Встреча по правилам и без

Глава 19

Что ж, если он играл, то делал это совершенно великолепно, я сама чуть не уверовала в наличие счастливицы в моем лице. А подумав, вернулась в комнату за очками и первым делом осмотрела руки — не нацепил ли маг очередной браслет. Если он благодаря своей матери постоянно перепроверяет состояние своих вещей, то я, благодаря ему, буду проверять «загруженность» своих рук.

Все было чисто.

День мучительно медленно катился к закату.

Я изнывала от неизвестности и безуспешно успокаивала себя посредством книг, рисования, моделирования новых платьев, а по итогу убрала весь дом, собрала вещи по сумкам, переоделась в брючный костюм для поездок и на остатках нервного энтузиазма попросила Эсфириуса включить музыку в зале наверху. Мне не пришла в голову мысль, что в образе Сагерда я буду кружиться несколько странно для мужчины, и еще хуже танцевать. Но если изменить танцевальное па на боевое движение, то картина будет совсем другой.

— А ну-ка!

Сорвав два клинка со стены, я вспомнила древнее боевое приветствие магов, какое мы с Дамианом учили, когда он был юным сорванцом, слушался меня, делился секретами и прямо рассказывал о том, что натворил.

Тряхнув головой, сделала шаг вперед, замах, выпад! Разворот, удар, выпад… Увидев отражение, я отпрыгнула от него и обронила один из клинков. Он жалобно звякнул, заскользил к центру начертанного на дереве круга, и протяжный тот звук привел меня в чувство. То, что я исполняла плавно и степенно, образ проклятийника выдал смазано для глаз простого человека и жутко угрожающе. Даже цвет глаз изменился с карего, на обсидиановый черный.

Я такой видела лишь пару раз за все знакомство, в первую встречу и вчера, когда Сагерд Юри решил, что лучше наглаживать Маргарет, а не обивку дивана. Нельзя сказать, что это было неприятно, но стоит признать — меня готовили к тяжелой правде о Дамиане, не более того.

Усмехнувшись своим мыслям, вернула на место клинки и вздрогнула вместе с домом. Музыка оборвалась, по стенам поднялось золотое свечение защитных плетений. Что случилось? В Кущах произошел очередной взрыв? Обвал? Или дело в контуре, который эльф сегодня собирался закрыть? Ответ на эти вопросы стал неактуален, когда золотое свечение сменилось на красное и сузилось до охраняющих символов, которые осыпались черным песком. Дом загудел, как если бы он лишился защиты или случилось что-то еще более страшное.

— Эсф-Эсфириус? — позвала я вдруг приятным мужским голосом Сагерда, от которого волосы стали дыбом. Никогда раньше иллюзия проклятийника не задействовала голос, а тут вдруг начала. С чего бы? Неужели в доме есть посторонний?

Треск за спиной был сродни прямому ответу, в котором отчетливо прозвучало «Ой! Засада…» По счастью, разрыв захлопнулся быстрее, чем я обернулась и изменилась в лице, выдав крайнюю степень удивления. «Бежать!» — было первым, что пронеслось в моей голове, да и вторым тоже. Но не успела я сделать шага, как пространственный разрыв вновь распахнулся рядом. Я дернулась и остановилась, основательно кого-то напугав.

— Чтоб тебя! — прозвучал все тот же голос. — Снова Засада! Провалитесь вы сквозь землю!

Разрыв исчез.

А я начала проваливаться вниз сквозь третий этаж, второй, первый. Мысль о том, что так сглазить не может даже ведьма, оборвалась, когда меня поймали. Эсфириус, странным образом застрявший в потолке над кухней, перехватил под ребра одной рукой и плавно спустил на пол.

— Простите за несанкционированный спуск, — улыбнулся он впервые за наше знакомство, наверное, чтобы сгладить впечатление от огромных каменных оков, что шестигранными цепями зажали его. — У нас ЧП. — По звеньям ползли древние демонические рисунки, хищно вспыхивали красные разряды, видимые даже мне. Завораживающее зрелище и устрашающее вместе с тем.

— Маргарет, — вывел меня из транса эльф, — у нас чрезвычайное происшествие. Некто обозленный и уверенный в своей правоте решил, что кандалы подойдут мне лучше, чем свобода. А я не успел закончить контур.

— То есть это не экстравагантное украшение для кухни, которое выбивается из концепции дома, — прошептала я, указав на оковы, и услышала смешок.

— Нет. Видите ключи наверху? — Он покосился вправо, на стену с развешенными кастрюлями и поварешками. — Прикоснитесь к камню под ними и слушайте. Я помочь не смогу, но в доме вам откроются стены. Помните, мы говорили о том, что чем ближе вы к преследователю, тем тяжелее вас найти. — Кивнула, помню. — Прячьтесь сколько сможете, сигнал тревоги я выслал.

Следуя указаниям, подошла к стене, коснулась камня, и окончание наставлений услышала не из кухни, а из каменной кладки. Реальность в ней походила на подпространство — лишенное красок и теней серое бесплотное состояние мира, ограниченное стенами дома. Где слышно все и видно все, за исключением ванных комнат. Находясь в цокольном этаже, я невооруженным взглядом нашла в моей спальне мешок с проклятыми предметами и сумки с вещами, и визитеров, подошедших к дому через коридоры подземного мавзолея.

Насчитала восьмерых: отталкивающего вида старик, девушка и шесть фигур в плащах, какие шьют для наемников. Такие с виду не отличаются от обычных изделий, но специальная подкладка из металлической нити таит в себе множество мелких и средних предметов колюще-режущих.

— Что делать, господин? Вскрывать? — обратились они к старику. В вихре над каждым, раскручиваясь по спирали, летели сгустки энергии.

— Ломайте. Мы не оставим свидетелей! — хохотнул тот в ответ. — Если они надеялись, что я буду прятаться и ждать поимки, то крупно облажались. Тупые уроды! Стоило скормить мелких сошек да пару пленников, и королевские шавки уверовали в свои силы. Безмозглая мошкара! Я повторяю этот трюк уже сто сорок лет, и каждый раз работает.

Сто сорок лет? Сколько же ему самому?

— Маргарет, поспешите! — прикрикнули на меня, побуждая действовать.

Всего одни шаг длиной в бесконечность, и дверь под десятком ударов треснула, разлетелась на куски, осыпав осколками пространство кухни и кладовых. Стены дома дрогнули, а вместе с ними и я, испуганная не столько грохотом, сколько интонациями старика, что неслись мне в спину.

— Обыскать все! Уничтожить всех. Девку выцепить живой, она еще пригодится.

— И будьте осторожны, где-то здесь проклятийник, — добавил женский голос.

— Дура, он в столице.

— Но я видела…

— Видела она! Дура как есть, отдай Секиру света, — приказал старик и, получив желанное, коротко бросил: — Приступайте.

Отличный совет! Я тоже хотела поспешить к лестнице, но понятия не имела как добраться до нее через дверные проемы. Они стенами не являются, а значит… Стоило подумать о необходимости подняться вверх, и меня потянуло вверх. Выше, еще выше! Сквозь двери, окна, этажи, вопреки моим опасениям где-нибудь застрять, меня доставило в комнату с вещами. Отдав приказ остановиться, вытянула руку из стены, схватила мешок.

— Только бы прошел, — попросила у всех богов, пока в доме проводили обыск, похожий на погром.

На мою удачу, мешок легко скользнул в стену, за ним и сумки. Но уходить предстояло налегке и так, чтобы в случае моей поимки ничего из наследия Огги не попало в руки старика. Первый план — спрятать все в мавзолее — был маловероятен. Не дотащу. Второй — оставить все в стенах дома — был чреват. Допустим, одежду можно бросить, но проклятые предметы и дневник… Что делать с ними?

Что делать? На нервах я заметалась из одной стены в другую, не особенно прислушиваясь к происходящему вокруг. А надо было бы…

— Девки нет, но мы нашли книгу и клинки, она касалась их менее часа назад, — раздалось из глубины дома. Трио наемников застыли над креслом, в котором я сидела, трио у стены, которой я касалась в танцевальном зале. — Мы можем выйти на ее след.

— Действуйте! — распорядился старик, пальцами выделывая странные пассы — нечто среднее между плетением корзинки и игрой на пианино. Сгорбленный, болезненно сухой, он смотрел на мир воспаленными красными глазами и кривился каждый раз, когда на серой коже его рук со вздутыми жилами тонкими строчками вспыхивали светящиеся красным руны. Даже не белыми, а красными?

Для обычного мага подобное перенапряжение сил граничило с выгоранием, а для этого — с тяжелой, но не смертельной работой. И мне показалось, что после каждого витка скрюченных пальцев он подтягивал в холл безучастного ко всему Эсфириуса и кандалы. Или кандалы и закованного в них Эсфириуса. Его тащили в середину пентаграммы, которую обиженная Эллинор Гроверон чертила посредством магии на полу. Следуя рисунку сложных звезд, глубокие борозды вспарывали мрамор так, чтобы их нельзя было затереть, как мел, соль или кровь. Печати рун вовсе заливались металлом от подсвечников.

Я мало знала о магии, но сочетание вот этой кракозябры, похожей на рыбку, и вот этой загогулины, похожей на слона, используется для уничтожения всего живого и неживого в радиусе закрытого периметра. Они что, хотят уничтожить хранителя? Разве это не за гранью возможного?

Я остановилась, забыв о сумках, но всего пара фраз наемников привела меня в себя.

— На карте среди живых девки нет, — отрапортовали они, растерзав недочитанную мною книгу и оплавив клинки.

— Ищите труп.

— Трупа тоже нет.

— Гроверон? — Воспаленные глаза старика обратились к девчонке. — Подойди ко мне. — Плечи ее дрогнули — верный признак энтузиазма — однако она закончила с вырезанием пентаграммы, гордо выпрямилась, подошла. — Ты все еще дуешься, мой нежный цветочек?

— Нет, мой господин.

— И то верно. На правду обижаются лишь дуры, — в очередной раз унизил он ее и поднес девичью руку к губам. В момент поцелуя рукав его плаща сполз, обнажив брачный браслет, идентичный тому, что носила Гроверон. — Порадуй старика, поищи девку еще раз.

По щелчку перед ней появился клинок.

Видя, как ее перекосило, можно было увериться, что слезливая история о навязанном браке являлась правдой, однако это не умаляло вины. Ох, лучше бы Дамиан не расставался с девчушкой, получившую аллергию от тетушкиных шоколадных конфет.

И тут я вспомнила про коробку!

Коробку конфет, которую Дамиан проклял в своем далеком счастливом детстве. Маги, безуспешно работавшие над нейтрализацией ее действия, позже сообщили, что коробка получила доступ к их карманам и перепутала все на свете. К счастью, доступ оказался временный, сохранялся недолго. Но даже этих часов хватило, чтобы жена, перед стиркой проверявшая брюки одного, нашла золотую заначку второго, а затем и сюрприз от любовницы третьего.

По словам потерпевших выходило, что коробка работает с теми предметами хранения, рядом с которыми находилась. И вот вопрос, станет ли она допуском в мешок, если все это время пролежала внутри него? С опаской охотника, собирающего ядовитых змей, я погрузила руку в коробку, затем еще чуть-чуть глубже, боясь нарваться на чье-нибудь бедро или хозяйство. Вдруг коробка все еще помнит магов и карманы их брюк?

Но нащупав стеклянный бок шара, очки пра-пра-прадеда, его дневник и забытый Сагердом кристалл-записи, я счастливо выдохнула. Работает! Осталось решить, что делать с дневником. Переместить из сумки в мешок, оставить здесь? Взять с собой? Спрятать в кладовых? Или в холодильном шкафу компании «Некро Крио», который здесь, как ни странно, имелся?

Желание в очередной раз заметаться по стенам я подавила, едва дверь в комнату распахнулась и грохнула о стену. Гроверон фурией ворвалась во внутрь, старательно вытирая руку о платье, шипя на грани ярости.

— Девка на тебе! Дневник на тебе! Слизняк на тебе! А сам натирает черепки! — перекривила Гроверон старика, распахнула дверцы пустого шкафа, уставилась на полки. — Не найдешь, сама ее место займешь… — Вздрогнула. — Урод! Дал испорченный клинок и ярится. Да чтоб ему своей слюной отравиться!

Она хлопнула дверцами и подошла к комоду, осмотрела его, конечно, ничего не нашла и в раздражении пнула кровать.

— Секира света, секира света… — Девчонка выудила из-за пазухи клинок. — Почему не срабатывает? Почему не срабатывает? Потому что сам ты дурак. И Секира у тебя — это жалкий клинок. — Буркнув что-то о дряхлых стручках, она взмахнула клинком. — Приведи меня к Маргарет Огги.

Он сверкнул и погас.

— К Маргарет! — Мое имя практически вязло у нее на зубах. Ну еще бы, если пространственные разрывы столько раз закрывали, что я сама сбилась со счета. То ей, должно быть осточертело меня призывать. — К наглой курице, Маргарет Огги!

И снова от клинка только искра.

— Что, опять?! Ненавижу! — взвыла последовательница секты. — Работай, работай! Но почему?!

Почему-почему? Потому что я стою через стенку. Или даже через кирпич.

Довольно усмехнувшись, окончательно решила дневник с собой не брать. В случае ЧП мне вряд ли удастся закинуть наследие через коробку в мешок. Зато выудить нужный предмет из мешка можно в любой момент. И надо бы спуститься вниз, набрать еды и воды. Стоило подумать об этом, ощутить скольжение вниз, и очередной призыв к Секире света закончился довольным воплем.

Артефакт сработал. Пространство с треском рассекло между нею и полом. За мгновение до того, как меня раскусили, я сама с трудом сообразила.

— О боги! Обратно! Обратно! Вверх, быстро назад!

Меня подняло, разрыв закрылся. А у Гроверон открылся рот.

— Серьезно?! Треклятый дом! Ненавижу эльфов…

Еще один призыв, и свечение появилось вновь, но я быстрее и уже начеку. Переместилась ближе к девчонке, и разрыв захлопнулся, обдав ее искрами.

— Тьфу опять! Маргарет Огги!

Еще один заказ — и снова мимо. Обезумевшая, она повторила процесс раз пять, задышала как загнанная лошадь или как бешеная. Но надо отдать ей должное, Гроверон не была глупой. Пометавшись по комнате, она пришла к выводу, что если Секира дважды почти сработала, значит, тупая я где-то рядом.

— Карета, нужно взять карету и отъехать подальше, — сообразила девчонка.

— Давай возьмем, — поддержала я.

Следуя за ней на выход, увидела, что Эсфириуса переместили в центр холла и центр пентаграммы с кристаллами по углам звездчатой системы, где на главных лучах стояли кости. Надеюсь, кости предков, а не его самого. А если нет? Я остановилась в нерешительности. Может, все же можно чем-нибудь ему помочь? Предотвратить? Подгадать и вмешаться? Но получив один лишь строгий взгляд каменного эльфа, с каким он смотрел на не оправдавшие его надежд артишоки, я поспешила за малолетней стервью.

Спешила так, что лишь выйдя на улицу, вспомнила об оставленных в шкафу холла шубе, перчатках, сапогах. Сжала зубы, сделала шаг и с облегчением выдохнула. Проклятье Жара сработало без контроля со стороны проклятийника. Единственный минус — домашние туфли оказались более скользкими, чем хотелось бы. Впрочем, каждый минус может стать плюсом. Дождавшись кареты, которую Гроверон вызвала по щелчку, я удачно поскользнулась и слетела к ней в единый миг.

— Везите в центр! — приказала она.

— Меня туда же.

Я протянула вознице десять пик и села с ним рядом на облучке. Если мужик удивился, то вида не подал, стегнул лошадей и направил карету в центр городка. Всю дорогу к главной площади меня проклинали со словами и без слов. Она злилась, я радовалась. Правда, радость была недолгой — прибыв к ратуше, Гроверон вышла, не заплатив. Оплачивала я. По счастью, девчонка столь своевольна, что вошла в кабину подъемника, не читая предупреждений, и оставила лестницу мне.

С преодолением каждой новой ступеньки мне все больше хотелось сдаться. Однако услышав очередное проклятье на мою голову и раздавшийся рядом треск, я забыла об усталости, сама пролезла в пространственный разрыв, ухватила заразу за грудки и встряхнула с жутким криком:

— Пода-а-а-айте! На счастье, на удачу, на любовь!

От смиренной жертвы такого не ожидали.

— Божечки! — Гроверон шарахнулась в сторону, разрыв закрылся, подъемник жалобно скрипнул и остановил кабину. — Да чтоб вас всех! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — Она от души попинала дверь, капризный подъемник задумчиво дрогнул и, желая сократить ее мучения, отпустил кабину вниз. По высоте та пролетела этажа три-четыре, замедлилась, не достигая дна шахты, и вопреки крикам, начала подниматься до самого верха, чтобы повторить проделанный трюк.

— Б-боги! — прошептала я, когда кабина подъемника на всех парах пронеслась мимо. — Начинаю понимать, для чего там были предупреждения. И чем опасны Кущи и их плетения.

— А-а-а-а, чтоб тебя! — заорали внизу в момент торможения и, наверное, поэтому подъемник вновь решил пассажирку проучить.

Трех экстренных спусков хватило, чтобы оглушающий истеричный визг надолго сменился тишиной. Потерев звенящие уши, я в нерешительности постояла на лестнице, разрываясь между ответственностью, требующей проверить девчонку, и желанием не попадаться ей на глаза. К счастью, пара-тройка непечатных слов из кабинки решили вопрос. Я вернулась на знакомую мерзлую ступеньку напротив крошечного окошка.

Вздохнула.

Получил ли маг сигнал о тревоге или все еще не знает, что я в минуте от обнаружения, а Эсфириус от уничтожения? И как скоро подельники заметят отсутствие девчонки? И заметят ли вообще? Снедаемая неизвестностью добрых пять минут, я через коробку выудила почтовый шар и впервые с нашего знакомства умилилась его бровям.

«Чего тебе?» — нацарапал шар.

— Почта есть? — Ответ отрицательный. — Записки от мага есть? — Снова отрицательный. — Послать сигнал бедствия можешь?

«Забыла?», «У тебя на все», «Запрет!» — напомнил шар и растворил свои брови.

Н-да, и это была забота.

Я вернула стеклянного вредину в мешок, выудила очки и придвинулась к окошку. Уж лучше смотреть на Кущи, чем думать о плохом. В черной мгле беззвездной ночи лес казался еще более сказочным, чем при свете дня. Магическая «листва» блестела и переливалась, создавая волны, умиротворяюще вздымалась и опадала. Погружала в созерцательный транс, освобождавший от забот, тревог и холода, что стал пробиваться под мой костюм.

Странно, ранее проклятье Жара сбоев не давало. Я потерла озябшие руки, поднялась со ступеньки, по ощущениям ставшей ледяной, и начала притаптывать ногами. В ходе согревания подумала, а не вернуться ли в домик молодоженов, над которым нечто черное и большое кружит вот уже пару минут. Жаль, лич бесплотен в движении, а значит, это или «переевшие» защитные плетения сбились в стаю, или галлюцинация перед тотальным замерзанием.

Тут и шорох послышался сквозь стук моих зубов… Ан нет, это реальный шорох и реальные шаги, заставившие зашевелиться волосы на моей голове. Ранее от холода они стояли колом, теперь дыбом от страха. Аккуратно выглянув, увидела две длинные тени и быстро вернулась назад. Вжалась в стену и вздрогнула, когда новоприбывшие выломали у кабины дверь. Подъемник дрогнул, дверь стукнула в стену, под жуткое эхо девчонка пришла в себя.

— Ты все еще здесь? — спросили наемники насмешливо, когда громоподобный ба-бах отгремел в вышине.

— Одна?

— Я не… я… — У нее ушло мгновение на осознание, и еще мгновение на необходимость набрать воздуха, в следующую секунду я снова чуть не лишилась слуха. — В сторону! Дайте мне выйти! Дайте мне… Ненавижу, ненавижу! — продолжила она уже где-то на улице, не заботясь о сне горожан и соблюдении их прав.

Угомонили ее коротким:

— Заткнись!

Я охотно их поддержала. Потерла звенящие уши, подышала на замерзшие пальцы и только после очнулась. Боги! Бог! Боги! В доли секунд слетела с лестницы, на последнем повороте стукнулась о перила и с размаху всем телом врезалась в дверь. Быть дальше опасно, быть ближе невозможно, я задержала дыхание, желая превратиться в щепку, ручку или дверное кольцо. На мою удачу, расстояния хватило, чтобы показательный вызов Маргарет Огги вылился в сверкающий пшик.

— …вот видите?! Я же говорила. Эта Секира не работает! — словно продолжая какой-то спор, заявила мелкая гадость. — Я не врала.

— Непорядок, — ответил первый наемник, поворачивая клинок в руках.

— Разрыв должен был открыть проход в дом молодоженов, — добавил второй.

— Куда?

Удивившись не меньше Гроверон, я чуть не выдала себя. Пришлось зубами вцепиться в рукав, чтобы не спросить: «В смысле — туда? Разве в доме молодоженов есть еще одна я?»

— Вы что же, ее поймали? — недоверчиво уточнила девчонка. — Это точно она?

— Мы проверили, — одновременно хмыкнули оба. — Точно, она. Осталось дождаться мага и закрыть ловушку.

Что-то мне подсказывало, одного мага они уже дождались. А еще что-то подсказывало, что проклятье Жара не просто так исчезло. И надо бы опять сесть Гроверон на хвост и вернутся с нею в дом молодоженов. Однако господа наемники не захотели трястись в карете, взмахнув клинком, они рассекли пространство, осветили округу искрами и ушли. Я осталась одна, замерзшая, уставшая, голодная и очень удивленная.

— Ну и как я доберусь? — прошептала глухо и удивилась повторно: — А они как добрались?

Возмущенная ругань возницы, коему опять не заплатили, была как нельзя кстати.