Всадник на бледном коне (Всадник Апокалипсиса - 3)

Глава 18

14 августа 2042 г.

…Известие о гибели Алексея Алексеевича вышибло меня из колеи на полторы с лишним недели. Нет, подготовки к поединку с Темирхановым я не прерывал. Наоборот, убивался в спортзале с раннего утра до позднего вечера, сначала выматывая тренеров и ассистентов до состояния нестояния, а потом переключаясь на боксерские мешки, борцовские «куклы», скакалки и т. д. Увы, даже в таком безумном режиме мой вконец озверевший организм отказывался выключаться. То есть, уставать я, конечно же, уставал. Но даже после целого дня пахоты на износ был в состоянии, к примеру, выйти на канвас и провести полноценный чемпионский поединок из пяти раундов по пять минут. А это не радовало от слова «совсем», ведь поднявшаяся выносливость лишала меня даже призрачных шансов перестать думать. И, поглядывая на девчонок, раз за разом мысленно задавать себе один и тот же вопрос: «А кого из них убьют следующей?»

Да, я был бы рад подумать о чем-нибудь еще. Но новости из Москвы, которые регулярно сообщал Виктор Викторович, не давали особых поводов для оптимизма. Точно так же, как и статьи о новом витке войны с криминалом, с завидной регулярностью появляющиеся в российском сегменте Интернета — спецслужбы страны, поднятые на ноги президентом, рвали и метали, чуть ли не каждую ночь сокращая поголовье лиц, хоть как-то связанных с институтом подпольного наемничества, но результата, требующегося мне, все не было и не было. Хотя нет, были — по словам Еремеева, сотрудники ФСО, охраняющие его и Дорохова, несколько раз фиксировали стороннее «инструментальное» внимание к своим подопечным, но появляющиеся «ниточки» обрывались еще до того, как за них удавалось потянуть.

В общем, все это время я бесился от лютой ненависти к конченным уродам, решившим убрать нас со своего пути, и от страха за своих девчонок. Поэтому безропотно выполнял приказы вроде «Марш на завтрак/обед/ужин!», старался уделять им как можно больше внимания все в том же спортзале, а по ночам, лежа в кровати, часами млел от их успокаивающего воркования или прикосновений, каждое из которых сводили с ума неподдельным сочувствием и воистину безграничной любовью.

Кстати, на эти чувства реагировала и «Система». Причем, как правило, по самой верхней планке, то есть, не только подтверждая искренность каждого слова или порыва души, но и добавляя к зеленой сфере капельку объема. А так как в этот период мы жили по одному-единственному «сценарию», то в какой-то момент аттракцион невиданной щедрости привел к логичному результату — уровень содержимого этой сферы стал чуточку, но выше содержимого алой. И в какой-то момент заставил задуматься о том, что будет после того, как обе емкости заполнятся. Впрочем, эта мысль пропала чуть ли не раньше, чем появилась — за годы наблюдения за хренью, возникающей перед глазами, я успел понять, что добиваться от нее ответов на какие-либо вопросы абсолютно бессмысленно. Поэтому относился к ее существованию почти индифферентно — типа, есть и изредка появляется? Ну и бог с ней.

Большая часть четверга, четырнадцатого августа, прошла практически по той же схеме, что и предыдущие дни. Продрав глаза в седьмом часу утра, я мазнул взглядом по сплошной стене дождя за окном, отрешенно заметил, что у нас великолепная звукоизоляция, наведался в ванную и ушел в зал. В восемь был вынужден сделать перерыв. На завтрак, приготовленный Лерой. С девяти, толком не переварив гору оладушек с клубничным вареньем, пинал мешок. До появления тренеров и ассистентов, успевших восстановиться от предыдущего тренировочного дня — они быстренько взяли меня в оборот и терзали, покуда хватало сил.

Минут через сорок после обеда процесс отработки хитрого перехода от серии ударов по этажам к заходу в две ноги был прерван небольшим ЧП — Грейси-младший, имевший глупость засмотреться на задницу Ростовцевой, всаживавшей лоукик за лоукиком в специальный тренажер, здорово накосячил со страховкой и заработал вывих плечевого сустава. Грегор, быстренько разобравшийся с причиной этого косяка, побагровел от бешенства, отвесил Лукашу убийственного леща, извинился перед всеми нами за свой просчет, вздохнул и занялся пострадавшей конечностью. В смысле, профессионально вправил ее на место, зафиксировал и т. д. А после того, как закончил, влез с телефона в Интернет, заказал страдальцу билет на ближайший рейс до Рио-де-Жанейро и трансфер до аэропорта.

За парня, отправленного собираться, отдувался сам — дожидался, пока я отработаю первую половину связки по Тимуру, вовремя включался в процесс и вынуждал меня выкладываться по полной программе, чтобы завершить бой не самым стандартным болевым или удушением. Увы, приличную разницу в росте и весе никто не отменял, так что к шести часам бразилец вымотался до состояния нестояния и был послан провожать непутевого родственничка. А его обязанности взял на себя Али Мавлетович. Только в его возрасте ничего хорошего из этой идеи не вышло — да, он выдержал порядка получаса, а потом как-то резко побледнел и перепугал нас чуть ли не до смерти. И пусть в итоге все обошлось, выжимать все соки из представителей старшего поколения мне как-то расхотелось. Точно так же, как и тренироваться — я забил на имевшиеся планы, принял душ, оделся и полез в Интернет. Заказывать мясо и другие вкусности для небольшой вечеринки.

Чуть позже, встречая машину службы доставки, я в кои веки выбрался на улицу и приятно удивился, заметив, что дождь стих, асфальт подсох, а с листьев пальм уже не капает. И пусть в заливе все еще играла пусть невысокая, но злая волна, отдыхать можно было не дома, а во внутреннем дворе.

Эта новость чуть-чуть улучшила то, что в теории надо было называть словом «настроение», и я развил бурную деятельность. Сначала перетащил продукты на кухню и озадачил девчонок просьбой приготовить холодные закуски. Потом отловил младшего уроженца Северного Кавказа и поручил ему замариновать будущий шашлык. А после того, как пристроил великолепный кусок шейки в хорошие руки, проведал старших, убедился, что они в порядке, спустился во внутренний двор и занялся мангалом.

Несмотря на то, что никто из нас ни на миг не забывал о недавней потере, вечеринка удалась. И пусть вместо «классических» забойных танцевальных ритмов из динамиков акустической системы нашей виллы звучала спокойная инструментальная музыка, в бокалах плескалось не спиртное, а соки или минералка, а желание потанцевать ни у кого не возникало, тихие посиделки перед бассейном словно оттянули на себя часть негатива и слегка расслабили. В результате в полночь, услышав команду Николая Петровича «На сегодня хватит. Марш по койкам — завтра тренировка!» я даже немного расстроился. Тем не менее, послушно выбрался из глубокого кресла, вместе с остальными мужиками помог девчонкам убраться во дворе и одним из первых поднялся в спальню. Правда, никаких преференций это мне не принесло — Таня с Лерой, задержавшиеся на кухне, все равно вломились в душевую кабинку раньше меня. А я, прислонившись к стене, невольно залюбовался гибкими фигурками за мокрым стеклом и потерялся во времени. До тех пор, пока рядом со мной не нарисовалась Ростовцева и не дернула меня за локоть:

— Денис, очнись, к нам в гости просится Мадонна!

В смысл этого предложения я, каюсь, не врубился. Но заметил, что моя экс-напарница, мягко выражаясь, напряжена, и на всякий случай подобрался:

— Что значит «просится»? Хочет прилететь в Майами-Бич?

— Она уже тут. Как я поняла, нелегально. И собирается заглянуть на огонек с дружеским визитом. Вернее, заплыть в эллинг со стороны океана, а после беседы с тобой свалить обратно. Причем так, чтобы ее никто не заметил. А для этого тебе надо будет влезть в настройки «Умного Дома» и создать «коридор».

Я нахмурился:

— Что за шпионские игры⁈ Не могла приехать официально⁈

— Понятия не имею. Она написала мне на левую почту, потребовала встречи и намекнула, что Служба тут не при делах.

— Будет ей коридор! — после недолгих колебаний заявил я. — Но на эту встречу пойдем только ты и я. Причем с оружием и забив в систему распознавания жестов «Умного Дома» несколько вариантов, инициирующих экстренный вызов АНБ-шников…

…В эллинг мы вломились за сорок минут до активации «коридора». Поднялись на борт «Тарги», провели инструментальную проверку, убедились, что все заныканные стволы находятся на своих местах, обговорили несколько вариантов противодействия «лишним» гостям и подготовили пару чертовски негуманных сюрпризов. Оговоренный сигнал — нужную последовательность вспышек экрана смартфона — подали ровно в половине второго, а в час тридцать пять разрешили «Умному Дому» беспрепятственно пропустить на охраняемую территорию одного подводного пловца и прикипели взглядами к картинке, транслируемой соответствующими датчиками, покоящимися на дне. Убедившись в том, что рост и особенности фигуры человека, появившегося в зоне контроля, вписывается в заданные параметры, передернули затворы пистолетов, приоткрыли внешние створки эллинга и прикипели взглядами к той области, в которой, по нашему мнению, должна была возникнуть голова ночной гостьи.

Мадонна не разочаровала, всплыв именно там, где ожидалось, и показав «пустые» руки. На усилившийся плеск, сопровождавший закрытие створок, никак не отреагировала — дождалась разрешения подняться на боковой помост, без какой-либо суеты подплыла к лесенке и изобразила Афродиту. В смысле, вышла из не очень белой и не морской, а океанской, но все-таки пены. Ломиться к нам с приветственными воплями тоже не стала — сделала полный оборот вокруг своей оси, продемонстрировав отсутствие какого-либо оружия, кроме ножа на правой голени, сняла ласты, акваланг и всю остальную сбрую, распустила волосы, тряхнула головой и криво усмехнулась:

— В трусах и лифчике — только соответствующие части тела. Но если есть сомнения, то могу снять и эти тряпки.

Сообразив, что весь этот концерт исполнен по требованиям Росянки, я бесстрастно пожал плечами:

— Поверь, мы так напрягаемся не от хорошей жизни.

— Я в курсе… — перестав ерничать, вздохнула она, поинтересовалась, где мы сможем нормально поговорить, и приняла приглашение подняться на борт. Правда, спускаться в мою каюту отказалась наотрез — оценив интерьер яхты, заявила, что не собирается уродовать такую красоту мокрыми пятнами, да еще и после заплыва по не особо стерильному океану. В общем, мне пришлось подождать, пока она ополоснется в душе, высушит волосы и натянет банный халат. А Анька продолжала параноить. То есть, контролировать чуть ли не каждое шевеление подруги.

Оказавшись в святая святых нашей «Тарги», гостья первые несколько мгновений с интересом разглядывала интерьер, но потом вспомнила о чем-то неприятном и помрачнела. Я жестом предложил ей устраиваться поудобнее, отрешенно отметил, что вот так, в игривом халатике на голое тело, Люда выглядит на редкость непривычно и по-домашнему, а она осторожно присела на край дивана, провела ладошкой по обивке и вздохнула:

— Тактильные ощущения такие же сумасшедшие, как дизайн.

Потом сглотнула, собралась с мыслями и скривила губы в горькой улыбке:

— За покушением на убийство Алексея Алексеевича Горина стоял наш горячо любимый Пылесос!

— За покушением на убийство или за убийством? — молниеносно среагировав на странность в формулировке, торопливо спросила Анька.

Полунина потерла друг об друга подушечки большого и указательного пальца правой руки тем самым жестом, которым обычно предваряла первое прикосновение к спусковому крючку своей снайперской винтовки, и пожала плечами:

— Он жив и практически здоров: накануне покушения я наведалась к нему в гости и предельно подробно объяснила, что именно надо будет предпринять, чтобы гарантированно выжить при попадании пули в область сердца…

— Так, стоп!!! — вдумавшись в то, что она сказала, воскликнул я. — Ты хочешь сказать, что…

— Да, по нему стреляла я! — не дав мне договорить, кивнула она. — Под контролем Марины Станиславовны Егоровой, известной так же по прозвищу Мавка.

— С-с-суки!!! — скрипнув зубами, по-змеиному прошипела Росянка, подалась вперед и застыла, придавленная моей рукой. Не знаю, почему, но во время последнего монолога гостьи я не столько вслушивался в слова, сколько анализировал взгляд, позу и поведение. А сделанные выводы не позволяли торопиться. Ведь эта женщина, являющаяся профессионалом экстра-класса, в принципе не могла случайно сесть так, чтобы обнулить себе шансы сорваться с места или защититься от внезапной атаки, а ее психологическая подготовка и весьма специфический опыт не могли оставить простора для чувства вины и готовности принять любое наше решение, ясно читающихся в потемневших глазах! Вот я и озвучил напрашивавшееся требование:

— Прежде, чем делать какие-либо выводы, мне хотелось бы услышать предысторию. Если это, конечно, возможно.

В глазах Людмилы мелькнула тень благодарности, а пальцы правой руки едва заметно дрогнули:

— Возможно. Но мне придется начать издалека.

Я повел рукой, предлагая начинать, и превратился в слух:

— Служба Специальных Операций Министерства Обороны РФ — что-то вроде матрешки. Первый слой — само ССО, под ним прячутся подразделения типа нашего «Яровита», а в «Яровите» имеется глубоко законспирированная группа, занимающаяся ликвидацией лиц, само существование которых чем-то угрожает государству. Я попала в последнюю наивной девчонкой, истово верящей в неминуемое торжество справедливости и так далее. Через пару лет прозрела и поняла, что далеко не все задания можно оправдать неким благом России, а о некоторых первые лица страны вряд ли когда-нибудь услышат, но соскакивать с этого поезда было уже поздно. Ведь самая скользкая часть заданий тщательно документировалась контролерами и при большом желании могла быть использована в качестве компромата…

Как я понял из дальнейших откровений, энное количество лет Мадонна работала, как часы. Выезжала туда, куда посылали, готовила акцию сама или пользовалась помощью группы обеспечения, уничтожала нужную цель, а потом возвращалась на базу. Что интересно, подобные заказы приходилось выполнять не только на территории России, но и за ее пределами. Поэтому между подобными «командировками» Людмила изучала иностранные языки, усваивала безумные объемы информации о криминальном мире той или иной страны, обзаводилась левыми комплектами документов, обустраивала схроны, лежки и создавала образы, которыми можно было воспользоваться для работы или обрубания хвоста.

— Жить, ощущая себя на крючке, радует как-то не очень, и последние три года я готовила свою трагическую гибель… — рассказывала женщина, невидящим взглядом уставившись в противоположную стену каюты. — Увы, если в кино такой процесс занимает от силы пару месяцев, то под постоянным контролем со стороны и с «Амиком» на руке любой шаг в сторону или прыжок на месте могут превратить фейковую смерть в настоящую.

В этом утверждении я нисколько не сомневался, так как ни на миг не забывал, под чьим руководством она работала.

— За годы службы в этой группе через мои руки прошли сотни миллионов евро, и я точно знаю, что часть из них прилипла к рукам Вяземского. Тем не менее, когда я пришла к нему за помощью и попросила денег на лечение племяшки, он меня послал к этой самой матери. Вернее, клятвенно пообещал похлопотать о выделении материальной помощи, но озвученной суммы не хватило бы и на оплату одной-единственной операции. И ведь продавил. Но лишь чуть больше трети от обещанного. Зато распорядился отправить меня в отпуск без содержания до завершения мотаний по больницам. Знаете, в те дни я мысленно крыла себя последними словами за честность и принципиальность, не позволивших отщипнуть хоть кусочек от денежных потоков, проходивших через мои руки. Но было слишком поздно!

Последние две фразы поразили меня невероятным количеством горечи, вложенной в слова, а «Система» отреагировала на суть. И дала понять, что Люда говорит правду. Это изрядно удивило, так что в смысл следующих фраз я вник только после того, как уложил в голове новое знание:

— Да, я заставила себя забить ненужные принципы и грохнула двух криминальных авторитетов и их шестерок, что позволило мелкой дотянуть до вашей помощи. В итоге она встала на ноги, а я дала себе слово, что отплачу вам добром за добро.

Возможность выполнить это обещание, как водится, подвернулась как-то вдруг — в один прекрасный день Пылесос выдернул Полунину из отпуска и заявил, что получил очередной приказ на устранение. Материалы по цели, как водится, надо было изучить, не покидая логова генерала, так что женщина отправилась в специальный кабинет. И, открыв пухлую папку с документами, потеряла дар речи. Ничуть не меньшее удивление у нее вызвала и подборка документов — согласно этим бумагам, Алексея Алексеевича можно было еще при жизни причислять к лику приближенных самого Сатаны. Ведь весь тот бизнес, о котором знали обыватели, оказывается, был лишь ширмой. А на самом деле этот человек был одним из руководителей подпольной сети черных трансплантологов!

— Те, кто фабриковали эти доказательства, не учли одного… — мрачно хохотнула Мадонна и уставилась мне в глаза: — Того, что я тщательно изучала все твое окружение, чтобы помочь хотя бы советом избавиться от человека со вторым дном. Так вот, по моим данным, грехи Горина лежали совсем в другой области. И были на несколько порядков мельче этого. Увы, отказываться от этого задания было бессмысленно — я вылетела бы из обоймы, вероятнее всего, с концами, а цель исполнил бы кто-нибудь другой. Промахиваться, имея рядом такого наблюдателя, как Мавка — тоже. Вот я и устроила ночной променад, совмещенный с романтической встречей. В результате ваш друг и партнер, вроде как, погиб, и в данный момент зализывает раны. То есть, залечивает трещины в ребрах и сотрясение мо-…

Очередное появление «Системы» подтвердило истинность рассказа, так что дослушивать эти откровения я счел не обязательным и выплеснул наружу свои чувства:

— Спасибо, Люд! Я пока не знаю, как тебя отблагодарить за спасение Горина, но обязательно придумаю!

— Не торопись, я еще не закончила! — заметно приободрившись, заявила она и озвучила мысль, которая мучила и меня: — Отработав по твоему партнеру и другу, я снова ушла в отпуск. Но параллельно уходу за племяшкой собирала информацию о новой це-…

— Ты что, грохнула Вяземского⁈ — ошалело выдохнула Росянка.

Полунина утвердительно кивнула:

— Ага. И, до кучи, Мавку. А еще вдумчиво побеседовала. С обоими. И с их великодушной помощью нашла и уничтожила весь «черный» архив…

— То есть, теперь ты свободна и богата? — расплывшись в плотоядной улыбке, уточнила напарница.

Люда потемнела взглядом и отрицательно помотала головой:

— Неа. Я ж по жизни принципиальная дура! А нафига таким, как я, деньги, поднятые на чужой боли и страданиях? Да и со свободой как-то не очень: валить со службы сразу после гибели генерала будет редким идиотизмом. Так что рапорт я напишу через год-полтора. И прибьюсь к вам. Если, конечно, возьмете.

Третье появление «Системы», настолько впечатленной чистотой и силой чувств этой женщины, что зеленая сфера одним махом заполнилась до конца, заставило меня зависнуть. Увы, после этого картинка исчезла в обычном режиме, и я, окончательно разочаровавшись в «игровой приблуде», заставил себя вернуться в реальность. К Мадонне, которую уже начало потряхивать от страха перед моим «Нет»:

— Люд, как говорят на Кавказе, наш дом — твой дом, то есть, де-юре ты прибьешься к нам тогда, когда сочтешь нужным, а де-факто можешь считать себя частью команды уже сейчас. И пусть в данный момент мы в проблемах с ног до головы…

— Ты сейчас имеешь в виду серию покушений на Еремеева и Дорохова, а также о дроне со спецконтейнером, верно? — ехидно поинтересовалась она.

Я облизал пересохшие губы и с хрустом сжал кулаки:

— Тоже он⁈

— Ага! Первого он просто пугал, чтобы убедить в необходимости своего присутствия рядом. Второго собирался убрать с теплого места в создающейся структуре. А «радиованны» — прощальный подарок за столь наглый срыв с его крючка…

…В три с копейками ночи, когда у меня и Аньки закончились вопросы о «горячо любимом» Пылесосе, Люда вдруг потемнела взглядом, посмотрела на часы и заявила, что ей пора. Мое предложение задержаться хотя бы на пару дней, как следует отдохнуть от нервотрепки и отпраздновать самый важный шаг к вожделенной свободе даже не дослушала:

— Я бы с радостью задержалась на всю оставшуюся жизнь. Но этих тварей хватятся уже в понедельник, в темпе найдут первую оставленную подсказку, включат головы, догадаются проверить конспиративные квартиры Службы и обнаружат не только изуродованные трупы, но и документы, которые поставят на уши всю вертикаль власти. Если к этому времени я не окажусь на даче сестры и не добавлю убедительных штрихов к заготовке алиби, то все мои тщательно лелеемые планы накроются медным тазом. А коридор, по которому я планирую возвращаться, достаточно длинный. Плюс по пути не исключены возникнуть всякого рода неприятные сюрпризы.

— Понял. Предложение снимается… — хмуро буркнул я, поймал мысль, крутившуюся где-то на краю сознания, и задал еще один вопрос: — Что у тебя с финансами?

Полунина замялась, но все-таки ответила:

— Тебе честно, или как?

— А-а-ань?

— Сделаю… — пообещала Росянка, сорвалась с места и исчезла за дверью. Вернулась через четверть часа и протянула подруге сначала приличную «котлету» из потрепанных сотенных купюр, предусмотрительно упакованную в запаянный целлофановый пакет, а затем и кредитку от «Deutsche Bank».

— За нал огромное спасибо. А карту я не…

— Эту — можно! — не дав ей закончить, уверенно заявил я. И объяснил, что счет, к которому привязана карта, создавался как раз для таких случаев еще в те времена, когда Танька и Лерка скитались по Европе. Гостья задала пяток уточняющих вопросов, убедилась в том, что связать с нами эту карту не получится даже при очень большом желании, и грустно пошутила:

— Что ж, тогда возьму. И постараюсь найти положительные стороны в новом статусе содержанки.

— Ох, кто-то у меня сейчас доболтается… — нахмурилась Ростовцева и, противореча собственным словам, заключила подругу в объятия: — Люд, харэ загоняться! Самое хреновое уже позади. Осталось потерпеть еще совсем чуть-чуть…

— Я в порядке! — буркнула Мадонна, но я ей не поверил. Поэтому озвучил мысль, толком не успевшую оформиться:

— Люд, я постараюсь выдернуть тебя в личную охрану. Через Дорохова. Пожалуюсь на то, что находиться под присмотром парней из АНБ оказалось куда менее комфортно, чем я рассчитывал, и что ситуацию надо исправлять.

— Не надо! — расстроенно возразила она. — Интерес ко мне одной вызовет вопросы, а в компании Кречета и Триггера я, второй снайпер, буду лишней, что тоже может выйти боком. Лучше продави разрешение прилетать на базу и начни углублять уже имеющиеся отношения со мной и Афиной.

Ее вариант выглядел в разы безопаснее моего, и я принял его к действию:

— Лады, уговорила.

— Тогда давайте прощаться, что ли? — грустно улыбнулась она, чмокнула Аню в щечку, выпуталась из ее объятий, встала с дивана и… преобразилась, в мгновение ока превратившись из смертельно уставшей женщины в смертельно опасного бойца. Поэтому со мной простилась без «телячьих нежностей», то есть, стиснула предплечье, молча заглянула в глаза, что-то там нашла и, кивнув своим мыслям, заторопилась готовиться к заплыву.

Не тянула время и после того, как нацепила все снаряжение — подняла к плечу сжатый кулак, спрыгнула в воду и ушла на глубину.

Когда ее фигурка исчезла и с экрана моего смартфона, Анька грустно усмехнулась:

— Везет тебе на классных баб, однако!

Никакого осуждения в ее голосе не чувствовалось, поэтому я пропустил это заявление мимо ушей, убрал телефон в карман шорт и качнулся в сторону выхода из эллинга. Как оказалось, у Ростовцевой были возражения — она придержала меня за предплечье и рывком развернула к себе:

— Такими темпами я рискую оказаться на свалке истории. Так что веди меня в свою каюту и показывай небо в алмазах!

— Уверена? — на всякий случай уточнил я и получил неожиданный ответ:

— Откровенно говоря, до появления Людки я была уверена, что против нас играет государство. Как работают спецслужбы, я знаю слишком хорошо, поэтому не строила никаких иллюзий, в смысле, понимала, что где бы мы ни прятались, нас рано или поздно достанут. Уходить из жизни, не почувствовав себя женщиной, мне не улыбалось, но последние дни ты был сам не свой, и я не лезла со своим желанием…

Желание действительно было. И много. Только я все равно чувствовал себя сапером на минном поле. Поэтому первые полчаса держал себя в узде и изо всех сил старался прислушиваться к ощущениям Росянки. Слава богу, затянувшаяся прелюдия обошлась без неприятных эксцессов, а потом девушка распробовала удовольствие и отпустила крышу полетать. Причем не абы как, а по полной программе. То есть, в таком режиме, как будто пыталась за одну-единственную ночь испытать все удовольствия, недополученные за долгие годы жесткой аскезы! В итоге в какой-то момент мне пришлось переключаться на роль второго номера, но оно того стоило — к началу шестого утра Анька настолько перебрала с «небом в алмазах», что вырубилась чуть ли не в процессе. А я, сходив в душ, ополоснувшись и вернувшись обратно, посмотрел на ее счастливое лицо, почесал затылок и решил, что раз в жизни можно переночевать и на яхте. Поэтому скинул смску с объяснениями на Танькин телефон, лег рядом с Анькой, закинул руки за голову, закрыл глаза и, не успев провалиться в сон, почувствовал себя висящим в открытом космосе!

Огромный сине-зелено-белый шар, занимающий добрую половину поля обзора, вне всякого сомнения, был нашей Землей, да еще и повернутой ко мне западной частью России, и я с интересом уставился на линию терминатора, только-только миновавшую огромное световое пятно Москвы.

Словно почувствовав этот интерес, планета рванулась ко мне навстречу. Ну, или я к ней. Набрав приличную скорость, упал в атмосферу, стремительно снизился метров до двухсот и завис. Неподалеку от нашего детского дома. А через несколько мгновений картинка изменила стиль подачи информации. То есть, дома, автобусы и машины вдруг обрели прозрачность, за ними возникли силуэты людей. Причем подсвечиваемые тем или иным сочетанием зеленого и красного.

«Символическое изображение наличия добра и зла в каждой отдельно взятой личности…» — отрешенно поумничал я и, видимо, попал в точку, так как картинка дрогнула и начала отдаляться. В том самом режиме, в котором и была. Хотя нет, не в том — свечения зеленых и красных точек сливались в одно сплошное поле даже тогда, когда планета превратилась в точку.

В этот момент я расфокусировал внимание, заметил приближение сотен таких же точек, а через несколько мгновений сообразил, что мне показывают россыпь обитаемых миров, имеющихся в нашей галактике! Это прозрение тоже было оказалось верным, поэтому картинка снова трансформировалась и дала возможность полюбоваться огромной спиралью, переливающейся всеми оттенками зеленого и красного.

«Ого, как нас много!» — мысленно восхитился я, и в ответ на этот пассаж спираль начала вращаться, а отдельные искорки то разгораться, то гаснуть. В астрономии я разбирался хреновато, но понимал, что при демонстрируемой скорости вращения галактики время летит со страшной силой. А значит, мигание точек — это появление или исчезновение отдельных цивилизаций.

Судя по тому, что сразу после этого прозрения меня кинуло к центру спирали, оно оказалось верным. Правда, задирать нос я и не подумал, ведь в этот момент этот самый центр стремительно позеленел, а потом из него во все стороны выстрелили крошечные искорки! Пока я наблюдал за полетом тех, которые, предположительно, летели в сторону Земли, «выстрел» повторился. А через некоторое время искорки стартанули в третий раз. При этом вращение спирали не прекращалось, и я после недолгих раздумий пришел к интересному выводу:

«С некоторой периодичностью, которая, судя по всему, на порядки превышает длительность человеческой жизни, из центра галактики во все стороны разлетаются некие устройства с пока неясным функционалом…»

«Система» сочла эту мысль достаточно близкой к оригиналу и прокатила меня по космосу следом за чем-то понравившимся экземпляром. На постулаты теории относительности забивала по полной программе, так что уже через несколько секунд мы снова оказались в Солнечной системе, промчались мимо Сатурна, плавно замедлились и упали в атмосферу Земли.

Тут плавное течение повествования было нарушено — мне некоторое время объясняли принцип выбора носителя этого самого устройства, а я нереально тупил и все отказывался понимать, что искорку в принципе не интересуют личности, связанные родственными узами хоть с кем-нибудь. И что ей нужен одиночка, в свечении которого преобладает зеленый цвет. Зато после очередного прозрения скорость подачи информации вернулась в норму, и мне показали, как эта самая «засланка» из центра галактики попадает в тело ребенка, чертовски медленно врастает в его нервную систему и, в конечном итоге, заставляет тело светиться.

Тут я снова проявил врожденную тупость и довольно долго не мог допереть, что это свечение является визуальным намеком и на небольшое улучшение физических характеристик «донора», и на повышение его «заметности» для окружающих. Но «Система» несколько раз меняла стиль подачи информации и, наконец, добилась понимания:

«Значит, из шестнадцати миллиардов человек, живущих на планете, ты выбрала меня-сироту, у которого не обнаружилось ни одного более-менее близкого родственника. Потом подкрутила возможности, чтобы дать лишний шанс выжить, и невесть как усилила мою привлекательность, если можно так выразиться, по модулю. А зачем вам был нужен именно сирота?»

Как я понял из следующей графической лекции, кстати, получившейся на редкость долгой и нудной, создатели «Системы» считали, что уровень гуманности каждой отдельно взятой цивилизации проще всего определяется по отношению общества к сирым и убогим, соответственно, использовали в качестве подопытных свинок именно их. А я идеально подошел под условия задачи и был взят в работу. Обижаться на бездушную программу или тех, кто ее написал невесть где и невесть когда, было бы полным идиотизмом, так что я согласился с этим утверждением и получил возможность полюбоваться самим собой из далекого прошлого — в зеркале общего умывальника детского дома, появившемся перед внутренним взором, отражалось почти детское лицо с нахмуренными бровями, очень недобрым прищуром и упрямо выдвинутым подбородком.

Пока я изучал полузабытый образ, «Система» не давала о себе знать. Зато среагировала на следующий вопрос:

«Итак, ты внедрилась в мое тело, какое-то время не обращала внимания на то, что творилось вокруг, ибо была не в состоянии получать информацию извне, а после того, как подключилась к моим органам чувств, начала набирать статистическую информацию. Ну, и ради чего все это затевалось?»

Все, что было перед внутренним взором в тот миг, мгновенно исчезло, и я получил возможность полюбоваться хорошо знакомой композицией из двух сфер и ромба. Правда, на этот раз они оказались вписаны в центр грудной клетки схематически изображенной человеческой фигуры. Модель солнечной системы с Землей, вращающейся вокруг светила, возникшая чуть в стороне, подарила ощущение времени, а вспышки сторонних «зеленых» и «красных» эмоций, потихоньку наполняющие емкости, заставили подобраться. Как оказалось, не зря — как только уровень «жидкостей» поднялся процентов до девяноста, картинка раздвоилась. Одна половина уменьшилась в размерах и сдвинулась вправо-вниз, а вторая, наоборот, увеличилась и начала набирать один негатив. Как я понял, показывая вариант, который уже не случится. И набрала — содержимое алой сферы поднялось до тоненькой трубочки, ведущей к ромбу, стремительно перетекло в него и почернело. Трудно сказать, почему, но при виде этой квинтэссенции жути мне стало не по себе. А «видео» все не останавливалось — стенки ромба засеребрились и обрели толщину, затем заметно посерели, истончились, потрескались и прорвались наружу в тысячах крошечных точек. Первые несколько минут жуть расползалась по всему телу донора, окрашивая его в темно-багровый цвет, а потом просочилась за его пределы и превратилась в почти невидимый туман.

Тут искорка дала возможность увидеть «донора» со стороны. Стоящим на какой-то площади, забитой народом. При этом дома, мачты освещения, рекламные щиты и весь остальной антураж показывала схематически, зато людей — более чем реально. Мрачных и смеющихся, собравшихся дружной компанией и пребывающих в гордом одиночестве, совсем юных и почти отживших свой век. Так же реально выглядели и крошечные, почти невесомые и практически невидимые капельки измененной крови, разлетающиеся в разные стороны, оседающие на открытые участки кожи и втягивающиеся в поры вроде, как без последствий.

Пока я боролся с подступающим ужасом и напоминал себе, что этого уже не случится, площадь вместе с «донором» и теми людьми, которым не повезло оказаться рядом, провалилась куда-то вниз, планета в уголке поля зрения заметно ускорила вращение вокруг своей оси, а небольшое бурое пятнышко на окраине Москвы начало расползаться в разные стороны. Для того, чтобы накрыть весь город и раскинуть метастазы по всей России, ему понадобилось порядка трех суток. Еще через две смены дня и ночи бурое облако накрыло практически все континенты. А к концу недели добавило всей атмосфере новый оттенок и… превратилось в пыль.

Смотреть это «видео» дальше не было ни сил, ни желания, но жмуриться было бесполезно, возможность покинуть сеанс отсутствовала в принципе, а взывать к милосердию создателей этой дряни можно было до второго пришествия. Поэтому следующую вечность я незримым духом летал по улицам знакомых городов, заваленных гниющими трупами, заходился в безмолвном крике при виде сплошного живого ковра из крыс, стай бродячих собак и воронья, обжирающихся человечиной, и мысленно умирал над каждым телом ни в чем не повинного ребенка.

Впечатления, полученные во время этой прогулки, оказались настолько сильными, что я не сразу среагировал на смену картинки и начало объяснений. Но «Система» никуда не торопилась, поэтому в конце концов довела до меня суть политики своих создателей: «Излишне агрессивные цивилизации несут угрозу для жизни в масштабах галактики, поэтому их принято уничтожать еще в колыбели».

Не коснись этот принцип нас, я бы подписался под каждым словом, а так промолчал. И дождался начала показа второго варианта развития событий. А «искорка», словно издеваясь, стала заполнять зеленую сферу преувеличенно медленно. Впрочем, в какой-то момент закончилось и это вступление, зелень перетекла в ромб, посветлела и начала отливать червонным золотом. Потом процесс продолжился по уже знакомому сценарию — продукт переработки разъел стенки ромба, растекся по телу и заставил его засиять. Правда, в этот раз чуть ли не до рези в воображаемых глазах.

Тут я, каюсь, почувствовал себя не в своей тарелке и невольно вспомнил о не самом гуманном способе ксеноцида, используемом Высшим Разумом, но заставил себя успокоиться и прикипел взглядом к капелькам «тумана», только-только заклубившегося над порами моего виртуального двойника.

Резкая смена картинки, показавшей идеально точное изображение моей каюты и сладко спящую Аньку, на пару мгновений ввергла меня в состояние ступора — я вдруг сообразил, что не чувствую своего тела, а значит, «снаружи» может твориться все, что угодно. Но «Система», постоянно контролирующая мое состояние, показала слабую улыбку, играющую на губах моей напарницы, затем коснулась плетью тумана обнаженного плеча и изобразила что-то вроде ласкового поглаживания!

Свечение, растекающееся от места контакта, ощущалось чем-то теплым и чертовски приятным, поэтому я смог собраться с мыслями и, не отрывая виртуального взгляда, задал еще один важный вопрос:

«Достанься мне чуть меньше тепла — и твои создатели уничтожили бы все человечество. Но мы прошли испытание, а значит, по справедливости, должны получить какую-нибудь награду. Так вот, этот туман — та самая награда, или как?»