Выбор пути

Глава 24

Президентский дворец охранялся. Причем охрана была вполне солидная. Всегда, во все времена, во всех странах и довоенного мира, и мира после падения Империи, название службы, занимающейся охраной первых лиц страны, звучало как «Секретная служба». Хотя лично мне не понятно, а что собственно в ней секретного, если каждому дегенерату известно, кого именно эти ребята охраняют, и многим, уже не дегенератам, известно, что именно они предпринимают в качестве охраны, потому как «Секретно» мимо службы Протектората и СБ они все равно ничего сделать не смогут, чтобы не нарваться на определенного рода неприятности.

Лимузин Лео на территорию дворца не пропустили, но задержать нас все же не посмели — все-таки мы не просто бомжи, решившие переночевать в парке перед дворцовым комплексом. Так что нас пропустили. Перед этим тщательно обыскав. К счастью карта-ключ была слишком тонкой и не привлекла внимание серьезного мужчины в штатском, когда он хлопал по моим карманам.

— Какова цель вашего визита, мистер Дефоссе, мистер Нейман? — все еще с подозрением косился на нас начальник охраны, внимательно рассматривая наши документы, удостоверяющие личность, в надежде, что вскроется обман, и он с удовольствием нас пристрелит, ну или выдворит вон, исходя из того, какие у него на этот случай приказы. Мне, конечно, польстило, что встречать нас вышел не абы кто, но излишне привлекать внимание к своей персоне мне тоже не хотелось.

— Мы должны встретиться с секретарем президента Энди Версом, — надменно проговорил Лео, раскладывая обратно по карманам какие-то странные вещи, которые у него из этих карманов вытащили. Вещей было много, и я с каким-то детским любопытством наблюдал за тем, как они постепенно исчезают со стола, гадая, войдут они все обратно или нет? Когда последняя странная штуковина в виде крохотной записной книжечки, в которой абсолютно точно ничего нельзя было написать, заняла свое место во внутреннем кармане пиджака, совершенно не испортив при этом внешний вид костюма, нас, наконец-то пропустили дальше.

Пока нас обыскивали, пока мы бродили по парку, пытаясь найти дверь понеприметнее стало смеркаться и, в конце концов, плюнув, направились к центральному входу. Этот выбор был плохим, но вполне очевидным, потому что все увиденные нами «черные входы» охранялись едва ли не лучше, чем центральные двери.

— Это все неправильно, — я огляделся по сторонам. — Мне это не нравится. Мы не должны переться вот так в открытую.

— И что ты предлагаешь? — раздраженно проговорил Лео. — Пока мы тут осматриваем местные достопримечательности, часики тикают…

— Это которые ты положил в пиджак, или те, что в кармане брюк? — хихикнул я, прекрасно понимая всю серьезность и практически безысходность сложившейся ситуации.

— Которые забыл дома! — рявкнул он, а потом встряхнул головой, одной рукой пригладив и без того уложенные волосы и успокоившись, уже тихо продолжил. — Ну, так что ты предлагаешь?

— Не знаю, может… — внезапно сзади нас раздался шум, издаваемой бегущей толпой. Я сразу же вспомнил свои приключения во Фландрии, и, схватив Лео за рукав, нырнул с дорожки за ближайшие кусты.

— Ты что творишь? — Лео вырвал руку из моей и уже хотел было вылезать обратно на дорожку, но я его остановил.

— Да тише ты, давай посмотрим, что это за табун там несется и вообще, чем меньше людей нас увидит и узнает, тем лучше.

Лео посверкал на меня глазами и неохотно кивнул. Я осторожно высунулся из-за куста. Одновременно с этим из-за поворота появилась толпа людей, половина из которых была увешана камерами и фотоаппаратами, а вторая половина в основном состояла из красоток, которые щебетали, с любопытством осматриваясь по сторонам.

— Журналисты, — прошептал Леонардо. — Интересно, да? Телевидение появилось пару лет назад, а эта братья уже размножилась как планктон.

— Пираньи всегда найдут себе место для удовлетворения своих жизненных потребностей. Смотри, почти все операторы в кепках и огромных темных очках. Зачем им это? Уже скоро ночь. И как они собираются хоть что-то снимать? Они же одну красотку от другой не отличат.

— Это модно и так принято. Ты вот, например, наверное, не в курсе, что человек твоего положения должен снять с себя все то, что надето на тебе сейчас и сжечь, или отдать местному бомжу.

— А потом сжечь, — подытожил я. — Вместе с бомжом.

— Ты почему такой жестокий и неэстетичный. Хотя бы просто снять, — он скептически оглядел меня с ног до головы и поджал губы.

— Да легко, только вот немного неудобно будет разгуливать голышом. Сомневаюсь, что данный факт эксгибиционизма останется незамеченным местной охраны. Причем, заметь, неудобно будет не мне.

— А тебя не смущает, что пропускной пункт или как там у них это называется, мы прошли больше часа назад, и до цели мы так и не дошли. А вдруг они предупредят этого урода о нашем появлении?

— И что? Этот, как ты выразился урод в силу своих служебных обязанностей вряд ли в ближайшее время сможет покинуть своего достопочтенного хозяина, которому он так верно служит. А насчет охраны… Мало ли по каким делам мы смогли отлучиться по дороге. Я могу официально такую отписку состряпать на любой запрос, что вон, любой из этих писак обзавидуется. Так, приготовься, вон те типы, кажется, ссорятся и немного отстали от других, — я указал на двух мужиков, которые действительно слегка отстали и теперь выясняли отношения. Пригнувшись, я подкрался к ним поближе.

— Клаус! Ты полный дебил! Как ты мог забыть фильтры на объектив? — орал на оператора, традиционно одетого в кепку и темные очки, довольно привлекательный тип в классической тройке.

— Ну вот так! И что ты вопишь? Картинка все равно будет. Так что не парься.

— Я буду выглядеть как чучело, президент будет выглядеть не лучше, и нас не пустят в эфир!

— Марк, нас все равно не пустят в эфир, даже если ты будешь голый, из одежды не тебе будет надета только красная бабочка, и президент в таком же виде будет составлять тебе компанию! Потому что здесь сейчас одни неудачники и тупоголовые придурки собрались! Нужно было к той кафешке бежать и проинтервьюировать тех, кто действительно детишек спасал, а не снимать пафосные речи этих… — он махнул рукой на дворец, — которые типа руководили всеми из оперативного штаба. Кем они руководили, если глава СБ был среди заложников, и его люди костьми легли, чтобы все провернуть быстро и качественно. Вот то, что именно главный эсбешник как-то координировал действия группы захвата изнутри, вот в это я могу поверить.

— И ты молчал?! — Марк вытаращился на своего оператора.

— О чем молчал?

— О том, что там новый глава СБ был?!

— Да не ори ты, об этом, похоже, только ты не в курсе, да вон эти еще, коллеги, — Клаус сплюнул. — Пошли, а то и это выступление пропустим.

— СБ делало заявление?

— «Без комментариев», — Клаус пожал плечами. — Но они вынуждены будут сделать официальной заявление, чтобы пролить свет на эту непростую ситуацию.

— И кого они заставят? Гволхмэя выпустят, учитывая, что он довольно успешно вел переговоры, пока основная группа захвата готовилась к проведению операции? — на этой фразе Лео чуть не выдал нас коротким истеричным смешком. Я шикнул на него, в ответ получив полный осуждения взгляд.

— Может его, может секретаря их босса… — протянул Клаус. — Там есть из кого выбирать, кто мог бы мордой торговать со всех экранов и обложек. Хотя, я думаю, что это будет Джейн Ли.

— С чего бы? Ли не того полета птица, чтобы заявление, пусть даже СБ, но всего лишь СБ маленькой нищей страны, делать.

— С того, что это ее работа, ей за это денежку платят, — хмыкнул Клаус, поправляя на плече камеру. — Пошли, скоро начнется.

Я дотронулся до руки Лео, тот кивнул, показывая, что понял. Магию применять было нельзя, здесь повсюду были натыканы датчики, которые отслеживали любое магическое проявление, отличное от того, что было использовано на территории дворцового комплекса.

Выскользнуть из кустов и вырубить Марка было секундным делом. Клаус даже не заметил, что за его спиной что-то происходит. Пока Лео обыскивал в нашем временном убежище репортера, я притащил туда же его оператора. Никаких игр с переодеваниями мы даже не задумывали. Вся эта разношерстная братия выглядела настолько отличимо друг от друга, что и моя потертая куртка могла сойти. Нам нужны были документы об аккредитации, да Лео было необходимо хоть немного замаскировать, потому что не узнать его было невозможно. Меня же очень мало кто видел в таком виде, и, как показала практика, никаких ассоциаций мой облик ни у кого не вызывал: ну не вязались моя вечно растрепанная шевелюра и футболка, заправленная в брюки военного образца с именем Нейман. Так что мне отводилась роль Марка Шеппеля — корреспондента «Вечерних новостей», а Лео, напяливший темные очки, спрятавший свои белые волосы под кепку и взваливший на плечо камеру, вполне сошел за моего оператора — Клауса. Хотя, я представить себе не мог, как могли пустить в эфир такого непрезентабельно выглядевшего журналиста. На месте редактора я бы потребовал такому журналисту поменяться одеждой со своим оператором. Хотя, это же творческие люди, репортер мог категорически отказаться надевать что-то другое. Ну вот он как художник именно так себя видит, и точка. А если журналюга востребован и дорогостоящ, то ему простили бы и пресловутую красную бабочку на голое тело, лишь бы его эфир продавался.

Настоящих журналистов мы тщательно связали и оставили в этих же кустах приходить в себя. Очень скоро секретная служба их обнаружит, но, надеюсь, времени нам хватит, чтобы совершить то, ради чего мы сейчас так изгалялись, и хватит времени, чтобы свалить до того, как предстоящее дело свяжут с потерявшимися гостями.

Пресс-конференция проходила в огромном холле рядом с командным центром. Пока мы добирались до него, я косился по сторонам, и не мог ничего с собой поделать, ведь, если бы на определенном отрезке истории все повернулось по-другому, этот дворец вполне мог быть моим домом. Проходя через анфиладу комнат, я заметил, что практически в каждой из них был произведен ремонт. Видимо, те, кто занял эту резиденцию, пытались как-то ее приукрасить, вот только у них ни черта не получилось. Мне было горько и обидно видеть, что из все еще виднеющейся кое-где элегантной простоты, присущей почти всему, что окружало Темных, дом моих предков превратили в нечто среднее между музеем и будуаром дорогой проститутки. Зачем было невесомую красоту императорского дворца, считавшегося жемчужиной среди резиденций Фолтов, превращать в это нагромождение золота, хрусталя и вульгарной лепнины? Кому это понадобилось?

— Лео, Эдуарда нельзя сюда пускать ни при каких обстоятельствах, — прошептал я так, чтобы меня смог услышать только Дефоссе.

— Почему?

— Потому что его хватит удар, и я лишусь своего дядюшки, а я что-то к нему уже привык, — мрачно ответил я, разглядывая очередную огромную картину, полную обнаженных пышногрудых нимф и козлоподобных сатиров. — Тебе не кажется, что столько обнаженки — это немного перебор?

— Не отвлекайся, — шикнул на меня Лео, локтями прокладывая нам дорогу в толпе наших вынужденных коллег, стараясь добраться как можно ближе к входу в командный центр.

Только мы заняли восторженно-выжидательную позицию, как двери центра распахнулись и из него вышли несколько человек. Я с ненавистью уставился на троих из них. Всего три жадные скотины, которые вознамерились довольно задешево продать Шорию кому попало, а столько бед они успели натворить, столько смертей оставить за бортом своих амбиций. Двое из них отдали приказ уничтожить СБ, а третий, воспользовавшись ситуацией, ограбил то, что осталось от агонизирующей в огне могущественной организации, и попытался убрать мешающее им семейство Дефоссе руками Кэмела и Протектората. Были ли замешаны во всем этом другие? Я не знаю, мне удалось выйти только на этих троих. Но это не значит, что остальные члены администрации и кабинета Министров ни в чем не замешаны. Просто для них еще не пришло время. План Милтона будет осуществлен так или иначе, и именно сегодня нам с Лео предстоит подготовить декорации для его выполнения, ну и осуществить свою маленькую месть, ни без этого.

Тем временем на импровизированную трибуну взобрался Энтони Янк, кстати, я за него не голосовал, и шоу началось.

Чтобы не привлекать внимания, я тщательно просовывал руку с микрофоном вперед, а Лео даже включил камеру. Янк долго и нудно рассказывал про то, какие все молодцы, и как все быстро и синхронно сработали, особенно Протекторат и Служба безопасности. И за это нужно, конечно же, благодарить господина министра внутренних дел, вот он, похлопаем ему, господа.

Оказалось, что Янк мог говорить часами. К тому же у него необычайно было развито чувство нарциссизма, и все заслуги своих подчиненных он непременно приписывал себе: где-то частично, где-то целиком. Но всему даже красноречию Янка, так же, как и времени пресс-конференции, наступил разумный конец.

Журналистам позволили задавать вопросы, и они начали, перебивая друг друга, спрашивать о чем-то, что Янк уже и так озвучил во время своей бесконечной речи. То ли они слушали недостаточно внимательно, то ли хотели что-то уточнить, не понятно, но сдается мне, что все-таки первое.

Энтузиазм журналистов пошел на спад, когда до них, наконец, дошло, что ничего конкретного, кроме общих фраз они не услышат, потому что президент сам ничего толком не знает. Штурм был стремительным и беспощадным, и самое главное, его осуществили очень быстро. Он прошел мимо администрации, которая просто не успела бы принять никакого решения, потому что не владела ситуацией. А попробуй бы кто-нибудь из этих солидных мужчин отдать приказ, он бы очень быстро познакомился с полковником Роше лично, и на своей собственной шкуре узнал бы, как Эван интерпретирует понятие: «Преступный приказ». Вопросов больше не поступало, и я решил слегка развлечься.

— Марк Шеппель «Вечерние новости», — произнес я и выбросил вперед руку с микрофоном. — Господин президент, позвольте воспользоваться моментом и поинтересоваться, а как проходит расследование инцидента в самой Службе Безопасности?

— Расследование по СБ давно завершены, мистер Шеппель.

— Да? И каковы результаты? Когда мы узнаем, кто именно совершил это чудовищное преступление?

— Помилуйте, какое преступление? — совершенно искренне возмутился Янк. — Проведено очень тщательное расследование, которое доказало, что за этой ужасной трагедией стоит банальная утечка газа. Здание СБ очень старое, и трубы насквозь проржавели. Страна скорбит вместе с семьями погибших, но наказывать некого. — Янк улыбнулся и уступил место на трибуне Версу.

— Простите, еще один вопрос, давно ничего не было слышно о группировке под названием «Дети Свободы», которая долгие годы терроризировала нашу страну. Вам что-то известно об этом? Они ушли в подполье и готовят новый удар? Нам следует опасаться? И как-то причастны эти люди к покушению на президента? — последний вопрос я произнес в полной тишине, только камеры всех собравшихся операторов повернулись в мою сторону. Когда все поняли, что ничего больше от меня не услышат, они развернулись в сторону трибуны и, тыкая вперед своими микрофонами, подняли такой шум, что слышно им не было даже самих себя. Как интересно и увлекательно получилось, не находите, мистер Янк?

— Господа, это секретная информация и мы не имеем права ее разглашать, но я смею вас заверить, что в настоящий момент эта организация не представляет никакой опасности, так что можете спать спокойно. Как только появится какая-та информация мы сразу же соберем вас, чтобы пролить свет на эту темную историю, — пресно улыбнулся Верс, отчего мне еще больше захотелось стереть эту улыбку с его лица навеки. — Господа, минуточку внимания, пресс-конференцию продолжит господин премьер-министр. Президент и министр внутренних дел, к сожалению, будут вынуждены вас оставить, чтобы подвести итоги сегодняшней блестящей работы по обезвреживанию террористов.

— Мда, интересно, кто-нибудь докопается до того, что эти террористы всего лишь грабители, которых, если бы не дети, мы с тобой вдвоем вполне могли обезвредить? — Лео слегка отклонил камеру и посмотрел на меня. Я же смотрел на то, как те трое, ради которых мы сюда проникли, двигаются к дверям, ведущим к командному центру. — Ты разворошил улей, друг мой. Все уже и забыли про Кэмела. А теперь только недалекий не сможет связать взрыв на крыше в самом центре столицы с куда-то запропастившимся неуловимым Джо.

Сделав несколько шагов назад, я прислонился затылком к оказавшейся теплой стене всего в метре от этой проклятой двери. Что же делать? Я на мгновение прикрыл глаза, и мне показалось, что тепло, исходящее от стены, словно пытается окутать меня. И тут до меня дошло — этот дворец строили мои предки для себя и своих потомков. Оскверненный, разукрашенный, словно продажная девка, вышедшая на панель, он все равно остался моим домом. Магия Фолтов была вплетена в самую суть дворца: она присутствовала в каждом камне кладки, в каждой песчинке попавшего в раствор фундамента песка. «Помоги, — мысленно обратился к дому. — Помоги мне. Нам с другом нужно попасть в эту комнату незаметно, и чтобы потом никто не услышал ничего, что бы не происходило за дверями».

Тепло немного усилилось, и я распахнул глаза. Вокруг нас с Лео словно соткался кокон из тончайших нитей воздуха, сделав невидимыми для окружающих. Я это понял по тому, что, когда пошевелился, охранник у дверей остался стоять, равнодушно глядя словно сквозь меня.

— Что это такое, мать твою? — Лео опустил камеру и подошел ко мне вплотную.

— Это мой дом, Лео, и он меня узнал. Пошли, они сейчас закроют за собой двери.

— Если бы мы не были такими придурками, то вполне могли применить магию, — пробурчал он.

— Что? — спросил я у него, продвигаясь вперед.

— Ты Фолт, твою мать! Если дворец способен проворачивать такие фокусы, по твоему первому зову, то сомневаюсь, что, если бы ты применил свою магию, он сдал бы тебя с потрохами. Следует заметить, — практически шептал мне в ухо мой соучастник, — что нынешняя система антимагических датчиков не реагирует на магию сродную ей. А что может быть роднее магии Фолтов, если ее применит Фолт? — я же покачал головой.

— Сомневаюсь, что все так просто, Лео. Дом — это не просто магия. Это нечто большее. И я очень сомневаюсь, что он не отреагировал бы на прямое нарушение системы безопасности. А вот ключ, который ты с риском для наших жизней приманил к себе, нам так и не пригодился.

— Погоди, еще не вечер, может, еще пригодится, — мрачно произнес Дефоссе.

Мы проскользнули в комнату за секунду до того, как дверь мягко закрылась. Почти неслышно щелкнул замок, а невидимый кокон стек с нас, окутав дверь.

— Вы кто такие?!

Не дослушав раздавшиеся вопли, я кинулся к ближайшему ко мне человеку и, перехватив руку с пистолетом, который министр внутренних дел успел достать, все-таки он был практически военным и имел неплохую подготовку, вывернул ее, беря в болевой захват. Выпавший пистолет я бросил Лео, а сам резким движением дернул Джошуа Миллера на себя, одновременно выпуская из захвата его руку. Он был выше меня и массивнее, но проведенный мною прием немного расслабил мышцы его спины и позвоночника. Левая рука легла на подбородок, плотно закрыв нижнюю челюсть, правая — на затылок. Резкая скрутка встречным движением, и едва слышный треск вышедшего зуба осевого позвонка из сочленения с передней дугой атланта. Я опустил тело, которое упало к моим ногам, и одновременно с этим Лео выстрелил в Энди Верса, который, как оказалось, тоже имел при себе оружие и который попытался его применить, вот только у него, в отличие от Миллера, никакой воинской выучки не было, поэтому пока он копался, Леонардо успел перехватить пистолет, взвести курок и выстрелить. Все действия заняли меньше двадцати секунд.

За это время Янк успел только сделать пару шагов к двери.

— Сидеть! — Лео направил пистолет на него, но я дотронулся до его плеча, привлекая к себе внимание. Он несколько секунд смотрел на меня, затем помотал головой и протянул пистолет мне.

Янк же, реально оценив угрозу, сел и теперь переводил испуганный взгляд с меня на Лео и обратно.

Я перешагнул через тело Миллера, и тут только меня накрыло энергией смерти. Надо же, они, оказывается, умерли не сразу, а какое-то время помучились. Как всегда, впитав темную энергию, я чувствовал себя словно навеселе. Дойдя до тела Верса, я с любопытством принялся рассматривать того, кто хотел избавиться от Дефоссе, действуя чужими руками.

— Какое нелепое самоубийство, — наконец произнес я, и сел напротив президента, который очень предусмотрительно сидел, положив руки на стол.

— Я не понимаю, вы же вроде бы журналисты, — растерянно проговорил Янк, косясь на трупы, которые лежали как раз в поле его зрения. Молодец, все-таки не просто так он забрался на самую верхушку, умная тварь, быстро понял, что если охрана не отреагировала на выстрел, то значит, мы предприняли определенные меры, чтобы этот выстрел не услышали. Я криво усмехнулся.

— Ну что вы, господин Янк, ну какие мы журналисты? Мы всего лишь неравнодушные граждане этой страны. А вот вас я могу поздравить с великолепно раскрытым заговором, который сумел проникнуть так глубоко в вашу администрацию, что с трудом верится, что вы его все-таки разоблачили. Видимо, то покушение, что стоило жизни начальнику вашей охраны, сыграло в этом разоблачении немаловажную роль. Только ваша наблюдательность и преданность Шории смогли раскрыть эту, не побоюсь этого слова гнусь.

— О чем вы сейчас говорите? — Янк сцепил пальцы дрожащих рук, чтобы было не так заметно, что они уже просто ходуном ходят.

— О том, что вот прямо сейчас один героический президент обезвредил предателей своей родины. Видят Боги, Шории нужны в этот переломный момент герои, а вот скоропостижная смена власти на данном этапе, как раз не нужна, — я снова криво усмехнулся. Все это мы обговорили с Лео в его машине, когда ехали сюда. Даже его предполагаемую роль в дальнейшем представление. Он немного взбрыкнул, но, когда я указал ему на Эдуарда, заткнулся, а потом неохотно сообщил, что да, это разумный план, хоть и трудновыполнимый. — Нам доподлинно известно, что Алекс Милтон узнал о предательстве Миллера и уже хотел предпринять определенные меры, но министр его опередил. Все-таки в распоряжении у министра внутренних дел имеется Протекторат с бравыми ребятами из спецотряда, да и наемники всегда под рукой. Но устранить одного Милтона было мало, не так ли? Нужно было полностью уничтожить Службу, чтобы затем практически безнаказанно творить свои дела и делишки, фактически уничтожая Шорию, попутно вырезая всю магическую аристократию, которая мешала чуть ли не больше, чем глава хоть и могущественной и почти неподконтрольной, но все же одной из многочисленных силовых структур. Как же здорово, что у наш президент истинный патриот, не побоявшийся сразиться с изменником сразу же после разрешения конфликта с заложниками, — как же мне хотелось прямо сейчас его удавить, у меня даже руки зачесались. Я прикрыл глаза. Нельзя. Нельзя поддаваться порывам, пора уже взрослеть. Проговорив все это про себя как своеобразную мантру, я открыл глаза и продолжил. — Кто же знал, что у министра окажется сообщник? Личный секретарь президента, кто бы мог подумать-то?

— Вы сумасшедший?! — Янк не выдержал и вскочил.

— Сидеть! — я медленно встал, демонстративно взвел курок и направил пистолет на Янка. Тот сразу же сел, не сводя взгляда с темного ствола. — Я сказал, что Шории нужен героический президент, а не мертвый президент, но это вовсе необязательное условие, тем более, что сам президент замарался по самую маковку. Вот это, — я вытащил из кармана сложенный лист бумаги и бросил его на стол, — копия стенограммы одного разговора между вами, господин президент, и вашим покойным министром, в котором министр сетует на Алекса Милона и на всю эту неподвластную Службу, которые никак не дают предприимчивым людям развернуться. Служба и маги, которые почему-то не хотят, чтобы Шория стала чьей-то колонией. Ну еще бы, почти все магические семьи Шории из бывшей аристократии, которые были совсем не против императоров, а собственно даже наоборот. Вот так вам жаловался покойный министр, а вы в ответ посоветовали ему действовать и пообещали прикрыть все его шалости своим авторитетом и неприкосновенностью. И я понятия не имею, что мешает мне прямо сейчас пустить вам пулю в лоб, чтобы все те, кто погиб в тот вечер на площади Правосудия наконец-то были отомщены. И только от вас будет зависеть, буду ли я продолжать с вами разговаривать или мне стоит отойти в сторону и разрешить разобраться с вами человеку, отец которого так много в вас вложил, а вы так нагло его предали. Именно вы и никто другой, отдали приказ на ликвидацию семьи Дефоссе своему покойному секретарю и это тоже прописано в этой смятой, засчитанной до дыр нужными людьми куска бумаги. Именно в этом разговоре вы лично просили Миллера посодействовать Версу и предоставить ему своих наемников и спецотряд Протектората, чтобы сработать совсем уж наверняка. Я только не понимаю почему? Леонардо Дефоссе вложил в вас много времени, сил и средств, а вы сыграли с ним в разменную монету. Не поделитесь сокровенным? Облегчить душу никогда не поздно, говорят, это снижает риск развития инфаркта.

— Вы сумасшедший, — тихо проговорил наш президент. Лоб был покрыт испариной, а руки, которые он так предусмотрительно не убирал из виду, продолжала бить мелкая дрожь.

— Я? Нет. Я альтруист, я же уже сказал вам, — продолжая целиться в него из пистолета, я немного отступил, давая возможность Лео выдвинуться вперед. Дефоссе снял очки и кепку, представ перед Янком в своей вполне узнаваемой фамильной красе.

— Я жду объяснений, — твердо проговорил Лео, подходя к столу. — И жду их прямо сейчас.

— Мистер Дефоссе…

— Мой обещал мне, что не станет мешать, — взгляд Лео напомнил мне почему-то Реггана. Вот только убивать сейчас президента было нельзя. Неужели он настолько выведен из себя, что забыл, зачем мы здесь? — Моя семья всегда была верна Фолтам, а императорская семья умела быть благодарна, и многому научила своих преданных вассалов.

— Вы не посмеется… — взвизгнул Янк.

— Вы хотите меня проверить? — так, похоже, общение с Регганом всех делает немножко психопатами.

— Хорошо. Я скажу. — Он прикрыл глаза. — Все просто. Политика — штука капризная. Курс, взятый нашей администрацией, на определенном этапе пошел немного вразрез с политикой вашей семьи. Ваш отец начал мне мешать выполнять взятые на себя обязательства, но я не мог его не слушать, потому что увяз в долгах перед вашей семьей очень глубоко.

Лео покачал головой, собственно, это признание ничего нам не дало, мы пришли к тем же выводам, причем самостоятельно, даже не прося провести анализ эрилей.

— Так что вы решили, господин президент? Нашей стране нужен героический живой президент, или названный героем посмертно? — я ухмыльнулся и вновь переключил внимание Янка на себя.

— Ч-что вы предлагаете? — забавно, Янк даже не пытался узнать, кто я все-таки такой.

— Я уже сказал. Мы сейчас впустим сюда журналистов, и поведаем про героического президента, который вот этими вот руками удавил предателя, а сообщник этого предателя, поняв, что его вот-вот раскроют, так нелепо застрелился, — я поставил пистолет на предохранитель и снова сел, не сводя с президента тяжелого взгляда. — Вообще-то, у вас есть выбор: или вы сейчас становитесь героем, или погибаете и будете признаны героем посмертно, сообщник перед тем как самоубился, успел лишить нас героя. Или же я обвиняю вас в измене и позорно арестовываю, как я уже говорил, у офицера СБ есть подобные полномочия. Третий вариант для Шории наименее предпочтительный, но у нас демократия, так что выбирайте.

— Первое, — после довольно продолжительного молчания выдал Янк.

— Очень хорошо. Тогда слушайте условия: деньги, который ваш покойный секретарь украл со счетов СБ, воспользовавшись возникшим хаосом, нужно будет вернуть, так же, как и все деньги, вложенные Дефоссе в вас и вашу компанию, — Янк так закивал головой, что мне показалось, еще немного и она отвалится. — Ну и второе, вы так нелепо лишились секретаря, который вместо того, чтобы как мужчина пойти на казнь с высоко поднятой головой, предпочел самоубиться, что я просто не мог пройти мимо этой ужасной несправедливости. Поэтому я долго упрашивал мистера Дефоссе, чтобы он проникся, и осознал, как сложно героическому главе государства будет управлять страной вообще без секретаря. Мистер Дефоссе в итоге внял моим слезным убеждениям и с неохотой согласился стать вашим новым личным секретарем, чтобы взвалить все заботы о герое на свои широкие плечи. С этого момента ни одна бумага не должна пройти мимо вашего заботливого секретаря, ни одна покупка, даже если вы решите сами выбрать себе туалетную бумагу, не должна быть не согласована с мистером Дефоссе, который имеет безупречный вкус, и прекрасно разбирается во всем, даже в туалетной бумаге. Ну а чтобы у вас не возникло даже мысли о том, чтобы стать совсем героическим президентом и совершить массу ненужных глупостей, я, пожалуй, слегка подстрахуюсь, — и я поднес ладонь ко рту и быстро выдохнул заклинание. На ладони образовался миниатюрный смерч, словно созданный самой Тьмой, который я взмахом руки направил в сторону побледневшего от ужаса Янка. Смерч подлетел к груди Янка и быстро исчез, растворившись в его безупречном пиджаке. Спустя десять секунд президент вскрикнул и схватился за грудь в том месте, куда втянулся смерч. — Сейчас у вас на груди находится забавная татуировка, прямо напротив сердца, — равнодушно произнес я. — Если решите погеройствовать, то это будет последнее, что вы сделаете в своей жизни.

Лео тем временем сел со мною рядом. Мы обговаривали этот момент. Более того, именно Лео в настоящий момент знал про план Милтона, который я решил привести в исполнение, столько же, сколько и я. Мы были пока единственными, кто вообще знал про то, что этот план начал осуществляться. Пока на данном этапе этого было достаточно, не из-за того, что я не доверял больше никому, а потому, что я не хотел никем рисковать, потому что все это уже стоило жизни Милтону и его команде. Дождавшись, когда Янк дрожащей рукой подпишет приказ о назначении Леонардо Дефоссе на пост своего личного секретаря, я встал, поднял довольно тяжелую камеру и подошел к двери. Проведя свободной рукой по дымке защиты, я одними губами прошептал: «Спасибо». Дымка тут же исчезла, мазанув меня на прощанье по запястью. Взявшись за ручку двери, я повернулся к Янку.

— Ну что ж, господин президент, пора вам покричать.