Я — твоя Кошка (СИ)

8. Моня

«Часто звери куда деликатнее и мудрее людей. Особенно — крепко спящие, сытые звери». М. К. Кот «Дневники и записки»

Он спал очень красиво, уютно, совершенно уже по-домашнему. Я рассматривала расслабленное лицо мужа, искренне им любуясь.

Так близко. Пушистые щетки пшеничных ресниц, тени, залегшие под глазами и отросшая за день щетина.

Чуть приподнятые уголки губ создавали иллюзию постоянной улыбки. Марк всегда улыбался. Когда умирал и когда воскресал, корчась от боли и, наверное, в чужих женских объятиях, каменея от физического наслаждения. Никогда с его губ не сходила вот эта улыбка.

А со мной? Я ощущала: — со мной Кот менялся. Словно снимал свою прочно приросшую маску, медленно мне открываясь и взамен открывая меня.

Провела нежно пальцами по шерстистой груди. Густые, очень светлые волоски покрывали все тело котовье, широкой, темнеющей книзу дорожкой, сбегая все ниже.

Он даже брился, станком отделяя условную линию ворота от диких зарослей, которые скроет одежда. Такое шерстистое и волосатое безобразие… В жизни бы не подумала, что мне может понравиться нечто подобное. Жесткие линии рук и груди сейчас были словно расслаблены, во сне котик тихо посапывал и даже ножкой подрыгивал, моя радость.

Но и теперь, погруженный в глубокий сон Кот выглядел, как заряженный боевой арбалет, лежащий рядом со мной на постели.

Оборотень, настоящий опасный.

Спи, мой хороший.

Выскользнула бесшумно из нашей постели, осмотрелась, с немалым трудом отыскала наши с ним вещи.

Даже трусы свои все же нашла. Заколдованные они у меня, честное слово.

Аккуратно сложила все стопкой на кресле у изголовья кровати. Еще раз взглянула на Марка и вышла.

Я жена или чем? Пора брать власть в свои руки.

Душ, осмотр помещения, хозяйственная ревизия, план на оставшийся день…

Служебная наша квартирка оказалась уютной студией. Просторная, лаконичная. Кухня-столовая, спальня и странное помещение, напоминающее кабинет. Простая и прочная современная мебель в стиле «южный Прованс», как определила бы его Муля. Беленый дуб, акварельная палитра, светлая мелкая клетка. Практично и мило. Плотные римские шторы на окнах.

Шкафы-купе, стиральная машина в ванной, большой письменный стол в «кабинете», минимум перегородок. А прелесть широкой кровати мы оба успели уже оценить. Светло и просторно. Мне все очень здесь сразу понравилось. И почему-то нет ощущения гостиницы или даже студенческого общежития. Наш временный дом.

Небольшой холодильник был пуст совершенно. Похоже, Марк, ложась на операцию, действительно меня больше не ждал в своей жизни. И на помощь мою не рассчитывал. Это задело. Ну а что я хотела, мужик привык жить один и воспринял моё появление как эпизод. С логичным, хоть и неприятным концом и заголовком на входе: «Все бабы — дуры!»

Я спутала ему все расчеты. Такая вот я молодец. И не стыдно ни капельки. Сама удивляюсь себе.

В морозилке нашлось много мяса. Очень давно замороженного и имеющего уж скорее ценность палеонтологическую.

Но я справилась.

Правда, пришлось мне варить мясной суп, (благо, нашлась упаковка сухих овощей), жарить котлеты, запекать рульку свиную, наверное, на гарнир.

Посуду я всю переставила, чашки тщательно перемыла и перетерла. На этом совесть хозяйственная моя успокоилась и теперь, сидя на кухонной табуретке, я читала сосредоточенно то самое, очень важное для нас обоих письмо.

Чтение увлекательное и познавательное. Взгляд пробегал по убористым строчкам, снова любезно знакомившим меня с моим мужем.

Эти буквы писались продуманно. Почерк смелого, очень разумного и уверенного в себе человека: словно маленькие солдатики, круглые, твердые буквы шагали в решительный бой.

Я читала содрогалась от мысли о том, чего мы практически чудом с Котом избежали. Его странное, очень мужское «Прости»… Как много значительных допущений. А ведь все могло получиться иначе. Или я просто накручиваю себя? Обычная операция, неприятная и болезненная, но пластические хирурги таких делают сотни, наверное. Что же меня заставляло сейчас трястись как осиновый лист?

Перечитала начало письма и остро вдруг осознала:

Выводя эти строки, Марк жить не хотел, просто отчаянно.

Знаки сливались в тоненькие ручейки, слезы текли по щекам, я читала и плакала. Сухие и строгие фразы, но сколько же в них было боли!

Ненаписанной и несказанной, молча вложенной между строк.

«Зверь придет к тебе, обязательно. Если мои расчеты верны, то уже послезавтра. Не пугайся и не отвергай его. Ты все поймешь и почувствуешь правильно, ты настоящая умница», — я закрыла глаза, нервно выдохнув. Да уж, та еще умница, Кошка-Илона. Дел наделать успела, конечно. И нервов ему помотать… Вздохнула и дальше продолжила чтение.

«В архиве отца, который мне передала Гира, нашелся один очень важный документ. Я отправлю его на хранение в схрон Инквизиции, если все пойдет по худшему сценарию, и мое завещание вступит в силу, обратись к Максу с этим письмом и забери его».

Худший сценарий… Самая обычная операция. Он боится врачей? Перестраховывается? На него не похоже. Хотя… что я знаю о муже своем?

«Пока же тебе нужно знать главное: в любом случае, Зверь свободен».

Так вот зачем Марку понадобилась эта срочная операция. Все равно ничего не понятно. Зачем он тогда рисковал?

«Этот вечный обитатель глубоких Сумерек — раб расшитого колдовским золотом в живой человеческой коже знака. Он принадлежал мне как оружие или предмет. Секретный отцовский документ уверяет: теперь он станет тебе верным другом».

Я вздрогнула. Мой муж, недоверчивый и осторожный, получил в руки настолько серьезные и неопровержимые доказательства, что пошел на чудовищный, по его мнению, риск. И о причинах такого поступка я, кажется, уже начинаю догадываться.

«Не хотелось бы убеждаться в правоте документа посмертно. Но… никто до сих пор не пытался избавиться от знака Зверя прижизненно. Остается надеяться, причиной тому были слабость и банальное малодушие. Очень хочется в это верить… Итак, я буду первым. На это решение у меня есть целый ряд очень весомых причин. И самая главная из них — ты, моя золотая. Защита сумеречного Зверя тебе нужна больше всех. Прими его от меня. И прости, если сможешь».

Дальше шло емкое и подробное изложение магических сил и возможностей Зверя.

Я читала со все возрастающим изумлением. Могучий защитник и универсальный, практически, инструмент. Его можно мысленно призывать, и если хозяину знака для этого требовалось немало магических и физических сил, то мне стоило лишь испугаться и вспомнить о Звере.

Я пробегала глазами по строкам и вспоминала тот самый момент, когда я впервые увидела Зверя.

Порождение Сумерек. Он был чем-то особенным: не призрак и не реальность. Как будто бы соткан из воздуха. Оптическая иллюзия, галлюцинация, обман зрения. Но от этой могущественной ипостаси Кота исходила великая, страшная сила. Зверь был вполне осязаем.

А еще мне вдруг вспомнился тот, другой Зверь, что в гостиничном номере истязал даже не пытавшегося сопротивляться Кота. Я отчетливо понимала, я чувствовала: — это был другой монстр.

С чего вдруг решила? Вид его и ощущения. И снова вопрос: почему Марк ему не воспротивился? Отчего не призвал своего? Вопросы, вопросы…

Если вспомнить рассказ демоницы, то в сумме у нас выходило три зверя: один тот, знак которого вырезали из Кирьяна живьем, а потом натянули на медную раму. Второго пытались похитить у Гиры, и судя по страшным событиям в замке БИП — несомненно успешно. А третьего Кот отпустил. Но зачем?

Защита прекрасной меня — великолепная цель, но мне что-то подсказывало, что слова из письма о «весомых причинах», — это совсем не метафора.

Я все еще размышляла, сидя за круглым столом. когда вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Пристальный, настороженный. Остро его ощутила все шкуркой мышиной своей. На меня снова кто-то охотился?

Оглянулась вокруг очень быстро и никого не увидела.

После уверения Лера в защищенности нашей служебной квартиры я совершенно расслабилась.

Но зачем тогда он так внимательно здесь все осматривал? Опасался ловушек, вторжения?

Я невольно поежилась.

Чье-то невидимое присутствие чувствовалось все острее. Резко похолодало, словно зима наступила на нашей маленькой кухне. Как будто бы туча закрыла свет летнего солнца, беспощадно светившего ночью и днем.

Но самое странное: я ни капельки не испугалась. Страх совсем потеряла Илона Олеговна Кот. А секунды спустя я почувствовала, почему.

Разумом просто быстро понять не успела.

Зверь.

Тот самый.

Он пришел, наконец.

Он показался, словно из воздуха уплотняясь в огромную тушу кошачью. Сидел строго напротив меня на полу, забавно-коротким хвостом своим нервно дергая.

Зверь выжидал напряженно, чуть обнажая огромные острые зубы. Он пристально смотрел мне в глаза, плотно прижав свои острые уши. Демонстрирует мне свою силу.

Коты всех видов, размеров, расцветок, и степени дикости ведут себя одинаково.

Но я — уже тоже практически Кошка.

Не испугалась его, вспоминая слова из письма. В сущности, он мне совсем не был страшен. Подумаешь, кот. Ну здоровый, прозрачный. Ну нервный, голодный наверное очень, они вечно все жрать хотят. Ничего криминального.

Но вот как мне «принять» его? Ритуал там какой? Может, слово сказать надо правильное? Надо, наверное, муженька разбудить и спросить. Это же он и затеял. А вдруг тогда Зверь уйдет?

В головушку мою лезли исключительно всякие глупости.

— Кис-кис-кис! — например, вот такие.

И что удивительно: сумеречная зверюга разом вдруг успокоилась, молча на пол легла и я ее четко увидела. Он словно бы проявился, утрачивая прозрачность. Красавец.

Узнала, ведь я все еще специалист по кошачьим. Была.

Смилодон. Древний предок всех крупных кошек. Привет, саблезубый, я в шоке. Прости за волнение, это научный оргазм.

До сих пор все доступные мне реконструкции этого древнего монстра рисовали его серо-буро-пятнисто-вообще-совершенно-невнятным, но наш Зверь был невероятно красив. Везет мне на котиков, честное слово. Огромная эта зверюга была ощутимо крупнее обычного льва. Яркие пятна на голубовато-пепельной шкуре, очень умная морда. Глаза, казалось, смотревшие мне прямо в душу. Короткий хвост и забавные кисточки на ушах.

— Он ведь не дал тебе имени, да? — ничего более умного в голову просто не лезло. — Мужчины… Будешь Моня у нас.

Зверь изумленно воззрился на дуру Илону.

Сморщил нос. будто раздумывая: съесть меня или отравится. А потом вдруг тихонечко замурлыкал в ответ. Я медленно сползла с табуретки, осторожно к нему подошла и присела на корточки, протянув руку в приветственном жесте. Ненормальная, совершенно.

— Привет, Моня. Я твой друг, Кошка Илона.

Зверь не ответил, что не было странным. Хорошо еще, что никуда не ушел и меня съесть не пытался.

Я что-то ему говорила потом, очень глупое и несущественное. Он меня слушал и продолжал тихо мурлыкать, тыкаясь мордой в колени. За ухом я котика почесала и пушистый животик погладила. И вообще, через десять минут мы с ним уже оба мурлыкали громко. Душа в душу, как заправские кошки.

Но тут раздался громкий звук шлепающих по полу босых ног, Моня встал абсолютно бесшумно и в воздухе растворился, словно какой-то Чеширский.

Я обернулась. В дверях стоял Марк, задумчиво разглядывая меня, сидевшую на полу, и принюхивался.

— Моня к нам приходил, — я растерянно доложила.

— Я так и думал, — Кот подтвердил, улыбнувшись. — Стоило мне уснуть, как уже мужиков полон дом. А чем это пахнет так вкусно?

— Обедом! — сидеть на полу и на него снизу смотреть сил не было никаких. Хотелось обнять и носом уткнуться в широкую голую грудь. Прижаться и замереть, чувствуя жар его кожи. И нюхать подмышки хотелось. Самый лучший во всем этом мире мужчина всегда пах изумительно.

Это все я сразу и сделала, скользнув ему прямо в раскрытые тут же объятия.

— Ш-ш-ш! Люсь, ты испугалась? — погрузив в мои волосы нос, он громко вздохнул, прижимая к себе.

— Кого, Моню? Он потрясающий. А еще я соскучилась! — отстранившись немного, подставила губы под поцелуй и с трудом потом оторвалась от него. — Садись, буду кормить одного очень голодного мужа.

— Да! — он снова повел крупным носом и ослепительно мне улыбнулся. — Только ты не пугайся, я не всегда такой прожорливый, это регенерация наложилась.

И в качестве доказательства к сказанному он ко мне развернулся спиной. Красивая. Уже даже практически гладкая.