Враг из прошлого тысячелетия

Глава 6 Старые раны

Марк какое-то время ещё побуравил меня тяжёлым взглядом, но всё-таки, поняв, что больше я ничего добавлять к своему уже озвученному рассказу не собираюсь, поднялся и молча вышел, оставляя меня в плену серой бетонной коробки, стены которой, казалось, глушили все внешние и внутренние звуки. От наставшей тишины неприятно зазвенело в ушах, так что я забарабанил пальцами по столу, создавая хоть какой-то звук.

Рефлекторно пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться взглядом, заметил, как снова начал мигать красный огонёк камеры. Сдерживая ребяческое желание сделать в сторону объектива какой-нибудь крайне неприличный жест, я спокойно положил руки на металлическую столешницу. Хотелось, конечно, встать, подойти к двери и попытаться высунуть голову наружу в надежде на… чудо, наверное, потому что ничто кроме него прямо сейчас мне выбраться отсюда не помогло бы, не натравив на меня всю контору Марка, а этого бы не хотелось. Поэтому принял решение совершать как можно меньше телодвижений, дабы не провоцировать тех, кто сейчас точно сидел у монитора, на который выводила изображение камера под потолком.

Но я не остался надолго в одиночестве: вновь открылась дверь, и в комнату вошли двое, от вида которых у меня словно заныли зубы, и внутри поднялась привычная буря эмоций, среди которых превалировал гнев, но, благо, чувства не вышли наружу, на моём лице не дрогнул ни один мускул.

Два паладина, мельком оглядевшись, заняли свои места: Светлый опёрся плечом на стену, замирая недалеко от входа и складывая руки на груди, а Молот сразу напрямую широким шагом прошёл к стулу Марка, садясь за стол. Я не удержался от усмешки, вспоминая, что он всегда слепо бежал впереди паровоза и пытался показать своё верховенство над всеми, кто его окружал. Может, поэтому-то он до сих пор не обзавёлся семьей, какая женщина способна была бы постоянно терпеть подобное? Нет, и такая бы нашлась за столько-то лет, но, вот парадокс, подобные личности Михаила никогда не интересовали. Да и полноценной частью нашей команды Молот и в те далёкие времена так и не стал, всегда стремясь быть на полголовы выше остальных.

Светлый задумчиво глядел на меня, словно решал какую-то только ему ведомую задачку, я же под его взглядом откинулся на спинку стула и отодвинул его, заставляя металлические ножки противно заскрежетать по полу. Оказавшись на достаточном расстоянии от стола, закинул ногу на ногу, скрепил руки в замок, открыто рассматривая паладинов и не торопясь начинать беседу первым.

Они же смотрели на меня и на мои действия какими-то иронично-отеческими взглядами, вызывая во мне острую волну раздражения. Я сжал челюсти, испытывая жгучее желание собрать всю свою магию в тяжёлый кулак и протаранить их отеческими физиономиями как можно больше местных толстых стен, стирая эти выражения лиц о бетон.

— Мы слышали всё, что ты рассказал Марку, — начал Молот весомо, уже не собираясь расшаркиваться со мной в особых обращениях. Что ж, подобные застенки к этому располагали, поэтому показательно спорить на этот раз я не стал. — Но что-то мне подсказывает, что ты рассказал отнюдь не всё. Я ведь прав, парень? — его взгляд словно пытался пробить мой черепушку насквозь, вскрыть и покопаться внутри, выискивая истину.

Я в ответ на такие слова лишь еле заметно фыркнул себе под нос:

— Ничему вас жизнь не учит, господин паладин.

Но слух у присутствующих был отменным, да и в таком помещении сложно было утаить хоть какой-то звук. На лице Светлого, всё также подпирающего стену за спиной Молота, промелькнула еле заметная улыбка, которую он тут же поторопился спрятать, возвращая беспристрастное выражение лица.

А вот Молот слегка покраснел, явно закипая. Видимо, вспомнил наш прошлый разговор, когда его подобная тактика напора не сработала. Впрочем, он в принципе никогда особой выдержкой не отличался.

Из глотки Михаила вырвалось почти рычание:

— Мальчишка! В этих стенах неважно, насколько длинный у тебя… — Молот криво усмехнулся, — список родословной. Он не поможет тебе выйти отсюда на своих двоих. Такой силой может обладать только чистосердечное признание, которое я тебе крайне рекомендую сделать!

Его зрачки вдруг словно растворились в ярком белом свете, который стремительно разросся и вскоре хлынул уже со всей поверхности глаз, будто в один миг выжигая носителю и радужку, и белок. Голос стал громче и загремел, эхом отражаясь у меня в голове, словно мы находились не в маленькой комнатушке, а в огромном зале.

Наверное, на неподготовленного человека это должно было произвести неизгладимое впечатление. Уверен, окажись перед Молотом реальный студент, то он бы уже скороговоркой выкладывал всё что знал и не знал. Но я сам подобную картину мог создать перед зеркалом при желании, так что и на этот раз наша беседа не пойдёт по заготовленному паладином сценарию.

— О, поверьте, я понимаю, что у вас осталось ко мне множество вопросов, — снисходительно улыбнулся я. — Но я уже сказал всё, что только мог. Во всех мельчайших подробностях. Но если я вдруг тёмной бессонной ночью что-то вспомню, то обязательно вам позвоню, невзирая на время, ведь ваша работа очень важна для нас всех, — пару раз кивнул и часто захлопал ресницами для пущей убедительности. — И обязательно наберу ваш номер, если вдруг какая-то гигантская змеюка очередной раз возжелает меня сожрать, чтобы вы сами могли всё увидеть своими глазами из первого ряда.

После моих слов повисло напряжённое молчание, казалось, воздух между нами можно было резать ножом.

— Видит бог, я пытался, — Молот тяжело вздохнул, покачал головой, опуская веки и убирая свечение. Медленно обернулся к Светлому: — И ты не сможешь упрекнуть меня в том, что я этого не сделал.

Он вновь сел прямо, наши взгляды встретились, и я боковым зрением заметил, что красный огонёк на камере под потолком комнаты вновь перестал радовать меня своим присутствием. А в следующий миг случилось сразу несколько событий. Видимо, что-то предчувствуя, Светлый оттолкнулся от стены и сделал торопливый шаг вперёд, протягивая руку к другу, стремясь остановить:

— Миша, не стоит…

Но Молот уже хлопнул ладонью по столу, прижимая, и невидимая сила вдруг сгустила вокруг меня воздух, стремительно приближаясь к горлу, однако за мгновение до касания я успел накинуть на себя доспех духа, даже не сбивая собственного дыхания.

От концентрации обрушившейся на меня мощи по латам пробежала лёгкая волна, делая их едва заметными золотистым прозрачным контуром на теле. Рука Молота продолжала лежать прижатой к столешнице, и я сумел заметить отходящую от меня слегка переливающуюся на свету, словно сотканную из утреннего тумана призрачную огромную лапищу, которая продолжала с неимоверной силой сжимать мой доспех в районе горла. Мы даже не изменили поз, и лишь вот эти неясные контуры проявившейся в реальности энергии показывали наше противостояние. Замерли, пронизывая друг друга взглядами.

Но вот Молот начал медленно сжимать руку на столе, скребя короткими ногтями по металлическому покрытию, будто стремился его расцарапать. Давление на шею возросло многократно, превышая все возможные пределы. Я почувствовал, как постепенно стало наливаться кровью и гореть лицо, дыхание приобрело прерывистый характер, становилось всё сложнее давать отпор силе напирающего паладина. Я всегда знал, что у Молота чудовищный энергетический потенциал, но одно дело это помнить, и совсем другое ощущать на себе, не имея возможности полноценно ответить.

Светлый непонимающе посмотрел сначала на Молота, затем на меня, в его глазах промелькнуло какое-то странное выражение, считать которое боковым зрением я не смог. В итоге Алексей всё-таки положил руку на напряжённое плечо друга и громко произнёс:

— Миша, это уже выходит за рамки, — однако паладин никак не отреагировал на слова Светлого. — Хватит! — гаркнул тот, прибавляя к голосу силу.

Но Молот только лишь на миг сощурился, раздражённо дёрнул щекой, даже не думая останавливаться, и лицо Алексея вдруг застыло в одной гримасе, даже грудь почти перестала вздыматься от дыхания. Только глаза забегали, показывая, что Светлый всё ещё в сознании, но каким-то образом Михаил смог его обездвижить, теперь удерживая нас обоих.

Я понятия не имел, что именно Молот сотворил с другом, да и занимало меня сейчас совсем иное: нужно было что-то делать, иначе разошедшийся паладин просто проломит мой доспех, и если он с такой мощью доберётся до горла, то мне можно будет уже вообще ни о чём в этом мире не беспокоиться. Перспектива, конечно, заманчивая, но у меня ещё были планы на эту бренную жизнь.

Я не мог точно предсказать, будет ли Молот действительно меня убивать или, как только треснет доспех, он остановится, лишь показательно слегка придушив в качестве своеобразной воспитательной меры. Но вероятности того, что вышедший из себя паладин может запросто меня прикончить, невзирая на последствия, уже было достаточно, чтобы начать действовать.

Мысли в голове роились, словно рассерженные пчелы, я с дикой скоростью перебирал варианты, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Причём такой, чтобы не вёл на тот свет.

Конечно, я мог собрать все свои силы для одного единственного удара на полной мощности, но меня останавливали две вещи: я совершенно не был уверен, хватит ли у меня сил убить Молота с одного удара, а ведь если это не сделаю я, то второго шанса ударить у меня не будет, Михаил точно доведёт своё дело до конца, и, в любом случае, оставался ещё и Светлый, а боя с двумя паладинами сразу я в нынешнем состоянии не выдержу.

Значит, стиль «беги и бей» мне сейчас не подходил, стоило выбрать что-то более действенное и тонкое. Все имеют слабости, и Миша никогда не являлся исключением, он всегда был рабом своих эмоций, с трудом сдерживая их напор. Значит, следовало дать ему что-то, что вывело бы его из этого состояния концентрации, заставляя принять решение оставить меня в покое хотя бы на время. Ошарашить, нарушить равновесие, заставить думать.

Я улыбнулся побледневшими губами, мысленно призывая подходящие имена. Пора вам поздороваться со старыми приятелями.

В воздухе между мной и Молотом вдруг появилось несколько струек сизого дыма, брызнувших, казалось бы, из пустоты. Они стали разрастаться, занимая всё больше места и вырисовываясь в большую кошачью морду, которая полупрозрачным щитом встала между мной и Молотом. Глаза Михаила округлились, он с неверием таращился на вполне знакомого духа. Даже приоткрыл было рот, выдыхая:

— Маль…

Но тут кот распахнул пасть и зарычал, заставляя Молота вздрогнуть. Я не двигался, чувствуя, как капля пота бежит по виску, прокладывая по влажной коже дорожку к шее. Молот продолжал таращиться на постепенно таявшую в воздухе морду Мальгуса, но добило его не это. Явление моего астрального спутника пошатнуло концентрацию Михаила, но разорвал её в клочья вдруг раздавшийся словно со всех сторон звук чарующего женского смеха. Переливаясь хрусталём, он ласкал слух стороннего человека, но для нас троих это был сигнал, заставляющий в былые времена кровь стыть в жилах.

— Откуда ты… — прохрипел Молот, прожигая меня взглядом.

Он помнил меня, помнил всё, что было связано с Тёмным паладином, и сейчас я явно видел, как его мысли пришли в раздрай.

— Наследство, — сдавленно выдал я. Были бы силы, рассмеялся бы ему в лицо. — Как наследнику рода…

— Наследство… — Молот замер на мгновение, смотря пустым взглядом в воздух, а в следующее мгновение давление на мой доспех пропало, я смог вдохнуть полной грудью, стараясь делать это не лишком шумно и жадно.

Рука Михаила, уже свободно лежащая на столе, почему-то мелко задрожала. Я хотел поймать взгляд Молота, но тот вдруг резко встал, развернулся и стремительно покинул комнату. Обредший подвижность Светлый побледнел, одарил меня очень странным взглядом и словно хотел что-то спросить, но, оглянувшись на дверь, поторопился догнать друга.

Стоило этим двоим удалиться, как я с удовольствием растёкся бессильной кляксой по стулу, устало вытирая пот со лба и шеи. Нет, всё-таки выходить против действующей девятки, да ещё и такой бешеной, в нынешнем положении смерти подобно. Однако противостояние я выдержал, смог спугнуть эту пару припорошенных вековой пылью хищников.

Отдышавшись, покрутил головой — красный глаз камеры так и не замигал, и мне постепенно становилось любопытно, что же в итоге со мной сделают: погладят по голове за совершенный подвиг или же отсекут её за нерадивые действия?

Оксана открыла глаза, медленно отключила будильник — в выдавшийся в честь отъезда студентов в заповедник выходной можно было не вскакивать с кровати и не бежать ужаленной псиной на работу. А в своё удовольствие потянуться, закутаться в любимый шёлковый халат и не торопясь пройти на кухню, сварить чашечку любимого кофе.

Под звук разогревающейся турки, Оксана включила новости, где рассказывался очередной сюжет о текущей ситуации с финансами в стране. Доварив кофе, Лебедева села на высокий стул, лениво следя за столбиками цифр статистики, как вдруг экран мигнул, и появившийся диктор торопливо проговорил:

— Экстренные новости! Император ввёл старую традицию по отправке студентов в императорский заповедник для приручения физических питомцев, но, к сожалению, на обратном пути случился непредвиденный инцидент. Пожалуйста, уберите от экранов детей и беременных женщин, полученное нами видео от очевидцев может шокировать, — на экране тут же высветилась плашка, сообщающая о том, что далее пойдёт контент с рейтингом только для совершеннолетних.

Оксана сжала кружку в руках до побеления пальцев и нервно уставилась на экран, где появилось видео, снятое чьими-то трясущимися руками через стекло окна поезда. На заднем плане были слышны крики студентов, девчачий визг и ругательства парней. Сначала изображение было немного размыто, но вот камера сфокусировалась, и стал виден огромный дракон, который, извиваясь всем телом, нападал на человека. Сверху на змее сидел наездник, который, кажется, руководил его действиями.

Оксана сощурилась, без сомнений угадывая в мельтешащей с большой скоростью фигуре человека именно Антона, который старался уходить от атак змея. Только вот почему-то клинок под ним странно светился ярким белым светом.

— Что там случилось? — пробормотала Лебедева тихо, продолжая следить за событиями в небе.

Закончив метаться, Антон вдруг стрелой рванул строго вверх, уводя дракона за собой в гущу тяжёлых зимних облаков, и на этом видео оборвалось.

— На этом мы заканчиваем наше экстренное включение, оставайтесь с нами, мы будем держать вас в курсе происходящего. В нашем следующем выпуске вы услышите комментарии властей по поводу вероломного нападения на поезд со студентами, все детали произошедшего и, возможно, нашему репортеру удастся поговорить с главным героем этих трагических событий!

Лебедева твёрдой рукой выключила телевизор, почти залпом выпила кофе, обжигая глотку, решительно направилась в комнату. Распахнула шкаф, осматривая одежду прижала плечом к уху телефон. На том конце ответили после первого же гудка.

— Дай угадаю, ты по поводу происшествия с поездом, — раздался на том конце усталый голос.

— Угадал. Кто это был? — коротко спросила Оксана.

— Теперь твоя очередь угадывать, но я дам подсказку: главные фанаты драконов, — собеседник тяжело вздохнул.

Лебедевы тихо, но ёмко выругалась.

— Жертв много? — уточнила, вытаскивая выбранную вешалку.

— По первичным данным шестнадцать человек погибло, пострадало ещё пятнадцать. Нам всем очень повезло, что половину последнего вагона занимал багаж.

— Где студенты теперь?

— Часть в больнице, часть загрёб третий отдел, серые мундиры роют землю носом. Подобные конфликты войны вызывают, знаешь ли, — чуть нервно рассмеялся собеседник.

— Поняла, отбой, — Лебедева бросила телефон на кровать.

Быстро одевшись, она скрыла лицо и встала на призванный клинок, вылетая прямо через широкое панорамное окно балкона.

Лебедева, совершив забег по полупустой академии, почти ворвалась в кабинет ректора, тяжело дыша. Старик поднял на неё уставшие глаза, снимая очки и протирая их лежащей на столе тряпочкой, спокойно встречая горящий гневом взгляд Оксаны.

— Ну и что ты здесь делаешь? — блёкло спросил он, водружая оправу на переносицу. — Через два дня закончатся каникулы, а ты, думаю, довольно сильно устала за прошлую четверть.

— Ты знаешь, зачем я здесь! — Оксане хотелось хлопнуть ладонью по столешнице Старика, а то и сбросить с него все бумаги, но она сдержала порыв.

— Просвети, — вздохнул ректор. — У меня нет ровным счётом ни одного предположения.

— Я о нападении на мой курс! — сверкнула взглядом Лебедева.

— У тебя ещё четыре таких курса на обучении, — невозмутимо продолжил Старик. — Почему тебя внезапно заинтересовал именно этот?

— Другие четыре курса, чтоб ты знал, сегодня будут мирно спать в своих кроватях, а не сидеть в имперских казематах! — окончательно вспылила Оксана. — А почему тебе всё равно⁈ Как будет выглядеть академия в свете вашей борьбы за влияние⁈ Любого ученика могут спокойно запереть в имперских подвалах⁈ Академия всегда должна быть на стороне своих учеников! Я полагаю, их родителей даже не уведомили, где находятся их дети⁈

— Это не твоё дело! — выдержка Старика дала трещину. — И если бы один ушлый молокосос не выложил чёртово видео в сеть, то никто бы и не узнал о случившемся раньше, чем мы смогли бы обработать информацию!

Лебедева сделала два шага, оказываясь ровно напротив ректора, опёрлась ладонями на стол, наклоняясь к Старику.

— Обещай мне, что ты приложишь все силы, чтобы их освободили.

Ректор дёрнул щекой, но всё-таки кивнул:

— Обязательно.

Молот, сидя за столом, морщился, смотря на внутреннее убранство бара. В трёх километрах от имперской резиденции нельзя было найти ни одного приличного заведения, которое бы подходило паладину, но желание выпить было настолько сильным, что это отошло на второй план.

Светлый, сидящий на соседнем стуле за барной стойкой, медленно потягивал красное вино из пузатого бокала, а Молот наконец дождался, пока барменша принесёт ему семь горящих стопок разного цвета.

— Наслаждайтесь, — с улыбкой проговорила она, как бы невзначай легко касаясь руки Михаила.

Тот лишь краем взгляда равнодушно мазнул по крепко сложенной и явно ни один час в неделю проводящей в спортзале девушке. Её подтянутая попка была обтянута легкомысленными шортами, а грудь под рубашкой, завязанной узлом на плоском животике, ходила настолько свободно, что навевала мысли об отсутствии бюстгальтера.

Но Молоту не было дела до её прелестей, он тут же переключил всё своё внимание на выпивку, затушив рукой и опрокинув в себя первую стопку.

Барменша одарила паладина разочарованным взглядом, но тут же с любопытством глянула на второго, Светлый в ответ приподнял бровь.

— Иди уже, — непонятно кому из этих двоих буркнул Молот, вперив взгляд в череду рюмок перед ним.

Светлый взболтал вино в стакане и одним глотком допил оставшееся, не сводя взгляда с призывно улыбнувшейся девушки. Поднявшись, Алексей направился в туалет, куда через полминуты отправилась и барменша, кинув полотенце на кран с пивом и распустив по пути волосы, до этого сжатые в пучок на затылке.

Молот молча опустошил второй шот, зажмурившись при этом. За те десять минут, что отсутствовал Светлый, он успел опрокинуть ещё три рюмки. Глянув на приземлившегося обратно довольного друга, старательно поправляющего ворот рубашки, Михаил приподнял брови:

— Эвон как, умаяла она тебя, — скабрезно ухмыльнулся он.

— Ты бы видел ту девицу в деле, — хмыкнул Светлый в ответ.

— Спасибо, воздержусь. Если не участвую, то и не наблюдаю, — отмахнулся Молот.

Тут под шумок барменша выскользнула из туалета, пытаясь спрятать красное лицо и как-то неуверенно переставляя негнущиеся ноги. Растрепавшиеся волосы всё никак не хотели укладываться в строгую причёску.

Вернувшись за барную стойку, он тут же обновила вино в бокале Светлого.

— За счёт заведения, — промурлыкала она с улыбкой.

— И надо оно тебе, — проворчал Молот, приговаривая ещё одну рюмку. — Постоянно одно и то же, не надоело за столько лет?

— То же самое можно сказать и про выпивку, — беззаботно ответил Светлый, делая глоток вина и кивая на пустые рюмки перед другом. — Каждый сбрасывает стресс по-своему.

— Твоя правда, — как-то тяжело признал Молот.

Оба помолчали какое-то время, Михаил задумчиво покрутил пустую стопку в руках.

— Марк ещё вычтет с тебя за испорченную камеру, — проговорил Алексей, из его взгляда исчезла напускная лёгкость.

— Копейки, — буркнул Михаил. — И зачем мы туда попёрлись, — Молот с досадой сжал рюмку, та с хрустом осыпалась стеклянным крошевом.

— Ты сам захотел, — пожал плечами Светлый. — А я тебе говорил, что не стоит лезть туда прямо сейчас. Но ты заладил: странный парень, странный парень. Теперь доволен? — он с лёгким раздражением глянул на друга.

— Я всё ещё хочу разобраться до конца, — упрямо ответил Молот. — Ты видел этот взгляд? Прям как у него…

— Ты же не веришь, что этот сопляк действительно может быть Тёмным? — иронично уточнил светлый.

— Нет, — несколько смутившись, буркнул Михаил, закидывая в себя очередной шот. — Но то, что это его отродье, ты отрицать не будешь?

— Не буду, — согласился Светлый, — У него бешеный котяра на страже, которого ни с кем не спутаешь, да ещё этот смех… Лилит так и осталась пленницей его меча.

— Вот-вот, — протянул Молот. — Это явно неспроста. Мне это всё не нравится, — заключил Молот.

— А что бы ты смог ему сделать, если бы он и вправду вернулся? — начал фантазировать Алексей.

— Прикончил бы, — потемнев лицом, мрачно ответил Михаил.

— Раньше, чем он бы узнал, что это ты его убил? — жёстко усмехнулся лекарь.

И снова меня не оставили одного надолго.

— Ну не допросная, а проходной двор, — буркнул я, когда дверь вновь отворилась, и ко мне зашли два незнакомых мужика в белых халатах.

— Антон Митрофанов? — уточнили они и после моего кивка тот, что был повыше, добавил. — Следуйте за нами.

Делать нечего, я поднялся и пошёл гулять в их компании по одинаковым коридорам, вскоре попав в лабораторию, от пола до потолка застеленную белым кафелем.

Меня провели через комнату, заполненную приборами в абсолютно пустое помещение, одну из стен которого, как и в допросной, заменяло непрозрачное стекло.

Через пару часов я понял одно: не завидую подопытным кроликам. Потому что из меня последние соки выпили, проводя туеву хучу тестов, проб, экспериментов с участием меня и белого клинка. Я призывал белый клинок, развоплощал белый клинок, рубил, колол, махал, а они всё мерили, мерили, мерили…

Один белый халат сменял другой, как-то мельком я увидел в коридоре Марка, а потому подозревал, что там, за стеклом стоит именно он.

В итоге один из особо смелых ученых решился попросить у меня белоснежный клинок. Я честно попробовал его передать, но тот просто растворился в его руках, предварительно так шарахнув беднягу ослепительной молнией, что тот отлетел на добрых пару метров и ещё с полчаса сидел у стены с перекошенным неподвижным лицом, словно его прямо здесь бахнул инсульт.

Я потерял счёт времени, но когда меня вывели из этого белого ада, настенные часы показывали глубокий вечер. Благо, я не слишком им понравился в роли лабораторной крысы, так что меня наконец отпустили на свободу, в награду за спасение студентов вручив подписку о невыезде.

Я благоразумно стерпел всё, потому что мысленно прикидывал, что бы они со мной сделали, узнав, что, по сути, узкоглазый напал на поезд именно из-за меня.

Выбравшись из подвалов императорской резиденции в холёные коридоры, обвитые побегами лепнины, а вздохнул с облегчением.

Вечерело, на город медленно опускался алый диск солнца, а на парковке уже ждал водитель и недовольно сложившая руки на груди Софья.