Я — твоя Кошка (СИ)

34. Ручеек

«Долгая дорога надежно отрезает прошлое от настоящего». М. К. Кот «Дневники и записки»

— А? — произнести я еще не успела, а муж уже молча давил на панель между сидениями. Потом не глядя отодвинул крышку и выдал своей беззаботной жене бутылочку с минеральной водой.

И все это он проделал, не отрывая внимательный взгляд от дороги.

Сосредоточенный, очень задумчивый Марк вел наш транспорт куда-то туда… к горизонту.

Очередной большемер-внедорожник, на этот раз (что удивительно!) даже не черный, а золотисто-коричневый. Все, что я смогла в нем запомнить, так это совершенно неизвестную простым смертным эмблему на капоте в виде причудливо сплетающихся букв и каких-то существ.

Мой безупречный водитель.

Еще тогда, в наше недолгое путешествие к платформе электрички, мне подумалось: так только пилоты могут водить самолеты. Никаких рывков, никаких неожиданностей. При этом по трассе мы мчались на скорости, от которой у меня, паникерши и трусихи, аж уши закладывало. В моей жизни впервые появился человек, рядом с которым пугливая и осторожная я могла по дороге уснуть даже запросто. И уснула бы, да только головушка, полная глупостей, не давала расслабиться окончательно.

В голове моей бились вопросы. Они налетали на самые глупые мысли, от которых уже даже я уставать начинала и, сплетаясь в причудливые узоры, топили жалкие кораблики трезвого размышления в том вязком бреду, что нормальные люди зовут женской логикой. Какофония разума.

Из чистой, женской же вредности я все это болото изливала на голову бедного мужа, не пытаясь закрыть свои мысли. Пусть еще лучше узнает, что такое Илона Олеговна Кот. И, наконец, испугается.

Ну же!

А Марку не было страшно, и те его быстрые взгляды, что мне случайно доставались в дороге, походили на солнечных зайчиков в темном лесу: лукавые, нежные, светлые.

И что он во мне нашел? Никогда не пойму! Такой сильный, красивый и умный. Оборотень, маг, кот.

И я — коллекция фобий, неврозов и комплексов и самым загадочным даром Вселенной. Его никто не видел, описать невозможно, и что делать с этим, не знают даже самые умные и бессмертные. Странные они организмы — мужчины.

Я первой устала молчать. И только воздуху в легкие набрала, как Кот радостно ухмыльнулся.

— Два часа семнадцать минут, — промурлыкал, взглянув на меня через зеркало. — Люся, я потрясен. В свое время, когда еще мне навязывали напарников, столько не выдержал ни один из сиятельных претендентов. А пафосу было… Маруся со мной потому и работала, что смогла пересечь планку в час.

— Я и слова еще не сказала! — проворчала почти что напарница. —

Хотя очень хотелось.

Мы давно уже съехали с трассы и мчались по грязным и мокрым проселкам. По обе стороны дороги плотной стеной вставал мрачный лес. Огромные, вековые ели шатром закрывали от нас серое балтийское небо, навевая совершенно непраздничное настроение.

Но истинной, чистокровной горожанке Илоне страшно не было. Я с самого раннего детства каталась по дальним закоулкам огромного континента и этой суровой страны. А потом была юность. Походы, полевые практики, научные экспедиции… Меня все это время ужасно тянуло обратно из офиса в омут научной романтики и настоящей работы.

Так отчего-же я нервничаю?

Задумалась, перебирая детали нашей первой семейной поездки, и наконец, поняла.

Первый раз в жизни меня с собой «взяли»! Я понятия не имею, куда мы едем, что в моем рюкзаке, теплый ли спальник? А есть ли смена носков? Да смена трусов, наконец! Вечно у меня с ними проблемы.

Пока я все это надумывала, Кот улыбался все шире, и последние десять минут со мной рядом сидел уже просто сияющий самодовольно мужик.

— Все будет отлично, — наконец, сбросив скорость, он взглянул на пиликнувший навигатор и все-таки снизошел к диалогу. — Погоду обещают прекрасную, через сорок километров будет поворот, и мы там оставляем машину.

— И порталом пойдем? — с робкой надеждой спросила.

— Ножками, радость моя, — с энтузиазмом ответил мне муж. — Ты в своем издательстве совершенно отвыкла ходить. Ежедневно теперь будем вспоминать, приготовься.

Я поежилась. Да, безусловно он прав. И Абрамыч все так же сказал, но… Кошке хотелось на ручки, а ножками не хотелось.

— Змеи там ядовитые, малярийные комары, клещи энцефалитные… — аргументы закончились. Не мимикримов же припоминать.

— Люсенька, солнышко, я с тобой! — радостно мне пробасив, Марк отправил куда-то сообщение с нашей геолокацией.

Я свела брови сурово и на него посмотрела.

Хотела еще сказать что-то умное и забыла, совсем засмотрелась.

На нос с крупной горбинкой, моей самой любимой. Обожаю ее целовать в тот короткий и редкий момент, когда Кот еще спит. На щетину его очень светлую, чем-то похожую на густой рыжий мох и такую же мягкую. Волевой подбородок, который не портила даже овальная ямочка.

Глаза совершенно кошачьи, затягивающие, завораживающие меня, как ночное бездонное небо. В их космосе я тоже видела звезды. Настоящие, яркие, сияющие исключительно для меня.

— Мы рискуем заночевать прямо в машине, — прорычал тихо Кот и от бесстыдного пожирания мужа глазами пришлось оторваться. — Люсенька, милое солнышко, я же тебя просто съем.

— Так и знала, что ужина не предвидится, — фыркнула громко. Обожаю дразнить его и смотреть, как темнеют котовьи глаза.

А еще люблю украдкой разглядывать его увитые выпуклыми венами, могучие руки на фоне черной баранки автомобиля. Это теперь мой новый фетиш.

Упс.

Что-то зря я позволила воображению так разгуляться. От Кота на меня вдруг «полыхнуло» целым шквалом обжигающе-ярких эмоций. Он «открылся», и ко мне мощными волнами покатились: желание, подогретое страстью и сдобренное тихой нежностью. Восхищение на грани самого искреннего обожания. Так вот ты какая, любовь, многогранная и многоликая. Ох! Как же я не «дотягиваю» до глубины его чувств. Я — только лишь ручеек, впадающий в целое море…

Резкий поворот, и мы въехали в лес, дальше дорогу преградил одинокий, массивный шлагбаум. Никаких указателей, ничего совершенно вокруг, кроме молчаливо стоящих гигантских свидетелей — мрачных, почти черных елей.

Остановка, звенящая тишина замолчавшего двигателя. Пауза.

И тут Марк резко ко мне развернулся, выдохнув громко, одним сильным движением руки сгреб к себе на колени и, громко урча, впился в губы. Действительно «впился». Так умирающие от жажды хватаются ртом за источник воды. Как будто от этого поцелуя зависела жизнь. Я ответила осторожно, медленно погружая отчего-то вдруг онемевшие пальцы в его мягкие, светлые волосы.

Мой ласковый и нежный зверь, почему ты так отчаянно хватаешься за меня каждый раз, будто я убегаю?

Услышал. Расслабился, замурлыкал, потягиваясь, раскусывая мой поцелуй, словно ягоду пробуя, смакуя его, углубляя.

Как можно научиться так целоваться? Совершенно не представляю…

Мы друг от друга смогли оторваться, только когда дыхание в легких закончилось. Сдулись, как детские шарики.

Разгоряченные, еле дыша, крепко вцепившись друг в друга, сидели в машине два великовозрастных идиота.

И ведь не дети уже.

Кот вдруг застонал хрипло, громко, лбом уткнувшись мне в лоб.

— Яговы муки…

— Что снова случилось? — спросила тревожная я.

Щелчок замка водительской двери, дуновение влажной прохлады, загудели первые комары…

— Еще сорок восемь недель! — его стон продолжался.

Меня осторожно вернули на место, Кот выскользнул из машины, и пока я переваривала им сказанное, открыл мою дверь, приглашая на выход.

— Я ничего не поняла, — сказала неумная Кошка, падая в руки Коту.

Меня мягко поймали, нежно поцеловали, и уже отпуская, на шею повесили толстый шнурок с камушком-амулетом.

— Это от всех насекомых. И змей, и…

— Навязчивых ухажеров? — попыталась разбавить серьезность момента. Уж больно мой муж был расстроен.

— Сорок восемь недель… — как заклинание повторил. — До меня только что дошло, знаешь ли. Выносить, потом родить и семь недель воздержания после. О, нет. Куплю в ветеринарной аптеке себе «Конрасекс» для котов. Или что там у них еще есть эффективного.

Я давно уже так не смеялась… Смотрела на вытянувшееся и обиженное лицо мужа и снова хихикала непотребно.

— Коть, мы сколько раз уже обо всем договорились. Я даже с врачами еще не разговаривала!

Марк, молча и мрачно вытаскивающий из багажника наш рюкзак, только сопел. Потом снял инофон с водительской панели, что-то там пролистал и протянул мне открытое в мессенджере сообщение.

«Никакой сексуальной активности. Жду вас обоих во вторник ко мне на осмотр». И самой удивительной деталью в этих словах была… подпись. Доктор Абрамов Антон.

Но как?!

Муж мой загадочный вымученно улыбнулся, проверил зачем-то шнурки на моих кроссовках, затем накинул к себе на плечо наш огромный рюкзак, схватил меня за руку и, скорбно насвистывая, быстро пошел по тропе. Меня за собой увлекая, естественно.

Мне оставалось лишь ноги передвигать, поражаясь происходящему.

— Марк, и давно ты с ним… как бы так выразиться… накоротке?

— С того самого момента, как ты сбежала. И с ним, и с Мулей, и даже с твоими родителями.

Я чуть не упала, хорошо еще Кот меня крепко за руку держал.

— А почему? — проворчала обиженно.

— Помолчи пока, солнц. Просто думай, дыхание не сбивай. Друзья твои жаждали знать: все ли у тебя в порядке. Я на все их вопросы подробно отвечал. Тебе совсем не до них тогда было.

Надо наверное даже обидеться. Но на что? Пока я собой занималась, вся такая иная разведчица-следователь-Зеркало и что там еще, пока разбиралась со своей личной жизнью, мои дорогие друзья явно переживали. Родители тоже тревожились, а я…

— Прекрати, — Марк притормозил, приобнимая меня. — Давай лучше ускоримся, не хочу даром время терять, у нас впереди еще целый вечер и ночь и весь день завтра. Успеешь еще настрадаться.

Это он правильно все сказал. Страдать я умею. И муками совести тоже, сладострастно и с наслаждением.

— У меня для тебя три подарка и новости. Так что…

Умеет же Кот искушать! И откуда только силы взялись у несчастной Илоны. И ножки вдруг быстро пошли, и дыхание не сбивалось.

Я топала следом за мужем и крутила по сторонам головой, благо под ноги смотреть смысла не было.

Удобно быть ведомой.