения! Всё было немного не так! Я не знаю кто собирал эти сведения но…

— Неважно кто собирал! — прервал его Гиммлер. — Что вы можете пояснить, Готтлоб?

— Здесь написано что он коррупционер и участвовал в финансовых махинациях… Но на самом деле его подставили когда Оскар хотел вывести истинного виновника на чистую воду! Но увы, не смог… — говорил Бергер, глядя ему в глаза. — Его просто незаконно обвинили! Ему даже пришлось возместить материальный ущерб банку и текстильной фабрике где он работал, пострадавших от рук нечистоплотных махинаторов! А в Хайльброне его подставили гнусные свиньи из СА, когда Оскар вступил с ними в конфликт. Мало кто любит честных служащих если на них нельзя повлиять…

— Допустим… — протянул Гиммлер, снисходительно усмехнувшись. — А что вы скажете про развращение 13-летней воспитанницы Союза немецких девочек?

— Эта девочка? — пренебрежительно улыбнулся Бергер. — Да он ей понравился, вот и всё… Вы же знаете, когда у девочек-подростков такой возраст им часто нравятся не ровесники а мужчины постарше. Солидные, богатые, опытные… Вот она и втюрилась в него! А когда Оскар отказался от неё то она сказала что расскажет всем будто он её изнасиловал. Отец у девчонки был не простой рабочий а руководитель НСДАП крупного городского района и имел связи. Из-за этого Оскара лишили учёной степени доктора наук, воинского звания и наград, членства в партии и работы. Вдобавок его засадили в тюрьму Людвигсбурга… Неужели он мало страдал, рейхсфюрер? — спросил заместитель, немного успокоившись. — А как он воевал в Испании! Служил в Испанском иностранном легионе, а потом и в Кондоре! Настоящий герой!

— Скажу честно, Готтлоб… — решил отвести от себя вину Гиммлер. — Я верю что, возможно, всё так и было как вы мне рассказали но… приказ фюрера весьма недвусмыслен — засадить вашего друга за решётку без возможности обжалования приговора и помилования! Поэтому, несмотря на ваши чувства к нему, я вынужден сделать именно так!

— Скажите, что можно сделать чтобы ему помочь, рейхсфюрер? — спросил бригадефюрер, тяжело вздохнув. — Конечно, приказ фюрера я выполню но хотел бы помочь другу.

— Тут я бессилен… — развёл руками Генрих. — Если кто и сможет ему помочь то только сам фюрер. А вот захочет ли? Очень сомневаюсь…

— И всё же я попробую, рейхсфюрер! — решил его заместитель. — Как только будет возможность то обязательно обращусь к нему с просьбой о помощи. Надеюсь, вы не против?

— Нисколько! Если ваш друг на самом деле стоящий человек и уважаемый нацист, подвергнувшийся несправедливым обвинениям, то я пожму ему руку! — заверил его Гиммлер. В конце концов, ему всё равно что будет с этим Дирлевангером. Тут и без него проблем хватает.

— Спасибо, рейхсфюрер! — встал из-за стола Бергер. — Разрешите идти?

— Да, Готтлоб, идите работайте! Но сначала решите вопрос с вашим другом! Буквально сегодня! — настоял глава СС.

— Слушаюсь! — подтвердил приказ бригадефюрер и вышел из кабинета, грохоча сапогами по паркету.

— Хеди! — снова позвал он свою любовницу. И когда она зашла, взглядом велел ей закрыть кабинет. Вспыхнув от смущения и радости, Хедвиг подчинилась. Усадив её к себе на колени и распахнув блузку Генрих с удовольствием зарылся лицом ей между грудей, вдыхая аромат женского тела. Лифчик, как всегда, мешал и он задрал его наверх. Девушка не противилась, глядя на него с любовью и преданностью.

— Моя милая Хеди… — прошептал он, осторожно укладывая её на свой широкий рабочий стол. Работа подождёт когда рядом его любимая женщина! Подняв её юбку и полюбовавшись тонкими чулками на стройных ногах Гиммлер провёл рукой по её лобку под трусами, чувствуя что его возбуждение становится всё сильнее.

— Генрих… ну давай подождём до вечера? — девушка робко попыталась его остановить. — Мне же надо работать…

— Я не выдержу до вечера, любимая… — покачал он головой, быстро расстёгивая свои брюки. — Мне трудно работать когда все мысли о тебе! Да ты уже сама меня хочешь, девочка! — со смешком сказал он, сняв её трусы и увидев влагу между ног.

Хедвиг лишь густо покраснела и закрыла глаза, не пытаясь отрицать очевидный факт. Больше не говоря ни слова Гиммлер медленно вошёл в неё и задрожал от удовольствия, чувствуя как отлично знакомое влагалище нежно принимает его член, плотно обволакивая… В комнате раздался слабый женский стон и на некоторое время фюрер в портрете над столом шефа СС созерцал совершенно возмутительную картину пошлого разврата в рабочее время. Но это уже никого из них не волновало…

Голландия, район линии Греббе.

12 мая 1940 года.

Гюнтер Шольке.

«Здоровяк» мчался по хорошему шоссе, оставляя позади себя многие километры дорог. Впереди него, примерно в пятистах метрах, ехал передовой дозор в составе «Крестоносца» и «Всегда первого». Их, как всегда, сопровождали два мотоцикла с пулемётчиками в колясках.

Гюнтер, во избежание попадания всей разведгруппы в засаду, приказал двигаться именно так. Передовой дозор, потом на некотором расстоянии в пределах видимости основная часть его бронемашин. В любом подозрительном случае дозор останавливается и тщательно обследует местность с помощью биноклей. Всё это время остальные ждут, не приближаясь к потенциальным смертникам. Каждый час в такой дозор отряжается очередная пара машин чтобы никому не было обидно. Конечно, на такие вот остановки теряется время но зато вся разведгруппа не попадёт в засаду если голландцы вдруг вздумают сопротивляться. Если выбирать между потерей времени и потерей своих людей то Гюнтер без колебаний выбрал первое. Время можно и наверстать а вот оживить солдат уже не получится…

…Всё время пока его подразделение перебрасывалось из района Зволле на юго-запад Шольке то и дело улыбался, вызывая на себя понимающие взгляды подчинённых. Они отлично знали про «громкое» свидание командира вчера днём и теперь немного завидовали ему. Не у каждого ведь совершенно случайно девушка служит рядом со своим парнем…

Наконец, с трудом убрав со своего лица улыбку довольного кота, Гюнтер смог сосредоточиться на войне. Давно уже пора, если хочется жить. По сведениям разведки и допросам растерянных голландцев где-то здесь должна начинаться оборонительная линия Греббе, которая на севере примыкала к каналу Эйссел а на юге упиралась в оборонительные сооружения линии Пел. На другом участке немецкие войска уже второй день бились в эту чёртову Греббе, пытаясь прорвать её, но пока безуспешно. Противник успел там закрепиться и сдерживал наступление Вермахта, заставляя терять темп и тратить время, отчего «краснолампасники» в Цоссене изрядно нервничали. Теперь настал черёд его разведгруппы и всего перебрасываемого на этот участок «Лейбштандарта» попытать счастья и постараться прорвать голландскую оборону в этом месте.

Штаб утверждал что вся эта линия обороняется двумя армейскими корпусами голландской армии но авиаразведка так и не смогла точно определить где именно она проходит в данном районе. Маскировка у противника на высоте. Местность вокруг была равнинная, с небольшими аккуратными полями, группами деревьев и маленькими деревушками, перемежаемая мелкими речками и каналами.

Дорога далеко впереди уходила в густой лес, разрезая его на части. А пока с двух сторон снова лежало поле, покрытое буйно цветущей травой и кустами.

Поглядывая по сторонам Гюнтер заметил как «Крестоносец» и «Всегда первый» остановились посреди дороги, неподалёку от опушки. Рядом с ними стояли и мотоциклисты.

— Группа, стой! — подал он команду по радио и одновременно своему водителю.

Хассе дисциплинированно замедлил ход и мягко остановился, двигатель продолжал работать на холостом ходу. Вслед за ним, сохраняя положенную дистанцию, встали и остальные бронемашины его части.

— Что-то случилось, оберштурмфюрер? — послышался из наушников настороженный голос Брайтшнайдера. На этот раз он ехал в конце колонны, выполняя роль арьергарда.

— Пока ждём, Бруно. Дозор что-то обнаружил… — ответил Гюнтер, взяв бинокль и внимательно осматривая окрестности. Всё было тихо. Воздух был напоен ароматом полевых цветов и навевал безмятежность…

— Понял.

— Что там, Ковальски? — спросил Шольке, вызвав передовой дозор.

— Пока не можем понять, оберштурмфюрер… — задумчиво ответил голос командира дозора и одного из броневиков обершарфюрера СС Стефана Ковальски.

Гюнтеру он нравился. Спокойный, основательный, не любитель скоропалительных решений. Единственный его недостаток, по мнению Шольке, заключался в том что он был не из тех кто проявляет инициативу. Дайте ему чёткий приказ, средства для его выполнения и можете быть уверены — Ковальски непременно его выполнит от и до! Главное, направлять его, и тогда тот будет на своём месте.

— Конкретнее! — потребовал Гюнтер.

— Тут парни с мотоцикла обнаружили какие-то странные следы ведущие с дороги вглубь этого леса… — начал докладывать обершарфюрер. — Подождите, я спрошу… Какие именно?.. Понял. Они говорят что следы напоминают те которые остаются от танков. Причём тут колея довольно наезженная… Что нам делать, оберштурмфюрер?

Насторожившийся Гюнтер снова вскинул бинокль и внимательно осмотрел опушку леса, вглядываясь в каждую ветку. Вроде бы всё как обычно, птицы над деревьями не кружат. Внезапно глаз зацепился за какую-то неправильность… Словно что-то выдавалось из рисунка обычного леса… Почти минуту он всматривался в подозрительное место прежде чем понял. И похолодел…

Прямо на него, примерно на 10 часах, смотрел ствол противотанкового орудия! Теперь было ясно почему Гюнтер увидел это случайно. Орудие было не только хорошо спрятано в густых кустах на опушке леса но и тщательно замаскировано. Щит, покрытый камуфлированной краской, был дополнительно укрыт срубленными ветками и травой. То же самое касалось и ствола… Голландцы не учли только двух вещей. Они забыли замаскировать съезд с дороги в лес и обновить зелень на орудии, которая уже поблекла и слегка завяла. Именно это и бросилось Гюнтеру в глаза…

Не подавая виду что он заметил засаду Шольке продолжал внимательно осматривать опушку. Не может быть что тут всего одно орудие… Наверняка есть и другие. Наконец, пользуясь одной из ошибок противника, он заметил и другие признаки отлично спрятанного передового рубежа пресловутой линии Греббе. Гюнтер насчитал целых пять орудий и два пулемёта, смотревших либо на его группу или на передовой дозор. Понятно, почему враг не стреляет. Ждёт чтобы вся его группа втянулась в лес и полностью была в ловушке. Если он сейчас подаст сигнал тревоги и начнёт суетиться то голландцы сразу откроют огонь, поняв что засада обнаружена. А пока надеются что Шольке их не видит…

А вот и пара бункеров! Тоже замаскированы деревьями и травой, без бинокля ни за что не заметишь их узкие амбразуры. Да, вот и обнаружена цель… Теперь бы нужно самим отойти и дозор вытащить который точно у них на прицеле. Вот только как это сделать? Думай, голова, думай!

— Вызови танкистов! — приказал он радисту, решив для начала предупредить основные силы следующие за ним позади в нескольких километрах.

Уже через несколько секунд в наушниках, сквозь помехи, послышался голос Красса:

— Я слушаю, Шольке! Чем обрадуешь?

— Есть хорошая новость и плохая, Хьюго… С какой начинать? — спросил Гюнтер, отчаянно пытаясь найти выход из сложного положения.

— Хм… — донеслось до него. — Интересно… Давай с хорошей!

— Я обнаружил передовую позицию линии Греббе… Она совсем рядом от нас… — поделился Шольке, делая вид что с ленцой оглядывает окрестности. Он не сомневался что противник сейчас тоже рассматривает его в бинокль.

— Отлично! — с воодушевлением отозвался оберштурмфюрер Красс. — Наконец-то! Молодец! Надоело мне уже пыль глотать догоняя этих трусливых сыроедов! Погоди, а плохая какая? — поинтересовался он.

— А плохая состоит в том что я обнаружил засаду слишком поздно и сейчас нахожусь у них на прицеле… — спокойно ответил Гюнтер, вовсе не ощущая такое чувство внутри.

— В каком смысле, Гюнтер? — не понял тот. — Что за дурацкие шутки⁉

— А я и не шучу!.. — сказал Гюнтер и за минуту объяснил ситуацию.

— Сворачивайся и вытаскивай оттуда свою задницу! — то ли посоветовал то ли приказал Красс. — Или тебе нравится изображать из себя мишень?..

«Как будто я сам этого не понимаю!» — мысленно огрызнулся он и приказал радисту доложить обстановку в штаб полка. В бинокль Гюнтер видел как мотоциклисты передового дозора, не подозревая о том что находятся на прицеле кучи врагов, спокойно переговариваются. Один даже закурил, беззаботно оглядывая окрестности. Кто бы не командовал голландцами у него явно крепкие нервы… Другой офицер, увидев у себя под носом противника, не сдержался бы и открыл огонь. А эти ждут когда Шольке по своей наивности сам залезет в ловушку полностью. Ну-ну, пусть ждут…

— Оберштурмфюрер, так что нам делать? — снова раздался в наушниках голос Ковальски. — Ехать дальше?

— Так, обершарфюрер! Слушайте меня внимательно и сделайте всё так как я скажу! Понятно? — начал раздавать указания Гюнтер.

Похоже, у него появился хоть какой-то план. Естественно, не идеальный, но всё же. Так, расстояние от опушки до основных сил разведгруппы, то есть до него самого, примерно километр, может чуть больше… А вот передовой дозор от леса всего метрах в двухстах. Для орудий расстояние небольшое а вот для пулемётов уже серьёзнее… Если весь дозор сможет вырваться живым то будет чудо. Вот только на войне это чудо не всегда угадаешь…

— Так точно! Я вас слушаю! — отозвался подчинённый. Шольке явственно представил как тот, даже сидя в броневике, умудрился вытянуться.

— Следы, которые вы обнаружили, ведут к вражеской засаде! Вы у них сейчас на прицеле! Не вздумайте паниковать или стрелять в обе стороны от дороги! Ведите себя как обычно, словно не знаете о них! — чеканил он слова.

Сейчас главное чтобы его люди не пытались дёргаться иначе голландцы тут же поймут что раскрыты и превратят дозор в обгорелый фарш металла и человеческого мяса.

— Вот чёрт… — ответил ему севший от волнения голос Ковальски. — Я никого не вижу вокруг… Вы уверены, оберштурмфюрер?

— Абсолютно! — подтвердил Гюнтер, полностью понимая чувства своего подчинённого. — Поэтому, как только я дам команду отступать то вы немедленно развернётесь и на предельной скорости помчитесь к нам! Причём двигаться придётся зигзагами а не по прямой! Понятно, обершарфюрер?

— Так… Так точно! — постарался преодолеть волнение Ковальски. И у него это получилось. — Когда начинать?

— Когда я дам приказ! — ответил Шольке, продолжая оглядывать кромку леса.

Ствол орудия, который раньше смотрел прямо на него и изрядно нервировал, теперь чуть сместился и тоже нацелился на передовой дозор. Видимо, артиллеристы решили не рисковать стрельбой по такой удалённой цели как его «Здоровяк» и сосредоточиться на тех кто был у них под носом. Что ж, разумное решение…

— А сейчас передайте мотоциклистам что я вызываю их к себе! — продолжал Гюнтер раздавать указания. — Пусть не торопясь едут ко мне. Но не говорите им о засаде, иначе они помчатся сюда как угорелые а вам достанутся все шишки! — предупредил он. — Если по ним откроют огонь то сразу езжайте назад. Сейчас, как бы случайно, заранее развернитесь чтобы не терять драгоценные секунды!

— Понял, выполняю! — раздался в ответ уже спокойный голос обершарфюрера.

Гюнтер снова приник к биноклю, мысленно переживая за своих людей. Есть такие типы командиров для которых их подчинённые всего лишь пешки. Ресурс, которым можно пожертвовать ради выполнения боевой задачи. Если погибнут… что ж, других пришлют, не страшно. Но Гюнтер себя к таким не относил. Он чувствовал свою ответственность за них и старался сделать всё чтобы они жили. За время вступления в должность и до начала кампании прошла всего неделя но Шольке уже успел привязаться к ним. Их лица, голоса и даже некоторые черты характера он запомнил и теперь очень не хотел чтобы после боя ему пришлось заполнять похоронные бланки и отсылать в штаб половинки жетонов. У каждого из его солдат и младших командиров были семьи, близкие… Конечно, война, несомненно, соберёт с них свою жатву но Гюнтер старался отодвинуть этот момент как можно дальше…

Тем временем, Ковальски высунулся из башни «Всегда первого» и махнул рукой, подзывая к себе водителей мотоциклов. Пулемётчики оставались на своих местах но явно были расслаблены так как смеялись и, вероятно, подшучивали над товарищами. В данном случае, эти было им на руку, голландцы точно поймут что о них не подозревают. Видимо, решат что те, даже если и заметили следы танков то не придали им значения. Подумают что разведка у ненавистных «колбасников» полное дерьмо. Пусть так и думают, Гюнтеру же лучше…

Последовал недолгий разговор, водители отошли от броневиков, уселись на мотоциклы и не торопясь поехали обратно, к основным силам. Лес молчал. Похоже, голландцы всё ещё надеялись что глупые немцы сунутся в ловушку и решили не раскрывать себя ради четверых мотоциклистов. Через несколько минут экипажи подъехали к Шольке но тот просто махнул рукой, приказывая им проехать дальше. Те, не мудрствуя, подчинились, оставив после себя лишь запах выхлопных газов. Осталось спасти два его броневика. А это уже будет потруднее…

«Крестоносец» был лёгким четырёхколёсным броневиком, вооружённым лишь пулемётом. Хоть и немного усиленный дополнительной бронёй, он был самым слабым в передовом дозоре. Его напарник, «Всегда первый!», наоборот, представлял собой восьмиколёсную тяжёлую машину и мог огрызнуться из 2-сm орудия. Конечно, в данном случае это бы его не спасло, так же как и дополнительные листы брони. Единственные их преимущества были в скорости и манёвренности. Если механики-водители не подкачают то все останутся живы. Ну что ж, пора начинать! Нечего ждать пока у голландцев сдадут нервы и они не откроют огонь по беспечным «Гансам»…

— Ковальски, как только я скомандую то сразу врубайте полную скорость и неситесь к нам, выписывая зигзаги! — говорил Гюнтер, напрягшись от волнения. — Только не вздумайте столкнуться! Если одного подобьют то другой не останавливается, понятно! Тех кто выживет спасём мы, не вы! Да, и ещё… Как только рванёте к нам то разверните башни назад, на 10 и 11 часов, и стреляйте по опушке леса, даже если вы не видите противника! Поверьте, он там есть! Всё поняли?

— Так точно, оберштурмфюрер! — ответил голос командира передового дозора.

А Гюнтер только сейчас осознал что их переговоры мог прослушивать враг… Но, судя по тому что по ним ещё не открыт огонь, то голландцы этого не сделали и оставались в неведении планов Шольке. Спасибо и на этом, как говорится…

— Внимание!.. Пошли!!! — заорал он, не сдерживаясь, в наушники.

Как пришпоренные, оба броневика рванули с места, взревев моторами. «Крестоносец», благодаря своей массе и размерам, тут же вырвался вперёд. Гюнтер, с замиранием сердца смотревший в бинокль, видел как обе башни развернулись назад и на их концах появились дымки от выстрелов.

Голландцы очнулись через пару секунд после начала смертельно опасного заезда. До Шольке донёсся отдалённый хлёсткий звук выстрелов орудий и на дороге взметнулись сразу несколько небольших дымных фонтанов. Брызнула земля и обломки асфальта. Бронебойными бьют, сволочи…

Не прекращая стрельбы оба броневика во весь опор неслись к нему, навстречу спасению, жизни. Виляйте, виляйте же, болваны!.. Словно услышав его слова «Крестоносец» резко вильнул влево, сбивая прицел вражеским артиллеристам. Секундой позже манёвр повторил его собрат «Всегда первый!» только в правую сторону. Так и пошло… Со стороны это смотрелось как будто две маленькие змейки, извиваясь, ползут по асфальту с большой скоростью.

Опушка леса неистовствовала. Поняв что он обнаружен и прошляпив первоначальный рывок немецкого дозора, противник взялся за дело всерьёз и решил не упускать наглых разведчиков из-под своего носа. Пулемёты, после того как расчёты поняли что они не смогут причинить вред броневикам, быстро замолчали, но противотанкисты старались вовсю. В довершение к ним на дороге и обочинах вспухли новые взрывы. Гюнтер тут же определил что к охоте за его людьми подключились миномёты. Значит, в лесу или за ним есть открытое место, иначе миномётчики не смогли бы стрелять опасаясь что мины сдетонируют о ветки деревьев и накроют сами себя… Вот только их не хватало! Если ещё и тяжёлая артиллерия вступит в дело то станет совсем худо. Их «подаркам» даже не понадобится прямое попадание, хватит взрывной волны или крупного осколка.

До того места где с основными силами стоял «Здоровяк» Гюнтера беглецам оставалось метров двести когда случилось то от чего Шольке сжал бинокль стальными пальцами а с его губ слетела ругань…

Порядком оторвавшийся от своего напарника «Крестоносец» на одном из зигзагов вдруг вздрогнул и, не закончив манёвр, выкатился на обочину, медленно остановившись. Его пулемёт прекратил огонь и машина застыла неподвижно. Из нутра, через открытую башню, начал подниматься лёгкий дымок. Неужели подбили⁉..

«Всегда первый!», подъехав секунд через десять, резко затормозил, не прекращая отстреливаться. Проклятье, его же сейчас тоже подожгут! Словно дожидаясь этого момента боковой люк «Крестоносца» приоткрылся и оттуда, кашляя, буквально вывалился один из членов экипажа. Без пилотки, прижимая руку к бедру он, со всей возможной прытью, захромал в сторону тяжёлого броневика. А где второй?..

Из подъехавшего восьмиколёсника выскочил человек, подхватил раненого и быстро затолкал внутрь а потом залез сам. «Всегда первый!» сразу снова рванул с места. Но эта вынужденная задержка вышла ему боком…

Один из снарядов противотанкового орудия всё-таки нашёл свою цель. Возле самых колёс броневика с правой стороны взметнулся сноп земли и кусков асфальта, раздался странный хлопок и от машины что-то отлетело. «Всегда первый!» вздрогнул, едва не выкатился с полосы, но водитель справился с управлением и снова покатил по дороге на всей возможной скорости. Правда, как заметил Гюнтер, эта самая скорость слегка упала да и броневик, время от времени, слегка заносило вправо.

В этот момент, видимо, поняв что цель почти ушла, в дело вступила та самая тяжёлая артиллерия которую так опасался Шольке. Мощные взрывы, от которых дрогнула земля, взметнулись метрах в ста справа от дороги. Наверняка пристрелочные… Сейчас скорректируют и дадут Гюнтеру жару! Нечего ждать, пора отступать! Противника они обнаружили теперь пусть поработают парни из бомбардировочной авиации и пилоты «Штук». Да и немецким 15-сm орудиям и гаубицам пора бы заявить о себе…

— Группа! Развернуться и отступать! Немедленно! — приказал он и «Здоровяк» тут же пришёл в движение.

Почти одновременно начали разворачиваться все его броневики. Через полминуты они уже мчались назад, на восток. Гюнтер задержался, дожидаясь когда этот же манёвр сделают полугусеничные «Ганомаги». Угол разворота у них был гораздо шире и поэтому им потребовалось больше времени. Наконец, изнывающий от нетерпения Гюнтер увидел как рыча моторами и грохоча гусеницами бронетранспортёры устремились за своими более прыткими собратьями. Теперь можно и ему, тем более что вражеская артиллерия пристрелялась и взрывы раздавались намного ближе. Того и гляди какой-нибудь особо удачливый снаряд…

БАММ!!.. Сильный грохот чуть не оглушил его а тугая ударная волна едва не ударила о кромку люка. Противно взвизгнули мелкие осколки по броне и, схватившись руками за голову, Шольке сполз в боевое отделение. В башке всё мельтешило, стоял какой-то гул… Он соскользнул с сиденья и уселся на пол, пытаясь прийти в себя. Пользуясь тем что асфальт был ровный, «Здоровяк» во весь опор мчался за другими машинами, понемногу уходя из зоны видимости вражеских артиллерийских корректировщиков.

— Не беспокойтесь, оберштурмфюрер, они в нас ни в жизнь не попадут! Слишком криворукие! — как сквозь туман послышался ему голос водителя Хассе.

— Следи за дорогой, парень, иначе всем не поздоровится! — одёрнул его командир броневика Мариус Зигель. В дальнейшем путь прошёл в молчании…

Отдалившись от места обстрела на несколько километров Гюнтер, окончательно пришедший в себя, дал приказ остановиться возле стоявшей на берегу мелкой речки танковой колонны оберштурмфюрера СС Хьюго Красса. К этому времени сюда же начали подтягиваться первые грузовики с личным составом первого батальона «Лейбштандарта» под командованием оберштурмбаннфюрера СС Мартина Кольрозера. А друг Гюнтера, унтерштурмфюрер Пауль Хофбауэр, служит в первой роте этого батальона, где командует гауптштурмфюрер СС Теодор Виш. Да уж, не хотелось бы Шольке сейчас предстать перед ним в таком всклокоченном виде… Лёгкая контузия, за исключением слабого головокружения, уже прошла но всё равно ощущения были не из приятных.

Едва броневики остановились на обочине как Шольке, не обратив внимания на стоящего неподалёку Красса, подошёл к повреждённому «Всегда первому». Из того как раз выбирался экипаж, помогая выжившему из «Крестоносца». Беглый взгляд на ходовую часть объяснил Гюнтеру что случилось с броневиком.

Правого заднего колеса не было. Точнее, на оси был изуродованный кусок диска с рваными обрывками гусматика. Присев и внимательно осмотрев повреждения он решил что произошло одно из двух. Либо прямое попадание бронебойного снаряда под углом в диск во время движения либо, что более вероятно, снаряд ударил сначала в асфальт дороги а уж потом, рикошетом, попал по колесу. Он же видел что, перед тем как броневик был повреждён, один из снарядов взрыл поверхность совсем рядом с колесом. Да, скорее всего, так и было… Что ж, ему очень повезло что хотя бы «Всегда первый!» выбрался из пасти дьявола.

Разогнувшись, Гюнтер отправился к пострадавшему, единственному выжившему из экипажа «Крестоносца». Того уже усадили на придорожный валун и перевязывали бедро. Парень морщился от боли но не стонал. Это был молодой штурмман, коротко стриженный с простым деревенским лицом, кажется его звали… Альфред? Да, Альфред Рауберг!

— Ты как, Альфред? Сильно задело? — спросил Шольке, остановившись рядом.

— Никак нет, оберштурмфюрер! — попытался вскочить тот, но Гюнтер махнул рукой разрешая не вставать. — Это царапина… ушиб! Я останусь в стою! Не отправляйте меня в госпиталь!

— Тихо, штурмман! — Шольке добавил в голос командирских ноток. — В госпиталь ты поедешь в любом случае! Но… — слегка улыбнулся он. — Я позвоню туда и попрошу, если ранение не тяжёлое, побыстрее подлатать тебя и не отправлять в тыл. Полежишь день-другой и вернёшься. Это приказ! — добавил Гюнтер видя что Рауберг пытается что-то возразить.

— Слушаюсь, оберштурмфюрер… — с расстроенным видом ответил парень.

— А теперь расскажи что случилось с твоим напарником? — поинтересовался Шольке, требовательно глядя на него. — Водитель погиб?

Штурмман как-то весь сгорбился и опустил глаза.

— Так точно, оберштурмфюрер… Я не понял куда в нас попали но Ульриху почти оторвало голову а меня словно молотком по бедру ударили. Я заглянул вниз а он сидит и молчит, а вместо головы… — парень сглотнул и с трудом продолжил: — Там каша и кровью всё забрызгано. Всё искрит, ветошь внизу дымит и рваная дырка в броне возле его… в общем, там где у него была голова. Я испугался и сам не помню как выскочил… Оберштурмфюрер, клянусь, он был уже мёртв иначе я бы его вытащил! Мы с ним с Польши служили… — закончил он удручённым тоном.

— Всё в порядке, Альфред! — похлопал его по плечу Гюнтер. — Ты всё сделал правильно. Сейчас езжай в госпиталь и побыстрее выздоравливай! Ты мне нужен, Рауберг! Понял? Нам всем нужен! Правда, бойцы? — обратился он к окружающим его подчинённым.

— Конечно, командир!..

— Без него мы никуда!..

— Поскорее возвращайся, Альфи! Ты мне тридцать рейхсмарок должен! — крикнул кто-то из-за его спины.

Вокруг все весело захохотали, разрядив напряжение после короткой стычки. Сопровождаемый пожеланиями и добрыми напутствиями Рауберг с трудом залез в коляску мотоцикла и тот, грохоча мотором, унёс его по направлению в госпиталь, тащившийся сейчас где-то позади. Шольке мельком позавидовал ему ведь тот совсем скоро встретится с его Лаурой…

— Ну что, Гюнтер, похоже нам с тобой придётся тут немного задержаться? — раздался знакомый голос из-за его спины.

Он обернулся и тут же сбил с головы Пауля его фуражку, которая улетела на пыльную обочину.

— Это тебе за то что меня пародировал в Зволле, дружище! — ухмыльнулся Гюнтер, довольный собой. Всё-таки вырвать из-под носа противника почти всех своих людей, потеряв лишь одного, очень хороший результат. Могло быть намного хуже.

— Вот ты злопамятный! — деланно возмутился Пауль, поднимая и отряхивая свою фуражку. — Нельзя уж пошутить немного…

Они крепко обнялись и одновременно посмотрели назад, на запад, где постепенно затихал артобстрел. Голландцы потеряли их из виду и прекратили огонь, наглядно дав понять эсэсовцам что развлекательная прогулка по их земле закончилась.

— Как думаешь, это надолго? — спросил Хофбауэр.

— Нет, Пауль, думаю уже завтра или послезавтра мы прорвём эту линию и покатим дальше! — ответил Гюнтер, примерно зная даты завоевания Голландии. — Сейчас Папа подтянет нашу артиллерию, Вермахт тоже поможет, орлы Люфтваффе проштурмуют сверху и всё… Те кто выживут — поднимут руки или помчатся на запад, обосравшись от страха.

— Хорошо бы… — кивнул друг. — Наш командир роты Виш горит желанием первым ворваться в Амстердам и получить Железный Крест. А тот командир взвода из его роты который сделает это раньше всех… его он обещает представить к новому званию и похлопотать перед Зеппом. Вот так, Гюнтер! Если повезёт я тоже стану оберштурмфюрером, как и ты! — усмехнулся он, лукаво глядя на Шольке.

— Я буду только рад за тебя, Пауль! — тепло улыбнулся Гюнтер. — Главное, не дай себя убить, дружище! Ты же знаешь, мы с тобой лучшие друзья и я не хочу смотреть на твою могилу…

— То же самое я скажу и о тебе! — подмигнул Хофбауэр. — О смотри, штурмбаннфюрер Кейльхаус приехал! — тихо сказал он, указывая на адъютанта штаба полка, который вышел из «Кюбельвагена». Тут же к нему направились командир 1-го батальона Кольрозер и командир танкистов Красс.

Гюнтер сразу подумал что и он, как командир разведки, обязан подойти и лично доложить представителю штаба. Поэтому, наскоро распрощавшись с Паулем который направился к своему взводу, Шольке одёрнул форму, поправил фуражку и направился к группе офицеров СС.

— Оберштурмфюрер, доложите о силах и расположении противника! — доброжелательно сказал Кейльхаус, по слухам, весьма образованный и интеллигентный человек.

Гюнтер сжато но по существу доложил о своих наблюдениях, отметив что дорога впереди, скорее всего, заминирована и без поддержки с воздуха, а также артиллерии, любая попытка прорвать оборону голландцев обернётся большими потерями без шансов на успех.

— Именно поэтому к вам сейчас направляется рота тяжёлого оружия! — подхватил его мысль штабной адъютант. — У них на вооружении, как вы наверное, знаете, 15-сm орудия, так что вряд ли противник сможет надолго нас здесь задержать. О поддержке с воздуха мы тоже позаботились так что, господа офицеры, предлагаю вам немного отдохнуть и подготовиться к атаке. Если успеем то она начнётся сегодня, если же нет то завтра на рассвете. Вольно, разойдись!

Гюнтер, чётко развернувшись и отдав приветствие, отправился обратно к своим, уже издали заметив как к нему направляются Брайтшнайдер вместе с Ковальски. Что ж, раз выдалась небольшая передышка то неплохо и перекусить. Интересно, чем сегодня их порадует отрядный шпис?..