Время воина

Глава 18 (окончание)

Фадеев приказ Никиты выполнил, ухитрившись достать в ночном Петербурге минивэн. Черный «даймлер» без опознавательного герба стоял у крыльца особняка, выплевывая в морозный воздух клубы едкого сизого дыма. Второй микроавтобус уже был забит мезенской группой.

Темные тени, выскальзывая на крыльцо по одному, спускались по лестнице и быстро запрыгивали в машину, едва слышно позвякивая железом. В полной тишине, без шуток и подначек, как это обычно бывает в начале какого-нибудь дела.

Хрустя снегом на дорожке, Семен дождался Никиту, который вышел последним, поежился от холодного промозглого ветра, дувшего с канала.

— У вас одна дорога — через Синявино, — сказал комендант особняка. — Трасса сейчас пустая, но я слышал, там прошел влажный снег. Поэтому за полтора-два часа доберетесь. Никита, может, тебе еще людей дать? Меня-то ты с собой не возьмешь, скажешь, что усадьбу охранять надо.

Фадеев попробовал пошутить, но в его голосе послышались просящие нотки, словно у мальчишки, страстно желающего пойти со взрослыми мужиками на ночную рыбалку.

— Усадьбу надо охранять, — улыбка мелькнула на губах Никиты и пропала. — Связь будем держать каждый час. Не исключено, что Шереметевы попытаются сорвать мое желание увидеться с Гольцем. Тогда придется поднимать всех, вплоть до введения особых мероприятий и в «Гнезде», и в «Родниках». Ну все, мы помчались. Надеюсь, до вечеринки успеем вернуться. А то Даша с Олей меня на кусочки разорвут.

Урча моторами, обе машины выехали из ворот, и набирая скорость, помчались по улицам, постепенно забирая на северо-восток. Выехав на загородную магистраль, еще больше прибавили скорость. Дорога, к счастью, оказалась чистой. Легкая снежная поземка сгоняла свежевыпавший снег на обочины, по правой стороне промелькнули скудные огни пригородных дач, размытых в наступивших утренних сумерках.

Бойцы, пользуясь случаем, дремали в креслах, справедливо рассудив, что два часа лучше потратить на полезное дело, чем языками чесать. Поэтому в салоне стояла тишина, нарушаемая лишь убаюкивающим гулом мощного движка. Никита сидел рядом с Москитом, уверенно ведущим «даймлер» по пустой дороге, изредка обгоняя грузовые фуры; за ним уверенно держался микроавтобус группы Мещерина.

«Хованский при разговоре честно признался, что возможна утечка информации, — размышлял Никита, откинувшись на высокую спинку пассажирского кресла. — И, несмотря на это, рискнул предупредить меня. Значит, знал, что Шереметева предупредят о моем интересе к Гольцу. Человека с такими полномочиями князь мне не отдаст, вот почему нужно прибыть раньше его бойцов. Слишком много финансист знает, и эти знания чреваты проблемами для князя. Только странно связывать покушение на Тамару и Дашу с Гольцем. Иначе получается, к нему причастен князь Василий Юрьевич…. Голова раскалывается от непонятных фигур, мечущихся перед моими глазами!»

Через час Никита связался с Фадеевым и убедился, что в Петербурге все спокойно, никто к особняку близко не подходил, Шереметев своих людей не присылал. Вологда тоже отчиталась, там и вовсе безмятежное настроение. Впервые за несколько суматошных дней промелькнула мысль о капризной Макоши, решившей изменить ситуацию в его пользу.

К Новой Ладоге подъехали в восьмом часу утра. На пригородной трассе, тянущейся вдоль Волхова, уже вовсю сновали юркие малогабаритные фургончики, развозя свежий хлеб и продукты по дачным поселкам. Автобусы на остановках забирали ежившихся от мороза людей, дорожные фонари гасли один за другим.

— Эх, по темноте лучше было бы, — вздохнул Москит, озвучив тревогу Никиты. — Ладно, такой оравой подъедем. А если придется силой брать? Сколько там охраны?

— Не больше двух-трех, — рассеянно проговорил волхв. — Он хоть и важная птица, но не настолько, чтобы набивать полный дом телохранителями. Не переживай, усыплю всех, спокойно проникнем внутрь, побеседуем.

Москит только вздохнул и покосился на экран навигатора, куда была загружена карта Новой Ладоги. Ориентируясь по проложенному маршруту к дому Гольца, который проживал неподалеку от Петровского, как его еще называли — Староладожского — канала в районе шлюзов. Район был малозаселенным, что облегчало скрытность задачи; но проживали в нем, как гласила справка, выведенная поверх карты, весьма важные дворянские семьи города. И большая часть из них, вероятнее всего, лояльна Шереметевым или Волынским. Их кланы крепко держат все побережье Ладоги.

Промелькнул слева заснеженный городской парк, и Москит свернул в широкий проулок, ведущий к каналу. Машина с бойцами Дениса Мещерина, шедшей теперь в арьергарде как привязанная, уверенно держалась в тридцати-сорока метрах.

— Готовимся, — бросил через плечо Никита, и в салоне оживленно зашевелились, заговорили.

Адрес Гольца и его фотографию Хованский сбросил еще в тот момент, когда Никита со своим отрядом выезжал из Петербурга. Теперь, сверившись с номерной табличкой, волхв с тягучим ощущением беды смотрел на забор из металлопрофиля, тянувшийся метров на пятьдесят. Ворота плотно закрыты, калитка в заборе из массивного железного полотна тоже без единого зазора. Малый герб Шереметевых на кирпичном столбе предупреждал о том, что хозяин дома находится под защитой серьезного рода.

Дорожка из дикого камня, ведущая к калитке, чисто выметена, и никак не узнаешь, есть ли в доме кто. Замершие неподалеку две черные машины, несомненно, уже привлекли внимание рано вставших соседей. Правда, их тут немного. Участки довольно обширные, дома расположены друг от друга на приличном расстоянии. Метров сто-сто пятьдесят. Уже неплохо.

— Слон, Актив! — приказал Никита. — Прошвырнитесь, «понюхайте» ситуацию.

Его телохранитель и второй боец, не уступающий Слону в размерах, выбрались на улицу и беспечным шагом подошли к калитке. Актив нажал на ручку, опустил ее вниз, постоял в задумчивости, что-то бросил Слону, а сам спокойно вернулся к машине, и в приспущенное окно сказал:

— Дверь открыта. Заходить не стали. Что будем делать?

— В гости пойдем, — Никита вышел из машины, закончив обрабатывать данные, поступившие ему от «амеб-разведчиц». — Во дворе никого нет, я уже проверил. В доме трое. Москит, Багет, Чайник остаются на улице, контролируют улицу. Денис, пока не светитесь, сидите в машине до моего распоряжения!

Упорно отбрасывая мысли о предупреждении дочери, чтобы он не входил в дом, Никита переломил себя. Хочешь — не хочешь, а придется. Иначе как с Гольцем разговаривать? Можно, конечно, приказать бойцам выволочь этого гада на улицу, а вдруг предсказание имеет иной смысл, и дом здесь не при чем? Конечно, есть надежда на «бриз», что он спасет в форс-мажорной ситуации. Но бывают моменты, когда требуется более серьезная защита на уровне Иерарха. Поэтому нужно идти, как бы не царапали сердце слова дочери. Она еще маленькая, могла ошибиться в каких-то деталях, неправильно оценила ситуацию.

И кстати, нужно с детьми прогуляться по Источнику.

Во дворе дорожка, ведущая к дому из красного кирпича, тоже тщательно прометена, а вот в других местах снега навалено по колено. Гольц, видимо, особо не следил за порядком, разъезжая по своим делам. Из хозяйственных построек только гараж на две машины, да вдали притулилась баня, срубленная из толстых бревен.

— Сахар, Малыш — проверить баню, — негромко бросил Никита, и двое бойцов, прикрываясь стеной дома, стали продвигаться к постройке, не забывая контролировать двор, что было не так трудно. Кроме небольших насаждений вишни и малины здесь ничего не росло, и все пространство просматривалось на отлично.

Но Никите что-то все равно не нравилось. Поселилась тревога в глубине души, грызла мелкими зубами, отщипывала кусочки, а не давала возможности понять, чего нужно опасаться. Тем временем оставшиеся бойцы, прикрывая его, уже добрались до невысокого крыльца, держа на прицеле короткоствольных штурмовых автоматов окна дома, отражающих блики восходящего солнца.

— Тихо! — последовал доклад Слона, идущего первым вместе с Активом.

Еще бы не тихо. Метки людей, находившихся в помещении, не выглядели, как бы это мягко сказать, живыми. Аурный контур просматривался, но цельность его казалась сомнительной.

— Дверь открыта, — тихо произнес Слон. — Актив, заходим медленно. Хозяин, замри.

Здесь он был в своей стихии, и даже голос стал другим, более жестким, требовательным. Никита не посмел усомниться в его профессионализме. Зачем ронять достоинство проверенного и верного бойца в глазах товарищами? Пусть действует так, как его учили, зарабатывает авторитет.

Следом за Слоном и Активом зашли еще двое парней, а Никиту взяли под охрану вернувшиеся Сахар и Малыш. Парни спокойно доложили, что баня абсолютна пуста, холодна, в бочках даже воды нет.

Время шло, отчитывая секунды и минуты, а внутреннее напряжение все росло и росло. Устав ждать, Никита плюнул на все и только собрался перешагнуть порог дома, появился Слон.

— Хозяин, тебе надо посмотреть на это, — сказал он таким тоном, что стало ясно: Гольца или нет в доме, или на белом свете.

Сразу от входных дверей начиналась просторная комната, совмещавшая в себе и столовую и зал. Добротный гостиный гарнитур темно-вишневого цвета, мягкая кожаная мебель вокруг огромной панели телевизора, барная стойка, за которой на зеркальных полках стоит батарея бутылок разного калибра, кухонный гарнитур, обеденный стол на пять-шесть персон, заставленный кружками и тарелками. Остатки трапезы в виде засохших кусков колбасы, старого салата и грязных тарелок говорили о том, что хозяин полностью игнорировал уборку стола еще вчера или даже позавчера.

В кресле полулежал мужчина в сером свитере, свесив руки с подлокотников. На его груди расплылось кровавое пятно. С правой стороны на полу упавший пистолет. Второй убитый валялся на полу возле плотно закрытой двери. Половина черепа снесена, бурая застывшая масса с кровью желеобразной лужей растеклась возле головы.

Актив присел над ней, бесстрашно макнул пальцем, поднес его к носу. Повернув голову, сказал, не вставая:

— Убиты не так давно. Может ночью, но часа три-четыре точно уже мертвы.

— Проверьте комнату, — кивнул Никита, зябко поведя плечами. Среди этих убитых Гольца не было. — Там должна быть спальня.

Слон толкнул дверь, Сахар и Малыш ворвались внутрь, распределяя между собой пространство комнаты.

— Чисто! Здесь тоже труп! — нелогично крикнул Малыш.

— Ну вот и свиделись, — пробормотал Никита, заходя в просторную спальню, большую часть которой занимала широкая кровать. На ней и валялся Гольц, умиротворенно раскинувшись в виде креста.

Да, это был тот самый Ефим Гольц, советник князя Шереметева по тайным финансовым операциям, вероятно, приложивший руку к убийству сотрудника Торговой Корпорации в Новохолмогорске, и косвенно причастный к нападению на баронесс Назаровых. Сорокалетний черноволосый мужчина с характерной вытянутой формой головы и удлиненным овалом лица, на котором выделялся нос-капля с широким кончиком, со свисающими с висков прядками волос, грозившими перерасти в бакенбарды, явно принадлежал к той части народа, которая очень хорошо ладила с деньгами, драгоценностями и музыкой.

«Вот почему князь Шереметев держал Гольца подальше от Петербурга, — только сейчас встал недостающий кусочек картины в голове Никиты. — Русскому аристократу немыслимо держать в ближнем кругу советников еврея, пусть даже ашкеназа. Гольц, судя по его долголетней финансовой практике, был ценным кадром в клановой системе Рода, и занимался вещами, которые претили большинству слуг. А то, что он ашкеназ, увеличивало возможности Шереметева за рубежом. Покойный, вероятно, умело заводил нужные знакомства в Европе с теми людьми, у которых было желание заниматься серьезными делами в России. Но в приоритете у него стояли связи с банковскими структурами. Принцип «ты мне — я тебе» действовал безотказно. И кто знает, не оказалась ли папская инквизиция среди таких знакомых?»

У Гольца была прострелена голова. Оставалось непонятным, сам ли он так упал или его тело намеренно так положили, предварительно убив в другом месте. Скорее второе. Постель не разобрана, крови мало. Никита предупреждающе вскинул руку, чтобы никто не подходил к мертвому советнику, и выставив перед собой небольшой щит, склонился над Гольцем.

Он почувствовал тихий словно из глубины леса шепот или морской прибой, которого не видишь, но догадываешься, что за тем вот холмом раскинулось широкое и безбрежное море. Шипящие волны, накатываясь на песок, уходят обратно, забирая с собой мириады песчинок. Вот на что были похожи звуки, заполнившие все пространство.

Оглянувшись, Никита убедился, что его парни спокойны и ничего не слышат. Они грамотно распределились по комнате, держа под контролем окно и выход в гостиную. Если хозяин сказал не вмешиваться, значит, нужно продолжать нести службу, как их учили. Но в их поведении не было никакого волнения или нервозности.

Наклонившись над Гольцем, Никита расстегнул его рубашку до самого пояса, медленно оголил грудь. Черные руны, как будто выжженные изнутри, налились неприятным буро-коричневым цветом, и от них несло таким зарядом отрицательной энергии, что Никита отшатнулся. Предчувствие оглушительно взвыло, переходя в высокую тональность.

— Живо в гостиную! — закричал он.

Все-таки Донской выдрессировал бойцов как нужно. Не создавая паники и не толпясь в узком дверном проеме, парни выбежали из спальни, и Никита несколькими большими прыжками догнал их, закрывая прочной «сферой». И торопясь, напитал ее остатками своей энергии, создав трехслойную преграду. Понимая, что сейчас произойдет.

В спальне вспух темно-лиловый пузырь, и стремясь раздвинуть стены помещения, с оглушительным взрывом разнес их в клочья. Крошево измельченного кирпича и большие куски с острыми краями вместе с предметами мебели с бешеной скоростью разлетелись по сторонам, разрушая все на своем пути. На щит обрушился жуткий вал из потолочных балок, разбитого стекла, кирпича, цементной крошки, грозясь заживо похоронить под «сферой» замерших людей.

За себя и своих бойцов, сжавшихся сейчас под бледно-сиреневой накидкой, Никита не переживал. Серьезно могли пострадать Доктор, Индеец и Мелкий, который остались на улице контролировать территорию усадьбы Гольца и закрытый гаражный бокс.

Взрывная волна разнесла более легкие внутренние межкомнатные стены и выбила все окна, раскидав осколки стекла по улице подобно шрапнели, градом осыпавшей металлический забор. Часть потолка каким-то образом удержалась на месте, обвалившись только над спальней. Но внутри дома разгром был ужасающим. Когда улеглась красно-серая пыль, Никита снял защитный купол и впервые в своей жизни почувствовал, как у него пляшут руки. Мелкая неприятная дрожь заставляла выделывать пальцами замысловатые кренделя. Сжав зубы, волхв заставил себя успокоиться. Доченька оказалась права, и заходить в дом было большой ошибкой. Но ошибкой вынужденной. Будь иначе, сейчас на его совести оказалось бы несколько смертей. Никто в такой мясорубке, не обладающий магической силой, не выживет. Далеко не факт, что и одаренный сумел бы выйти из этой ситуации невредимым.

— Все в порядке? — спросил Никита отходящих от оцепенения бойцов. — Ранений ни у кого нет?

— В порядке. Да. Все в норме, — понеслись доклады.

— Валим отсюда, — грубовато приказал Никита, потому что хотел и самого себя взбодрить, и парней отвлечь от неминуемого эмоционального отката. — Скоро здесь будут люди Шереметева, не хотелось бы с ними кусаться.

Осторожно перешагивая через битый камень и разлохмаченные в щепу брус и мебель, они вышли на улицу. Никита с облегчением подумал о том, что высвобождение энергии от раскрывшихся рун не похоже на взрыв. Скорее, соседи примут его за разрыв газового баллона, кои частенько используют в хозяйственных нуждах и в гаражах.

Вздохнул с облегчением, увидев живыми и невредимыми Индейца, Доктора и Мелкого, успевших среагировать на магический взрыв. Они в этот момент находились неподалеку от бани, поэтому сразу попадали в снег, не попав под град разлетающихся кирпичей и стекла.

Только сейчас Никита услышал, как надрывается рация, прицепленная металлической защелкой к левому карману. Удивительно, почему Денис со своей группой еще не ворвался во двор, а до сих пор торчит на улице? По логике событий вероятность опасности для Князя высока как никогда, а никакой реакции. Странно…

— …да отзовись же! — Денис, кажется, готов был сорваться в панику.

— Что случилось? — приходя в себя после чувствительного удара, спросил волхв. Ладно — он. Бойцы до сих пор сидят на корточках, очумело поводя головами. Черная энергия умело поставленной рунической ловушки была невероятно сильной, а это точно говорило о том, что Гольц связан с Ордо Маллеус. Но каким образом неведомый враг узнал о приезде Никиты?

— Здесь князь Шереметев, — напряженным голосом ответил Денис. — У меня не хватает дипломатического такта удержать злого дядьку, возьму и покрошу всех к чертовой бабушке.

— Я уже выхожу, — Никита показал жест «опасность» и «следовать за мной».

Слон вместе с Активом, Сахаром и Малышом тут же образовали выступ, которым и вывалились на улицу, прикрывая Никиту. И замерли от картины происходящего. Вся широкая улица была забита черными внедорожниками, отмеченными гербом Шереметевых. Тяжелая штурмовая пехота князя в таких же черных комбинезонах и броне, ощетинившись оружием, стояла напротив дюжины парней в камуфляжной униформе, куда затесался и Москит с Багетом и Чайником. Судя по всему, бойцы с двух сторон были накалены до предела, готовые открыть огонь. И только один человек стоял в окружении своих гвардейцев совершенно спокойно, засунув руки в карманы диссонирующего с чернотой бежевого пальто. Да еще с расстегнутыми полами.

Князь Шереметев собственной персоной примчался в Новую Ладогу, за сто с лишним километров от столицы, надо полагать не из-за беспокойства о маленьком винтике в огромном клановом механизме. Здесь было что-то другое.

— Как это понимать, барон? — с ледяным спокойствием спросил Шереметев, заметив Никиту в окружении второй группы, вывалившейся на улицу. И это серьезно напрягло штурмовиков князя. — Вы решили игнорировать гербы, висящие на воротах домов, где проживают мои люди?

Чтобы вопрос был правильно понят, он ткнул пальцем в малый герб, едва не свалившийся от взрывной волны, ударившей в забор. Отлитый из металла, клановый герб так и болталась на одном винте, грозясь упасть на землю.

— Прошу прощения, князь, — Никита выступил вперед, чтобы чужие бойцы не подумали, что он опасается их хозяина. — Ваш советник оказался замешанным в неблаговидных делах, напрямую касающихся моей семьи. Чтобы проверить, так ли это, я поспешил сюда для разговора с Гольцем. Поверьте, я не собирался действовать радикальными методами. Обычный разговор, не более.

— Знаю я, как вы умеете ловко заметать следы подобных «разговоров», — льда в голосе князя не убавилось. — Мне крайне неприятно узнать, что вы без предварительного разговора со мной поехали к Гольцу. И, как вижу, получилось совсем плохо.

Он задумчиво посмотрел на крышу, часть которой оказалась обваленной внутрь. С улицы хорошо просматривались голые стропила и торчащая вверх ежиными иголками щепа.

— Я сам едва не погиб, — Никита не собирался оправдываться, однако следовало убедить Шереметева, что в Новую Ладогу он приехал совсем по другому вопросу. — Кто-то устроил ловушку из замкнутых рунических знаков, причем, со взрывом в определенный момент. Значит, этот кто-то хорошо знал, что сюда еду не только я, но и вы. Расчет был на то, что один из нас погибнет или пострадает, в результате чего возникнут очень серьезные разногласия между нашими кланами, вплоть до войны.

Князь на мгновение задумался, глядя в глаза Никиты, выискивая в них зацепку, которая даст повод раз и навсегда избавиться от нахального, прыткого, и чего там лукавить — опасного волчонка. Потом предложил:

— Не желаете продолжить разговор в машине? Не при слугах же обсуждать проблему…

Не дожидаясь согласия Никиты, он развернулся и направился к одному из внедорожников, в котором, видимо, и приехал. Стоявший возле него штурмовик распахнул заднюю дверь. Дождавшись, когда молодой волхв скроется в салоне следом за князем, захлопнул ее и замер на месте.

— Ваше рассуждение здравое на первый взгляд, — сказал Шереметев негромко, — но грешит странным логическим провалом насчет рунической ловушки. Вы не обвинили меня напрямую в покушении на убийство, но намек сделали, ловко ввернув фразу, «что кто-то хорошо знал».

— Я не имел в виду вас, князь, — постукивая пальцами по спинке пассажирского кресла, ответил Никита. — О том, что вы приедете в Новую Ладогу, я просчитал по косвенным признакам. Но кто-то, кто связан с Гольцем, сделал так, чтобы мы оба уехали отсюда врагами.

— Что вам надо было от моего советника?

— Признание в сношениях с Ордо Маллеус.

— Вы…, - у князя едва не сорвалось с губ «с ума сошли», но Шереметев вовремя прикусил язык. — Откуда у вас такие дикие подозрения?

— Я же говорю, за Гольцем давно тянется грязный след. Помимо того, что он пользовался вашим доверием и прикрывался могущественным гербом, Ефим спутался с британцами и папскими инквизиторами. Но не в плане каких-то своих делишек, а завязывал знакомства для вашего Рода, скорее всего. Видимо, там его и подцепили для тайных операций в России. Вы же понимаете, Василий Юрьевич, как этот факт отразится на вашей дальнейшей судьбе, когда император узнает, что вы покрывали преступника. А он узнает. Князь Иван до сих пор под следствием, атаман Борецкий постепенно раскалывается. Когда к нему применят ментальный допрос, вся правда всплывет.

У Никиты не было прямых доказательств; ему приходилось гвоздить противника косвенными, чтобы ошеломить, заставить сделать ошибку и принять его версию. Лучше действовать против могущественного врага единым фронтом, а потом разбираться с остальными. Ордо Маллеус Никита считал приоритетным врагом — с ним и нужно кончать побыстрее. А Шереметев не станет рисковать и затевать войну на ровном месте из-за делишек тайного финансиста.

— И эти выводы вы сделали из истории с покушением на ваших жен? — выслушав Никиту, задал логичный вопрос Шереметев.

— Я начал распутывать это дело, не привлекая к содействию Меньшиковых. У меня свои связи, которые тоже эффективны, если правильно их мотивировать. Гольц всплыл в истории с переводом неучтенного государственной казной золота в Британию. Я тоже раскопал этот факт. Гольц приезжал в Новохолмогорск с завидной регулярностью, где встречался с человеком из Англии. Мне еще неизвестны подробности этих встреч, но я их получу, Василий Юрьевич, будьте уверены. В Новохолмогорск стекалось золото Вычегды, и распределением его занимался как раз Ефим Гольц. Вы знали об этом? Или не хотели знать, требуя лишь отчетов о ваших растущих вкладах в зарубежных банках?

Шереметев прикрыл глаза, на лбу нарисовались несколько морщинок от мыслительной деятельности. Нужно было отвечать, но молчание затянулось. Наконец, ресницы дрогнули, князь взглянул на волхва.

— Чего вы хотите, Никита Анатольевич? — впервые с начала разговора Шереметев снизошел до элементарной вежливости.

— Чтобы вы мне не мешали, Василий Юрьевич. Подозреваю, что нас попытаются рассорить любым способом, даже посредством чужих рук. Поэтому любое мое движение начнут интерпретировать как желание встать на пути рода Шереметевых. Я же ищу тех, кто напрямую давал приказ уничтожить меня и семью. Когда найду, кому-то будет очень больно. Хочу надеяться, что никто из вашего клана и союзников не замешан в тайном сговоре с Ордо Маллеус.

— Вы намеренно наступили на хвост гадюки и теперь отбиваетесь от разозлившейся твари, — задумчиво произнес Шереметев. — Магическая инквизиция не успокоится, пока не разделается с вами. Мне даже не нужно пальцем шевелить, чтобы сбросить вас, барон, с игровой доски как ненужную фигуру. Поэтому претензии к Гольцу слишком надуманы. Мой советник вряд ли имел необходимые навыки в закулисных интригах. Он обычный финансист, делец, торгаш, но никак не злодей.

— Войну начал не я, — напомнил Никита. — Мне пришлось защищаться.

Шереметев развел руками и с безразличием ответил:

— Вероятно, Никита Анатольевич, корни противостояния находятся столь глубоко, что уже не найти правого или виноватого. У вас нет иного пути как победить или погибнуть. Я искренне сочувствую вашему тяжелому долгу, но помогать не стану. Ватикан — это громоздкая, но беспощадная и бездушная машина. Даже я со своими ресурсами и союзниками не смогу противостоять ему. Слишком хорошо поднаторели папские эмиссары в устранении неугодных им людей и врагов. Не хочется, знаете ли, сдохнуть в корчах, выблевывая свои внутренности от неизвестной отравы. Да-да, и такое бывает с сильными одаренными. Кстати, вот же пример…, - Шереметев щелкнул пальцем и кивнул в сторону разрушенного дома. — Гольц, конечно, погиб?

— Увы, мы не успели. Его застрелили в собственном доме и сделали из него магическую ловушку.

— О чем я и толкую, барон. Иезуитство ордена магов не знает границ и пределов. Можно было произнести набившую оскомину фразу типа «подумайте, а нужно ли вам тягаться с бездушной силой?», но не стану. Вас не оставят в покое, Никита Анатольевич. Посему и говорю: вы или победите, или потеряете все.

Князь повернулся к Никите, взглянул на него жестким, оценивающим взглядом.

— Сделаем вид, что сегодня ничего не произошло. Мы люди серьезные, и затевать склоку из-за идиота, необдуманно влезшего на чужую территорию, не будем. Но это тот случай, который не давал вам право влезать в дела моего клана. Впредь будьте любезны, Никита Анатольевич, обращаться ко мне, если возникнут какие-то вопросы. Не совершайте больше подобных ошибок. Понимаю: молодость, дерзость, чувство превосходства, незримая поддержка императорского клана. Я бы тоже не отказался отщипнуть кусок чужого пирога при таких условиях. Но лет через десять вы станете таким же, как и я, циничным, осторожным и не допускающим в свои дела чужаков… Если доживете до того времени.

— Я вас услышал, Василий Юрьевич, — кивнул Никита.

— Хорошо, Никита Анатольевич, — довольный сказанным словом волхва, Шереметев на мгновение прикрыл глаза. — Со своей стороны постараюсь помочь, если в этой истории появятся ниточки, ведущие к моему Роду. Обращайтесь напрямую ко мне, решим проблему.

Он замолчал, отвернувшись, и Никита понял, что разговор закончен, и покинул салон. В абсолютном молчании миновал застывших штурмовиков князя, поднял руку над головой и очертил пальцем круг, давая сигнал к сворачиванию операции. Его парни грамотно отошли к микроавтобусам, прикрывая друг друга. Княжеские бойцы безучастно наблюдали за этими перемещениями, не дождавшись никаких приказов от своего хозяина.

Москит отъехал от дома Гольца, развернулся на свободном пятачке, и когда мимо них промелькнули внедорожники, осторожно спросил задумчивого Никиту:

— А они чего тут остались?

— Будут разбирать завалы и выяснять, кто у Шереметевых крысит, — нехотя ответил волхв.

Москит кивнул, мысленно благодаря богов, что молодой хозяин остался жив. Когда князь со своим жутким взглядом, продавливающим любую ментальную защиту, посмотрел на него, захотелось упасть на колени, положить оружие перед собой и вздернуть руки над головой. Столько злости и гнева было в волне, обрушившейся на чужаков, посмевших перейти дорогу самому Шереметеву! Когда Никита уединился с князем во внедорожнике, все ощутимо почувствовали, как натянулась ниточка, удерживающая мир между двумя боевыми группами.

Честно, Москиту тогда стало очень жутко от внезапно пришедшей мысли, что Никита может не выйти из машины, и всю группу ожидает неминуемая смерть. Да, «бризы» дадут какую-то защиту, но ненадолго. Еще по дороге в Новую Ладогу по вискам била мысль, почему хозяин не взял с собой еще двух-трех волхвов для поддержки?

Когда ему расскажут, как Назаров закрыл магическим щитом парней в доме, фактически спасши их от гибели, только тогда Москит в полной мере оценит, какому человеку он дал клятву, и насколько тот был уверен в своих силах.

— И что теперь делать? — Москит покосился на Никиту, крепко вцепившись в руль. — Выходит, все напрасно? Этого… Гольца не успели разговорить, и как теперь искать заказчика?

— Найдем, — волхв откинулся на спинку и посмотрел на прямую белую полосу дороги, уносившую их подальше от города, где он потерпел локальную неудачу. — Обязательно найдем. Он недалеко от нас крутится, чую я его. Вернемся домой, отдохнем и начнем готовить ему капкан. Крепкий такой, чтобы не вырвался.