За гранью долга

Глава 15 Граф Томас Ромерс

Оказавшись на улице, Том оглянулся на тёмную громадину Последнего Приюта, забросил за спину щит, поудобнее перехватил топор и, вздохнув, двинулся направо. Повторяя про себя названия нужных улиц и переулков.

Описание самой короткой дороги до городского дома Утерсов, полученное от коменданта королевской тюрьмы и его так и не назвавшегося гостя были предельно ясными: «По улице Плача — до оружейной лавки старого Боуна. Потом — налево, на Пастушью, и по ней до постоялого двора «Сломанный меч». За ним — направо, в переулок Висельников и до конца. Потом — на свет факелов солдатских казарм и, не доходя до них двадцати шагов, снова направо — на улицу Сгоревших Заборов…» Однако Ромерс всё равно боялся заблудиться — за шесть лет скитаний по королевству он оказывался в Арнорде всего два раза. И оба раза не покидал постоялого двора «Медвежья лапа», расположенного у Западных ворот столицы: мессир Вайно Лорц очень не любил, когда его охранники отходили от гружёных телег его торгового каравана дальше чем на полёт стрелы…

Определить, какой из домов по улице Плача является оружейной лавкой, даже в полной темноте удалось без особого труда — прямо над дверями здания на здоровенном штыре болтался ростовой щит с приклёпанным к нему копьём. Покосившись на забранные массивными решётками окна второго этажа, Ромерс решительно свернул направо, на Пастушью. И, вляпавшись в кучу навоза, негромко выругался…

Улица, названная в честь работников кнута и бурки, оказалась довольно длинной и ужасно грязной. Настолько, что, добравшись до постоялого двора «Сломанный меч», Томас с трудом справился с желанием зайти в призывно освещённую горящим факелом дверь и привести себя в порядок. Но потом, вспомнив о поручении Жака Оттса и о сюзерене, сидящем в камере Последнего Приюта, решительно прошёл мимо. И свернул в переулок Висельников.

«Зачем приводить себя в порядок, если дальше придётся идти по настоящему болоту? — подумал он, делая шаг в разлившуюся от стены и до стены здоровенную лужу. — Чем мечтать о тазике с водой для омовения, лучше бы зашёл на постоялый двор и купил черенок от лопаты. А то без него тут немудрено и утонуть… Теперь понятно, почему переулок — Висельников: наверное, легче влезть в петлю, чем пройти по нему ночью…»

— А вот тут в одиночку можно выстоять против сотни латников… — пробормотал он вслух, остановившись на сухом пятачке между двух луж и глядя на дома, почти касающиеся друг друга стенами. — Взять ростовой щит, упереться левой ногой в его основание и рубить каждого, кто рискнёт к тебе подойти…

— А ещё надо иногда смотреть назад! — насмешливо добавил чей-то голос.

И в голове Томаса вспыхнуло солнце…

…Открыв глаза, Ромерс с трудом сфокусировал взгляд на гордо вышагивающей перед его лицом курице.

«Хороша… Пёрышко к пёрышку… Пёстрая… Небось, одна из лучших несушек курятника…» — отрешённо подумал он. А потом, почувствовав пульсирующую боль в затылке и вспомнив про удар по голове, перевернулся лицом вниз и попробовал встать.

«Не смертельно… — кое-как утвердившись на ногах и больно приложившись затылком о балку, поддерживающую крышу, подумал он. И, ощупав затылок, посмотрел на покрытую птичьим помётом руку: — Крови нет. Только небольшая шишка. Били мешочком с песком? Пожалуй… Значит, прощай, кошелёк и оружие… Бог с ним, со щитом, а топор… топор жалко… Хотя внешне он смотрится не очень. Могли и не взять… Надо вернуться и осмотреть лужи — мало ли, действительно ограничились кошельком… Стоп! Если меня просто грабили, то зачем потом куда-то тащить? Кому может помешать тело, валяющееся в грязи? А если не просто грабили, то что?»

Ощупав обрезки ремешков, на которых ещё вечером висел его кошелёк и вывернув все карманы, парень угрюмо поморщился: грабители забрали всё, что представляло хоть какую-то ценность. Значит, возвращаться за оружием особого смысла не было — люди, вытащившие из его кармана даже потёртый кусок пергамента с изображённым на нём гербом Утерсов и не побрезговавшие засапожным ножом, вряд ли оставили бы без внимания имеющие твёрдую цену щит и топор…

— Ладно, горевать о них буду потом. После того, как доберусь до дома Утерсов и расскажу о том, что граф Вэлш — в Последнем Приюте… — негромко пробормотал Том и, пригнувшись пониже, чтобы снова не удариться многострадальной головой о скат крыши, кое-как выбрался из курятника…

…Город медленно просыпался: где-то неподалёку шелестели бьющие в ведро струйки молока; чуть дальше раздавались глухие удары кузнечного молота; в сарае блеяли овцы, а где-то за забором лязгали доспехи стражников, патрулирующих городские улицы.

— О, а вот и стража! Значит, народная мудрость, утверждающая, что «когда надо, их и днём с огнём не найти» — лжёт… — потерев ноющий затылок, пробормотал Ромерс. А потом, осмотрев забор, за которым слышалось усталое ворчание солдат, ошарашенно замер: отгораживаться от происходящего на городских улицах оградой в два человеческих роста мог себе позволить далеко не каждый дворянин. — Где это я? В чьём-то имении?

Взгляд, брошенный за спину, заставил Томаса похолодеть: прямо за курятником стоял здоровенный четырёхэтажный домина с башенками, балконами и окнами, застеклёнными разноцветными витражами. Большинство витражей изнутри освещалось свечами. А на здоровенном щите, закреплённом над входной дверью, красовался герб рода баронов Церин!

«Интересно, как я тут очутился? — ошарашенно подумал он. — И как отсюда добраться до дома Утерсов? Так! Нашёл о чём думать! Об этом можно и потом. Для начала надо решить, как отсюда убраться! Если меня поймают здесь, то решат, что я — вор! Значит, смотрим, где стоит охрана, находим подходящее дерево подальше от них, потом быстренько, пока не рассвело окончательно, перебираемся через забор и делаем ноги…»

Привстав на цыпочки и посмотрев через крышу курятника, парень задумчиво почесал затылок: «Как и полагается в любом нормальном имении, напротив дверей — усаженная деревьями аллея. У ажурных ворот — навес для привратника. Так вот там обязан стоять хотя бы один солдат. Но его нет! Интересно, почему?»

Звук удара о стену распахнутой ударом ноги двери заставил Ромерса слегка пригнуться. А взгляд на появившихся на пороге дома воинов городской стражи — присесть на корточки: судя по оружию, зажатому в их руках, и по взглядам, которые солдаты бросали вокруг, в городском имении Церин произошло что-то очень нехорошее…

— И что я тут сижу? Если они начнут осматривать скотный двор, то сразу же наткнутся на меня! — еле слышно прошептал Том. — Двигаемся… Вон в те кусты… Прямо так, на корточках… Меня не видно… не видно… не видно…

— Ну, что встали? Ищите следы, олухи! Найдите мне хоть что-нибудь!!! — рёв десятника раздался у входа в дом буквально через пару минут. Тогда, когда Ромерс уже стоял за стволом старого ореха и примеривался к ветке, по которой можно было добраться до верха забора. — Сапог! Обыщи конюшню и каретный сарай! Карсей! Марш на скотный двор! Фирс! На тебе — кузница и парк…

— Карсей! Карсейчик! Торопиться нет необходимости… — подпрыгнув и ухватившись за ветку, пробормотал Ромерс. — Тут давно никого нет… Особенно тут нет… меня…

…— Варша! Смотри! Воин Правой Руки — и на заборе! — удивлённый девичий голосок раздался где-то справа, тогда, когда Томас уже приземлился на выложенную камнем мостовую.

Повернув голову, Ромерс наткнулся на взгляды двух хорошеньких служанок, судя по корзинкам в руках, шагающих на городской рынок за покупками…

— Спрыгнул! Интересно, а у кого он там ночевал? — захихикала одна из них. — А что, баронесса Церин уже в Арнорде?

— Не знаю… — пожав хорошенькими плечиками, ответила вторая. — А он совсем молоденький… Только какой-то грязный… И что она в нём нашла?

Выпрямившись, Ромерс заставил себя неторопливо дойти до ближайшей подворотни, и, скрывшись в её полумраке, принялся судорожно стягивать с себя сюрко с гербом сюзерена…

— А вот и он, голубчик! Замри, скотина!!!

Услышав голос, раздавшийся за его спиной, Ромерс замер, потом медленно повернул голову к источнику звука… и провалился в чёрное небытие…