За горизонт

Саванна. Старый маршрут на Потро–Франко. Начало сезона дождей.

«Попрыгунчик» замер на очередном повороте высаживая Дензела.

Осмотревшись по сторонам, парнишка направляется к «Татре».

— Дальше ты дорогу прокладываешь, — парень почесал под мордой обрадовавшегося появлению хозяина Ошо. — Правее прими, примерно на вон–то дерево с расщепленным стволом.

Мощный бампер «Татры» сминает высоченную траву и сухие кустарники. С треском ломается стволик невысокого сухого деревца. Грузовик прокладывает колею по обильно заросшей мелкими деревцами саванне.

— Дальше куда?

— К роще вон тех гладких кустов, — парень показывает на заросли похожих на бамбук растений. — Как заросли проедем, так считай, на месте.

— Как багги пройдет тут?

«Татре» местные заросли не помеха, хрустят под колесами, да и только. Хотя обзору мешают шибко. Ехать приходится медленно и предельно осторожно, промоин и валунов в зарослях хватает. Хотя, опять же, я лукавлю, тут везде сплошные камни и буераки.

— Медленнее. Еще медленнее, — грузовик и так еле ползет, куда уж медленнее. — Стой! — командует Дензел. — Приехали.

Сам вижу, что приехали. В паре метров за капотом «Татры» пустота. Машина замерла на краю огромной промоины, с юга на север рассекающей сложенное из красноватого песчаника плато.

— И где наш приз? — интересуюсь у парня?

Промытое сезонной речушкой ущелье вполне способно вместить в себя пятиэтажный дом. Заросшие вьюном отвесные стены ущелья или, скорее, огромного оврага, заваленное валунами дно, с пока еще слабеньким ручейком, журчащим между камней.

Ну а чего я хотел? Мягкие породы вымыло потоком, а валуны только пригладило.

— Тут где–то. Я пошел, пройдусь вверх по течению. Сестрёнку, как доберется, вниз по течению отправь.

Следопыты вышли к месту с подозрительно ювелирной точностью. Приз нашелся в полукилометре ниже по течению.

Н–да, приз. Или не приз? Все–таки, пожалуй, приз.

Шустрые ребята, угнавшие броню, вломились в заросли, совершенно не зная местности.

Но это как раз нормально. Местности тут толком до сих пор никто не знает, слишком огромны пространства и малочисленны люди.

Заросли и так закрывают обзор на крепкую пятёрку. А если ты еще и торопишься.

Шансов у них не было.

Хотя свой счастливый билет угонщики все–таки вытащили. В месте падения «брони» склон не весь отвесный. Сперва идет уклон нарастающей крутизны, где–то от сорока пяти градусов в верхней части склона, до семидесяти в нижней. А в самом низу двухметровый отвесный участок.

Судя по всему, выскочивший БТР сперва пропахал склон. Причем сохранившиеся до сих пор отметины на камнях явно намекают, что мостами он весьма изрядно приложился еще на этом участке пути. В конце своего слалома, совершив пируэт, броня навернулась с отвесного уступа в нижней части склона. Но приземлился БТР на колеса, или что там у него оставалось к этому моменту.

Не берусь сказать, как пережили падение трансмиссия, рессоры и прочие агрегаты в виду их отсутствия. Хотя, из песка торчит что–то похожее на половинку заднего моста, раскололи его, что ли?

Но кто–то из угонщиков точно выжил.

И вернувшись, наскоро ободрал с машины все, что представляло хоть какую–то ценность.

А вот корпус забирать, почему–то не стал.

То ли светить не захотел, то ли был дилетантом и не смог поднять корпус наверх.

Но это мы поправим. Мы же не дилетанты.

А приз годный, очень годный. И пускай от него остался только корпус, с которого ободрано все, что можно, а крылья смяты до состояния — проще срезать и сварить новые. Пусть все неметаллические части сгнили, и через зияющие в полу проемы проросли шикарные кусты, а под днищем вяло шевелятся кольца здоровенной змеи.

Это все мелочи.

Главное — геометрия корпуса цела, стеклоблоки на месте, а донора мы найдем.

Броней оказался БТР-40, судя по остаткам блеклого орла на борту, либо польского, либо ГДРовского происхождения. Хотя, вроде у чехов тоже орлы были?

Как «Варшавский договор» почил в бозе, бывшие братья всем кагалом бросились переходить на натовские стандарты и избавляться от подобной техники по цене металлолома.

А БТР-40 — это бронекузов на шасси ГАЗ-63.

Такой газон с хранения и полусотней километров на спидометре максимум штуку баксов стоит.

Жрет низкооктановый бензин. Весьма ремонтопригоден, половину запчастей можно приспособить от другой советской техники.

Или тупо в лоб переставить бронекапсулу на новое шасси.

Ресурс опять же весьма приличный. Грузовик (это я про ГАЗ-63), это грузовик и ресурс у него в разы больше, чем у полноценного БТРа. А при сопровождении конвоев он вполне способен заменить другую бронеединицу.

За мокрый сезон я его на ход поставлю. Все равно заняться больше нечем, и деньги есть.

Везет маловато? Пусть, еще тонну на прицеп возьму. Все равно мало.

Но есть у меня мыслишка на эту тему. И даже не одна.

— Денз, под моей броней удав какой–то завелся. И что характерно, без моего разрешения. Для Ошо, я так понимаю, он великоват?

— Это скальный питон.

— Ядовитый?

— Самцы нет, самки да.

— И чего я не удивлен — бабы они такие. А под моей броней кто окапался?

— И думать нечего — самка. Гнездо у нее там, и кладка отложена.

— Что делать будем?

— Как что? — удивился Дензел. — Убивать будем. Сама она от кладки не уползет, даже пожрать. Так и будет сидеть, пока змейки не проклюнутся. Хотя не так и долго ей осталось — с дождями змейки быстро проклюнутся. Дай твой обрез и пару картечных патронов.

Вытаскивать из–под брони длинную и при этом тяжеленную — не меньше сотни кило, змеиную тушу не стали.

Дензел с пары метров всадил заряд картечи в треугольник змеиной башки. Всадил не очень удачно — половину башки перемололо в фарш, но того, что осталось, вполне хватило для активного шевеления. Второй патрон парень тратить не стал, отправив на разборки Ошо.

Нырнувший в недра брони зверек меньше чем за пару минут отгрыз у змеи остатки бестолковки и вынырнул на свет божий с солидным, крапчатым яйцом, зажатым в передних лапках.

— Какие–то тут змеи неестественно большие.

— Тут вообще все пресмыкающиеся и насекомые крупные. Крокодилы, так вообще жуть. Вараны очень крупные есть, но мало и не здесь, а в глубине континента. Средняя температура Здесь выше чем на Земле, соответственно все хладнокровные крупнее, — пояснила спустившаяся к нам Грета. — Некоторые доисторические змеи на Земле тоже очень крупные были. А динозавры так и вообще через одного гиганты.

— Н–да, умеешь ты утешить.

— Сам же говорил, бабы — стервы, — девушка с вызовом зыркнула глазами в мою сторону.

— Н–да.

— Русский, сможешь этот стальной гроб вытащить?

— Радость моя, ты жало–то прикуси. А то накаркаешь.

План у меня действительно был.

И крутился он вокруг установленной на «Татре» мощнейшей лебедки с гидравлическим приводом. Не знаю, штатное это изделие или качественный тюнинг. Но устройство крайне нужное и полезное. Тяжеленный пилон основания солнечной батареи она вытянула уверенно, хотя и очень медленно.

Причем барабан с сотней метров троса и гидропривод расположены за кабиной грузовика. И трос по роликам можно завести как с носовой, так и с кормовой части машины. А главное — она еще в кузов грузы затянуть может.

В первом акте наших плясок «Татра» втянет бронекорпус на вершину склона.

Потом «Татра» переедет и перетащит корпус к солидному земляному холмику метрах в ста от склона.

Половину холмика сроем. Скорее всего, даже придется на полметра углубиться ниже уровня земли. Но перекидать пару лишних кубов грунта, это не принципиально в общем объеме работ.

Оставшуюся половину холмика чутка подсыпим и укрепим реверс привезенными досками и бревнами. В итоге получим насыпной пандус вровень с кузовом «Татры».

По нему будем пытаться закатить бронекорпус в кузов грузовика.

Но это все при условии, что корпус получится втянуть из оврага.

Первым делом укрепляю «Татру» в дюжине метров от склона.

Параллельно склону выкапываю две неглубокие, на штык лопаты, канавки. В канавки закатываю два самых крупных ствола. Точнее ствол был один, я его пополам распилил.

Отсыревшая, похожая на жирную глину, земля присасывает бревна со страшной силой. Пытался дальнее от склона бревно поровнее подправить.

В итоге подправили, втроем и при двух ломах. Даже Ошо пришел……… посочувствовать.

Как там, в русском народном творчестве — бабка за дедку, дедка за лом.

Загоняю грузовик так, чтобы он уперся передним и средним мостами в получившиеся из вкопанных бревен башмаки.

Стоит вроде, причем стоит крепко.

В это время, Дензел, чуть в стороне от «Татры», отрывает одиночную ячейку для стрельбы стоя.

В эту ячейку устанавливаем бревно «железного дерева». Тяжеленное, зараза, чуть пупок не развязался, пока таскали и ставили. Хорошо хоть там тащить пару метров всего.

Установив бревно в ячейку, расклиниваем его и заваливаем крупными камнями. Еще и трамбуем для верности.

Напрямую лебёдкой грузовика мне броню не втащить вверх по склону, слишком уж она массивна и габаритна.

А зацепив свободный конец троса за этот чудесный столбик, я получу удвоение тягового усилия. Блок с крюком у меня имеется, длины троса хватит с избытком.

Пока выгружали и окапывали «Татру», пока возились со столбом, подкрался вечер. Решительно прервав, ставшие привычными, вечерние посиделки, объявляю отбой по экспедиции.

Завтра у нас, а в основном у меня, будет тяжелейший день. Тяжесть предстоящего дня навскидку я оцениваю тонн в десять.

Утро красит ясным светом…

— Ошо — зараза, ты решил диету сменить? Тьфу, как ты жрешь эту гадость? Много там еще осталось яиц в кладке?

Ошо — зараза, отрывает перепачканную морду от очередного змеиного яйца.

— Обычно в кладке до полусотни яиц, — поясняет колдующая у костерка Грета.

— А что у нас на завтрак?

— Как что? Кофе, бекон и яичница. Яиц у нас с избытком.

— Н–да.

Сегодня по плану возведение насыпи от брони к верхушке отвесного участка склона.

Попытка немного ускорить процесс, срыв верхнюю часть отвесного участка, вполне предсказуемо терпит фиаско — слишком уж крепкие горные породы слагают дно оврага.

Была у меня мысль соорудить из привезённых бревен подобие круто наклонного пандуса.

Судя по участившимся, пусть и кратковременным, но очень сильным дождям и надувающейся на глазах речушке, времени у меня ровно на одну попытку. Потом вода разольется так, что скроет корпус. А значит нужно действовать наверняка.

Так что будем таскать камни и песок.

Жаль в Веймаре не удалось купить пустых мешков. Урожай собран и тара под его хранение в дефиците. Песок в мешках смотрелся бы на порядок лучше, чем песок россыпью. Но, увы, с этим ничего не поделать.

Прикидываю объем земляных работ.

До верха отвесного участка я легко дотягиваюсь вытянутыми вверх руками. Значит высота не более двух с половиной метров.

БТР валяется метрах в пяти от уступа. Ширина насыпи мне нужна метров пять в нижней части и три метра в верхней.

Сломанной веточкой на песочке произвожу примерный подсчет. Мне нужна половина объема прямоугольного параллелепипеда с ребрами: два с половиной, пять и ну пусть средняя ширина будет четыре метра.

Итого двадцать пять кубов. Третий класс — штаны на лямках.

Хорошо хоть «стройматериалов» полно и они в шаговой доступности.

Поначалу работы идут неплохо.

При помощи пары ломов и, открывшего новые горизонты российской словесности, Дензела получилось перекатить десятка три крупных каменюк. Это так сказать фундамент нашей «лестницы».

Отправив Дензела расчищать от кустов и равнять пологую часть склона, заполняю пустоты между валунами «фундамента» камнями помельче.

Потом опять наступает время таскать большие камни. Но тут тридцать кило — предел.

Приволок один плоский камень на полцентнера и понял, что за то же время принес бы три по два пуда.

За бесконечный новоземельный день довел высоту насыпи до метровой отметки и умаялся так, что к машине брат и сестра буквально тащили меня на себе. Хоть они тоже дурака не валяли, но семьдесят процентов проделанной работы, причем самые тяжелые, пришлись на мою долю.

Сил едва хватило на поесть. Потом не помню.

Следующее утро принесло вынужденный простой на зарядивший с ночи ливень и тянущую боль во всех мышцах. Спасибо Грете за завтрак и гидрометцентру за возможность прихватить еще пару часиков сна.

Сегодня радовало то, что объем работ уменьшался пропорционально квадрату высоты насыпи.

Не радовало:

Во–первых, что за камнями приходится отходить все дальше и дальше. В радиусе полста метров я выгреб все, что смог поднять, укатить, перетащить. Скептик может сказать, что полсотни метров не дистанция. Но я посмотрю на того скептика после того, как он целый день потаскает на себе скользкие, тяжеленные валуны.

Во–вторых, что по мере роста высоты насыпи валуны приходилось подавать выше и выше наверх. Скептик опять же может сказать, что там всего–то пара метров. Я не буду отвечать скептику, а просто стукну его по бестолковке. Сильно стукну, возможно, даже не раз.

В–третьих, под вечер зарядил монотонный дождь, к ночи перешедший в полноценный ливень.

В–четвертых, я замотался до такой степени, что под вечер от накопившейся усталости начало сводить мышцы.

В–пятых, труп змеюки начал смердеть так, что пришлось заматывать нижнюю часть лица арафатками, благо тут без них никуда.

В–шестых, наверно было и в–шестых, и в–седьмых. Не помню.

Но насыпь мы закончили.

Пусть уже в темноте, грязные и уставшие как черти, но закончили.

На следующий день ливень не прекратился. Набравший силу мутный поток уже лижет борт МОЕЙ брони. Но и я уже дошёл до состояния — все (тут слово нехорошее). Броня МОЯ и я не буду ждать милостей от природы.

Спасибо неизвестным угонщикам, они не тронули передние прицепные крюки. Цепляю к ним короткий толстый трос, до этого ездивший с обратной стороны силового бампера «Татры». На трос вешаю крюк полиспаста, пусть повесит, пока я трос гидролебедки разматываю.

С гидролебедкой пришлось помучиться. Сперва не разобрался, где у нее переключатель свободного хода. Вроде смотрел, как Вольф на озере с ней работал, да только пока сам все руками не потрогаешь — не разберёшься.

Пока стравил полсотни метров троса, до дрожи в коленках набегался взад–назад по склону.

Закрепив свободный конец буксировочного троса за вкопанный столб, прихожу к выводу, что как–то оно неубедительно получилось — может и соскочить. А значит пилу в руки, будем паз запиливать.

С тем же успехом можно пилить железнодорожный рельс.

Выручили наш походный очаг из набитого камнями ящика, не прогоревшие угли, пневмосистема «Татры» и, куда же без неё — российская смекалка. Подав сжатый воздух на прогоревшие до углей дрова, получаю подобие горна, в котором до оранжевого цвета прокаливаю острый конец купленного в Веймаре стального костыля.

Не скажу, что раскаленная сталь вошла в «железное» дерево как в масло, но после пяти минут махания кувалдой костыль на ладонь углубился в дымящее дерево. А мне большего и не нужно.

Закончив с подготовительными процедурами, наконец–то запускаю лебедку «Татры». Выбрав слабину, лебедка, как струну, натягивает трос.

Момент истины, однако.

Вытянет — не втянет, лопнет — не лопнет, сломается — не сломается.

Мне надо контролировать три вещи сразу: работу «Татры», состояние столба с закрепленным на нем свободным концом лебедки и как идут дела внизу у брони.

— Дензел, залазь в кабину. Как махну рукой или почувствуешь, что с машиной что–то не так — сразу глуши мотор. Грета, дай мне бинокль и мухой вниз. Близко к броне не подходить, наблюдать издали. Почему близко не подходить? Потому, что я жадный.

Столб стоит с упорством былинного богатыря. «Татра» рычит, но через «башмаки» перескочить пока не пытается. Трос натянулся и завибрировал.

Давай родная, тяни.

— Грета, что там!?

— Где корпус в песок засосало, пузыри идут! — кричит снизу девушка.

Это нормально, первая трудность вырвать броню из песчаного плена. Пусть там всего — ничего песка намыло, но дополнительное сопротивление он оказывает.

— Шевелится!?

Внизу сочно чвякнуло.

— Да, пошел!

Ага, точно, пошел. Сдернув БТР с места, трос на время ослаб, чтобы через минуту опять натянуться, разворачивая БТР носом к насыпи. Раздавив останки змеюки и срыв сложенный из мелких камней верхний слой, броня медленно вползла на насыпь.

Все — теперь пойдет.

Оно и пошло — через полчаса бронекорпус стоял возле «Татры» на загодя подложенных под днище бревнах.

Теперь можно пожрать, хлебнуть рома и немного расслабиться.

Через пару часов приступим к погрузке брони в кузов «Татры».

Начать погрузку, это значит взять лопату и начать срывать половину, назначенного погрузочной рампой, земляного холмика. До конца дня получилось осилить примерно треть объема земляных работ.

На следующий день удалось довести земляные работы до конца. Выкопать полуметровую дополнительную траншею в основании реверса. И даже установить в эту траншею подпорную стенку из распиленных до размеров шпал «бальсовых» бревен.

— Ешь, — Грета присела напротив меня и протянула котелок с мясной похлебкой.

— Сил нет. Знаешь, у меня ощущение, что руки до колен отросли.

— Это ты еще себя в зеркало не видел, — девушка все–таки впихивает мне похлебку.

— Что, совсем не красавец?

— До свадьбы отъешься.

— Да уж, отъемся.

— У вас, русских, все такие?

— Не все, но очень многие.

— Понятно.

— Что понятно?

— Вольф говорил, что русские встанут насмерть, но нефтеносные земли никому не отдадут, даже Ордену.

— Это мы запросто. Встать насмерть — наша любимая народная забава.

— И что, всегда справляетесь?

— Когда не справляемся, зовем на помощь генерала — Мороз, полковника — Бездорожье и политрука — Грязь.

— Кто это?

— Былинные русские богатыри, все трое. А уж если на кону стоит нефть — матушка и газ — батюшка, точно не отдадим.

— Шутишь?

— Как сказать. К условиям тотальной нехватки всего и сплошных непоняток вокруг, русские приспособлены лучше остальных. Мы не выживаем, а просто живем этим. Причем очень многим такая жизнь по кайфу.

— Знаешь, мы ведь до тебя приводили сюда покупателей.

— Так это вы те злодеи, что с моего БТР все агрегаты ободрали? — говорю с издевкой, но чтобы по тону было понятно — шучу.

— Мы.

— Аванс то хоть взяли?

— Конечно. Но я тебе про другое хочу сказать. Никто из твоих предшественников даже не допускал мысли, что броню можно поднять. А ты в этом даже не сомневался и как танк пер к результату.

Н–да, девушка, если бы ты знала, сколько раз мне хотелось бросить эту затею. Но спрашиваю о другом, — А где ты танки видела?

— У Ордена.

Действительно, где тут еще можно танки увидеть.

— И много танков у Ордена?

Беглый опрос выявляет, что для Греты любая броня на гусеницах — танк.

— Русский, ты про нас не говори Вольфу и Рудольфу.

— Хм, имеешь виды?

— Не всю же жизнь по задворкам мира мотаться.

— А Вольф не будет против?

— А у него есть выбор?

Сказано таким тоном, что я не ничуть не сомневаюсь — выбора у Вольфа точно не будет. А будет внук. Или внучка.

Н–да, про бизнес и ничего личного я уже не раз говорил.

— Руди, славный парень. Удачи вам.

«Татра» уперлась, придавив задним бортом бревенчатую стенку укрепляющую реверс импровизированной эстакады. Высота земляной насыпи несколько ниже заднего борта грузовика, но это меня мало пугает.

На рабочий скат рампы уложена пара стволов, перпендикулярно которым лягут бревнышки подложенных под броню катков. Суммарно все эти изыски как раз и дадут необходимую высоту.

Рыча мотором, «Татра» тянет в себя размотанный на всю длину трос. Почищенный от забившейся по углам грязи и даже помытый дождем бронекорпус, сочно хрустя подложенными под него брёвнами, уверенно катится к эстакаде. Всех дел, следить, чтобы под броней было три–четыре бревна, по мере продвижения перетаскивать и укладывать под нос «бальсовые» бревна. Время от времени добавляя свежее бревно взамен измочаленного.

Все–таки эта местная «бальса» редкостное Г. Да и корпус не совсем чтобы воздушный — тонны три в нем осталось наверняка.

Без приключений (обидно даже) броня вкатывается в кузов грузовика.

Теперь всех дел — поддомкратить бронекорпус сзади и вытащить из–под него бревна–катки. Затем повторить операцию с носа. Закрыть борта и можно убывать на зимние квартиры.

— Долгие прощания это не про нас?

«Попрыгунчик» муркает на холостых оборотах, развернувшись мордой на северо–восток. «Татра» басовито вторит ему, подслеповато уставившись на юг единственной фарой.

— Не про нас, — Дензел крепко стискивает мою ладонь.

— Увидимся в Порто–Франко после дождей, — Грета убирает со лба мокрую прядь и шлет мне воздушный поцелуй. — Приеду, проверю, как тебя откормят. И взгляну, что у тебя получится из этого железного гроба.

— Уип–уип, — выглядывает из–под натянутого на багги тента Ошо.

Вот засранец, нажрал ряху на крапчатых яйцах. Мог бы напоследок и вылезти под дождик.

— У нас, русских, не принято расставаться с добрыми друзьями без подарка.

Протягиваю Дезелу толстую книгу, плотно затянутую в полиэтиленовый пакет.

— «Приключения мистера Шерлока Холмса». Вы же на английском читаете?

И, дождавшись утвердительного кивка, продолжаю, — будет чем скоротать время дождей.

— А у нас нет подарка, — Дензел растерянно разводит рукой, второй плотно зажимая подарок подмышкой.

— Ну, так вы и не русские. Езжайте, а то мне придется подарить вам еще и весла, потому как воды столько влило, что еще чуть–чуть и дальше только вплавь.

Глядя на фонтан брызг, летящий из под задних колес удаляющегося «Попрыгунчика», в голову лезут меланхоличные мысли о странных людях в странном мире. Меланхолия при расставании с друзьями это, пожалуй, тоже наше национальное.

С другой стороны, кто под этим небом скажет за меня слово, разделит последний кусок сушёного мяса и прикроет спину?

Вот и я о том, что никто.

Так что грусть не совсем чтобы без повода.