Якудза из клана Кимура-кай

Глава 6

В кулаке я сжал зажигалку. Толку от неё немного, всё же это не свинчатка и не кастет, но немного веса в удары добавит, а затем попёр напролом. В уличной драке, даже если силы неравны, нужно только атаковать, главное, не дать сбить себя с ног.

Адреналин брызнул в кровь, разгоняя пульс, лицо перекосило от злости. Двое чинпира струхнули сразу же, это было видно по глазам, но главный, набычившись и вскинув руки перед собой, пошёл мне навстречу. Желал отомстить за предыдущую нашу встречу, не иначе.

Я скользнул вперёд и в сторону боксёрским шагом, обозначил удар в голову левой рукой и выстрелил правой, классическая двоечка. От первого он отшатнулся, а вот второй удар пропустил, и он пришёлся хорошо, как раз над переносицей. Чинпира потерял равновесие, но это был ещё не нокаут, его подхватил один из его дружков, пока второй попытался налететь на меня, неловко размахивая руками. Этому хватило одного удара под дых, чтобы начать ловить воздух ртом.

Всё произошло стремительно, почти мгновенно. Даже толпа зрителей не успела собраться, мы только сошлись и тут же разошлись в разные стороны, всё желание продолжать драку я с этих молодых бездельников успешно сбил.

Дрожащими от выплеска адреналина пальцами я достал новую сигарету, закурил.

— Мы, похоже, и правда обознались, да, парни? — нервно хохотнул чинпира, получивший в лицо.

Один раз — случайность, два — уже закономерность, и они получили от меня уже дважды. Не думаю, что у них в ближайшее время возникнет желание взять реванш.

— Ну так представься, — процедил я.

— Фурукава Сатоши, — изобразив поклон, сказал гопник.

На миг промелькнуло узнавание. Да, кажется, они с Кадзуки учились в одной школе. Давным-давно.

— А вы? — рыкнул я.

— Араки Ясухиро, — выдавил второй, всё ещё пытаясь отдышаться.

— Коянаги Шого, — неприязненно буркнул третий.

Я задумчиво оглядел всех троих. Их определённо можно использовать. Полное отсутствие мозгов, но кое-какие мускулы у них всё-таки есть.

— Сдаётся мне, уважаемые чинпира, что за вами есть серьёзный косяк, — я прищурился и неопределённо помахал рукой в воздухе. — Вы же хотите загладить вину?

Они переглянулись. Совсем не такого исхода они ожидали, но спорить с этим было трудно. Они сами кинулись на меня, что в прошлый раз, что в этот.

— «Машиноголовых» знаете? — спросил я.

Все трое поморщились. Ну, хотя бы друзьями они точно не были.

— Знаем, — сказал Сатоши.

— Козлы они, — пробурчал Шого.

На редкость точное определение. Я кивнул.

— А где они собираются, знаете? — спросил я.

— На парковке у Сэндзю-молла, — сказал Сатоши.

— Завтра наведите там шороху, — сказал я. — Вечером, часов в десять-одиннадцать.

— А если мы откажемся? — вскинулся Шого.

— Чинпира, трусящий драки, — насмешливо процедил я. — Я думал, у вас есть яйца. Или они есть, только чтобы кидаться втроём на одного?

Все трое набычились, словно хотели снова на меня наброситься, но Сатоши не рискнул, а его дружки — тем более.

— Если вы откажетесь, — я пыхнул табачным дымом на них, — Весь Кита-Сэндзю сделает выводы.

Я уже раскусил эту особенность всех японцев без исключения. Все они ужасно трясутся над тем, что подумает общество. Соседи, знакомые, коллеги. Тут это называется дзёсики, здравый смысл, и если ты поступаешь вопреки дзёсики, не так, как от тебя ожидают, у общества возникнут вопросы. А это значит, что ты выделяешься, что ты странный. И одно только это может поломать тебе карьеру и даже жизнь в целом. Японцы впитывают это с молоком матери, для них страшно даже помыслить о том, чтобы поступить вопреки дзёсики. К счастью, я не японец.

Угроза их проняла, все трое помрачнели.

— Чего тебе надо от «Машиноголовых»? — спросил Ясухиро.

— Не твоя забота, — сказал я. — Просто наведите шороху. Надо пошуметь. Остальных своих подтяните.

— У них цепи и монтажки, — пробурчал Шого, машинально потирая плечо.

Вероятно, пострадавшее в какой-то из прошлых стычек.

— А у вас преимущество внезапности, — я посмотрел ему прямо в глаза и Шого почти сразу же отвёл взгляд.

Им явно не хотелось влезать в разборки с босодзоку, и это я тоже мог понять. Куда им, обычной шпане из небогатых и неполных семей, выходить против золотой молодёжи, возжелавшей немного экстрима. И дело даже не в том, что чинпира не смогут одолеть байкеров в честной драке, очень даже смогут, дело в последствиях.

— Ладно… Просто пошуметь? Это мы можем, — поморщился Сатоши.

— Вот и славненько, — улыбнулся я. — Завтра. Вечером.

— Ага…

Я протянул ему руку, пожал, затем пожал руки двум другим. На такую удачу я даже не надеялся.

— А теперь угостите меня пивом, — я решил наглеть до конца.

К моему удивлению, чинпира даже не стали спорить, новую иерархию приняли безоговорочно. Ясухиро зашёл в круглосуточный магазинчик и вскоре вышел с банкой «Асахи». Слава богу, не рисовое, обычный лагер.

— Ваше здоровье, господа, — ухмыльнулся я, салютуя им банкой на прощание. — Если что, я вас найду.

Я словно вернулся в свою собственную молодость, разве что вместо «Лаки Страйка» я курил «Балканскую звезду», а вместо «Асахи» приходилось пить «Жигулёвское». В остальном всё было точно так же. Безденежье, мутные делишки, далеко идущие планы. В тот раз удалось выкарабкаться, выбиться в люди, без всякого послезнания. Выберусь и теперь.

Пиво я выпил почти залпом, смял банку в руке, даже размахнулся, чтобы выбросить её в урну, но с удивлением обнаружил, что поблизости нет ни одной урны. Засада. Кажется, на станции я видел мусорный бак, но я отошёл уже довольно далеко и от станции, и от переулка с барами. Придётся тащить домой, как полагается порядочному японцу.

Прошёл мимо буддийского храма, прячущегося за кирпичной стеной, мимо газетного киоска, телефонной будки. В ночном Токио имелся какой-то свой собственный шарм, который ни с чем больше нельзя было сравнить. Шёл я прямо домой, сжимая пустую пивную банку в руке.

В глубине нашего квартала снова ревели мотоциклы, босодзоку гоняли по узким улочкам Кита-Сэндзю, нарушая спокойствие и сон простых горожан. Ничего, скоро перестанут.

На подходе к дому я поймал себя на мысли, что нужно спрятать сигареты, но тут же её отбросил. Я, в конце концов, совершеннолетний. Но в дом всё равно прокрался так, чтобы никого не разбудить. Вроде бы это даже получилось.

— Ты куришь, Кадзуки-кун? — за завтраком спросила меня мать.

У Юрико-тян прямо-таки зажглись глаза от предвкушения скандала. Отец покосился на меня, но тут же вернулся к чтению газеты. Субботним утром ему не нужно было идти на работу, так что он пребывал в самом благодушном настроении.

— Ага, — сказал я, невозмутимо уплетая рисовую кашу.

Кимура-сан нахмурилась, принялась буравить меня недобрым взглядом.

— И давно ты начал? — спросила она.

— Недавно, — честно ответил я.

— Кацухиро, скажи ему хоть что-нибудь! — воскликнула мать.

— Бросай это дело, Кадзуки-кун, — не отрываясь от газеты, произнёс отец. — Я вот не курю.

— Ага, — кивнул я.

Матушка фыркнула недовольно, орлиным взглядом проинспектировала стол, положила каждому добавки. Я даже не успел отреагировать и отказаться.

— Ешьте, ешьте, — приказала она.

Я не хотел завтракать чересчур плотно, я собирался дойти до ближайшего спортзала. Поискать секцию бокса или что-нибудь в этом духе, чтобы поставить удар и растрясти наконец накопленный Кадзуки жирок. Местные додзё, где седобородые старцы учили молодёжь каратэ или дзюдо, мне не подходили, раз за разом повторять ката, чтобы по форме понять содержание, я не хотел. Насквозь регламентированные восточные единоборства мне как-то претили, хотя я не мог не признать их красоту. Гораздо ближе мне был европейский мордобой. Бокс, кикбоксинг, смешанные единоборства, боевое самбо. То, что можно применить в жизни, на улице, а не только на татами после поклона и разрешения от судьи.

Но по взгляду Кимуры-сан было ясно, что приёмы дзюдо применит она, если я вдруг откажусь есть её стряпню, на которую она потратила большую часть утра. Пришлось немножко распустить поясок и продолжить трапезу, а новую попытку подложить ещё добавки мне удалось пресечь.

— Я в спортзал пойду, мне лучше не объедаться, — сказал я.

— Спортзал? — удивилась мать. — А ты с нами за покупками не поедешь?

— Даже интересно, насколько тебя хватит, Кадзуки-кун, — произнесла ехидно Юрико-тян. — И как быстро ты вернёшься к приставке и манге.

Любимое её развлечение. Выводить туповатого старшего братца из себя. Увы, на его месте теперь я.

— Точно, приставка и коллекция манги… Можно же их продать, — оживился я.

На этот раз отец отложил газету и строго посмотрел поверх очков.

— Кадзуки-кун, что-то случилось? Я недостаточно даю карманных денег? На работу не взяли? — забросал он меня вопросами. — Не нужно ничего продавать. Если нужны деньги, так и скажи.

Я вдруг понял его логику, насквозь японскую. Если соседи увидят, как я продаю свои вещи, это будет значить, что Кацухиро-сан не может обеспечить семью, что бросит тень на всю семью Кимура. С моей точки зрения — полный бред. Но не с его.

— С работой пока неясно. В понедельник узнаю точно, — сказал я. — Но я думаю, всё получится.

— Это хорошо, — натянуто улыбнулся отец. — Но продавать ничего не надо. Мы не такие уж бедные.

— Я понял, — кивнул я и тихонько рыгнул в кулак, как того требовали местные приличия. — Спасибо, это было настоящее пиршество.

Какая-то часть меня порывалась отправиться с семьёй за покупками, приятно провести время в молле и на рынке, но вместо этого я отправился искать подходящий спортзал, чтобы там беспощадно себя уничтожать. С такой комплекцией, какая досталась Кадзуки, из него можно вылепить натурального Терминатора, машину для убийств. Аполлон вот не получится, рожей не вышел.

Сразу же взял с собой всё необходимое, чистые кроссовки, полотенце, бутылку воды. Оделся в спортивный костюм заранее, не «Адидас», конечно, но тоже неплохой, а затем отправился на поиски.

В жилом квартале, поблизости от дома, найти секцию бокса я даже не надеялся. А вот где-нибудь в районе школы можно поискать. Или на территории кампуса частного университета Денки, что находился здесь же, в Кита-Сэндзю. Там наверняка учатся студенты по обмену, может статься, что и европейские единоборства кто-нибудь преподаёт.

Хотя, зная фанатов японской культуры, едущих сюда учиться, их гораздо вероятнее встретить в додзё, а не в зале.

Я шёл, разглядывая вывески и надписи хираганой, которые я читал уже машинально, не тратя время на осмысливание. Парикмахерская, агентство недвижимости, салон красоты, идзакая, и так далее. Пока что ничего похожего на спортзал встретить не довелось, но я не сдавался. Зато прошёл мимо пары додзё. В одном из них даже шли занятия, и я остановился поглядеть, как люди разных возрастов, от подростков и до глубоких стариков, повторяют движения за сенсеем. Полезно, наверное, но это совсем не то, что я искал.

Наконец, мне повезло. Между начальной школой и большим офисным зданием я увидел вывеску в виде стилизованной штанги, килограмм этак на четыреста. Качалка. Даже если там нет нужной мне секции, то там можно хотя бы спросить.

Зал оказался открыт, хоть и работал в субботу на два часа меньше, чем в будни. Народа внутри было немного, в основном, потные мужики на тренажёрах. Скучающая девушка-администратор красила ногти, единственный тренер ходил и покрикивал на занимающихся, изредка поправляя тех, кто выполнял что-либо неправильно. Впечатление складывалось не самое радужное. Возможно, стоит поискать другой зал.

Но разузнать, что к чему, всё-таки нужно. Хотя бы прицениться.

— Доброе утро, — поздоровался я с администратором, чуть поклонившись.

— Доброе утро, — равнодушно произнесла девушка, не отрывая взгляда от кричаще-розовых ногтей.

— Скажите, есть у вас бокс или что-то в этом духе? — спросил я.

— Хонда-сан! — визгливо позвала она.

Тренер, похожий больше на мужичка с пивным пузиком, нежели на профессионального атлета, повернулся к нам. Однако я заметил, что это обманчивое впечатление. И мускулы, и скорость у него были, определённо.

— Хонда-сан, у нас есть бокс? — спросила девушка.

Хонда-сан вразвалочку отправился к нам, разглядывая меня, как музейный экспонат, с интересом увлечённого исследователя.

— У нас есть кикбоксинг, — сказал он. — Два раза в неделю, вторник и пятница.

Искал медь, а нашёл золото. Я поклонился подошедшему тренеру.

— Восемь занятий — четыре тысячи, — добавил он.

— Меня зовут Кимура Кадзуки. Я хотел бы записаться на кикбоксинг, — сказал я.

— Приходи во вторник, — сказал он, смерив меня пристальным взглядом.

— Хорошо, — ещё раз поклонился я.

Хонда-сан вернулся к занимающимся, сразу же начиная покрикивать и поправлять нерадивых, по его мнению, спортсменов, а я повернулся к девушке-администратору, которая теперь сушила лак, потряхивая кистями.

— А разовые занятия у вас можно приобрести? — спросил я.

Я уже отсюда увидел несколько тренажёров, которые хотел бы опробовать.

— Шестьсот иен занятие, — сказала она.

Сущие копейки, на самом деле. Я выгреб из кармана горсть мелочи и отсчитал ровно шесть сотен.

— Раздевалка там, сауна оплачивается отдельно, — нисколечки не любезно произнесла администратор. — В зал только в чистой обуви.

Всё стандартно. Мне, похоже, повезло нарваться на самый дешёвый зал. Или один из самых дешёвых. Ничего, в прежние времена мне приходилось заниматься в условиях гораздо более худших, на самодельных тренажёрах и собранном с миру по нитке инвентаре, в обыкновенном подвале многоэтажки.

В раздевалке я наскоро переоделся, кинул вещи в шкафчик, а затем отправился в зал разминаться.

Выдохся почти моментально, ещё на разминке. Возможно, курить всё-таки лучше бросить, пока зависимость не сформировалась окончательно. Но я упрямо продолжал заниматься, пока не увидел в углу боксёрскую грушу, перемотанную скотчем.

Само собой, я направился прямиком к ней. Тут же нашлись и бинты с перчатками, и вскоре я начал молотить по груше, порхая вокруг неё бабочкой, в точности по заветам Мухаммеда Али. Отрабатывал двоечку, вкладывая в удары всю свою немалую массу и представляя на месте груши крашеную башку Ватанабэ Рюичи.

До тех пор, пока не заметил боковым зрением, как рядом со мной остановился Хонда-сан. Он не сказал ни слова, просто наблюдал, но не так, чтобы одёрнуть или поправить. Наблюдал скорее задумчиво, так что я продолжил колотить по груше, перемежая удары нырками и уклонами.

— Занимался где? — вдруг спросил он.

Я нанёс последний удар, остановил раскачивающуюся грушу и повернулся к здешнему тренеру. Лёгкие горели огнём, раздуваясь как кузнечные мехи.

— Я спрашиваю, занимался где-то? — повторил Хонда-сан.

— Нет, — сказал я, пытаясь отдышаться, и тут же увидел недоверие в его взгляде. — Дома. Записи боёв смотрел.

— Записи… — фыркнул он. — Во вторник не приходи.

Меня словно окатили ледяной водой, но я быстро взял себя в руки. Найдутся и другие залы, и другие тренера, не всё в жизни бывает легко и сразу.

— Приходи завтра. В девять утра, — сказал Хонда-сан.

— Прошу прощения, Хонда-сан, у меня пока нет четырёх тысяч иен, чтобы оплатить завтрашнее занятие. Но ко вторнику будут, — сказал я.

Хонда-сан посмотрел на меня исподлобья, недобрым таким взглядом, так что я тоже нахмурился и уставился ему в лицо, хотя понимал, что если нам вдруг доведётся сойтись в драке, он разделает меня под орех секунд этак за двадцать, в зависимости от настроения.

— В жопу иены себе засунь, парень, — прорычал он. — Я буду делать из тебя чемпиона!