Выход Силой 2

8. Руна Отил

На контролируемых наемниками улицах Берхольма было малолюдно. Сопротивления «Перуничи» не встретили никакого, но план войсковой полицейской операции предусматривал таковую, и к применению силы мы были готовы. На каждом значимом перекрестке кортеж встречал блокпост — несколько оборудованных пулеметами легковых автомобилей при поддержке минимум одной единицы техники с тяжелым вооружением. А на границе с подконтрольным Совету Старым городом нас и вовсе встретили несколько бронетранспортеров.

Город выглядел так, словно только что был завоеван. Не для того, чтоб пограбить, а насовсем. Поэтому военные держались настороже, но на каждое и любое шевеление не стреляли, и обывателей не грабили. Наоборот, покушения на мародерство пресекалось быстро, и жестко. Некоторых особенно непонятливых просто расстреляли.

Полицию разоружили, и из полицейских участков выгнали. Арсеналы охранялись. Перемещение по улицам частного автотранспорта было временно приостановлено. Автовладельцев вежливо разворачивали обратно в гаражи и на парковочные места. Кроме военных, по моей части Берхольма разрешалось ездить только сотрудникам экстренных служб. Магазины, аптеки, больницы работали как обычно, но подвоз товаров в лавки тоже пока запретили.

По городским телеканалам почти непрерывным потоком шли разглагольствования каких-то личностей на тему того, как в городе все плохо, и как много бед я уже натворил. Ни единое высказывание видеорядом не подтверждалось, да и неоткуда было взяться этому видеоряду. Съемочные группы враждебных СМИ мимо блокпостов просочиться не смогли.

В противовес голословным утверждениям, мы, на официальном сайте в Сети, в режиме он-лайн вывели данные с полицейских камер видеонаблюдения. Любой, кому это было интересно, мог посмотреть, что реально происходит на улицах.

Приятной неожиданностью стала поддержка со стороны всеми уважаемого новостного канала «Сибирский Край». Костына организовал через Сеть даже прием заявлений горожан о правонарушениях, допущенных оккупационными войсками. Ну и на портале «Края» тоже демонстрировались виды улиц города. Добровольных помощников, что сняли на телефон видео из окна, и отправили в Сеть, было предостаточно. Попутно журналисты портала рассказывали какой из телеканалов кому из городских бонз принадлежит, и какие конкретно у молодого князя к этим людям претензии.

Саженях в ста за последним блокпостом «Перуничей» кортеж остановила полиция. Впрочем, ненадолго. Ничего нам предъявить они не смогли, и препятствовать свободному проезду не имели права. Старый Гуселетов предложил им или освободить путь, или объяснить губернатору, по какой причине аристократ не смог посетить ежегодный Губернаторский Летний бал. И пообещал, вызвать жандармерию, если они посмеют препятствовать свободному проезду.

В Старом городе пришлось сделать крюк. Ашин Улушхан с наследником изъявили желание прибыть в Губернаторский Дом со мною вместе. Продемонстрировать, так сказать, единство высшей аристократии Алтая. Я не возражал. Хоть кортеж и включал, кроме нашего старого лимузина, еще четыре больших трофейных джипа с охраной, все равно выглядел до неприличия маленьким. Еще четыре автомобиля — два новейших лимузина и две машины с охраной — сделали размер каравана приемлемым.

Нападения до бала мы не ждали. Не так-то это и просто за какие-то считанные часы найти исполнителей, и организовать грамотное, с расчетом на успех, покушение. Но на всякий случай, даже у гостиницы, где поджидали шорцев, никого близко к машинам не подпускали. Ормссон заявил, что на то, чтоб засунуть под днище автомобиля мину ума много не нужно. И этот вариант самый простой в исполнении. Потому охрана была настороже.

Но никто даже подходить не пытался. Для меня этот губернаторский бал был первым выходом в свет, а для новой княжеской дружины — первое боевое задание. Дружина — это конечно универсальное воинское подразделение. Но охрана первого лица, все-таки основная задача.

К слову сказать, ни одного законченного прототипа своего пехотного доспеха Ромащевич так пока и не создал. Иначе мы бы их обязательно к этой вылазке «в тыл врага» применили. Но и в обычных, современных доспехах и с оружием из последней линейки одного из оружейных концернов, бойцы выглядели достаточно грозно. Пусть даже мы все прекрасно понимали, что выучки на настоящее боестолкновение у парней не хватит, и воспользоваться навороченным обмундированием на все сто они не смогут. Но пока довольно было и нужного вида. В конце концов, за закрытыми непрозрачными забралами было не видно, что дружинники такие же безусые юнцы, как и я сам.

Воевода еще броневик для дружины требовал. Что-нибудь не такое большое, как бронетранспортер или БМП, но вместительное, и куда можно было бы установить пулемет, и погрузить минимум полдюжины бойцов в броне.

— А ну как скопом навалятся? — возмущался он. — Что делать будем?

— Колдовать, — огрызался в ответ эконом. — Антонушка вон в одного может армию прихлопнуть, если места хватит. А там и мы подсобим.

Цена вопроса была не малая. Подходящая машина, созданная для сил специального назначения МВД империи, от производителя стоила семьсот тысяч гривен. Плюс доставка. Плюс обслуживание и пулемет. В общем — дорого. А Сила уже бурлила в венах, и была как бы бесплатной. Тем более что и с гальдром[15], после того, как стал подкармливать морского змея, у меня стало заметно лучше. Во всяком случае, руны послушно сплетались, и не взрывались драконьим огнем при попытке напитать их Силой.

Место кормления дракона, кстати, удалось переместить в другое место. Поближе к усадьбе. Все-таки мотаться каждый вечер на остров Забока к старому пирсу, было довольно трудоемко и долго по времени. А отпускать магического зверя и вовсе нельзя было. Не раз и не два уже звучало, что по-хорошему, нужно змея отправить на Драконье озеро, в окрестности родового гнезда. Но, как это сделать технически, пока так и не придумали.

Так вот, переплетенья у меня стали получаться. И это воодушевляло. Единственное, что было пока не особенно хорошо — это сила заклинаний. Я все еще весьма и весьма посредственно умел дозировать количество закачиваемой в плетенье Силы. И от того, выходили они, то слабенькие, как у зеленого уровня, или какие-то чудовищные по мощи. Вне категорий. Простейший щит от кинетических атак мог получиться то малюсеньким баклером, то монументальной толстенной плитой в пятьдесят сажен длинной, которую и гаубичный снаряд не сразу возьмет.

Про атакующие плетенья я и вовсе молчу. Попробовал как-то на днях самый часто применяемый в имперской армии факел пламени фиолетового уровня. Теперь газон жалко. Проплешина от особняка и до леса получилась. И широкая, гадина. Так просто не спрячешь. Да я тлеющую траву еще «руками великана» решил потушить. Ну и хлопнул несколько раз. Думал все окна в особняке повылетят. Но, вроде, обошлось. Только Гуселетов с остальными стариками мне это заклинание не раз еще припомнил. Словно у меня, и без их подталкиваний, работать над контролем стимула нет.

От гостиницы до Губернаторского Дома совсем близко. Минут десять или пятнадцать пешком. Наш кортеж примерно столько же ехал. В Старом городе поток машин никто, кроме правил дорожного движения, не ограничивал. Время близилось к вечеру. И хоть большая часть горожан в этот день свои авто из гаражей не выгоняли, на выходящих к Крепостной площади улицах встречались затруднения.

Ворота были предусмотрительно распахнуты, слуги губернатора умело руководили подъезжающими и отъезжающими кавалькадами, так что уже скоро мы с Ксенией и Эулейвом Гуселетовым входили в старый дворец, прежде принадлежащий нашему роду.

Со зданием, и прилегающей, к дворцу землей вышла какая-то мутная история. Как-то так вышло, что первые, после получения от императора грамоты Хольмгардского права, городские мастера обнародовали документ именно со ступеней монументальной лестницы нашего городского обиталища. И первое заседание Совета тоже почему-то прошло в этом дворце. Но потом сюда въехал государев наместник со своей канцелярией, а Совет Мастеров переехал в городскую ратушу.

Семейные летописи не открывают секрета — причем тут первый совет городского самоуправления и наш род. А наши архивы не содержат документа, подтверждающего передачу прав кому бы то ни было, на Берхольмский городской особняк. Создавалось такое ощущение, что предок просто о чем-то договорился на словах с предавшими его городскими купцами, да так все и бросил. С тех пор, и до князя Рутгера, ни один Летов в Берхольме подолгу не жил. Слава Богам, у нас достаточно собственности в других населенных пунктах княжества. Единственное что: пассажирский вокзал Братства Стали имеется только в Берхольме. Потому, если желаешь куда-то ехать железной дорогой, от краткого посещения города не отвертишься.

И вот я, второй после отца, не только живу в предавшем нас городе, так еще и на бал поехал в отнятый у нашего рода особняк.

— Удельный князь Алтайский, сиятельный Антон-Альрик Летов, со свитой! — провозгласили у высоких парадных дверей в бальный зал, и я, с Ксенией под руку, и со старым экономом сзади, вошел.

— Ваше сиятельство, — склонил голову губернатор Ивлев. — Для меня честь принимать вас у себя. Позвольте представить вам мою супругу, Белолюбу Белославовну.

— Здравствуйте Хотемир Тихомирович, — выговорил я сложное для привыкшего к сканди руса отчество. — Белолюба Белославовна.

— Проходите, Антон Рутгерович. Располагайтесь. Чуть позже мы еще подойдем к вам.

Это в порядке вещей. Это нормально. Кем бы ни был гость — хоть самим императором — первой обязанностью хозяина лично встретить каждого приглашенного гостя. Ну или хотя бы оставить кого-то из близких родичей делать это за себя. Ивлев был из служивых дворян. То есть — считался полноправным дворянином только пока служил императору. Ни его родственники, ни, подозреваю, супруга к правящему сословию по рождению не принадлежали. И если бы на входе стоял кто-то из них, я мог, с полным на то основанием, посчитать себя оскорбленным, и покинуть это мероприятие. Учитывая, что Ивлев все-таки был назначен исправлять должность губернатора именным указом императора, это бы выглядело, как намеренно выказанное пренебрежение со стороны правящей семьи.

— Улушхан, — между тем, успел поприветствовать шорского зайсана губернатор. — Добро пожаловать. Рад видеть вас, и вашего наследника в здравии…

— Пойду, обменяюсь любезностями со старыми знакомцами, — предупредил меня старый эконом, прежде чем исчезнуть в толпе приглашенных.

— Куда пойдем? — осведомился я у Ксении. — Хочешь чего-нибудь съесть или выпить?

— Выпить? — удивилась девушка. — Я думала у вас, у аристократов, развлечения более…

— Утонченные? — хмыкнул я. — Да нет. Все как у всех. Танцы, выпивка, вкусняшки. Тем более, мы сюда не развлекаться приехали.

— Поделишься? — заинтересовалась Баженова. — Нужно знать, что к чему. Чтоб не выглядеть дурой. Или это тоже секрет?

— Да ну, — отмахнулся я. — Какой секрет. Лицом буду торговать. Демонстрировать уверенность в себе. Показывать, что знаю что делаю. Еще объяснять.

— Будут интересоваться?

— Думаю, да. Мы сейчас основные делатели новостей в регионе. И, в какой-то мере, во всей империи. Так что, думаю, станут спрашивать. У многих в городе коммерческие интересы. Многие с мастерами связаны. Кто-то им что-то поставляет, кто-то у них что-то покупает. Банкиры им деньги ссужают. А тут появился я, и все идет троллю под хвост.

— На дуэль не станут нарываться? — деловито поинтересовалась дочь наемников, и с сомнением взглянула на свое длинное — в пол — вечернее платье.

— Это вряд ли. Об сиятельного только самоубиваться хорошо. Какой уж тут Суд Богов. А вот тебя могут попробовать задеть.

— Буду бить. Руками. Больно. Я девушка. Мне можно.

— Не спорю, — согласился я. — Вино, шампанское, сок?

— Шампанское, — выбрала, забавно сморщив носик Ксения. — Люблю пузырики.

— Не налегай только, — на всякий случай уточнил я. Так-то до сих пор она показала себя в высшей степени благоразумной фрёкен. — Тут везде камеры. Стоит пошатнуться, как на всю Сибирь разнесут, что спутница князя напилась, как наемница.

— Так пузырики же, — вскинула брови девушка. — Пропадут.

— Возьмем новые. Не обязательно допивать до дна.

— Ясно, — смешно пробасила, уже носом в бокал, Баженова. И тут же поморщилась. — Фу, какая кислятина.

— Да. Напиток на любителя. Не будь в нем пузырьков, редкостная гадость.

Поставить невкусное шампанское на стол не успел. В нам подходила первая за вечер пара, желающая переговорить. Избавиться от бокалов на их глазах означало бы, что я не намерен оставаться на месте, и собираюсь отправиться бродить по залу. Хотя, многие и делали это с напитками в руках, но так гласил негласный бальный этикет.

— Антон Рутгерович, — слегка поклонился невысокий коренастый блондин с серо-голубыми, цвета весеннего льда, глазами. — Сударыня. Позвольте представиться: Хладомир Стужевич Тайшин, князь Обдорский.

— Здравия вам, Хладомир Стужевич, — отзеркалил я поклон старшему брату собственной матери. — Позвольте представить вам мою спутницу, ее милость Ксению Пересветовну Баженову.

— Моего сына, — кивнул князь, обозначив, что услышал. — Княжича Пургана, вы, должно быть, не помните? Вам было годика два, когда он родился.

— К сожалению, нет, — еще раз слегка склонил я голову. Только теперь в направлении молодого, лет четырнадцати, парнишки. Такого же блондина, только субтильного телосложения, как и его отец. — Будем снова знакомы, кузен.

— Как поживает ваша матушка? — продолжил светскую беседу дядя. — Здоровы ли сестры?

— Все хорошо, благодаренье Богам. Надеюсь и в вашей семье все хорошо?

— Удовлетворительно, — улыбнулся одними губами родственник. — Нашлась бы на наших землях хоть какая, завалящая, нефть или газ, было бы вообще хорошо.

— У меня этого добра тоже нет, — пошутил я. — Ничего. Как-то живем.

— У вас, Антон Рутгерович, есть железная дорога. Чем не труба? Я слышал, у вас возникли какие-то разногласия с Братством Стали?

— О, не беспокойтесь. Ничего такого, что могло бы повлиять на мои дела. В конце концов, это их стальной путь лежит на моей земле, а не наоборот.

— Рад, что вы полностью осознаете все выгоды своего положения, — вроде как сделал комплимент старый — ему явно было уже за сорок — князь. — Когда надумаете всерьез поспорить с Братством, дайте знать. Будем следить за новостями, и болеть за вас. Зная подход Летовых к выбору способа решения проблем, смею предположить, что зрелище будет захватывающим.

— Только, если инициатива будет исходить от меня, — снова поклонился я. — Прошу нас простить. Нам нужно поговорить с губернатором…

— Да-да, конечно, — вернул поклон дядя. — Господин Ивлев, должно быть, переживает за этот город. Совсем недавно он говаривал, что уже считает Берхольм своей новой Родиной…

— Капец, вы инопланетяне, — поделилась Ксения, когда мы отошли от родственников достаточно далеко. — Расшифруешь, о чем вы говорили?

— Капец, Ксения! Ну, это-то совсем просто. Сначала он спросил, поддерживаю ли я связи с матерью. Я ответил, что конечно. Потом он, зная о наших проблемах с Братством Стали, предложил провернуть аферу на бирже. Если хорошенько надавить на Братство, и они сразу не сдадут назад, их акции здорово просядут в цене. Имея информацию о начале разборок, можно здорово заработать. Причем, если с его стороны это еще можно как-то назвать инсайдерскими данными и блокировать сделки, то с нашей — это не более чем еще один инструмент давления на владельцев железных дорог. Вот он и предложил воспользоваться его финансовыми накоплениями, если у меня в том будет нужда. За определенный процент, конечно.

— Да ладно, — не поверила девушка. — Вы говорили совсем о другом. А в конце так и вовсе о губернаторе, а не о Стальных.

— Ну, да. В конце дядя порекомендовал мне не трогать вольности города, если не хочу поссориться с Рюриковичами.

— А ты промолчал.

— Конечно, — с важным видом согласился я. — Не мог же я ему прямо в глаза заявить, что мои отношения с правящей династией — это совершенно не его дело. И что даже намекать на них не очень прилично. Все-таки какой-никакой, а родственник.

— Что-то я не заметила, чтоб этот родич как-то принимал участие в твоей жизни, — фыркнула Баженова. — Эти твои, старики-воспитатели, и те, как к родному к тебе относятся. А он только сейчас выполз.

— Тайшиных вполне бы устроило, если бы меня вообще в детстве медведь какой-нибудь задрал, — прошептал я. — У них был бы реальный шанс заполучить Алтайский престол. А теперь, как ты говоришь: их поезд ушел.

— То есть, они нам совсем не друзья?

— У нас пока нет друзей, — не удержался и кивнул я. — Старые связи ослабли, а новых я еще не успел сделать. Так что пока мы сами за себя. Ну, или одни против всех, если хочешь.

— Да плевать, — легкомысленно отмахнулась Ксения. — Что так, что этак. Прорвемся!

— Несомненно.

Тем временем мы, неспешно сделав почти полный круг по залу, вышли, наконец, к тому месту, где губернатор Ивлев готовился огласить начало традиционного летнего бала.

— Дорогие гости, — усиленный магией голос государева наместника доносился до самых дальних углов зала. — Друзья. Позвольте выразить счастье видеть вас всех в этот вечер здесь у меня. Вновь, традиционно, на Летний бал были приглашены все самые значимые люди юга Сибири. Впервые у нас его сиятельство, князь Алтайский со свитой. Прошу любить и жаловать…

Легонько ему поклонился. А он продолжил перечислять имена наиболее значимых гостей, давая время этим людям каким-нибудь образом себя обозначить. Кстати сказать, ни одного из городских мастеров, или членов их семей в зале не оказалось. Но наместник сделал вид, будто так и надо.

— За сим объявляю Летний губернаторский бал открытым, — закончил Ивлев свою речь.

Оркестр заиграл вальс, губернатор лихо подхватил свою дородную супругу и, подавая пример остальным гостям, повел ее в танце.

— Потанцуем? — предложил я Ксении.

— Я не умею, — прошептала она. — Эти ваши танцы… Они такие сложные.

— Найми себе учителя танцев, — посоветовал я. — Пригодится.

С чего-то я решил, что Баженова будет мне достойной спутницей на балу, и даже не поинтересовался у девушки: умеет ли она танцевать. По идее, начинает бал всегда хозяин со своей парой. Но следующими должны были быть мы с Ксенией. Конечно, ничего страшного не произойдет, если я вообще не стану выходить на танцевальное поле. Главное, чтоб это потом не было воспринято обществом, как признак возникших между мной и представителем императора разногласий.

На счастье, спутница шорского наследника, Шелтран-шана не подвела, и парень повел хорошенькую, улыбающуюся блондинку. Следом за ними центр зала очень быстро заполнился кружащимися в вальсе парами.

— Сударыня, — капитан имперской армии возник перед нами внезапно, словно из-под земли. — Позвольте пригласить вас на танец?

— Она сегодня не танцует, капитан, — холодно процедил я.

— Штабс-капитан, — поправил меня офицер.

— Это ничего не меняет.

— Я дерусь, штабс-капитан, — на показ, осмотрев военного с ног до головы, улыбнулась Ксения. — А вы? Вы умеете драться?

— Позвольте откланяться, — щелкнул каблуками капитан. — Прошу прощения за беспокойство.

Исчез он тоже быстро. Какая-то секунда, и этот тип скрылся в толпе народа. Редкостный талант. Даже завидно стало.

— Что-то случилось, ваше сиятельство? — озабоченно поинтересовался разгоряченный танцами Ивлев. — Вы не стали танцевать…

— Мы, в некотором роде, здесь по делу, ваше превосходительство, — поспешил я развеять тревоги имперского чиновника. — Сами понимаете — такие дела закрутились. Не до развлечений.

— Да-да, понимаю, — слегка смутился губернатор. — Я как раз искал случая с вами поговорить.

Ивлев показал ладонью удобный, оборудованный мягкой мебелью, и, самое главное — никем не занятый уголок.

— Присядем?

— Охотно, — согласился я и поспешил усадить Ксению. Пока она сидела, пригласить ее кому бы то ни было на танец, будет дурным тоном. — Итак? О чем вы хотели поговорить, Хотемир Тихомирович?

— Вы знаете, Антон Рутгерович, — начал Ивлев. — Не далее, как сегодня, я приказал провести первичную экспертизу той недвижимости, которую я, как государев наместник, и моя канцелярия занимает в Берхольме. И что же я узнаю?!

Я вскинул бровь, улыбнулся и промолчал. В конце концов, этим непоняткам с городским особняком в Берхольме не одна сотня лет. Так что я совершенно не верил историям о внезапных «экспертизах».

— Каково же было мое удивление, Антон Рутгерович, когда я узнал, что переданное нам Советом Мастеров здание городу никогда не принадлежало! Нет ни единого документа, которым бы ваши уважаемые предки передали права на этот комплекс зданий кому бы то ни было. Быть может, в архиве вашего рода вам встречалось что-то?

— Нет, ваше превосходительство. И у нас ничего такого нет. Городские старшины нагло присвоили себе то, что им не принадлежит.

— Каково?! — вспыхнул чиновник. — Выходит, что все эти годы слуги императора пользовались уворованным имуществом?

— Выходит, что так, — снова улыбнулся я.

— Но вы-то? Вы сами, ваше сиятельство. Ваш батюшка… Никогда, ни единым словом, ни мне, ни моим предшественникам на этом посту… Ни слова в укор.

— Государевы люди ничего у рода Летовых не крали, — пояснил я. — За что мы стали бы вас укорять? Единственное, за то, что поверили наглым ворам и мошенникам?

— Вы правы, ваше сиятельство, — как-то поник губернатор. — Мои предшественники… да и, к стыду своему вынужден признать, и я тоже… Мы были просто очарованы этими нечистоплотными людьми. Но я не намерен это так оставлять. Решительно не намерен!

— Что вы предлагаете, Хотемир Тихомирович? — заинтересовался я.

— Что вы скажете, Антон Рутгерович, если я предложу вам выкупить эти здания у вашего рода? Завтра же отправлю рапорт по инстанции, и смею надеяться, уже вскоре императорским казначейством будут выделены необходимые средства.

— Хорошо, — легко согласился я. — Это будет наилучшим выходом из нашей непростой ситуации. Пусть соответствующие специалисты свяжутся с его светлостью, господином Гуселетовым, моим министром финансов, и обсудят сделку. Я передам ему ваше предложение.

— Отлично, — сверкнул глазами губернатор. — Искренне рад, что мы договорились. Признаться, думал, что вы можете быть против такого варианта решения проблемы.

— Отчего же? В умах горожан это здание давно уже Губернаторский Дом, а не усадьба Летовых. Отчего же мне держаться за старые камни? У меня есть единственное условие.

— Да-да, слушаю вас, ваше сиятельство. Все, что в моих силах.

— Это не вызовет никаких затруднений, Хотемир Тихомирович. Я только хотел бы забрать кое-какую свою собственность. Ну и… попросить, чтоб служащие вашей канцелярии, по мере сил, ухаживали за местом упокоения моего славного родича, княжича Свенельда.

— О, не сомневайтесь. Крипта, где покоятся останки знаменитого воеводы трех Великих Князей, и сейчас уже объект культурного наследия. И находится под охраной империи.

— Вот как? — удивился я. — Неожиданно.

— Да-да. Так что, ваше сиятельство, не беспокойтесь. Крипта не останется без пригляда.

— Отлично, — улыбнулся я. — Значит, остается забрать кое-какое имущество, и последние преграды для переуступки вам особняка окончательно падут.

— Это что-то крупное? — осторожно поинтересовался Ивлев. — Когда вы планируете… гм… изъять вашу собственность?

— О, не волнуйтесь. Это совсем небольшая вещь, которую я хотел забрать прямо сегодняшним вечером. Да, вот прямо сейчас, если ходите. Нужно будет только предупредить Улушхана, чтоб приготовил приличистующий предмету футляр.

— Очень интересно, — блеснул глазами губернатор. — Я могу присутствовать при… скажем так: изъятии? Сами понимаете, ваше сиятельство, в здании располагается канцелярия. Масса совершенно секретных документов…

— Конечно, Хотемир Тихомирович. Идемте вместе, — слегка поклонился я. — Фрёкен Баженова? Вы бывали когда-нибудь в крипте воеводы Свенельда? Не составите ли мне компанию?

— Охотно, Антон Рутгерович, — тряхнула челкой девушка. — Видела в Сети изображения места упокоения, но бывать не довелось…

Днем уже было по-летнему жарко. А вот ночью еще прохладно. Крипта древнего воеводы располагается в самом углу расположенного за «спиной» особняка парка, и чтоб Ксения не замерзла по дороге, пришлось отдать ей свой камзол «фрязскаго сукна» с вышитыми серебряной нитью гербами Алтайского княжества. Чуть больше фунта волшебного металла ушло, между прочим.

Сам остался в просторной, слегка большеватой, рубашке «циньскаго шелка». Вышивка была и на ней, но только по воротнику и обшлагам рукавов. И без гербов. Исключительно черты и резы, нанесенные по схеме старого зачарователя. В купе с татуированными на руки рунами и древним амулетом, на мне была одна из самых непробиваемых магических защит, какие только возможно сделать человеческими руками и Силой.

Парк был слабо освещен. Никто не рассчитывал, что гости Губернаторского Дома в тот вечер надумают вдруг посетить скромное, сложенное из дикого камня, строение в самом углу территории. Ксения зажгла на ладони скромненький огонек — зеленый уровень потенции на большее и не способен. Я же напитал руки так, что они светились. Будто бы собирался покормить дракона. Тем не менее, этого хватило, чтоб добраться до крипты, и не убиться об тут и там выступающие из парковых дорожек корней старых деревьев.

— Ваше сиятельство, — уважительно, как показалось, посматривая на сияние моих рук, воскликнул губернатор. — Сию же минуту принесут фонари. Я уже отдал распоряжение.

«Светить» мне было совершенно не трудно, расход Силы был минимальный, но спорить не стал. Фонари, так фонари. Парк, более или менее содержащийся в порядке, был достаточно красив, чтоб им любоваться.

— Красиво тут, — озвучила мои мысли девушка. — Не жаль будет продавать?

— Ничуть, — качнул я головой. — Здесь случилось столько всякого нехорошего для нашей семьи, что даже вспоминать об этом не доставляет удовольствия. Как вы, славяне, говорите? С глаз долой — из сердца вон?

— А могила? — махнула ладошкой Баженова в сторону дверей крипты. — Разве можно бросать могилы предков?

— А там ее и нет, — шепнул я, склонившись к самому ее маленькому круглому ушку. — Свенельда по нашему обычаю сожгли в корабле, а прах река унесла в океан. Здесь только саркофаг, который построили спустя пару сотен лет.

— Ого, — распахнула глаза Ксения. — Не боишься мне такое рассказывать? Вдруг проболтаюсь, и разрушу пару научных гипотез маститых историков?

— Я тебе верю, — снова шепнул я.

Руки жгло. Впрочем, довольно терпимо. Видимо сказалась постоянная практика кормления, когда достаточно большой объем Силы пропихивал через сжатые концентрацией каналы. Рукам было жарко. А вот плечи и спина подмерзали.

— Ну, где там? — прикрикнул я на Ивлева.

— Несут, ваше сиятельство. Уже несут.

Можно было и не говорить. На дорожках парка уже видно было несколько зачарованных, светящихся ровным золотым светом, сфер. Довольно дорогое, кстати, приспособление. Постоянно освещать помещения такими штуками никто бы не стал. Исчерченное славянскими узорами стекло — это даже не полцены. Гораздо дороже покупать накопители Силы, которые светильники поглощали в невероятных количествах.

Дверь в крипту традиционно не запиралась. Да на ней даже простого засова не предусматривалось. На каменной плите у порога совсем не было грязи, и петли оказались хорошо смазанными — еще один признак того, что за местом кто-то постоянно следил.

Один из слуг пошел вперед, держа светящийся шар высоко над головой. Проход был узким, а старые ступени достаточно вышеркаными, чтоб такая любезность была более чем к месту. Не хватало еще грохнуться там…

Тем не менее, Ксения цепко держалась за мою руку. Не думаю, что отлично тренированная дочь наемников действительно боялась упасть. Скорее, просто слегка нервничала. Все-таки не часто юные девушки посещают подземные гробницы легендарных воинов.

Проход не был длинным. Десяток ступеней, не больше. Уже очень скоро мы вышли в квадратную залу, по центру которой стоял белый, украшенный барельефами саркофаг. На верхней крышке, как на палубе драккара, лежала гипсовая статуя второго сына Ингемара Свинца — Свенельда, с гипсовым же мечом на груди. Семейные хроники не содержат сведений — имеется ли у этой фигуры портретное сходство с реальным воеводой трех Великих Князей. Но, зная, что крипта была выстроена несколько сот лет спустя после гибели Свенельда, думаю, что вряд ли. Да и материал подкачал. Задумай мои далекие предки действительно создать нечто для увековечивания памяти легендарного воина, выбрали бы что-то более благородное и долговечное. Хотя бы тот же мрамор. Уж чего-чего, а поделочного камня на Алтае хватает. Для самого саркофага же вон какую глыбу нашли.

— Вы уверены, ваше сиятельство, — громким шепотом, будто бы боясь потревожить сон почившего, осведомился Ивлев. — Как сами видите, здесь больше ничего нет.

— Это только так кажется, — улыбнулся я, и подошел вплотную к статуе. — Найдите мне камешек. Подойдет даже не слишком большой.

Ксения, не задавая глупых вопросов, нагнулась и подобрала с пола первый попавшийся булыжник с кулак величиной. Все-таки постройке почти тысяча лет, успело нападать со стен и потолка всякого разного.

— Что вы… — начал было спрашивать губернатор, но не договорил. Я уже успел ударить камнем по крестовине меча на груди статуи.

— Что вы делаете? — вскричал-таки пораженный чиновник.

— Забираю свое, — любезно пояснил я, продолжая колотить по гипсу. Да так, что осколки, сверкая в свете магических фонарей, разлетались в разные стороны.

И уже скоро, в тех местах оружия, где оболочки уже не осталось, стало видно настоящий, стальной меч. О, мне не было нужды его разглядывать. Я так много раз слышал его описание, что мог его повторить в мельчайших деталях. Широкое лезвие каролингского типа, с вытравленной подписью «ульфбрет» на одной стороне, и цепью проступающих из самого металла рун. Одноручный эфес, сделанный из стерлингового сплава — девяносто два с половиной процента чистого серебра, остальное — медь. Идеально, для того, что привык насыщать оружие собственной Силой. Растительные узоры на гарде. Драконья голова на массивном яблоке.

— Что это? — потрясенным шепотом выговорил императорский наместник.

— Меч-кладинец, — фыркнул я. — Что же еще?

И взял меч в руку. Прошедшие века совершенно не сказались на сохранности легендарного оружия. Боги, да он даже заточку лезвия сохранил в полной мере!

Подал чуточку Силы в рукоять. Немного. Только для того, чтоб на стали проступили багровые знаки рун.

— Благодарю, старый воин, что сохранил Грам для меня, — прокаркал я на древне-датском. — Пришла пора снова применить древнее оружие.

— Грам, — вычленила из малопонятной ей речи Ксения. — Божечки! Меч Сигурда!

— Вроде того, — поморщился я.

Многие века в школах империи, на ряду с многим, изучаются саги русов. Задаются домашние задания, на уроках чертятся схемы родственных отношений основных героев эпоса северного народа. Не обходят вниманием и сразу несколько историй о Сигмунде Бертиссоне из рода Вёльсунгов. И обычно, учитывая, что на ряду с самим Сигмундом, не мало строк там посвящается его волшебному мечу Граму, эти саги хорошо запоминаются. И все равно, стоит кому-то увидеть оружие со светящимися прямо из глубины металла рунами, сразу начинают кричать: «Грам». Боги! Меч Сигмунда принес к ним в дом сам Отец Богов. Принес, и воткнул в ствол растущей прямо в центре пиршественного зала яблони. Сказал, что мол только настоящий герой будет обладать самым лучшим из мечей на свете. И нет ни единого слова о том, что Грам был создан кем-то из людей.

Потом — да. Потом, в битве с самим Одином, меч раскололся на осколки, и только Сигурд Сигмундссон смог восстановить зачарованное оружие. Восстановить, а не создать заново. Парень воспитывался в семье кузнеца Регина, который и подговорил молодого человека убить дракона-оборотня Фафнира, и завладеть его богатствами. Сигурд согласился, но потребовал оружие божественной мощи. После нескольких попыток, Регин все-таки смог перековать осколки меча Сигмунда, и восстановить Грам.

По легенде, много сотен лет спустя, Ингемар Свинец, блуждая по пустошам Фарерских островов, провалился в древний склеп, где и обрел меч-кладинец — Грам. И с тех пор, он хранится в семье Летовых. Никто никогда не говорил, что клинок снова перековывали, или хотя бы восстанавливали. Так откуда на клинке взялось клеймо «ульфбрет»?

«Ульф», как не трудно догадаться — это слово похоже звучит на большинстве германских языках — это «волк». «Берт» — от древнего слова «сияющий» — популярного в сагах кеннинга для подаренной человеку Богами Силы. Самый близкий по смыслу перевод будет: волк Силы. Что тоже часто используется, как иносказание для обозначения истинных воинов — ektemann. Вот так-то вот. Оружие для настоящего героя, вот что значит это клеймо! Не мудрено, что на протяжении сотни с хвостиком лет, во многих местах Европы, ковались другие мечи с таким же знаком.

Обратный путь в Губернаторский Дом походил на торжественную процессию. Ксения, с распахнутыми во всю ширь глазами, Ивлев с видом, будто обнаружение в крипте древнего артефакта — это его личная заслуга. Полная супруга императорского чиновника успела организовать слуг, и они, снабженные источниками света, словно почетный караул стояли через каждые пять шагов вдоль всей парковой дорожки. Ну и я, с едва-едва светящимся клинком на плече. Единственный, кто не испытывал к железяке ни капли пиетета.

В бальном зале наше явление вызвало невнятный, но громкий гул голосов и многочисленные вспышки — гости торопились сфотографировать легендарное оружие. Прежде, достоверных изображений, нигде, кроме наших архивов, не существовало. Встречал даже в Сети разглагольствования какого-то диванного эксперта, прямо заявлявшего, что Грам — не более чем качественно зачарованный римский кавалерийский меч — спата. Мол, кто же еще мог произвести на свет этакое ультимативное оружие, как не самые лучшие буквально во всем жители Апеннинского полуострова?! И у этого мнения, к вящему моему удивлению, нашлось достаточно много сторонников.

Тяжелый, обшитый изнутри пластинами свинца, ящик Улушхан и Шелтран-шан держали вдвоем. И открыли, еда я подошел. Сам сундук был, конечно, много моложе меча. Но и его изготовили давным-давно. Прямо перед тем, как надежно спрятать Грам в крипте павшего воеводы. И все эти сотни лет, вместилище хранилось в сокровищнице нашего рода. Пустым.

— Благодарю за теплый прием, ваше превосходительство, — едва-едва поклонился я Ивлеву. — Пусть ваши люди свяжутся с моим министром экономики, его светлостью, господином Гуселетовым. И обсудят сделку. Сейчас же мне нужно ехать. Дела, знаете ли…

— О, не стоит меня благодарить, ваше сиятельство, — взмахнул руками губернатор. — Это я вас благодарю. Признаться, даже предположить не мог, что когда-нибудь увижу настолько… легендарную вещь.

Ивлев, да и остальные гости, зачем-то высыпали на высокое крыльцо дворца, возле которого уже поджидали наши автомобили. Шорцы передали сундук на миг мелькнувшему в салоне лимузина Ормссону, и отправились к своим новеньким блестящим машинам. Я же, усадив прежде Ксению и старого эконома, обернулся и взмахнул рукой, приветствуя столпившийся народ.

— Долгих лет князю Летову! — крикнул какой-то подхалим. Но — удивительное дело — большинство с готовностью подхватило: — Долгие лета!

Я еще раз взмахнул рукой, и скрылся в машине.

— Я могу взглянуть, ваше сиятельство? — почему-то шепотом поинтересовался начальник службы безопасности.

— Да-да, конечно, — улыбнулся я. — Я же вам обещал, что это произойдет.

— Боги! Он прекрасен, — восхищенно протянул Кнут.

— Это просто инструмент, господин Ормссон, — строго выговорил Гуселетов. — Не более того. Рассказывайте.

— Конечно, — отвлекся Ормссон, захлопывая крышку. — Мы проверили весь маршрут. Нападение будет на перекрестке улиц Старой и Крепостной. Гранатометчик и пара стрелков уже на позициях. Мои люди так же готовы.

— Их нужно взять живыми, — ткнул длинным пальцем в безопасника старый эконом. — Любой ценой. Мы должны предоставить жандармам доказательства.

— Не извольте беспокоиться, ваша светлость, — коротко кивнул Кнут. — Люди проинструктированы и готовы действовать.

— Ты, Антонушко, не торопись в атаку бежать, — нахмурил кустистые брови старик. — Солдат у нам много, а ты — один. Вот как изловим душегубов, и говорить заставим, тогда будет твое время.

— Я помню, — улыбнулся я, откидываясь на спинку дивана. День был длинным, трудным, и все никак не мог закончиться.

По дороге на бал наш кортеж сопровождало шесть больших, доставшихся в качестве трофеев после битвы в гольф-клубе, черных джипов с дружинниками. На обратном пути их стало на два меньше. Часть бойцов уже выдвинулись на позиции, откуда они должны будут атаковать отправленных по мою душу убийц. И взять их живыми.

— Есть данные о том, кто именно заказчик покушения? — стараясь говорить нарочито спокойно, поинтересовался я. Довольно трудно, кстати, казаться расслабленным и уверенным в себе, когда в кровь уже хлынула изрядная доза адреналина.

О, я был полностью уверен в том, что магическая защита старого лимузина сумеет легко отразить снаряд, выпущенный из реактивного гранатомета. В конце концов, это не примитивная свинцовая пуля, ни как на Силу не реагирующая. Это сложное изделие, заключенное в корпус из жести — материала не смевшего спорить с волей искусного зачарователя. Однако одно дело знать это теоретически, и совсем другое — ехать в железной коробке на колесах под прицелом системы наведения высокотехнологичного устройства.

— Нет, ваше сиятельство, — развел руками Ормссон. — У меня не вышло ввести своих агентов в ближайшее окружение городских мастеров. Слишком мало было времени на подготовку.

— К троллям, — прорычал, сверкнув блеклыми глазами, Гуселетов. — Для нас без разницы кто именно. Важен только сам факт покушения.

Я помнил план, и поэтому не стал спорить со стариком. Нам нужен был повод. И мы его получили бы. Так или иначе. Даже на тот случай, если ни один из двенадцати членов городского Совета, не решился бы попытаться исправить все одним ударом, у нас было решение. В конце концов, кроме официальных правителей, Берхольм имел еще и теневых. Которые тоже были не в восторге от происходящих в княжестве изменений. Спровоцировать любого из сотен рядовых «торпед» хотя бы на выстрел в мою сторону, легче легкого.

Машины проехали площадь, и вывернули на Крепостную улицу. До места, где должно было произойти покушение, оставалось два квартала.

Праздничный день, теплый летний вечер — на улицах было полно людей. По дорогам Старого города катилось довольно много авто. Недостаточно, чтоб собрать даже символические пробки у перекрестков, но и не позволяющих кортежу сильно увеличить скорость. Да плюс еще сами светофоры. Не знаю, чем руководствуются те люди, что настраивают время смены сигналов, но кажется, что красный загорается именно в тот момент, когда нужно проехать именно нам.

Один квартал.

Гуселетов отложил рацию и принялся разминать ладони. Силы у его светлости было много, но он использовал классический северный стиль управления магией. Гальдр. Переплести нужные руны, пропеть их названия, наполнить энергией и указать цель. Мощно, но достаточно долго. Когда помогаешь себе руками, выходит быстрее.

На удивление, перекресток Старой и Крепостной встретил нас зеленым сигналом дорожного обломщика. Мы даже не притормозили, и я уже было подумал, что Ормссон ошибся, как водитель лимузина крикнул:

— Ракета!

— Нападение, — скороговоркой, под аккомпанемент взорвавшейся от удара в ближайшее здание ракеты, забормотал в рацию Ормссон. — Дружине, защитить князя!

Старое авто остановилось, напрочь перегородив узкие улицы. Рядом застыли черные джипы с распахнутыми дверцами. Охрана уже успела покинуть машины, и живым щитом прикрывала лимузин.

— Сиди здесь, — рыкнул Гуселетов, одним рывком выпрыгивая на брусчатку. — Вот ты где?! Держи, отрыжка тролля!

Связка рун блеснули льдом, и унеслось в сторону распахнутого окна на втором этаже. Судя по всему, огонь по кортежу велся именно оттуда.

— Цель нейтрализована, — долгую минуту спустя доложила оставшаяся лежать на диване после выхода старика рация.

— Удерживайте. Иду, — прокаркал Ормссон, и тоже выскочил из машины.

— А мы чего? — удивленно вскинула на меня глаза Ксения. — Так и останемся сидеть?

— А мы, фрёкен Баженова, станем звонить в жандармерию, — улыбнулся я, разжимая стиснутые до боли зубы.

Набрать заранее записанный в память телефона номер дело пары секунд. Еще минута ушла на то, чтоб четко и ясно описать произошедшее дежурному городского отделения императорской жандармерии. Мне любезно посоветовали не волноваться, и сообщили, что оперативная группа уже выехала. Больше меня в защищенной утробе старого автомобиля ничто не удерживало.

— Пошли. Посмотрим на злодеев, — весело воскликнул я, открывая толстую, бронированную дверцу.

Гранатометчика и двоих стрелков уже притащили к машинам. Судя по кровавому следу, полосой тянущейся следом за одним из злоумышленников, источников информации о заказчике у нас осталось только два.

— Мои люди не пострадали? — уточнил я у Ормссона.

— Один из дружинников легко ранен, — поморщился тот. — Молодые парни, горячие. Ворвались в квартиру на азарте, и нарвались на профессионалов. Если бы не его светлость, был бы не один раненный, а четыре трупа.

— Никто и не собирался отправлять необученных людей без поддержки, — ответил я. — Нам с ними еще учиться и учиться.

— Точно так, ваше сиятельство, — непонятно на какую мою фразу среагировал специалист по безопасности.

— Жандармы уже в пути, — поделился я с соратниками, когда Гуселетов, на ходу пытавшийся отряхнуть чем-то запачканные штанины, все-таки подошел ближе. — Будем ждать, или спросим что-нибудь у злыдней сами?

— Спросим, Антонушко, — зловещим, каким-то шелестящим, голосом заявил старый эконом. — Обязательно спросим. Кишки на березу намотаем, но спросим. И будем в своем праве.

— Кто послал? — рыкнул в лицо гранатометчику Ормссон. — Говоришь, и едешь с жандармами в тюрьму. Молчишь, и мы забираем тебя с собой.

— Ты, мил человек, — подключился старик, еще несколько минут назад так вдаривший льдом в распахнутое окно, что ворвавшимся в квартиру дружинникам оставалось только забрать обмороженных убийц. — Молчи. Крепись и молчи. А у нас в подвале, потом, запоешь. Так запоешь, что кровь вскипит…

— Золотов, — вытолкнул сквозь зубы душегуб. Довольно сложно проталкивать через глотку слова, когда голова до предела оттянута назад. Но у безликого дружинника был явно адреналиновый отходняк, и он не намерен был упустить контроль над пленным. — Ы-ы-ы. Золотов, Риг мне в свидетель. Шестьсот тысяч сулил, если князь живым с перекрестка не уйдет.

— Мусорщик? — удивился Гуселетов. — Неожиданно.

— При всем уважении, ваша светлость, — негромко проговорил Ормссон. — Но я не думаю, что глава рода Золотовых рискнул бы пойти на подобное, без поддержки остальных Советников.

— Хотя, если бы дело выгорело, он мог бы получить прибавку к политическому весу, — возразил старик.

Я слушал их разговор со все возрастающим интересом. Не то, чтоб я совсем не разбирался в хитросплетениях политической жизни Берхольма. Но и специалистом бы себя не назвал. В конце концов, нужно либо всю жизнь прожить в этом проклятом городе, либо десятки лет следить за действиями Советников, чтоб начать понимать малейшие нюансы внутренних взаимоотношений.

— Легко назову еще пару фамилий, которые выиграли бы от удавшегося покушения куда больше, — двинул еще один аргумент начальник СБ. — Я бы скорее предположил, ваша светлость, что мусорщика искусственно подставляют. Хотя бы на тот случай, если покушение сорвется.

— Разве душегубы действовали как-то непрофессионально? — уточнил старый эконом. — Как их вообще нашли?

— В Старом городе не так много путей, по которым может двигаться колонна автомобилей, покидающая Губернаторский Дом. Этот перекресток одно из двух узких мест. Его не миновать. Мы проверяли все квартиры с выходящими сюда окнами. Ночью еще достаточно прохладно, чтоб ложиться спать с открытыми окнами. А вот выстрелить сквозь стекло и попасть точно в цель сможет далеко не каждый. Когда они распахнули створки, мы поняли, что нашли то, что искали.

— Остроумно, — похлопал по плечу Ормссона Гуселетов. — Молодцы. Второе узкое место проверили? Мастера могли организовать не одно покушение, а два независимых.

— Да, ваша светлость. Проверили. Если там и была засада, то она никак себя не проявила. А после шума, что эти здесь устроили, профи уже наверняка давно покинули приготовленное место.

— Сопутствующие потери были? — вспомнив подходящее слово, поинтересовался я. — Ракета детонировала об жилой дом?

— Нет, ваше сиятельство. Здесь довольно мало жилых строений. Это здание, — Ормссон махнул рукой в сторону черного пятна на стене дома. — Небольшой офисный центр. Небольшие и не особенно преуспевающие конторки по торговле всяким разным товаром. Праздничный день. Почти ночь. Кроме сторожей, там и нет никого.

К палитре красок — красный, желтый, зеленый — от неустанно помигивающего светофора, добавились синие отблески приближающихся жандармских автомобилей. Старик, некоторое время назад парой чар нейтрализовавший группу опытных убийц, кивнул мне, сгорбился, изображая немощь, и сел в лимузин. Приходила пора мне выйти на сцену.