Южный поход

Глава 20 Кто дошел первым до Туркестана?

После минутного замешательства гусары помчались во весь опор с холма, но не назад, а наоборот, вперед, на противника. Это меня поразило больше всего.

— Куда? — только и успел крикнуть я вслед товарищам.

Рутников обернулся на ходу, улыбнулся и ответил:

— Гусары не отступают!

Да еще и коня пришпорил, безумец. Я поглядел вслед гордым гусарам и горестно вздохнул, стаскивая из-за спины верный штуцер, готовый к стрельбе. Опять возник шанс потерять головушку и все из-за кучки хвастливых легко вооруженных кавалеристов, готовых погибнуть ради бесшабашной удали.

Впрочем, кто его знает, как все может обернуться. Поглядев на врага, я понял, что у нас осталось два важных преимущества.

Во-первых, мы атаковали с вершины холма стоящего ниже по склону противника, а нападать сверху, само собой, гораздо выгоднее, чем отбиваться снизу.

Во-вторых, я заметил, что все мы были вооружены огнестрельным оружием: я штуцером, а гусары карабинами и пистолетами, причем у Рутникова пистолетов было даже два. Враг же наш, уж не знаю, кто это был, бухарцы, кокандцы или злонамеренные кайсацкие кочевники, огнестрела не имел вообще. Ах нет, прошу прощения, приглядевшись, я увидел в руках у одного допотопное даже по меркам начала 19 века, фитильное ружье.

Впрочем, целясь во врагов из свой винтовки, я увидел, что это ни в коем случае не кочевники. В руках у них не было луков, то есть, обязательных атрибутов любого мало-мальски уважающего себя степняка. Скорее всего, это кокандцы, в темных халатах и шапочках, прикрывающих выбритые головы. наверняка пришли разведать территорию. Вооружены они были саблями и копьями.

Гусары самозабвенно летели на врагов, в то же время заслоняя их от обстрела и мешая мне хорошенько прицелиться. Ненадолго замедлив ход, они залпом выстрелили из пистолетов, затем из ружей.

Я тоже улучил момент и разрядил штуцер в одного из вражеских воинов, сидевшего на гнедом коне. По своим габаритам парень выглядел настоящим великаном. Выстрел получился удачный, пуля угодила в грудь, не защищенную доспехами и верзила, покачнувшись, медленно завалился назад, как подрубленное дерево.

Залп гусаров на ходу тоже произвел немалый эффект: раздались крики боли, из седел выпали несколько человек и покатились по склону. А затем гусары, размахивая саблями, врезались во вражеский строй.

Я остался наблюдать за боем сверху, поскольку у меня не было холодного оружия, да и рубке в конном строю не обучен. Я больше, знаете ли, указкой махать привык, на уроках школьной истории.

Стычка вышла короткой и результативной. Еще троих гусары выбили из седла, а двое противников закричали, зажимая раненые руки и бока. Из наших все остались в седлах, хотя двое гусар тоже получили удары саблями, я точно видел.

Все-таки врагов было втрое больше нас и лишь благодаря своим боевым навыкам наши кавалеристы вышли из схватки относительно целыми и невредимыми.

А затем произошло непредвиденное. Не останавливаясь на долгие церемонии и расшаркивания, гусары промчались сквозь толпу врагов и продолжили спускаться по склону холма. Добравшись до низа, они поскакали дальше к реке. И действительно ведь, никуда не отступали, пробились сквозь вражеский строй! А что же прикажете делать мне?

Супостаты тем временем обратили внимание на меня, маячившего, как царь горы, на вершине холма с разряженным штуцером. Раздались негодующие крики и если большая часть вражьих всадников бросилась в погоню за гусарами, то несколько человек сорвались вверх по склону ко мне. Их решительные и угрюмые лица ясно показывали, что они решили примерно и показательно наказать меня за дерзкую атаку моих товарищей.

Как я уже говорил, к тому времени я уже и так остался без оружия. К разряженному штуцеру можно было примкнуть штык, он был у меня в сумке, но подобного рода копьем лучше действовать в пешем строю, да и времени на это не хватало. Сабли или, на худой конец, кинжала у меня тоже не было, отбиваться голыми руками я не хотел, кроме того, я вовсе не гусар, а значит, имею полное право на отступление. Поэтому я развернул свирепо фыркающего Смирного и помчался обратно с холма, не дожидаясь, пока меня настигнут недружелюбные среднеазиатские нукеры.

Скачка вниз получилась знатная и я боялся только не вылететь из седла, тогда уж точно мне конец. Молясь, чтобы нога Смирного не угодила в какую-нибудь звериную норку, вскоре я спустился с холма, слыша за спиной грозный стук копыт вражеских коней. Используя инерцию спуска, первое время мой скакун мчался быстрее стрелы. Я направил его прямо к нашему лагерю, видневшемуся вдалеке.

Всадники позади сердито кричали мне на незнакомом языке, видимо, требуя остановиться. Я же в ответ еще больше понукал Смирного, вынуждая скакать еще быстрее. Краем глаза я видел, как гусары мчатся нестройной группой по берегу реки, а за ними во весь опор несутся около дюжины преследователей.

Впрочем, вскоре о моих спутниках пришлось позабыть, потому что меня самого уже догоняли враги. Смирный за время долгого перехода подустал и уже не мог долго держать быстрый темп. Враги, как я понял, были на свежих конях и быстро приблизились ко мне. Мы скакали по неровной бугристой земле, покрытой белым песком и многочисленными кустарниками.

Услышав крик прямо за спиной, я обернулся весьма кстати и заметил, что один из гонителей почти добрался до меня и наотмашь замахнулся саблей. Он находился сзади и справа. Смирный, повинуясь моему отчаянному рывку поводьев, тут же свернул влево. Я ожидал удара в спину, но его не последовало. Преследователь промахнулся и чуть отстал.

Зато теперь меня настиг его коллега. У этого в руке было копье, еще худший сюрприз для меня. Я оглянулся пару раз и видел, как он приближается ко мне и с торжеством готовится проткнуть насквозь, как энтомолог булавкой пронзает жука. Тот, первый, с саблей, тоже почти догнал меня и уже не позволил бы уйти в сторону.

В экстренных случаях выбирать не приходится и я неуклюже отбил удар стволом штуцера. Бег Смирного от этого замедлился еще больше, враги догнали меня и окружили со всех сторон.

Со штуцером в руках у меня не было шансов выстоять против четверых конников, пришлось изворачиваться, как уж на сковородке. Впрочем, долго бы я не продержался. Отбив несколько ударов, я поскакал дальше, то и дело ожидая смертоносного тычка в спину.

Но навстречу из кустарника вылетели Рутников и еще один гусар. Моих преследователей они на ходу поразили саблями и, не задерживаясь, помчались дальше. Я удивленно стоял на месте и усел только крикнуть им вслед:

— Спасибо за помощь!

В ответ раздалось сиплое:

— Уходи оттуда быстрее, дурень!

Я огляделся по сторонам и успел заметить в самую последнюю секунду, что по пятам за моими спасителями гонится, оказывается, та самая толпа врагов. Еще трое гусар продолжали скакать по берегу реки. Видимо, гусары разделились на две группы, чтобы немного сбить с толку погоню. Преследователи, конечно же, тоже разделились и теперь одна из шаек мчась за Рутниковым и его напарником, выскочила прямо на меня.

Я бросился наперерез преследователям прямо к лагерю, до которого осталось совсем немного. Дозорные уже заметили неладное и со стороны войска слышались звуки сигнальных труб. Трое всадников отделились от отряда, следовавшего за парочкой Рутникова и помчались за мной, но меня им уже было не догнать. Навстречу поскакали казаки и враги сразу отстали от меня.

Хрипя, Смирный довез меня до расположения войск и сердито фыркал, когда я слез с него и слезно благодарил за верную службу. Солдаты окружили меня, спрашивали, что случилось и много ли там неприятеля.

— Нет, это обычный конный патруль, — отдышавшись, ответил я, хотя тут же задумался о том, что мы не видели всех врагов. Может быть, выше по течению Сырдарьи за холмами скрывается целое войско? Вполне может быть и такое.

Я решил тут же доложиться Суворову о произошедшем и предложить провести разведку местности. Кажется, веселая прогулка закончилась и впереди нас могут ожидать серьезные неприятности.

За моей спиной послышались выстрелы и крики. Что же, уже хорошо, значит казаки пришли на помощь гусарам, ведь у нападавших, помнится, не было огнестрельного оружия. Я снова взобрался на Смирного и поглядел в сторону реки. Часть войск продолжала возводить укрепления, но остальные быстро строились в боевые порядки по сигналу тревоги.

Вскоре казаки и гусары вернулись в наш лагерь. Все живы, но не совсем здоровы: у одного из гусаров порублена рука, у второго исколота спина. Казаки совсем не пострадали. С собой разведчики привели израненного пленного с наспех перевязанной головой. Рутников повел его к полковнику.

Несмотря на усталость и постепенно сгущающуюся вечернюю темноту, я тоже поехал на допрос. Мне было любопытно знать, с кем мы столкнулись на берегах Яксарта.

Полковник Яковлев, командир гусарского полка, быстро опросил пленного через татарского переводчика. Он подтвердил мои догадки. На нас и в самом деле напали кокандцы. В конце пленник сказал важную вещь, услышав об этом, Яковлев схватил пленника и помчался к генералиссимусу.

Вокруг окончательно стемнело, со стороны реки орали лягушки, в воздухе тонко звенели комары. Я ковылял за Рутниковым к командующему. После сегодняшней погони у меня снова раскрылась рана в груди и воспалились мозоли на ногах. До чего же вредным человеком был Буринов, раз рана от его руки никак не может зажить!

Суворов еще не спал. Он препирался с Прохором об ужине.

— Ваше сиятельство, — сказал Яковлев. — Я допросил пленного, его захватили во время сегодняшней разведки. Кокандцы осадили Туркестан. Он выше по течению Сырдарьи на расстоянии одного-двух дневных переходов. Их разъезды добрались и до нас.

— Очень хорошие вести, граф Андрей, — сказал Суворов, поскольку Яковлев был аристократом и сыном одного из богатейших сановников империи. — Если бы я был восточным владыкой, я бы велел на радостях дать тебе столько золота, сколько ты весишь.

— Почему, ваше сиятельство? — спросил Яковлев.

— Потому что твой полк и полк казаков сей же час отправляются к городу, — ответил Суворов после небольшого раздумья. — Поздравляю, господа, вы выиграли соревнование, кто быстрее всех достигнет Туркестана. Следом за вами едут еще два полка гренадер и пушечки.

— Приказывайте, ваше сиятельство, — сказал Яковлев, выпрямившись.

— Эй, кто там, — крикнул Суворов адъютанту. — Пригласите ко мне Милорадовича и Платова. Немедленно.

Ожидая, когда придут генералы, он в нетерпении бегал по кругу в своем походном шатре. Я не мог поверить, что передо мной семидесятилетний старик и который раз поражался живости и энергии полководца.

Вскоре явились вызванные им офицеры. Суворов остановился и говорил, прикрыв глаза:

— Господа, слушайте мой приказ. Казаки и гусары бурей летят на Туркестан. За ними поспешат гренадеры и царица полей. Сей древний и благочестивый город осадили зловредные кокандцы. Разбить их наголову и отбросить от святыни Востока. Жителей не трогать, пленных отпускать по домам. По слухам, у кокандцев есть приличная артиллерия. Захватите ее, я хочу узнать, откуда она взялась. Миша, ты командир.

— А город, ваше сиятельство? — напомнил Платов. — С ним что делать?

— Как что? — удивился Суворов. — Сорвать с ветки, как спелое яблоко. Метким выстрелом.

— Взять его? — уточнил Платов.

Но Суворов отвернулся и достал из сундука книгу итальянского путешественника о путешествии в Монголию. Генералы ждали, а командующий лег на кровать и больше так и не обернулся.

Тогда Милорадович кивнул нам и мы все тихонько вышли из палатки.

— Ну что, господа, выезжаем немедленно, — сказал Милорадович снаружи. — Надеюсь, я правильно понял указание Александра Васильевича.

— Если кокандцы взяли Туркестан, мы можем ворваться в город на их плечах, — добавил Платов. — И тогда город сам упадет нам в рот, как спелое яблоко.

— Тогда поспешим, господа, — сказал Яковлев. — Князь повелел выступать немедля.

Милорадович кивнул и сказал:

— Что же, с Богом! Я распоряжусь насчет пехоты. Выезжайте, господа, и вышлите впредь побольше разведчиков, чтобы видеть, что творится на подступах к городу и не наткнуться ненароком на крупные силы неприятеля.

Платов и Яковлев кивнули, поклонились и быстро пошли по направлению к своим полкам.

— Кстати, господа, — сказал Милорадович вдогонку. — Князь сказал сбить яблоко метким выстрелом. Возьмите карабины и лучших стрелков.

Слушая их, я стоял на месте и думал о том, что сейчас надо выпить и хорошенько подкрепиться на сон грядущий. Затем мне надо идти спать, потому что я чувствовал, что сейчас развалюсь на куски, если не лягу в постель. Но тут Рутников спросил, как само собой разумеющееся:

— Ты запасного коня будешь брать?

— Эм-м, — протянул я. — Да, конечно, хотел бы, но у меня нет.

— Я тебе дам, пошли, — сказал Рутников. — Ты слышал приказ, выступаем немедля.

И я пошел, а куда деваться. Только для начала вооружился с головы до ног, чтобы при внезапной встрече с противником не стоять, как голый в бане.

Когда же я приблизился к своему аргамаку с седлом в руках, Смирный негодующе посмотрел на меня, будто я хотел отдать его на скотобойню.

— Ладно, — сказал я. — Пока отдыхай, а потом будешь работать.

Я решил сначала поехать на запасном коне, а потом уже пересесть на вредного своего коня, в противном случае он скинет меня через пять минут после посадки.

Запасной конь от гусар оказался наоборот, послушным и добрым, этакая мать Тереза с копытами. Он был вороной масти, худощавый и выносливый. Словно в насмешку, он получил кличку Дикарь и охотно на нее откликался. Когда я осторожно поднес руку к его пасти, он осторожно взял ее губами, словно поцеловал.

— Видишь, как надо вести себя с хозяином, — поучительно сказал я Смирному, но мой старый скакун всхрапнул, презрительно отвернулся и больше старался не смотреть в мою сторону.

Мы выехали ночью, а казаки ускакали еще за полчаса до нас. На небе светил серп луны и давал достаточно света, чтобы видеть черную излучину Яксарта на юге от нас и бледную равнину вокруг, покрытую темными пятнами кустарников.

Полк гусар поскакал выехал из расположения войск и помчался через полупустынную степь, поднимая кучи пыли. Все были молчаливые, невыспавшиеся и оттого очень злые. Я с сожалением подумал о потерянном ужине и сне, а также о том, зачем я ввязался в эту дурацкую авантюру.

Мой запасной конь даже ехал по-другому, нежели предыдущий. Смирный даже на скаку умудрялся проявлять свой скверный характер и я всегда немилосердно отбивал на нем ягодицы. Дикарь же вез меня мягко и аккуратно, как машина с независимой подвеской. Сплошное удовольствие ехать на таком коне. Хотя, может быть, это я уже был так раздражен из-за усталости и видел то, чего не было.

Скакать в ночи только сначала было интересно, а потом я привык и мысли потекли в иную сторону. Так за рулем машины на междугородней трассе забываешь о дороге и думаешь о чем-то своем.

Я думал, конечно же о том, повлияет ли на Ольгу мой якобы безразличный ответ или нет. Может, по приезду я узнаю, что она уже успела помолвиться с этим любителем бакенбард? Успею ли я вернуться или до этого Кеша утащит меня обратно в наше время?

С этого момента я вспомнил вчерашнее происшествие на море и теперь начал думать о Кеше и его чудодейственном приборе. Чтобы это ни было, телепатический аппарат или машина времени, в любом случае он создал нечто совершенно уникальное.

Даже если я сейчас на самом деле продолжаю сидеть на кресле в его комнате, а все это очень качественная галлюцинация, то все равно степень погружения не сравнится ни с одним существующим гаджетом. Никакие очки виртуальной реальности Э-прибору в подметки не годятся. Это же какая восхитительная детализация, какие убедительные декорации!

А затем я усомнился, что попал в тщательно смоделированную иллюзию, даже извлеченную из глубин моего подсознания. Все-таки все вокруг слишком ярко и красочно. Что там кричал мой друг, зависнув над водой Аральского моря? Он не успел закончить, но я был уверен, что он пытался сказать, что отправил меня в прошлое время.

Так, погруженный каждый в свои думы, мы скакали всю ночь и все утро напролет, делая причалы через равные промежутки времени. Внезапной атаки Яковлев не боялся, так как знал, что впереди проехали казаки, а значит, в случае опасности, они заблаговременно заметят ее и предупредят гусар.

Ближе к полудню мы заметили за холмами строения. Река осталась чуть на западе. Подъехав ближе, мы рассмотрели вдали куполы мечетей и городские стены. Пространство возле них чернело от многочисленных толп неприятеля.