Я один вижу подсказки 6

Глава 5 – Путь

События развивались стремительно.

«Гады» поставили меня на колени и обнажили меч. В его лезвии я видел собственное отражение. Если бы они использовали его как зеркало, ничего страшного бы не произошло.

Но нет, меч коснулся моей шеи. Я громко сглотнул и закашлялся – перенервничал. Как же я до такого дошёл?

А ведь всё начиналось вполне благополучно. Однако теперь эти воины окружали меня плотным кольцом, словно я был диким зверем. И в этом не было ничего удивительного.

После того как они уничтожили наследие школы Кровавого Тигра Шивы, действуя без малейших колебаний, ожидать от них милосердия было бы наивно. Для них убить меня – всё равно что сорвать цветок в поле.

Впрочем, рано сдаваться и опускать руки. Раз терять нечего, то и средства могут быть отчаянными. Поэтому я закричал, что было силы, словно резаная свинья:

– СТОЙТЕ!

Они замерли в удивлении, словно спрашивая: «Чего ты так орёшь?»

– Я ни в чём не виноват! Наоборот, я здесь жертва! Разве Путь Добра не учит помогать жертвам, а не убивать их?

Нарочно выделил слово «добро», наслаждаясь его звучанием. Логика ведь проста: если вы за всё хорошее и против всего плохого, то стоит следовать своим принципам.

– Тем более это ненормально! – добавил я. – Вы называете демонами тех, кто убивает невинных. Но разве вы сами не становитесь демонами для меня, собираясь убить невиновного?

У меня не было ни силы, ни власти, ни денег, чтобы склонить их на свою сторону. Но язык – вот моё оружие. Недаром говорят: «Словом можно и коня на скаку остановить». Попробуем, вдруг сработает.

– ЗАТКНИСЬ. ТЫ. ДЬЯВОЛЬСКОЕ ОТРОДЬЕ!

Один из воинов особо желал мне смерти. Благо, что не он держал клинок у моей шеи. А то на эмоциях бы и снёс ёё к чертям собачим.

Только мне не важно, кто орёт: собака, обезьяна или кошка. У меня тут только один слушатель. Старик. Главарь этой «банды». Если до него дойдут мои слова, то всё хорошо.

Тот долго думал и поглаживал свою бороду, то пальцами, то ладонью. Просто мусолил свою бороду. А затем как выдаст:

– А ты вообще знаешь, кто я?

– Кто вы?

Мне хотелось ответь: «А ты что, сам не знаешь, кто ты такой?» Он бы ещё у меня спросил, кто его отец. На такие вопросы человек сам должен знать ответы.

– Нет, не знаю.

Голова легонько покачалась из стороны в сторону до того момента, как тот не достал письмо. Моё письмо, которое я написал Виктору Степановичу Алилукину.

– Так вы?

На самом деле, сразу всё встало на свои места. Просто подумал, что в тот момент нужно прикинуться дурачком. Показать более детскую реакцию. Было бы странно, если я говорил, как взрослый: «А это ты? Понятно. Мне всё равно».

– Это письмо… я его написал хорошему другу моей матери… Откуда оно у вас?

– Потому что я и есть друг вашей матери.

Повисла тишина. Это как минута тишины. Лишь символический жест. Напомнить себе об утрате, задуматься о жизни и понять, насколько же та хрупка. То, что Светония мертва, не было сомнений.

Не так важно, кто это сделал и каким образом. Боюсь, что, узнав правду, я бы застрял в ещё более глубоких дебрях этой тёмной деревни и её жителей.

В любом случае, если это алхимик с забавной фамилией Алилукин, то всё становится куда проще и понятнее.

– Спасибо. Не думал, что в итоге вас приведёт сюда моё же письмо... – если бы я знал, то никогда бы не написал его. Просто взял бы, разорвал и выбросил. Вот же гадство... Это как выстрелить себе же в ногу.

Впрочем, это шанс на куда более интересные перспективы. Я уже видел этот путь, поэтому у меня была одна смелая идея. Смелая, по их мнению, но вполне разумная и адекватная по моему.

– Виктор Степанович, возьмите меня к себе в школу.

Тут нужно знать особенность языка и понять, почему я зациклен на этом слове «школа».

На самом деле, это не совсем точно. Будет более понятно, если я скажу «секта». Однако и это слово в русском языке не передаёт полного смысла, тем более оно имеет негативную интерпретацию.

Никто же не говорит, что Шаолинь – это секта. Нет. Это храм. Это учение. Это школа.

Поэтому важно понять, что под «Школой Горыныча» действительно понимается школа, но также «клан», «орден», а порой даже более неординарные понятия, такие как «направление» или «течение».

В Школе Трёхглавого Дракона, названной в честь Змея Горыныча, существует своя уникальная система передачи знаний от учителя к ученику, особые техники культивации, философия, правила и чёткая иерархическая структура.

Важно понимать, что это не просто место, где нужно сидеть за партой. Это сложная система, направленная на достижение своих целей.

– Хочешь присоединиться к нам? А сколько тебе лет?

Раз уж начался процесс собеседования, главное – не тупить. Здесь, как в резюме на работу: укажи, что ты мастер на все руки и специалист во всех областях.

Нет, я бы мог сказать правду. Если бы, допустим, жизнь мне была не нужна, я бы так и сделал. Только в школу принимают детей от восьми до четырнадцати лет. Причём их обычно начинают готовить с самого детства, то есть ещё раньше.

А мне пятнадцать! Уже такой взрослый, а ничего не знаю, ничего не умею. Тело слабое, без тренировок. Короче, по факту показать мне особо нечего. Конечно, кроме «потенциала».

– Мне тринадцать!

– Да? На грани значит... Ещё может что-то получиться...

И снова задумался этот Алилукин. Он быстро бегает, прыгает и машет кулаками, но думает медленно, очень медленно. Главное, он посмотрел на меня, а затем сказал:

– Давайте-ка присядем...

Сначала было не совсем понятно, что это значит. Однако все уселись на траву, прямо на землю, словно готовились к какому-то практическому занятию. Мне было несложно, поэтому я тоже повторил за ними.

Что же вы думали будет?

Я ожидал чего угодно – допроса, наказания, возможно, даже моего убийства. Причём так, чтобы остальные смотрели на это, как на представление.

Однако лекцию, тем более философский разговор о Дао прямо здесь, на берегу озера, я никак не ожидал.

– Ты спрашивал о нашем Пути? Так это неправильное слово. Это не просто «путь» или «принцип», как многие думают.

– А что же?

– Это естественный порядок вселенной, первопричина всего сущего. Знаешь, есть такая мудрость в Дао: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао».

Как человек, любящий спорить, я захотел возразить. Всё же разве не всё можно выразить словами?

Однако я не самоубийца, чтобы спорить с человеком, от которого зависит моя жизнь. Наоборот, мне нужно было казаться послушным и примерным учеником. Чтобы мнение обо мне сложилось примерно такое: «Вы только посмотрите, как он внимательно слушает. Его точно нужно принять в нашу школу!»

Виктор Степанович говорил много. Самое важное, что он разбирал именно мои слова. Например, он сказал о Дао Добра следующее.

– В нашей философии нет абсолютного добра и зла, – он начертил на земле два переплетающихся символа. – Они, как инь и ян, представляют собой взаимодополняющие силы, существующие в вечном равновесии.

Эти слова заставили меня задуматься. О концепции инь и ян я давно знал. Это не какая-то тайна. Однако прямо сейчас, когда мне было плохо – только что очнулся, потеря руки, ритуал, ситуация, в которой решается моя судьба – всё это, так сказать, «сводило с ума». На самом деле, я даже рад, что не рехнулся.

Так вот, о чём это я? Равновесие. Не идеал, не совершенство. И не другая крайность – ошибки, провалы. А нечто между, состояние покоя. Эта мысль как-то успокоила меня: я где-то посередине.

Алилукин продолжил:

– Если говорить о тебе, то сейчас в тебе появился потенциал – корень. Он изначально не плохой и не злой. Глядя на тебя, не стоит искать простые решения вроде «убить» или «спасти».

Старик снова привёл в пример школу Кровавого Тигра Шивы – тёмную секту, забывшую про равновесие, забывшую, что жизнь – это нечто большее, чем утоление своих потребностей.

– Ты же другой. Как ты верно заметил, человек, ставший жертвой обстоятельств, не обязательно полностью искажён тьмой.

Его голос стал мягче, когда он заговорил о балансе:

– Наша задача – помочь такому человеку найти равновесие между тёмной и светлой энергией внутри себя. Это соответствует принципу У-вэй, принципу недеяния.

Что он хочет этим сказать? У меня были догадки, но я предпочитаю более прямые разговоры. Разговоры ни о чём, честно говоря, меня раздражают.

– То есть... Вы хотите сказать?

– Ты пойдёшь со мной в школу.

Точка. Я бы даже сказал – успех.

Пока в душе я ликовал, Алилукин не замолкал:

– Тебе нужно будет выучить нашу философию и придерживаться её принципов. Если ты этого делать не будешь, то я лично убью тебя.

– Чт... а?

Мне было неприятно слышать такие слова. Хотелось возмутиться. Однако люди вокруг согласно закивали, словно сделали правильный вывод. Вроде бы мне дают шанс, но в то же время ясно дают понять, что могут убить в любой момент.

У меня возник вопрос: вы что тут, совсем берега попутали?

Меня никто не спрашивал. Всем стало абсолютно всё равно на моё мнение. С одной стороны, это плохо, с другой – всё даже неплохо. Ведь пока их решения мне только помогают.

Даже сейчас.

– Ну, в путь.

Я твердо возразил:

– Для начала мне нужно домой сходить?

– Хм. Хорошо.

Время мне выделили – около часа на всё про всё. Подготовиться, подлечиться, привести себя в порядок. Люди они занятые, лишнего времени терять не хотели. Своё нетерпение они объяснили просто: «Мы тебя и так искали около месяца».

…

Первым делом я занялся рукой, точнее тем, что от неё осталось. Помощь предложил Виктор Степанович – ведь он весьма искусный алхимик. Старик достал какую-то особую мазь: жидкая первые несколько минут, она быстро застыла на ране плотной коркой, напоминающей затвердевший цемент или гипс.

При этом никакой сухости не ощущалось. Исчезли боль и раздражение – словно рана была не свежей, а многолетней давности.

– А у вас нет чего-нибудь, – я кивнул на его сумку, – что могло бы мгновенно отрастить мне руку?

Алилукин посмотрел на меня как на дурака.

– Нет.

«Нет» было его излюбленным словом. Что бы я ни спросил, в ответ неизменно прилетало «нет». По сути, «да» он произнес всего пару раз: когда решил взять меня в школу и когда разрешил собраться.

…

Добравшись до дома, я с облегчением обнаружил, что всё осталось по-прежнему. Куры все так же искали жуков во дворе, алхимический котел стоял в огороде, вещи и деньги лежали на своих местах. Всё было в полном порядке.

Первым делом я посмотрел на себя в зеркало. Волосы отросли и стали совершенно «непослушными» – впрочем, это была наименьшая из моих проблем.

Куда больше меня беспокоили эти жуткие чёрные вены. В отражении я выглядел как демон из фильмов ужасов – какое-то потустороннее существо, явившееся за человеческими душами, а не обычный парень, которым я был раньше.

Почему все настолько плохо?

Я безуспешно пытаясь скрыть почерневшие вены. Мне совершенно не хотелось выглядеть как исчадие ада. Мало того, что я лишился руки – теперь я превратился в какого-то урода. Даже будучи опытным избранным, я не мог не переживать о своей внешности.

Главное, что меня мучило: сколько мне придется ходить в таком виде?

Меня категорически не устраивала популярная фраза «прими себя таким, какой ты есть». Когда люди это говорили, они явно имели в виду кого-то другого, не меня.

Виктор Степанович всё это время молчал. Он вообще редко разговаривал, предпочитая наблюдать: осматривал комнату матери, алхимический котел, мои зелья, даже нефрит привлек его внимание. От его цепкого взгляда, казалось, ничто не могло укрыться.

– Классный у меня котел? – попытался я завязать разговор.

– Нет.

– Хотите взять травы матери?

– Нет.

Вещей оказалось немного – в основном то, что уже перечислил, да одежда. От охотничьего костюма уцелели только штаны и берцы, которые я быстро привел в порядок. Сверху надел рубаху – не рубашку и не майку, а именно рубаху: длинную, белую, плотную, льняную.

Что касается одежды – тут я выглядел вполне прилично.

Когда пришло время уходить, мы не тронулись сразу в путь, а присели на дорожку, как велит традиция. Рядом со мной устроились Виктор Степанович и тот парень, что сопровождал нас – то ли охранник, то ли кто ещё. Ему было поручено нести мой алхимический котел.

Я бы, конечно, справился и сам, зачем людей напрягать – мог бы его катить. Но сейчас мысли были заняты другим. Думал о доме. Удивительно, как человек привязывается к месту.

Этот старый дом стал для меня родным, и покидать его было грустно. В такие моменты я всегда впадаю в легкую меланхолию. Пришло осознание, что уже никогда сюда не вернусь. Поступление в школу Горыныча... Что же ждёт впереди?

…

Когда мы вышли и двинулись по центральной улице, из домов показались немногочисленные жители. Их осталось мало не потому, что большинство погибло – насколько мне известно, после моего исчезновения пропал и сам «староста», а вместе с ним прекратились и смерти.

Жители не выходили по другой причине – они попросту боялись. Боялись этого неожиданно появившегося демона, на которого было страшно смотреть. Все верно – меня прозвали демоном.

В глазах местных жителей читался неприкрытый страх. Их желание держаться подальше от такого, как я, было вполне понятным – люди боялись, что «проклятие» может перекинуться на них. Народ здесь всегда был очень суеверным.

Они плюют через плечо и стучат по дереву, чтобы не сглазить. Молятся богам утром и вечером, прося о благополучии. Такие «риски», как встреча со мной, им ни к чему. Что ж... наверное, это разумное решение – я бы, пожалуй, поступил так же на их месте.

Впрочем, как говорится, нельзя грести всех людей под одну гребёнку. Хоть большинство поступило бы именно так, всегда найдутся исключения. Некоторые люди оказываются сильнее, смелее и благороднее, чем я.

Варган с семьей – женой и детьми – пришли проводить меня. Им было безразлично, как я выгляжу. Для них я тоже в какой-то степени стал семьёй. Поэтому я улыбнулся, несмотря на грусть на душе.

– Вы пришли? Спасибо.

– Брось ты. Мы рады, что ты вернулся живым.

Мы проговорили минут десять, просто обмениваясь теплыми словами. Варган рассказывал о деревне, о новых правилах и старосте. Я кивал и слушал. Это была настоящая идиллия.

Единственное, что нарушало гармонию момента – это присутствие Искры. Он стоял поодаль, в стороне, обнаженный по пояс, с тренировочным мечом в руке. В его позе читалось явное недовольство, хотя вряд ли его беспокоил мой внешний вид.

По словам отца, после той ночи Искра стал тренироваться в разы усерднее. Видимо, встреча с озверевшим старостой сильно его «взбодрила». Теперь он и сам стремился стать таким же зверем.

Его мышцы приобрели отчетливый рельеф. Глядя на него, я думал, что из Искры получился бы превосходный культиватор – этот путь подошёл бы ему лучше, чем кому-либо другому.

– Так тебя забирают в школу Горыныча? Поздравляю.

Все вокруг светились радостью, кроме Искры. В его взгляде читалась чистая, неприкрытая зависть. Говорят, будто существует зависть белая и чёрная, но правда в том, что зависть бывает только чёрной.

Ведь испытывая зависть, люди мгновенно перечеркивают все свои достижения – какими бы они ни были, большими или малыми. Зависть низводит их до ничтожества, оставляя на душе лишь горечь.

А то, что называют «белой завистью» – это всего лишь восхищение, светлое чувство, когда человек искренне радуется за другого. Не уменьшая при этом собственных успехов, не перечеркивая своих достижений.

Именно это сейчас происходило с Искрой – он завидовал. Ведь это была его мечта – стать учеником школы Горыныча. Я не был бы собой, если бы не попытался сделать хотя бы маленькое доброе дело.

– Виктор Степанович, посмотрите на этого паренька, – я указал рукой на Искру. – Красивый, сильный, целеустремленный, надежный... – я перечислил десяток его лучших качеств.

– И?

– Школе ведь нужны таланты. Может, и его возьмёте? Это была бы идеальная сделка – таких парней, как Искра, один на миллион.

В этот момент самым воодушевленным среди нас был Искра. Жизнь словно вновь вспыхнула в его глазах – настолько сильна была его надежда.

Впрочем, все его мечты разбились об одно твёрдое:

– НЕТ.

Алилукин даже не стал ничего объяснять – просто бросил этот короткий ответ.

– Но почему? Разве школа не заинтересована в талантах?

– Ты совершенно не понимаешь, какое место тебя ждет. Талант? Один на миллион? Сотни таких стоят на коленях у дверей нашей школы, но войти внутрь удается только самым одаренным даже среди них.

Алилукин неожиданно разговорился, его будто прорвало. Он говорил много, пожалуй, даже слишком много. Если попытаться уместить его огромную речь в несколько слов, получилось бы что-то вроде:

«Нам нужны лучшие из лучших. Фениксы и Драконы. Наша школа – самая выдающаяся из всех».

Ага... И, видимо, ещё очень скромная.

Впрочем, мне было не так важно. Я попытался помочь – главное, что не бросил друга в беде. Хотя вряд ли он это оценил, судя по его побелевшим от напряжения кулакам. Не знаю, кого он винил – меня, себя или кого-то ещё, но всё это было лишним.

– Не злись, Искра. Перед тобой вся жизнь. Если ты будешь верен своему пути, то непременно добьешься своего...

Я сам удивился, насколько по-взрослому это прозвучало. Такие слова не часто услышишь от ребенка – этому удивились и Варган, и Виктор.

Впрочем, мне было все равно. Я как никто другой знал: если выбрать свой путь и следовать ему, то успеха добьешься независимо от таланта, умений и числа конкурентов. Главное – перестать сомневаться и просто идти вперёд.

– ДА!

Эти слова подбодрили его. Он закричал, едва сдерживая слёзы. Стало очевидно, что он осознал: сдался слишком рано.

Мы могли бы продолжать говорить часами. Но наше время подходило к концу. Тем более, разговор прервался неожиданно. Всё из-за тени.

Мы стояли в центре площади. Здесь, по идее, не должно было быть теней, если не учитывать облака, которые иногда скрывают солнце.

Только погода была безоблачной. А солнце вдруг что-то заслонило. Сначала небольшая точка, но затем эта тень начала расти.

– Эй? Что это?

Я обернулся, прекратив говорить. В такие моменты обычно появляется дракон: дышит огнём, разрушает всё вокруг. Только на этот раз история оказалась иной.

По воздуху плыл корабль!

И это был не обычный корабль. Он напоминал водный, с деревянным корпусом, но покрытым зелёными рунами. Вокруг него возвышалась железная арка. У корабля были паруса, но выглядели они странно: полупрозрачные, словно призрачные.

Можно было описать его так: сочетание магии и технологии. Зрелище было захватывающее. У меня перехватило дыхание. Если бы это было последнее, что я увижу в своей жизни, я бы умер счастливым.

Единственная мысль, пронёсшаяся в голове:

«Хочу! Хочу себе такой же корабль!»