Выбор пути

Глава 25

Я посмотрел на свое отражение в огромном зеркале, занимающее практически всю противоположную от меня стену, и подавил ребяческое желание помахать ручкой. Хорошо хоть приковать к столу не додумались, а ведь хотели, я это по глазам видел и по взглядам, которые мои церберы кидали на металлическую скобу посреди стола, специально приспособленную для этих целей.

После того как меня швырнули на стул и ушли, хлопнув дверью, прошло уже полчаса, но приходить сюда, чтобы поговорить со мной никто не спешил. Хамы они, надо их всех премии лишить. Даже водички не предложили. А мне, как назло, пить хотелось сильно, но покидать комнату без разрешения моих старших товарищей, мне не хотелось, хотя я был практически уверен в том, что за мной пристально наблюдают.

А ведь так неплохо все получилось. Я задумчиво побарабанил пальцами по столу и снова посмотрел в зеркало, пытаясь определить, кто же с той стороны сейчас меня разглядывает, пытаясь поймать хотя бы один признак раскаянья.

Когда я вчера распахнул двери командного центра, придав лицу выражение безграничного ужаса, Янк действительно заорал. Нервы у президента не выдержали, и он ударился в полноценную истерику, неумело размахивая пистолетом в разные стороны, отчего мне рефлекторно хотелось пригнуться. Хорошо хоть пистолет я разрядить не забыл, когда всовывал его в холодную мокрую руку нашего избранного героя. Лео брезгливо рассматривал Янка и приводил себя в порядок, все-таки он получил официальную высокопоставленную должность и должен был выглядеть еще лучше обычного, ну и лучше президента, конечно, чтобы все внимание было сосредоточено на нем, а не на этой истеричке, размазывающей сопли по лицу пистолетом.

Услышав крики, в нашу сторону тут же бросились репортеры с радостным предвкушением Большой Сенсации на лицах. Ну, еще бы, шли сюда на скучную, совершенно неинформативную пресс-конференцию, а попали на нечто неожиданное и интересное.

Пока охрана пыталась не дать вломиться всей этой братии в сам центр, пока прибыла дежурная бригада Протектората, пока труповозка увезла тела, репортеры стояли в стороне и смотрели в нашу сторону взглядами голодных акул, в чье море бросили истекающую кровью тушу и сразу же опустили стальную решетку, перегораживающую путь к добыче.

Суматоха была страшная. Самое смешное заключалось в том, что в этой суете вся Секретная служба была поднята по тревоге, но мне не очень понятно, чем они занимались, потому что настоящих журналистов так и не нашли. Их мы с Лео развязали, когда бежали из дворца. Всю специфику работу Секретной службы мне не понять. Глава этой так называемой службы, пока длилась вся эта неразбериха, пристально на меня косился, но так и не подошел элементарно спросить, а как мы, вообще проникли в центр и что в нем забыли? Мне оставалось только надеяться на то, что они могли связать Неймана, которого так тщательно обыскивали на входе, и главу СБ между собой, иначе у меня останется слишком много вопросов о безопасности собственной страны в лице ее лидеров, если позиционирующаяся как главная в этом деле служба так халтурно выполняет свою работу.

Сняв первые показания, но сильно не углубляясь в детали, ну еще бы, это же президента приходилось допрашивать, а не алкоголика, устроившего дебош на улице, протекторы убрались, сразу же закрыв дело, а Лео, представившийся публике как новый личный секретарь геройского президента, объявил о начале новой пресс-конференции, предварительно поблагодарив всех собравшихся, что они никуда не ушли и дождались, хоть уже и наступил поздний вечер, и не придется экстренно созывать всех заново. Господа журналисты переглянулись и пожали плечами — ну что взять с этого человека, который далеко не творческая личность и ничего не понимает, после чего дружно заверили господина нового личного секретаря, что они ничуть не устали, и, конечно же, согласны правдиво и всесторонне освятить этот кошмар.

Давать слово Янку, пока он находился в таком раздрае, я не собирался, поэтому, включив микрофон, стал с подачи Дефоссе главным ведущим этого шоу, постоянно задавая наводящие вопросы, а то и проговаривая ответы, которые трясущийся Янк безропотно повторял и постоянно кивал как заведенный, не сводя с меня своих бегающих глаз.

И все бы ничего, но я как-то подзабыл, что здесь не просто репортеры газет (все-таки два года с появлением в Шории собственного телевидения — это очень короткий срок, чтобы привыкнуть), и что каждый второй уже позвонил своему главного редактору и, закатывая глаза, словно главный мог их увидеть, и повторяя через раз: «Здесь тако-о-о-е», умудрились выбить прямой эфир с пометкой «Срочно! Из президентского дворца!».

И вот на больших и маленьких экранах, на глазах у всей Шории на всех доступных центральных каналах местного телевидения и еще на паре второстепенных фландрийских, я, закатывая глаза и сжимая кулаки от праведного возмущения, поддерживаемый вялыми поддакиваниями героического президента, рассказал всю историю про заговор, целью которого было убийство президента, чтобы ослабить Шорию и нанести ей сокрушительный удар. Кто должен был нанести этот удар, и каким образом убийство этого ничтожества могло вызвать такие катастрофические последствия, были мною похоронены под множеством патриотических и ничего не значимых лозунгов. Не только наш президент умел лить воду и уходить от неудобных вопросов. Но конкретизация и не требовалась. Требовались трупы главных заговорщиков, которые сумели снять наиболее расторопные операторы, правда уже в мешках, и требовался герой, который, собственно, спас мир. Трупы были, герой был, оставалось только раскрутить этот клубок. Мысленно я попросил прощение и у бывшего начальника личной охраны главы государства, которого взорвали на крыше, но я вставил его имя, связав все происшествия в единое целое. В эту же кашу ушел пожар в СБ, который-то оказывается не из-за утечки газа произошел, потому что здание СБ никогда не было подключено к газу. Вот за эту ниточку, крохотную несостыковочку и ухватился наш героический, не побоюсь этого слова Великий президент Янк, который все же докопался до истины, попросив помощи у одной из влиятельных семей Шории, которые в лице Леонардо Дефоссе младшего помогали раскручивать этот клубок в то время, когда президент не мог этого сделать самостоятельно, потому что поминутно рисковал жизнью, подыгрывая заговорщикам на публику. Однако заговорщики что-то все же почувствовали, потому что организовали это жуткое покушение на крыше. Что президент должен был делать на крыше? Это секретная информация, господа репортеры, ну вы же понимаете.

Последней каплей стал сегодняшний захват заложников международными террористами, которых разыскивают в шести странах мира, и которые здесь в Шории таким образом тоже хотели сместить с поста нашего дорогого президента. Каким образом? Как это каким? Таким! Ну что вы как маленькие, неужели сами не понимаете?

Когда пресс-конференция подошла к концу, и Янка убрали с трибуны, чтобы господин президент смог наконец-то отдохнуть от этого тяжелого во всех отношениях дня, я поднял голову и увидел у дверей, ведущих в этот холл, Эвана, который стоял, скрестив руки на груди. Даже с того расстояния, которое нас отделяло друг от друга, а это было чуть больше пятидесяти метров — холл был действительно очень огромным, я разглядел, что его губы плотно сжаты, а лицо побледнело от едва сдерживаемой ярости.

Поняв, что лимит моего везения на этот день исчерпан, я малодушно сбежал.

Очень скоро ко мне присоединился Лео, который решил не искушать судьбу и отсидеться где-нибудь до завтрашнего утра, лучше в том месте, где нас бы не смогли найти, логично полагая, что буря пройдет, и он сможет смело приходить на свое новое место работы. Помогать сбежать от собственных людей дворец мне не стал. Спасибо, что, хотя бы не помешал. Это еще раз убедило меня в том, что это не просто дом и не просто магия, что это нечто большее.

Вот тут-то нам и пригодился ключ-карточка. Не зря сработала извращенная удачливость Лео, обеспечившая нас этим, несомненно очень нужным предметом, оказавшимся универсальным. Все-таки если бы Эвану я попался тогда в руки, он точно меня прибил бы. А так вроде уже отошел… наверное.

Так что мы без особого труда выбрались из резиденции и сняли номер в мотеле неподалеку. Перед этим развязали журналистов, но документы им отдать забыли, а когда заселялись в мотель они нам пригодились. Светить свои настоящие имена и облегчить наши поиски мне не хотелось.

Заселившись в мотель, мы с Лео надрались. Хорошо так надрались, основательно. На душе было мерзко. Нет, меня не мучила совесть из-за убитого мною Миллера. Более того, я испытывал какое-то мрачное удовлетворение из-за того, что он умер не сразу. Мерзко было из-за всей истории в целом. Из-за того, что сейчас мне приходилось много лгать, рассказывая миру «правдивую и обстоятельную» историю. Я уже не мог просить прощения у моих мертвецов — они навсегда останутся со мной этаким немым укором, но я не мог поступить иначе. Наверное, у меня что-то изменилось с мироощущением, но между тем мною, который подростком мечтал, как и миллионы других мальчишек во все времена и во всех странах стать космонавтом или поплыть в дальнее плаванье на огромном корабле, будучи его храбрым капитаном, но в реальном мире не хотевшим палец о палец ударить, чтобы хоть чего-нибудь достичь, и мною нынешнем — огромная пропасть. Пропасть ответственности за эту страну, за жизни людей, живущих здесь, пусть даже они никогда не узнают о моей роли и вообще живут в «Двух Дубках», которые я когда-нибудь все-таки сожгу, или куплю, а потом подарю особо провинившемуся. Я не хотел этой ответственности, видит Прекраснейшая, я так старательно бежал от нее, что сам не заметил, что это были гонки по вертикали. И в эту ночь я пил, вместе с Лео, оплакивая пьяными слезами мою навсегда ушедшую юность, которой мне даже не удалось насладиться в полной мере.

Сказать, что утром мне было хреново — скромно промолчать. Башка болела и отказывалась что-либо соображать, во рту было погано, и почему-то имелся привкус тушеной капусты, хотя капусту мы точно не употребляли. Кое-как приведя себя в порядок, я попробовал разбудить Лео.

— Иди на хер, — прозвучало мне в ответ и Дефоссе закрыл голову подушкой.

Я пожал плечами.

— На работу главное не опоздай, а то кто его знает этого Янка, что ему в его маленькую головенку взбредет? Это он вчера испугался до поноса, а сегодня, может быть, все уже изменилось.

— Он сегодня занят, деньги ищет. Но все не найдет, ему для этого нужно будет какой-нибудь банк ограбить, и не наш, а что-нибудь побогаче, Центральный Фландрийский, например, так что, заклинаю всеми Богами, иди на хрен, или куда ты там собрался, — пробурчал Лео из-под подушки.

— Я собрался на работу, — я в это время пытался рукой пригладить свои непослушные, вечно растрепанные волосы. — Посылая меня на хрен, ты уверен, что это именно в здании СБ?

— О-у-у, — раздалось из-под подушки.

— Ладно, понял — отстал, — я сочувственно посмотрел на страдающего друга и скривился, потому что левый висок прострелила острая боль. — Я пошел, мне еще телефон новый покупать и симку восстанавливать, у меня на той, которая погибла в неравном бою с каблуком ботинка Кота, миллион контактов.

— Угу, — я хмыкнул и отправился к выходу. Приоткрыв дверь, я обернулся.

— Расплатиться не забудь, последний платит дважды.

— Если ты сейчас не уйдешь и не закроешь эту чертову дверь, я тебя застрелю, — прозвучало из-под подушки. Я ничего не ответил, еще раз посмотрел на Лео и вышел из мотеля.

На улице было прохладно, и я натянул воротник куртки повыше. Оглядевшись по сторонам, я направился в сторону выхода из Центрального парка, на внешней стороне которого и располагался президентский дворец. Все равно здесь такси не поймать.

Пока я шел по улице, в голове немного прояснилось. Нужно пока оставить Янка в покое, чтобы он не сорвался раньше времени. Придется сосредоточиться на более земных проблемах: автопарк СБ, авиапарк, закупка необходимого оборудования и вооружения, разработка нового устава организации, проверка квалификации кадров, возможно моих новых сотрудников придется немного перетасовать и поменять местами. Также нужно дать Джейн карт-бланш и оператора, а еще… Я остановился. Так, стоп. Необходимо решать проблемы по мере их поступления, и в настоящее время выделить приоритеты, а из приоритетов на сегодняшний день превалировал транспорт, как СБ, так и мой личный гараж, которым я почему-то упорно не пользуюсь, дозакупка необходимого оборудование и полноценное развертывание собственной пресс-службы. Была еще одна проблема — чтобы полноценно действовать, нам необходима была сила, противостоянием с которой можно будет объяснить все последующие изменения. Алекс делал ставку на Кэмела, очень небезуспешно, надо сказать. Но Джо был каким-то образом связан с делишками той троицы, поэтому его и без участия Эдуарда убили бы. А так «Дети Свободы» идеально подошли бы на роль козла отпущения. Еще можно было бы поработать хорошенько и собрать всю самую неблагонадежную публику под знамена Кэмела. Идеальный вариант… был.

Голова снова начала болеть. Я потер виски пальцами и решительно отбросил мысли в сторону. Нужно до работы добраться, сесть за стол и попробовать что-нибудь сообразить. Рейна нужно подтягивать, хочется мне этого или нет. Как бы мне не хотелось оградить друга от возможных нежелательных последствий, Рей — прежде всего сильный эриль. Он итак все поймет, хуже будет, если поймет сам, а не узнает от меня. Да и от помощи эриля нельзя отказываться. У нас пока слишком шаткое положение.

— Девочки, это же Марк Шеппель! — взвизгнула какая-то девушка. Я невольно перевел взгляд в ту сторону, откуда раздался вскрик и остолбенел — симпатичная девушка в элегантном пальто указывала на меня своим подругам. И тут до меня дошло. Я же вчера прогремел на весь мир именно как Марк Шеппель. Меня никогда не узнавали, как наследника Ареса Неймана, более того, меня никогда не узнавали, как Деймоса Неймана, хотя я появлялся, хоть и редко, на фотографиях в газетах и журналах, да и на телевидении пару раз мелькал. И вот теперь, стоило какому-то растрепанному чучелу пару минут вещать в эфире о заговоре с выпученными глазами, и меня стали узнавать на улице. Девушки переглянулись и начали подходить ко мне. Я нервно оглянулся, откуда-то из глубин моей темной души начала подниматься паника, а вокруг меня стали останавливаться люди, привлеченные вскриком. Те, кто шел не в одиночестве, принялись перешептываться, и старательно глазеть в мою сторону.

Бросив очередной отчаянный взгляд на дорогу, я, наконец, заметил такси и поднял руку.

Таксист тоже меня узнал. Пришлось всю дорогу отвечать на вопросы. Прежде чем попасть на площадь Правосудия я заехал в салон, торговавший телефонами. Моя слава явно меня опережала. Такой быстроты обслуживания я добивался только в те редкие моменты, когда продавцы точно знали, что перед ними Нейман.

Мою просьбу восстановить утраченную симкарту со всеми записями, которые хранились очень долго где-то в недрах Сети, удовлетворили сразу же после моего скромного замечания, что телефон пострадал при вчерашнем нападении на кафе.

— О, мистер Шеппель, — прощебетала продавщица. — Нам стоит ожидать репортаж на эту тему?

— Возможно, — пробормотал я, думая о том, а что сейчас будет делать настоящий Марк Шеппель и почему никто не обращает внимания на то, что этот журналист второсортного телевизионного канала просит восстановить сим карту Неймана при этом предоставляет документы на его имя? Видимо, телевидение, как всегда во все времена затуманивает мозги обычным работягам, не слишком одаренными интеллектом, которым так мало нужно после тяжелого рабочего дня — посидеть с бутылочкой пивка у экрана телевизора. Нужно взять это на вооружение. Человеческий фактор и стадное чувство, как показывает практика, невозможно искоренить даже апокалипсисом и многовековыми войнами.

Таксист высадил меня за двести метров от СБ, ближе подъезжать кому бы то ни было запрещалось. Впервые в жизни с меня не взяли оплату, попросив вместо денег автограф.

Андре ждал меня на крыльце.

— И почему ты не воспользовался координатами для портала? — он сурово изучал меня, возвышаясь на целую голову и скрестив руки на груди.

— Мне нужно было телефон купить, — пробормотал я. — Если ты злишься на меня за то, что произошло вчера в президентском дворце…

— Нет, Дей, я не злюсь, я в ярости, — Андре шагнул ко мне, схватил за шкирку и как нашкодившего котенка втащил внутрь ставшего неприступным здания.

Перед тем как за нами захлопнулась дверь, я увидел, что привезший меня таксист сидит в машине и что-то кричит по телефону, яростно при этом жестикулируя.

Я встряхнул головой и снова посмотрел на зеркало, криво ему усмехнулся и все же помахал рукой.

Буквально сразу щелкнул замок и дверь распахнулась. В комнату вошла бледная Ванда.

— А ты разве не на больничном листе в родительском доме, восстанавливаешь нервы?

— Ты издеваешься? — в голосе Ванды прорвались рычащие звуки.

— Вэн, прости, но у нас с Лео не было выхода.

— Знаешь, всем доподлинно известно, что даже у съеденного человека есть два выхода. А если ты имел в виду фразу: «у меня не было выбора», то могу тебя еще раз разочаровать — выбор есть всегда: пятьдесят на пятьдесят и это как минимум. Ты меня поправь, если я что-то путаю? — я промолчал. Моего энтузиазма и ерничества надолго не хватило. — Так откуда у тебя не было выхода? — Ванда как многие другие близкие мне люди скрестила руки на груди, закрываясь от меня. — Что бы вы не задумали, вы могли бы поставить в известность хоть кого-нибудь! А если бы с вами что-нибудь случилось? Мы бы даже не знали, где ваши трупы искать, прежде чем в гроб положить! Это при условии, что было бы, что ложить в гроб.

— Класть…

— Лучше заткнись! — она подошла к столу и сильно стукнула кулаком по столу. Я с вялым любопытством посмотрел, не осталась ли вмятина. Не осталась. Хорошие столы, добротные.

— Вэн…

— Да что ты с ним вообще разговариваешь? — в комнату ворвались сразу трое: Рейн, мой крестный и бледный Регган. Вопрос задал Ванде крестный. — Дей, я знаю, зачем вы с Лео на это пошли. Поверь, я знаю. Мы много раз обсуждали с Алексом подробности, но о твоих результатах на этом этапе даже не мечтали. Поздравляю, блестящая работа, — я слабо улыбнулся. Прекрасно зная крестного, я могу с полной уверенностью сказать, что это еще далеко не конец. — Ты почему никому ничего не сказал?! — Алекс стукнул кулаком по столу и поморщился, ну а что ты хотел, крестный, стол металлический, вмятины и от этого удара не осталось. — Какого хрена я вижу твою физиономию, когда включается экстренный выпуск вечерних новостей? При этом ты говоришь такие вещи, что настоящего журналиста убили бы на выходе из здания СБ! Кто тебя надоумил действовать за нашими спинами?!

— Алекс, — вяло попытался оправдаться я. — Я не хотел, правда, не хотел. Откуда я знал, что там будет столько прессы? Мы планировали провернуть все тихо и аккуратно. Если бы нас было больше, мы бы просто мешали друг другу и привлекали ненужное внимание…

— Если человек идиот, то ему ничего не докажешь, — махнул рукой Рей, а Регган просто молча разглядывал меня как какую-то неведомую зверушку.

Дверь снова открылась. Скоро в комнате для допросов будет не продохнуть. Эван подошел ко мне.

— Я сейчас не буду читать тебе ни лекций, ни нотаций. Надеюсь, что ты сам все поймешь. Просто послушай: вчера, когда вышел тот великолепный репортаж, я чуть со стула не упал. Когда мы неслись к президентскому дворцу, мы не знали, что нас там ждет. Мы понятия не имели, что происходит, и застанем ли мы тебя в живых вообще. А самое главное, мы понятия не имели, каким волшебным образом Деймос Нейман — миллионер, делец, и начальник Службы Безопасности Шории трансформировался в никому не известного полунищего, судя по одежде, журналиста.

— Как и Секретной службе. Они тоже ничего не поняли, — буркнул я и сразу замолчал под тяжелым взглядом Эвана.

— К тому же полуграмотного журналиста, но, надо отдать тебе должное, умеющего увлечь за собой публику, — Джейн уже протиснулась в комнату для допросов. Все, больше никто не сможет сюда войти, если только меня на стол не посадят, освободив тем самым одно место.

— Дей, мы понятия не имели, был ли это план, импровизация, или что-то еще. Как ты прошел в дворец — как Шеппель или как Нейман? И где тогда настоящий Шеппель, потому что репортер Марк Шеппель действительно числится в штате канала. Ты что не понимаешь, что мы просто по незнанию могли разрушить столь сложное и многоуровневое дело? — Эван навис надо мной, а мне захотелось съежиться и начать оправдываться.

— Прости, — я смотрел прямо ему в глаза. — Прости, но я хотел всех вас оградить…

— Ты идиот?! — Регган все-таки не выдержал. — Это наша работа! Ты от нее нас хотел оградить?! Зачем тогда ты вообще меня из Гильдии выдернул?!

— Так вы что, в курсе? — я вытаращился на сурово смотрящих на меня людей.

— Дей, — Рейн вздохнул и присел на край стола. — Если бы у тебя было хоть немного свободного времени, ты непременно заглянул бы в сейф Алекса Милтона и нашел бы там некий схематический план. Зашифрованный магическим кодом и очень-очень странный. А еще ты бы помнил, что в этом же сейфе лежит сейчас стенограмма некоего разговора неких высокопоставленных лиц, полагаю, что именно это хотел продать тебе взорванный безработный. Скорее всего, он не знал, что ты благополучно выкрал эту бумагу из его депозитной ячейки. Плюс ко всему в сейфе лежат документы, подтверждающие потерю огромных сумм со счетов СБ. Сложить два и два очень легко даже не эрилю, а я все-таки эриль. Придя к определенному выводу, я связался с твоим крестным, который все подтвердил. С неохотой, но подтвердил, он тоже любит смотреть новости.

— Это был очень хорошо продуманный план Милтона, разработанный только офицерами СБ при моей помощи, как Темного мага, — с неохотой подтвердил Алекс.

— А ты все время молчал?

— А зачем сотрясать воздух и твердить о низвержении нынешнего режима на трупах и руинах этого здания? Всему свое время. А сейчас, я могу сказать, у вас его не слишком много.

— Как вы вообще в мой сейф залезли? — пробурчал я.

— Ты сам приказал мне его открыть, неужели ты думаешь, что у меня не осталось никакой лазейки? — Рег немного успокоился и в его голосе появился прежний сарказм.

— Странно, что я здесь Эда не вижу…

— Странно, что ты видишь здесь всех нас, пока Эд довольно небезуспешно сдерживает толпу у центральных дверей СБ, — сарказм в голосе Рега заметно усилился.

— Чего? — я уставился на Гволхмэя с отвисшей челюстью.

— Толпа требует освобождения Марка Шеппеля, — злорадно произнесла Джейн. — А я требую прибавку к жалованию, раз уж ты покусился на мой хлеб.

— Я ничего не понимаю, — пробормотал я.

— А что здесь непонятного? Кто-то видел, как Андре втащил тебя в здание, и этот кто-то пришел к выводу, что тебя арестовали. А так как ты теперь звезда, то твои поклонники вышли на несанкционированный митинг.

— Что же теперь делать? — я потер руками лицо. Вчера я говорил в микрофон только для того, чтобы в этот микрофон не стал наговаривать лишнего Янк. Я не знал, что так получится.

— В общем, мы пришли к выводу, что этот ход, весьма нестандартный между прочим, может быть нам всем на руку. Популярный журналист, выдающий в эфир нужную нам информацию — это именно то, что доктор прописал.

— Я за то же самое Ли зарплату плачу, — теперь уже я скрестил руки на груди.

— Так уж получилось, что публика хочет слышать подобные новости от тебя, но, это тебе решать, — Алекс тяжело вздохнул и потрепал меня по плечу. Я закрыл глаза, вот это я вляпался, так вляпался.

— И что, мне сейчас на работу на канал, какой-то там, устраиваться?

— Вообще-то, я хотел предложить тебе немного другое. В Шории телевидение неразвито, сейчас идет только проба пера и тщательное копирование телевизионных трюков других стран. Эфирная сетка заполнена не полностью, бизнесмены пока неохотно вкладывают в подобный проект деньги…

— Куда ты клонишь? — я не сводил с Алекса возмущенного взгляда.

— Я клоню к тому, что пора бы уже Нейману поучаствовать и приобрести один из каналов, — я закрыл глаза, пытаясь представить, как именно я буду объяснять гномам, зачем мне это все вообще понадобилось. Но, с другой стороны, если канал раскрутится, то это сулит не просто миллионные прибыли, а даже больше.

— Ну хорошо, я отдам сегодня же распоряжение подготовить для меня вменяемый коммерческий план. Но что я скажу этим людям сейчас?

— Так и скажешь, мол собираюсь присоединиться к компании Неймана, и что вы сейчас обсуждали это заманчивое предложение.

— А…

— Я научу тебя всему, Дей, — Джейн устало повела плечами. — Конечно, было бы лучше, если бы это была я, а не ты. Но что поделать? Вчера все были в шоке и не поняли, что перед ними не профессионал, но это не пройдет на постоянной основе.

— Я понимаю.

— А, по-моему, ты как раз не слишком хорошо понимаешь. Но ничего, время есть, но его немного, поэтому будешь учиться в ускоренном темпе, хотя бы разговаривать.

— Да, кстати, если честно, я так и не смог до сих пор понять Дефоссе или президент сейчас герой, ликвидировавший заговор, потому что говорить и оправдываться перед публикой ты не умел никогда. Сейчас же выйди к людям и успокой их, — ухмыльнулся крестный.

Двумя часами позже я сидел в номере отеля, где в последнее время гостил Леонардо Дефоссе и смотрел, как мой похмельный друг пытается вникнуть в то, что я хотел до него донести.

— Не грузи меня пока, — наконец Лео признал поражение в сложном бое с собственным разумом.

И тут в дверь постучали. Мы с Лео переглянулись, а я уже хотел пойти открывать, как она распахнулась, и на пороге возник человек. Я смотрел на него с отвисшей челюстью, а оглянувшись на Лео, увидел, что тот выглядит не лучше меня. Мужчина нагло вошел в комнату и без разрешения сел в одно из кресел.

— Ну здравствуйте, давно не виделись, — произнес Джо Кэмел и мерзко ухмыльнулся. Мы же с Лео в очередной раз переглянулись и одновременно в голос произнесли:

— Так ты же умер!