Враг из прошлого тысячелетия

Глава 17 Подтверждение силы

Ночная тьма окутала недостроенный парк аттракционов, окрашивая в чёрный цвет бетонные голые стены, проглядывающие сквозь облезлую краску фасада. К возвышающемуся в центре парка цирку спикировала фигура, скрываясь на фоне большого купола.

Молот заложил вираж и спрыгнул с клинка у самого входа, огляделся, хотя и так прекрасно ощущал, что в округе нет ни единой живой души, кроме одной единственной. Толкнув скрипучую просевшую дверь, паладин прошёл внутрь, нахмурился, замечая, что прожектор тускло освещает круг в манеже. Вышел на свет, огляделся, точно вычисляя, где скрылся тот, ради кого он проделал весь этот путь.

— Тебя из-за новой молодости в детский сад унесло что ли? Хватит играть в прятки, — мрачно проговорил он, складывая руки на широкой груди.

Антон приблизился к свету, но выходить на него окончательно не стал, останавливаясь на границе. Окинул взглядом Молота, словно хирург пациента.

— Судя по выражению твоего лица, что-то пошло не так, — проговорил насмешливо.

— С чего ты взял? — лениво отозвался Михаил, приподнимая бровь.

— Ты никогда не умел скрывать эмоции, у тебя всё на лбу написано, — пожал плечами Антон.

Кривая усмешка парня начинала изрядно подбешивать Молота, но он сдерживался, помня, что глаза обманывают его, и сейчас перед ним стоит совсем другой человек.

— Допустим, что-то произошло, — с неохотой признал Михаил. — Но, к счастью, это не только мои проблемы.

Теперь уже у Антона усмешка сменилась серьёзным выражением.

— По поводу документации я тебе уже говорил ранее, но там разобраться проще. Основная проблема в том, что за те четыреста лет, что тебя не было, кое-что несколько изменилось. Особенно понятие «инкогнито» для главы ордена. Совет выказал тебе доверие, отдав свои голоса, что дало право на следующий шаг — доказательство того, что ты достоин титула. Тебе предстоит пройти испытание в присутствии всех членов совета ордена. Завтра в шесть вечера тебе надо будет прибыть по координатам, которые я тебе отправлю позже. И да, нам больше нежелательно связываться таким образом, — Молот покачал головой. — До сегодняшнего дня моя жизнь мало кого интересовала, а теперь будет интересна слишком многим.

— Да, тут согласен, — Антон понятливо кивнул. — Но с этим я разберусь позже. Что за испытание?

— О, тебе понравится, — протянул Михаил, позволяя себе скабрезную улыбку. — В ходе испытания происходит воздействие на разум, характер волю — названий много, выбери то, которое нравится, но в результате становится понятно, кто на что способен. И всем в совете интересно узнать, чего же стоит новоиспеченный лидер ордена, иначе тебе не удержать этот титул.

По лицу Митрофанова прошла волна, но Свят всегда хорошо прятал свои эмоции, и новое тело исключением не стало, Молот так и не смог понять, что испытывает Тёмный.

— Мы нашли одно место сразу после войны, — продолжил своё объяснение Михаил. — Поэтому ты про него ничего не слышал и узнать заранее даже не пытайся, простым смертным не положенно, не подскажут. Это остов какого-то сооружения, которое старше, чем мы все вместе взятые, и, кажется, старше, чем сама наша цивилизация. По крайне мере, так сказали именитые учёные, которым довелось там покопаться. Но суть не в этом, исследуя это особенное место, мы выявили, что оно каким-то образом воздействует на человека. Туда заходили полные сил и амбиций одарённые, а выходили дрожащие, с потерянным взглядом и нередко поседевшие. Если вообще выходили. Многие пытались проходить это испытание поначалу, на каждого оно влияло по-своему, но не было того, чей разум вернулся бы оттуда прежним.

— И вы хотите меня туда отправить? — Антон вскинул брови. — Вам нужен писающий под себя маразматик или глава ордена? Меня мой разум и без изменений абсолютно устраивает.

— Не бойся, Свят, — усмехнулся Молот. — Я был там. Хотел попробовать на себе действие испытания, но не сделал и трёх шагов.

— Каких ещё шагов? — нахмурился Митрофанов. — Поясни.

— Обычных шагов, — Михаил дёрнул плечом. — У меня вышло сделать два.

— И сколько надо сделать мне? — Антон сощурился.

— Максимум, которого удавалось достигнуть за эти года — десять. Но, поверь, там самое главное не пройти их, самое тяжёлое — это вернуться. Можно сделать и один, — хмыкнул Молот, про себя ярко понимая одну простую вещь — если Свят завтра не сделает хотя бы десятку, то он мало что и кому докажет. По истечению срока неприкосновенности вызовы посыплются один за другим, мешая работать, его не признают достойным никак, как только по документам. А кого когда спасали бумажки?

Гордость не позволяла сказать этого вслух, но Михаил и так по глазам Антона понимал, что тот полностью осознает сложившуюся ситуацию. Это было странно и даже немного жутко, видеть его глаза на другом лице.

— Больше сказать не могу, да и смысла не имеет, у каждого своя реакция. Ты всё поймёшь завтра, — Молот позволил себе ещё одну усмешку. — Как видишь, побывав там, я не стал сумасшедшим.

— Кто тебе такое сказал? — иронично утонил Антон.

— Если это место меняет тебя, делает безвольным, значит, оно забирает всё хорошее, что есть в тебе.

— Ты ничем не рисковал, — отмахнулся Митрофанов.

Молот заиграл желваками, чувствуя, что его и так небольшое терпение подходит к концу.

— Всё ещё думаешь, что лучше других, Свят? — опасно сощурился Молот. Так и тянуло напомнить, чем это закончилось в прошлый раз, но Михаил в последнюю секунду задушил порыв. Эти слова приведут к очередной драке, а для неё сейчас было не время и не место.

— О, нет, старина, — Антон холодно улыбнулся. — Я — хуже. Значительно хуже. Только что-то мне подсказывает, что сейчас это именно то, что снова нужно нашему миру.

— На, наденешь завтра, миротворец, — Молот бросил Митрофанову серую маску с белыми крыльями. — Под ней тебя никто не сможет прочесть, даже если попытаются.

— Ритуальная? — уточнил Антон.

Михаил кивнул.

Митрофанов, понимая, что конструктивный разговор окончен, развернулся и, не прощаясь, ушёл в тень. Через несколько секунд Молот понял, что остался один. Прежде замерший, каменный, словно влитой, он опустил руки, покачался с пятки на носок, давая хотя бы физический выход сдерживаемым эмоциям.

Молота словно разрывало изнутри противоречиями. Какой-то своей частью он понимал, что Свят должен достойно пройти испытание, иначе он, Светлый и пара пошедших у них на поводу высокопоставленных паладинов окажутся в очень шатком положении. Они, пусть и вынужденно, но поставили на него всю свою репутацию. И Молот, опираясь на старое чутьё, понимал, что не пройти испытание тот, кого называли Тёмным, пусть и было это несколько веков назад, просто не может.

Но что-то внутри отчаянно и горячо желало, чтобы завтра Свят провалился. Дико, с полным крахом. Не смог сделать и шага. Чтобы содеянное когда-то оставалось единственно верным решением.

Маневренный десантный самолет слегка потряхивало на воздушных ямах. На этот раз члены совета были сугубо в своём составе восьми без лишних свидетелей. На всех красовались маскировочные утеплённые зимние костюмы.

— Жаль, что там нет возможности обустроить нормальный аэропорт, — проворчал один из паладинов.

— Какой, к лешему, тебе аэропорт? Чтобы даже мозг жирком заплыл? — грозно спросил его Старик.

Паладин, который за спокойные годы довольно сильно округлился в талии, сжал челюсти, но возразить было нечего.

Тут в отсеке засветилась зелёная лампочка.

— Мы на месте, приготовиться к прыжку, — скомандовал Старик, первым подходя к открывающемуся десантному люку.

— Вот поэтому я и не хотел никакого инкогнито, — проворчал один из тех, кто голосовал за Старика. — Нет, притащились. Тут триста лет уже никто не ходил, а нас принесло!

— Тёмные времена, — пожал плечами Молот, оттесняя ворчуна плечом и становясь сразу за Стариком.

Когда люк полностью распахнулся, паладины прыгнули, на ходу призывая клинки и пикируя вниз. Молот даже с некоторой радостью раскинул руки, с удовольствием вдыхая морозный слегка разряжённый горный воздух, осматривая никак не изменившийся ландшафт. Горный хребет встречал паладинов заснеженными пиками и тёмными рвами расщелин. В этом месте горы шли разрозненно, склон, к которому устремились восемь клинков, был почти отвесным, совершенно непригодным для скалолазания как по положению, так и по погодным условиям: между горами гулял шквалистый ветер, постоянно непредсказуемо меняющий своё направление. Поэтому пик даже специально закрывать от туристов не пришлось, сюда в принципе никто не мог забраться просто так.

Преодолевая сопротивление ветра, все подлетели к небольшой еле заметной площадке. По взмаху руки Старика огромный камень откатился в сторону, открывая скрывающийся за ним проход. Паладины зашли внутрь, слушая, как завывает вьюга за спиной и стряхивая с плеч и капюшонов снег.

Стоило им только сделать несколько шагов по короткому каменному коридорчику, как под потолком запылало несколько светляков. Никто так и не смог понять, на каком именно магическом источнике они запитаны, но факт оставался фактом — свет был всегда, как только кто-то появлялся внутри.

Но глаза сразу же цеплялись не за огоньки, и даже не за безумные серые письмена, которые украшали пол и стены, плавно переходящие в куполообразный потолок. Взгляд приковывали к себе кости. Белые человеческие кости, полноценные скелеты в остатках одежды, которые обрамляли собой небольшую дорожку. Единственную территорию, где на камне не было никаких символов. Всего двадцать два скелета.

— Миша, что-то мне кажется, сегодня тут появится двадцать третье тело, — со злой издёвкой проговорил Старик.

— Когда кажется, креститься надо, Никита, — несдержанно отозвался Молот, скидывая капюшон и стряхивая снег с непокрытой головы. — Не торопи кости.

— Долго ещё ждать будущего покойника? — подхватил один из союзников Старика.

Тот одобрительно хмыкнул, вопросительно смотря на Михаила.

Но ответить закипающий Молот не успел, очередной порыв ветра занёс внутрь добрую порцию снега и фигуру в тёмном плаще, накинутом на голову капюшоне и ритуальной маске, скрывающей лицо. Из пустых глазниц лился свет, голос, заставивший паладинов повернуться к его источнику, показался неестественно искажённым.

— Приветствую, — глухо и с лёгкой вибрацией произнесла маска.

Светлый и Молот кивнули в ответ, с некоторым опозданием это же сделали Агафонов и дальневосточник. Михаил сделал шаг вперёд, взмахнул рукой, приглашая главу ордена на правах представителя. Проводил в зал, давая несколько минут на то, чтобы оглядеться.

Глава окинул помещение взглядом, но особо на чём-то не задерживался. Вытесанное из серого камня помещение, неровные стены, словно кто-то резал камень как пластилин, но при этом идеально ровный монолитный пол, все покрыто рунами и письменами, лишь одна пустая дорожка в метр шириной, по которой можно было дойти до странной арки, изображённой на противоположной стене. Два полусогнутых рога словно обрисовывали врата на сером камне.

Паладины молча разошлись, становясь по разные стороны от дорожки. Старик и его сторонники встали с одной стороны, Молот, Светлый и их союзники с другой. Готовящийся к испытанию глава остановился около начала дорожки. Ректор несколько долгих секунд пытливо смотрел в сияющие глазницы маски, словно хотел понять, кто же перед ним, но после нескольких мгновений осознал, что это гиблое дело. Старик слегка склонил голову, указывая главе на путь к арке.

— Думаю, вы знаете, что делать, — проговорил он негромко.

— Ваше преосвященство, — холодно добавил глава.

— Что? — ректор сначала подумал, что ослышался.

— Ты должен добавлять «ваше преосвященство», когда обращаешься к главе ордена, — спокойно пояснил инкогнито.

Старик даже потерялся на несколько секунд: долгие годы никто не мог позволить себе подобное обращение с ним, в том числе и сам император. Союзники с удивлением смотрели на него.

— Ваше преосвященство, — сквозь зубы проговорил ректор, наступая себе на глотку.

Молот позволил себе тонко улыбнуться, что не крылось от глаз Старика. Михаил мог голову на отсечение дать, что Никита ему эту улыбку не простит и запомнит, как и взгляды многих до него, чьи глаза теперь пустые и мёртвые.

Глава ордена не заставил долго ждать, сделал первый шаг по тропе, словно в один миг оказываясь под давлением огромной толщи воды, и замер. Молот понятливо выдохнул сквозь зубы, помня свои ощущения от первого шага. Белые символы на полу и стенах загорелись светло-серым тусклым светом и медленно запульсировали, будто под камнем билось огромное сердце великана.

Старик усмехнулся, его глаза злорадно заблестели, любуясь зрелищем противника, который увяз на тропе, как муха в кефире, и застыл, словно время для него остановилось.

Но тут же нога главы двинулась, преодолевая огромное, просто чудовищное сопротивление, но всё-таки продвигаясь вперёд. Шаг, второй, и вот инкогнито уже преодолел отрезок, на котором лежало с пяток белых скелетов.

Молот одновременно наблюдал за продвижением Митрофанова и за тем, как неудавшийся глава ордена следит за возвышением соперника. Шаг за шагом тот преодолевал барьер, идя вперёд пусть медленно, но вполне уверенно. И по мере его продвижения челюсти присутствующих опускались всё ниже, а глаза расширялись всё больше.

Молот уже не смотрел на старика, его взгляд был прикован к спине того, кого он ещё вчера подкалывал, стоя под сводом старого цирка, а сейчас… Сейчас у Михаила мурашки ползли по спине от того, как всё сильнее разгорались глаза идущего по тропе Антона… Нет, Молот отказывался даже про себя называть этого человека другим именем. Михаил не чувствовал такой силы, которая сейчас исходила от молодого Митрофанова, с тех самых пор, как Свята не стало.

Неосознанно все восемь членов совета ордена продвинулись вперёд, едва ли не переступая невидимый барьер, отделяющий их от тропы, наблюдая за главой. Их лица хмурились, каждый был похож на перегруженный вопросами компьютер. Молот представлял, что творится в их головах: каждый пытался понять, кто прячется под маской, и почему такая сила скрывалась так долго, не заявляя о себе.

Однако внутри себя Михаил отмечал совсем другой эффект: он вдруг ощутил облегчение. Словно временной промежуток, длиной в вечность, его плечи были напряжены, и только сейчас смогли расслабиться. Та жгучая зависть и ненависть к товарищу по оружию давно была раздавлена грузом прошедших лет, но этот же груз не давал ему вдохнуть полной грудью. Молот понимал, что в этом мире происходят процессы, с которыми он ничего не может поделать. И никто не сможет, кроме одного лишь человека, которого, как ему думалось раньше, от реальности отделяли сотни лет и его, Молота, решение.

Но вот он снова стоит перед ним в ореоле той силы и той чёрной славы, которая определяла его как личность. Свят всегда отдавал больше, чем они все. Пока другие паладины, достигшие пика могущества, пытались оставаться людьми, он отринул всё человеческое ради великой цели. И сейчас, оглядываясь на прожитые годы, Молот наконец мог для себя понять, что вся холодность и отчуждённость Свята никогда не были проявлением высокомерия, а лишь избранной стратегией. Он не шёл на компромиссы, не тешил себя мыслью вернуться к старой жизни. Скорее наоборот, он боялся её. Ведь если бы Тёмный решил снова стать человечным, то проиграл бы, а проигрыш для такого человека был равнозначен смерти.

И лишь сейчас, смотря на то, как Свят преодолевает шаг за шагом там, где сам Молот не смог сделать и трёх, Михаил стал понимать, что напряжение, натянутое стальной струной, стало исчезать. На его глазах на сторону человечества встала боевая единица такого уровня, что одним своим появлением давала шанс на новую победу, на этот раз окончательную.

Однако остальные этого ещё не осознавали, они недовольно мрачнели, пытаясь понять, как могут поменяться их маленькие мирки от появления такого человека. И теперь перед Молотом стояла трудная задача сделать так, чтобы каждый из них осознал, что новый глава ордена просто перешагнёт через все их заслуги, идя к одной единственной цели, которая должна стать общей для всех.

Между тем Свят двигался, преодолевая напряжение. Михаил мог поклясться, что слышал треск мышц и энергию, раздвигающую реальность. Тёмный, как и в старые времена, продолжать творить невозможное. Через минуту, казавшуюся вечностью, он остановился, пройдя более чем половину пути, то есть уже далеко за двадцать шагов.

— Невероятно… — прошептал стоявший рядом с Молотом Агафонов. — Если он вернётся, это будет новый рекорд! Кто он, Миша⁈

— Всему своё время, — отрезал Молот.

— Смотрите! — напряжённо произнёс Светлый.

И было на что посмотреть, потому что Свят вдруг округлил спину, словно готовился к броску, но вместо этого за его плечами выросли два массивных вороновых крыла. Они распростерлись, очерчивая крупный взмах.

Оставшееся до арки расстояние Свят преодолел одним прыжком, буквально летя над полом. Замер около арки на несколько мгновений.

Пространство стонало, на плечи присутствующих паладинов опустилась, как казалось, вся тяжесть горного хребта. Арка перед Святом вдруг загорелась, в ней, словно в камине, заиграло белое пламя, исчезая через несколько секунд, как и тяжесть, что сковывала всех присутствующих.

Члены совета переглянулись, один лишь Молот смотрел прямо на старого товарища, который, оборачиваясь, еле заметно качнулся. Но всё-таки выровнялся, собрал все силы и куда быстрее прежнего спокойным шагом пошёл назад, преодолевая весь маршрут, словно это ничего ему не стоило.

Под пристальными взглядами совета глава проследовал мимо всех, не останавливаясь, прошёл дальше, вскоре раздался треск отодвигаемого камня и на всех пахнуло морозным воздухом, у выхода закружились редкие снежинки.

Свят ушёл, законно подтвердив свой статус, а с плеч Михаила упала другая гора, не та, что лежала раньше, а гора ответственности. Теперь любой, кто после первого месяца работы нового главы ордена решит кинуть вызов его кандидату, сто раз подумает, а следует ли это делать.