Южный поход

Глава 9 Дружеский ужин

Оружия при мне не оказалось. Можно сказать, я был гол и невинен против трех вооруженных головорезов. Они бежали за мной явно не для того, чтобы выразить свое почтение. На головах шапки, лица прикрыты платками, темные фигуры в плащах, а в руках обнаженные шпаги. Увидев, что я заметил их, нападавшие прибавили ходу.

Улица, как обычно в критических ситуациях, обезлюдела. Поскольку я слишком дорожил своей безрассудной головушкой, чтобы покладисто сложить ее перед разбойниками, я решил отступить перед превосходящими силами противника. Короче говоря, я побежал вперед по улочке.

Но преследователи оказались предусмотрительны и навстречу мне из подворотни выскользнули еще двое, тоже в таинственных плащах и со шпагами в руках. Я огляделся и обнаружил, что оказался заперт в каменном мешке переулка. Вокруг тишина, будто все жители Петербурга внезапно улетели на Луну. Только где-то завопил кот, тоже, видимо, встретив соперника.

Ну что же, очень может статься, что сейчас меня проткнут, как поросенка и я получу окончательный ответ на вопрос, игра ли это воображения под воздействием Э-прибора или действительно прошлое время. Правда, при этом я могу скончаться, но зато утешаясь мыслью, что напоследок помог в развитии отечественной науки.

— Стой спокойно, мы просто хотим поговорить, — глухо сказал один из нападавших, подходя все ближе.

Ага, как же, а зачем тогда тускло блестящие клинки? Проткнут и даже имени не спросят. Я вздумал было звать на помощь, но осекся. Дело происходило совсем в позднее время, зачем подвергать опасности жизни других мирных жителей? С другой стороны, что я теряю, почему бы не оказать на врагов психологическое воздействие? Очень уж не хотелось мне вертеться на острие шпаги, как барашек на вертеле.

Выставив руки в стойке каратиста, я состряпал угрожающую физиономию и завопил так громко, что давешний кот удивленно замолчал. Судя по всему, атака на моральное состояние удалась, потому что противники замедлили шаг и недоуменно переглянулись.

— Ваныч, так он малахольный же, — разочарованно сказал другой душегуб.

В подтверждение его слов я заорал еще громче и угрожающе повел руками перед собой, как Брюс Ли. Невидимый кот в соседнем дворе тут же присоединился к моему выступлению.

— Малахольный, не малахольный, а велено взять для допроса, — непреклонно ответил первый противник и двинулся ко мне. — Ну, что встали, черти, навалились на него, разом!

Повинуясь приказу, его команда бросилась ко мне. Я отчаянно завопил, прижимаясь к забору и в этот миг в дальнем конце переулка показались военные мундиры патрульных.

— Эй, не шали! — крикнул офицер, завидя нашу бучу.

— Уходим, — приказал Ваныч, поглядев на нежданных избавителей и погрозил мне пальцем. — А тебя, пугало, мы еще достанем.

Вся разбойничья ватага ринулась с места происшествия, оставив меня судорожно глотать воздух, прислонившись к забору. Патрульные подбежали ко мне и один из них спросил:

— Вы не ранены? Помощь не нужна?

Увидев, что я цел и невредим, они помчались за угрюмыми незнакомцами в плащах. Я махнул им на прощание, дождался, пока они скроются за поворотом и тоже кинулся прочь из этого опасного места.

Пробежка в вечернюю, да и вообще в любую пору полезна для сердечно-сосудистой деятельности. Особенно после стрессовой ситуации. Уже через несколько минут я примчался к дому Хвостова и ворвался внутрь. В широкой приемной на первом этаже мне попалась только старая служанка. Она протирала от пыли вешалку и испуганно вскрикнула, увидев меня. Затем узнала и успокоилась.

— Господи, ну и напугали вы меня! — воскликнула она и перекрестилась.

— А где Александр Васильевич? — спросил я. — Дмитрий Иванович с ним?

— Почивают в столовой, — ворчливо ответила старушка и снова занялась уборкой.

Из большой комнаты справа на первом этаже и впрямь доносились голоса и звон приборов. Я двинулся было туда, а затем передумал. Своим запыханным и возбужденным видом я только испугаю хозяев, немолодых уже людей.

Поэтому я пошел на второй этаж, в небольшой кабинет рядом с комнатой Суворова. На окнах в доме уже опустили занавеси, несмотря на светлый вечер снаружи. По комнате гулял тихий ветерок.

Я решил дождаться Суворова в кабинете, чтобы обсудить с ним нападение. Ясное дело, что оно связано с предстоящим походом. Если уж даже купцы знают о нем, то другие заинтересованные круги наверняка тоже давно в курсе. Кто-то, кому нужна была информация, знал о том, что я был на приеме у императора. Знал, что мне известны многие планы Суворова. И хотел все это вытрясти из меня.

Если потянуть за ниточки, скорее всего, в итоге они приведут к британской разведке. Вот уж кто крайне заинтересован в срыве всего мероприятия. Англичан совсем не обманул предложенный мною план, а также последующий публичный выговор императора Суворову за какую-то провинность, кажется, за несоблюдение формы одежды и указание отправиться в завуалированную ссылку: инспектировать состояние войск в Оренбургской губернии. В то время, как все высшее общество с возмущением обсуждало мелочную придирку царя к чудом выжившему после болезни Суворову, ловкие джентльмены с Альбиона уже вынюхивали, точно ли он отправляется на юг.

Я решил приобрести пистолеты и шпагу и теперь не выходить из дому без оружия. В следующий раз мне уже не придется изображать бешеного кота, можно будет пощекотать противникам брюхо лезвием или пулей.

В дверь тихонько постучали и я крикнул, подумав, что это слуга:

— Заходите!

Дверь отворилась и вошел мужчина в одежде приказчика торговой лавки. По возрасту лет на десять старше меня, с густой окладистой бородой, хотя их ношение царем не одобрялось. Глаза маленькие, цепкие, много повидавшие. Поначалу я не понял, кто это такой, а потом догадался.

— Приветствую, вы, наверное, от Догадова, — сказал я.

— Михаил Илларионов, можно просто Мишаня, — подтвердил он. — А вы, стало быть, помощник Александра Васильевича.

— Как же я вас буду Мишаней-то, — засомневался я. — Вы же гораздо старше меня.

Гость безразлично махнул.

— Не обращайте внимания, мне так привычнее.

Я предложил ему сесть и сказал:

— Тогда уж и я для вас просто Витя.

Мишаня кивнул и сказал, беря быка за рога:

— Когда вы отправляетесь?

— Этого я вам сказать не могу, — осторожно ответил я. — Даже и Александр Васильевич вряд ли знает точно.

На самом деле, Суворов уже запланировал выезд через три дня вместе с донскими казаками, верный своему принципу, что голова хвоста не ждет. Остальные войска должны были подтянуться к Оренбургу по отдельности.

Вообще, для похода было решено сформировать так называемый Южный экспедиционный корпус, численностью двадцать пять тысяч солдат. Половина этих войск стараниями Суворова уже была полностью укомплектована и готова к походу. Еще треть спешно перебрасывалась из западных гарнизонов на юг, а оставшиеся части готовились уже в самой Оренбургской губернии.

— Ага, понятно, значит, тертый калач, просто так ничего не скажешь, — снова кивнул Мишаня и борода его приподнялась вверх-вниз. — Что же, это даже хорошо.

— Полно, да может ли подручный Суворова быть глупым? — усомнился я.

Торговый менеджер усмехнулся, в бороде показались крупные белые зубы.

— Еще как может. Возле каждого кита разные рыбешки плавают. Ладно, я все равно скоро узнаю, когда выезжать. Вас интересует, что там дальше, за Хвалынским морем, верно?

— Да, мы хотели знать, какова ныне обстановка в Персии, — подтвердил я. — Как отнесутся их цари к нашему войску? Можно ли с ними договориться?

Хоть я был историком, но Иран по большому счету всегда выпадал из сферы моего внимания. Я помнил только, что в этот период, с момента установления Персидской монархии в 16 веке вплоть до Иранской республики 20 века в стране постоянно сменялись династии.

Мишаня погладил бороду и вздохнул.

— Ну что же, слушайте тогда. Персией сейчас управляют монархи из так называемого племени «черноглазых» каджаров. Не далее, как три года назад погиб основатель царства, Ахта-хан Ага Мухаммед, скопец и чрезвычайно жестокий правитель. Он, тем не менее, установил в стране справедливый и твердый порядок, устранил мздоимство в чиновниках, оградил торговцев от притеснений. Сейчас у штурвала персидского корабля стоит его племянник, Баба-хан. Это более спокойный и милостивый государь, нежели его предшественник. Носит длинную бороду, по слухам, одну из самых длинных в стране. Любит женщин и чествует мудрецов и поэтов.

— Это хорошо, — улыбнулся я. — Кажется, с ним можно договориться.

— Это еще как посмотреть, — возразил Мишаня, ворочаясь в кресле. — Персы злы на нас еще со времен правления нашей матушки-императрицы. Мы отобрали у них Дербент, Баку, Шемаху, Гянджу, Талыш, дошли до Муганских степей на Кавказе, которые каджары считают своим родовым гнездом. Это было всего четыре года назад. Кроме того, Ахта-хан невзлюбил Россию за то, что мы приютили его единокровного брата, Муртазу Кули-хана, поднявшего против него восстание. Он долгое время жил у нас, бывал в Петербурге, а в прошлом году скончался в Астрахани. С недавнего времени в Персию зачастили торговые агенты Британской Ост-Индии. Они настраивают шаха против нас, не дают торговать, стараются полностью выдавить из страны. О, Англия умеет смотреть далеко вперед!

— Значит, если мы появимся у границ Персии с экспедиционным корпусом, они вряд ли пропустят нас дальше? — спросил я.

— Это будет зависеть от того, сможете ли вы с ними договориться, — улыбнулся Мишаня. — Я бы предложил сначала дать им хорошенько в нос, а только потом приступить к переговорам. На Востоке понимают только силу, Витя. Если вы придете к ним с просьбами, они пнут вас в бок, как скулящего щенка. Впрочем, если вы будете договариваться, не забудьте упомянуть о торговых привилегиях для наших купцов. Вы даже не представляете, как они нас притесняют, только за то, что мы русские!

— У вашего патрона есть связи при дворе шаха, чтобы мы могли начать переговоры? — продолжал расспрашивать я.

Вообще-то, маршрут экспедиции еще не был утвержден окончательно. Мы могли идти по Волге до Хвалынского, сиречь Каспийского, моря, оттуда морским путем добраться до Персии и уйти на Герат и дальше на Памир. Этот вариант плох тем, что для морского пути не хватало кораблей.

Другой путь лежал через Бухарский эмират тоже на Афганистан, а оттуда дальше в Индию. Это был сухопутный маршрут и Суворов больше склонялся к нему. Окончательное решение он должен принять сегодня, в крайнем случае, завтра.

— Если поискать, люди возле Баба-хана отыщутся, — заверил Мишаня и снова погладил бороду.

— А каковы отношения персов с Хивой и Бухарой? — может, мой собеседник и не знал этого, но я спросил на всякий случай.

Как и предполагалось, Мишаня пожал плечами.

— Здесь я ничего не могу сказать. Мы с этими странами почти не торгуем, все больше по Кавказу и Персии работаем. Но я слышал, что персы с ними в напряженных отношениях. Покойный Ага Мухаммед, насколько я помню, как раз хотел завоевать бухарцев, да не успел.

— Вы, Мишаня, поедете с нами? — спросил я. — Даже если мы отправимся другим путем? И не попадем в Персию?

— Догадов решил расширять наши торговые связи, — кивнул приказчик. — И отправил меня, как своего старого и надежного служащего. Россия рано или поздно все равно двинется на юг и восток. Там с давних пор такие богатства сосредоточены, вы даже и не подозреваете! Одна только торговля с Индией или Китаем озолотит любого купца. А тут поход на Восток под командованием Суворова, это же такая великолепная возможность!

— Хорошо, тогда мы с вами еще много будем беседовать, — сказал я и поднялся. — Благодарю за предоставленные сведения. Вы нам очень помогли.

Мишаня тоже встал. Двигался он неторопливо, но очень складно и ловко. Видимо, недаром купцы поручили этому основательному человеку разведать дорогу в Индию.

— Ну, прощевайте тогда, Витя. Приятно было с вами побеседовать.

Он вышел, а я подумал, что теперь мне нужны такие же люди, знающие порядки в Средней Азии.

А еще меня ждали на ужин у Симоновых! Я должен скорее переговорить с Суворовым и бежать дальше.

Но генералиссимуса дома уже не оказалось. Прохор с таинственным видом сообщил, что Суворова вызвали «с самого-ж верху, его ждет сам амператор». Понятно, значит поехал на встречу с Павлом.

Я умылся, переоделся, вооружился пистолетом и шпагой и вышел из дома. День сегодня выдался тяжкий, надеюсь, отдохну душой и телом в обществе оренбургского графа.

При этом я еще думал о том, удастся ли мне остаться наедине с Ольгой? Насколько строгие нравы и приличия в эту эпоху? Наверное, максимум на что я могу рассчитывать, это просто подержать девушку за руку. Хотя, если действовать аккуратно и осторожно, то можно рассчитывать и на поцелуй. Надеюсь, отец позволит вывести ее после ужина на прогулку? Желательно, куда-нибудь в дальний скромный уголок благоухающего сада или сквера.

От этих мыслей я совсем забыл об усталости и несся по улице на крыльях любви. Еще я вспоминал, как Ольга разговаривала и смотрела на меня во время нашего знакомства. От ее лукавых, полных смущенной радости взглядов меня до сих пор бросало в дрожь. Я поблагодарил судьбу за то, что повстречал эту девушку и могу теперь позабыть Иришу, нанесшую мне тяжкую сердечную рану.

Кажется, если бы то, что произошло между нами, случилось в начале девятнадцатого века, я бы имел полное право вызвать ее нового кавалера на дуэль. С каким удовольствием я бы пристрелил своего соперника! Ради удовлетворения своей мести я бы целыми днями пропадал а тире. Я посчитал, что в деле избавления от депрессии наши предки придумали вполне действенное средство. Достаточно просто убить своего обидчика на поединке и готово, все несправедливости устранены, а душевное равновесие восстановлено. Красота, да и только.

Погруженный в свои мысли, я совсем забыл взять извозчика. Эдак можно и опоздать на ужин. Я обернулся, подыскивая повозку, но, как назло, нигде не обнаружил свободные транспортные средства. Все извозчики словно провалились под землю. Прямо как в двадцать первом веке, когда невозможно найти такси как раз в то время, когда оно необходимо.

Поворачиваясь в разные стороны, я обнаружил позади двух подозрительных субъектов. Как и злоумышленники возле торгового дома, эти тоже были завернуты в плащи и следовали на некотором расстоянии от меня, причем явно с недобрыми намерениями.

Неподалеку на перекрестке стояла черно-белая полицейская будка и это обстоятельство, видимо, и удерживало моих врагов от решительных действий. Чего не скажешь обо мне. Я, наоборот, больше не намерен был терпеть нападение.

Быстро шагнув к незнакомцам, я положил руку на эфес шпаги и приготовился выхватить пистолет. Странно, но при моем приближении грозные преследователи сжались в комок и бросили на меня жалкие взгляды.

— Вы опять следили за мной, дебилы? — спросил я и достал пистолет. — В этот раз я вам не дамся, поняли?

— Сударь, вы нас с кем-то спутали, — испуганно прошептал один из прохожих. — Мы продаем французские изделия: высокие сапоги и цветные ленты, фраки и жилеты, цилиндры и круглые шляпы. Не угодно ли приобрести, сударь?

— Только не выдавайте нас полиции, умоляю, — прошелестел второй.

Они чуть распахнули плащи и под ними обнаружились целые залежи товаров. Я наконец догадался, в чем дело и облегченно рассмеялся.

Павел в своем безумном желании избавить страну от французской революционной заразы ввел запрет на парижские моды. Нельзя было носить фраки, жилеты, круглые шляпы и длинные шубы. Но желание пощеголять все равно осталось и запрещенные детали туалета теперь продавали из-под полы, как спекулянты торговали джинсами в советские времена. Надо же, а я принял нелегальных торговцев за моих преследователей!

Раскланявшись с бедолагами, я нашел наконец извозчика и на всех парах понесся к дому Симоновых. Вскоре я прибыл к дому, где они квартировали и быстро подбежал к входной двери. Я беспокоился лишь о том, что опоздал и тем самым нарушил священные нормы этикета. На звонок долго никто не отзывался и я начал сомневаться, попал ли я по адресу.

Наконец, горничная открыла дверь и спросила, чего я тут вдруг нарисовался?

— Меня как бы пригласили на ужин, — сказал я, холодная при мысли, что перепутал время или адрес. — Ольга Симонова, ее отец граф из Оренбурга.

— Да, я знаю, но господ нет дома, — равнодушно ответила горничная.

Боюсь, я чуть не спятил от беспокойства. Значит, я все-таки что-то перепутал, идиот эдакий!

— А ужин, он разве не здесь проводится? — спросил я, со слабой надеждой, что все еще может исправиться.

— Ах, ужин, — понимающе ответила горничная и смерила меня оценивающим взглядом. — Так перенесли же ужин. Их сиятельство срочно уехал по делам, а его дочка с кавалером на прогулку уехали-с.

— С кавалером? — пролепетал я угасающим голосом.

— Ага, с бравым таким военным! — мечтательно ответила горничная. — Выглядели они замечательно, как на картинке. Они просто созданы друг для друга!

— Ясно, — сказал я и повернулся, чтобы спуститься с крылечка.

— Что-нибудь передать их сиятельству, ваше благородие? — спросила горничная мне в спину.

— Нет, спасибо, я просто мимо проезжал, — ответил я и с разбитым сердцем отправился прочь.