Якудза из клана Кимура-кай

Глава 8

Я немедленно развернул мотоцикл и помчался наутёк. Вот уж кому, а мне здесь ловить точно нечего. Даже без пальбы, одних только полицейских было бы достаточно.

На ловушку похоже не было, да и кто я такой, чтобы ставить на меня ловушку с таким размахом, скорее всего, крайне неприятное совпадение.

За моей спиной включились мигалки и крякалки, я обернулся украдкой. Патрульная машина начала преследование. Этого только не хватало. Пришлось срочно выруливать на шоссе и выжимать всё из «Ямахи», с огромным таким риском разбиться.

Сердце выстукивало барабанную дробь, в горле пересохло, руки вспотели в перчатках. Полицейские не отставали.

Что хуже всего, я не знал, куда мне теперь податься. В Кита-Сэндзю нельзя, тем более на этом байке. Ладно, первым делом надо сбросить хвост.

Я вдруг почувствовал себя школьником на дедовом «Юпитере», удирающим от гаишников через огороды и переулки. С учётом того, что вместо огородов здесь Токио, а вместо гаишников на старых жёлто-синих «Жигулях» — полиция на «Краунах».

Ощущение, что я крупно вляпался, не покидало ни на секунду, но у меня, в отличие от парней на складе, хотя бы имелись шансы уйти. Целым и невредимым.

Но всё равно, пальба — это что-то из ряда вон выходящее здесь, в Японии. Да и обычные полицейские чаще всего применяют оружие только на стрельбище, для операций, в которых требуется пострелять, используется спецназ. Значит, стреляли не полицейские, а в полицейских.

Я мчался по шоссе, превышая скорость и лавируя между попутных машин, сзади меня силился догнать полицейский «Краун» в чёрно-белой раскраске. К счастью, я ехал на тюнингованной «Ямахе», а не на мопедике с движком от бензопилы.

Из Фунабаси я выехал, через сложную развязку свернул на дорогу к Итикаве. «Краун» потерялся где-то позади. Я немного сбросил скорость, а то глаза уже слезились от встречного ветра, и красно-синие мигалки тотчас же появились в зеркале заднего вида. Да чтоб тебя. Я ускорился снова.

Стрелка бензобака ползла вниз, медленно, но неотвратимо. Лишь бы хватило бензина… Спокойно заправиться и попить кофе с френч-догом мне никто не позволит.

Впереди я увидел жёлтые огни дорожных работ, сужение полос в одну. Юркнуть в крайнюю полосу успел в последний момент, лихо подрезав какой-то старенький «Датсун». Полиция осталась там, довольно далеко, и я вновь ускорился, пользуясь тем, что на мотоцикле можно обогнать машины даже в одной полосе. Самому было тошно от того, что приходилось так делать, подрезать и пугать простых водил, но это был мой единственный вариант. Полицейские безнадёжно отстали.

Немного запутал следы в Итикаве, съехал с шоссе и проехался по деловому кварталу. Если бы не этот сраный выхлоп, благодаря которому «Ямаху» было слышно чуть ли не за километр, я бы давным-давно скрылся, уехал бы без всяких хлопот. А так пришлось остановиться и немного переждать возле комбини, круглосуточного магазина. Я стоял и курил одну за одной, всё ещё чувствуя вибрацию руля в пальцах.

Никто меня больше не преследовал, но искали наверняка, так что я зашёл в переулок и наскоро переоделся. А затем поехал к офису «Одзава Консалтинг», не превышая скорости и ничего не нарушая.

Как назло, на подъезде к офису, в двух кварталах от него, кончился бензин. Мотор чихнул несколько раз и заглох прямо на ходу. Пришлось катить мотоцикл вручную, и теперь уже хотелось, чтобы это был не тяжёлый дорожный байк, а мопед. А то и велосипед с моторчиком.

Разумеется, к самому офису подгонять мотоцикл я не стал, припарковал в переулке неподалёку. Без ключей и бензина он никуда не денется, а внимания привлекает много.

К счастью, это офисное здание работало круглосуточно, и в этот раз консьерж оторвался от чтения журнала.

— Добрый вечер, — сказал он. — Могу я узнать, куда вы направляетесь?

Я поздоровался и поклонился. Вид у меня наверняка был растрёпанный и помятый, так что неудивительно, что он меня остановил. Да и ночь уже на дворе.

— В «Одзава Консалтинг». Есть там кто-нибудь? — спросил я.

— Минуту, — попросил консьерж, снимая телефонную трубку и набирая короткий внутренний номер.

Я ждал, пока он дозвонится, и когда на том конце провода сняли трубку, выдохнул с облегчением.

— Проходите, пожалуйста, — сказал консьерж, и я поклонился снова, а затем чуть ли не бегом рванул на третий этаж.

Перед тем, как постучать, отдышался немного, пригладил волосы.

Внутри находился только один якудза, больше похожий на офисного служащего, чем на представителя организованной преступной группировки, но выглядывающие из-под рукавов цветные татуировки никаких сомнений не оставляли. Тот самый толстячок, что упоминал жалобы на босодзоку, видимо, задержался после работы. Был он добродушный и мягкий с виду, но в глубине карих глаз я чётко мог разглядеть тёмную воду безумия. Садизм или что-то в этом роде.

Он встал из-за стола, задумчиво глядя на меня, я поклонился в знак приветствия.

— Хочешь взять отсрочку, Кимура Кадзуки? — спросил он, сразу же узнав меня.

— Нет… — выдохнул я. — В Фунабаси пальба.

Его взгляд сразу же стал настороженным, цепким.

— Говори, — прорычал якудза.

— Я пригнал туда байк, в доки, как мы с Хироми-саном договаривались, — сказал я. — Увидел там полицейские машины. Затем услышал крики и стрельбу.

— Сколько машин? Кто стрелял? — толстяк поднял телефонную трубку, готовясь набирать номер.

— Четыре… Нет, пять машин. Стрелявших я не видел, — сказал я. — Сразу же уехал.

— Чтоб мне провалиться… — прорычал он. — Тебя видели?

— Немного погонялся с патрульной тачкой, в Итикаве оторвался от них, — признался я.

— Ну, хоть сюда не привёл… — сказал он, набирая номер.

— Прошу прощения, но мы не представлены, господин… — сказал я.

— Ода Кентаро, — сказал он.

— Рад знакомству, Ода-сан, — кивнул я.

— А я-то как рад… — поморщился якудза, набирая номер.

Я промолчал, ожидая, когда он дозвонится и поговорит. Не дозвонился, из трубки раздавались только длинные гудки, и после нескольких минут ожидания он бросил трубку. Нервно достал из кармана пиджака пачку сигарет, сунул в зубы одну. Посмотрел на меня будто бы с ожиданием, что я подорвусь с места и поднесу ему зажигалку, но я остался неподвижен.

— Катаги… — пробормотал он себе под нос, прикуривая сам.

Ода-сан прошёлся по офису из угла в угол, жадно вдыхая табачный дым, на лице яснее ясного была написана напряжённая работа мысли.

Я пока разглядывал офис, свитки с каллиграфией и катану на стене. Так и подмывало спросить, настоящая ли катана, но я понимал, что сейчас не время. Любой неуместный вопрос может стать для меня последним, Ода-сан почти дошёл до точки кипения. Не ровен час, схватит эту самую катану со стены и продемонстрирует остроту.

Он добил сигарету до самого фильтра, почти обжигая пальцы, воткнул окурок в пепельницу, снова взялся за телефонную трубку.

— Сядь, не мельтеши, — приказал он.

Я сел на кожаный диванчик, проматывая в голове события сегодняшней ночи. На первый взгляд, всё прошло достаточно гладко. Спалиться я нигде не должен был. Ни у дома Ватанабэ, ни где-либо ещё.

По телу разливалась усталость, день вышел крайне насыщенный. Пришлось даже ущипнуть себя за ногу и растереть уши, чтобы не заснуть прямо на этом диванчике.

Ода-сан, тем временем, наконец до кого-то дозвонился. Он быстро пересказал всё, что я сообщил ему, и достаточно точно, то и дело поглядывая на меня украдкой. Я старательно изображал предмет мебели. Гонцов, принёсших плохую весть, убивают.

Сейчас, конечно, не десятый век, да и я для них обычный катаги, пусть даже видел то, что не должен был, и знаю то, что мне не следует знать.

— Да… Да, оябун. Понял, — сказал он в трубку и снова взглянул на меня. — А с этим что делать?

Я напрягся. Если дело вдруг примет нехороший оборот, пойдёт по-плохому, Ода-сана мне в честной драке не забороть. Я сунул руку в карман и сжал рукоять отвёртки, просто на всякий случай. Ей можно пырнуть не хуже, чем стилетом.

— Да, оябун. Да, он на нём приехал, — кивнул Ода-сан. — Хорошо, оябун.

Лицо его никаких эмоций не выражало, но я прекрасно знал, что люди, подобные ему, могут нарезать человека на кусочки и не поморщиться, а потом пойти и спокойно съесть обед из трёх блюд или поиграть с ребёнком. Так что вероятность пятьдесят на пятьдесят, либо меня пришьют, либо заставят молчать как-то иначе.

Ода-сан положил трубку, повернулся ко мне.

— Что там у тебя в кармане? — спросил он. — Нож?

— Отвёртка, — сказал я.

Он хмыкнул, но ничего больше не сказал, начал сосредоточенно рыться в одном из шкафчиков.

— Можешь не бояться, — сказал он, не отрываясь от процесса. — Босс сказал, ты хорошо сделал, что предупредил меня. Что приехал и рассказал.

— Это меньшее, что я мог сделать, — сказал я.

Он вытащил одну из многочисленных папок, из папки вынул листок, разорвал его на мелкие клочки, бросил в урну, вернул папку на место. Затем открыл сейф и проделал что-то с его содержимым, загораживая его широкой спиной. Потом повернулся ко мне и поправил пиджак, застёгивая его на все пуговицы.

— Долг Ироха-сана отработан, — объявил он.

Я положил ключи от мотоцикла на столик.

— Даже на байк не взглянете? — спросил я. — Он тут, в переулке.

— Сейчас не до него, парень, — покачал головой Ода-сан. — Подзаработать хочешь? Я гляжу, ты не из робких.

— Что нужно делать? — тотчас же спросил я.

— Поверь, я бы даже и не подумал тебя звать, — поморщился Ода-сан. — Но ситуация неординарная. Знали, суки, когда ударить…

Война? Вполне возможно. Обычно якудза друг с дружкой не воюют, не из-за чего, всё давным-давно поделено. Но бывает и так, что льётся кровь. И полиция тоже не остаётся в стороне.

— А от меня что требуется? Я готов, — повторил я свой вопрос.

— В массовке постоять, с самым суровым видом, — поправляя пиджак, сказал Ода-сан. — Поехали.

— Это я могу, — сказал я.

Мы вышли из офиса, Ода-сан закрыл его на ключ, быстрым для его комплекции шагом отправился к парковке. Я шёл следом за ним, гадая, не хочет ли он вывезти меня к заливу и скормить рыбам, ведь сказать можно всё, что угодно, и даже простить долг ради того, чтобы я потерял бдительность. Отвёртку в кармане я из руки так и не выпустил.

Неподалёку от здания стоял чёрный «Ниссан Лаурель», довольно пожилой, но ещё не растерявший остатки былой роскоши. Естественно, с рулём в бардачке. Ода-сан уселся на место водителя, я сел рядом с ним и он запустил двигатель. Салон, отделанный под красное дерево, создавал ощущение уюта и комфорта, абсолютно утерянное автопроизводителями будущего, собиравшими одинаковые, как под копирку, планшеты на колёсах.

— Вот это тачка, — пробормотал я.

Ода-сан покосился на меня, кивнул.

— Двести лошадок, — сказал он, пристёгивая ремень.

Я тоже пристегнулся.

— Значит так. Умеешь же язык за зубами держать? Вот и молчи, — сказал он. — Говорить буду только я. Если что спросят, тогда отвечай только, понял?

— Понял, — сказал я.

— Руки в карманы не суй, держи на виду, а то там… Нервных полно, — поморщился Ода-сан. — Меня держись, короче. Рожу свирепую скорчи.

Я напустил на себя максимально грозный вид, сделал морду кирпичом.

— Во, отлично, — покосился якудза. — Обосрутся все… Такого ночью в подворотне встретишь, сам кошелёк отдашь, лишь бы не глядел так.

Мы ехали по ночному Токио, пролетая светофоры в последний момент и никого не пропуская. Я думал, Ода-сан поедет в Фунабаси, к тем самым докам, но нет. Мы ехали по району Адати, не особо удаляясь от офиса.

— Даже не спросишь, куда мы едем? — хмыкнул Ода-сан.

— Я не из любопытных, — сказал я.

— Хорошее качество, — ухмыльнулся якудза.

Ехали недолго, минут пятнадцать со всеми светофорами, остановились около небольшого квартала развлечений, где сплошь находились бары, хост-клубы и кабаре. Нет, похоже, убивать меня Ода-сан и впрямь не собирался.

— Вместо меня, наверное, должен быть Тацуя-сан. Или Хироми-сан, — сказал я.

— Да, — сказал якудза.

Стало интересно, где они и живы ли вообще. И кто из Одзава-кай был сегодня на том складе в Фунабаси. Но даже если Ода-сан знает ответ, мне он его не скажет.

Мы вышли из тачки, я вновь напустил на себя грозный вид, топая следом за Ода-саном. И впрямь всего лишь массовка, поддержка.

Прошли в один из хост-клубов, угодливый администратор тотчас же попытался к нам прилипнуть, но был послан Ода-саном подальше. Он и так знал, куда идти. В подсобные помещения, куда обычным посетителям вход был закрыт. Гремела музыка, девицы облегчённого поведения ворковали с посетителями, купающимися в лучах женского внимания.

Я машинально отметил входы и выходы, охранников в количестве двух человек. Один из охранников увидел нас, двинулся навстречу.

— Кодзима-сан меня ждёт, — бросил ему якудза.

Охранник изобразил поклон, пропуская нас в лабиринт подсобных помещений клуба.

Наконец, мы остановились напротив одной из дверей, и Ода-сан посмотрел мне в глаза.

— Ни слова, пока не спросят, — прошипел он и снова поправил пиджак.

Я молча кивнул с самым серьёзным видом, глядя на серебряный значок с иероглифом на лацкане его пиджака, пошитого по фигуре. Знак принадлежности к семье Одзава.

Ода-сан распахнул дверь, вошёл первым, и мы оказались в ещё одном офисе, практически полной копии офиса «Одзава Консалтинг», разве что в мелочах и деталях интерьер отличался. Каллиграфическая надпись на одном из свитков гласила, что мы пришли к Кодзима-икка, отделению клана Ямада-гуми.

Внутри было четверо человек. Сидели на таких же кожаных диванчиках, на столе стояла початая бутылка виски. Кодзима-сан оказался пожилым, лет этак за шестьдесят, человеком, с коротко подстриженными седыми волосами. Рядом с ним сидели его подчинённые, худой мужчина средних лет в проволочных очках, бритоголовый бычара со шрамом поперёк лба и молодой юноша, больше похожий на поп-звезду, чем на якудза.

— Кентаро-чан, — осклабился Кодзима. — Выпьешь с нами? Как дела у Одзава-сана? Почему он сам не пришёл к нам?

Ода-сан глядел исподлобья на всех четверых сразу, явно борясь с желанием причинить им боль. Я молча стоял за его спиной, всем своим видом изображая тупого, но злобного цербера.

— Одзава теперь пьёт сакэ со школьниками? — насмешливо спросил бритоголовый, кивая в мою сторону.

— Думаю, Одзава-сан теперь долго не будет пить сакэ, — улыбнулся Кодзима-сан. — Теперь его ждёт тюремная пайка.

— Это был ваш груз, Кодзима-сан! — рыкнул Ода.

— Это был ваш склад, Кентаро-чан, — развёл руками Кодзима.

Так, что даже мне захотелось его придушить.

— Эй, парень! Ты же не в семье? Хочешь подзаработать? — спросил меня Кодзима-сан. — Их дни сочтены. Ода, наверное, даже не сказал тебе, в чём дело, да?

Я молча посмотрел ему в лицо.

— Отвечай, когда с тобой оябун говорит! — рявкнул бритоголовый.

— Нет, не в семье, — сказал я, продолжая сверлить взглядом местного босса.

— Нет, не в семье, Кодзима-сан! — рыкнул молодой, хлопнув ладошкой по столу, так, что загремела посуда.

— Тише, сынок, — улыбнулся Кодзима. — Парень просто ещё не знает, как вести себя в приличном обществе. Ну так что, хочешь подзаработать? Больше, чем платит тебе он.

Ода покосился на меня.

— Нет, Кодзима-сан, — сказал я.

— Зря. Птичка мне напела, что на складе Одзавы взяли крупную партию наркотиков. Ты же знаешь, что с людьми делают наркотики? — сказал Кодзима.

— Это ваш груз, Кодзима-сан! — вмешался Ода.

— Который теперь в руках у полиции, — спокойно добавил Кодзима. — Смекаешь, что к чему? С кого теперь спросит кумитё? Он спросит у вас, Кентаро-чан. Одзава-сан отправится в тюрьму, потому что кто-то должен сесть за этот груз. Полиции нужен будет кто-то, на кого можно всё повесить. Они придут к кумитё, и он укажет на Одзаву.

Лицо Ода-сана прямо-таки перекосило от ненависти.

Кодзима невозмутимо отпил виски из хрустального бокала и продолжил.

— Так что дни Одзава-кай сочтены. И вы можете сейчас либо выбрать правильную сторону, либо пойти на дно вместе с Одзавой, — улыбнулся старик.

Ода снова бросил на меня быстрый взгляд. Я молча покачал головой.

— С молодым всё ясно, ему наши разборки неинтересны. Но ты, Кентаро-чан… Я тебе обещаю, ты будешь иметь вдвое больше, чем у Одзавы, — вкрадчиво произнёс Кодзима.

— О нет, я так не думаю, — выдохнул Ода-сан, выхватывая из-за пазухи пистолет.

Все замерли, как по команде. Один только Ода-сан медленно водил пистолетом влево-вправо, держа в прицеле всех якудза одновременно.

— Убери пукалку, Кентаро-чан, — посоветовал Кодзима. — Не пугай старика.

В глазах Ода-сана плескалась тёмная вода.