Возвышение и мятеж

Глава 47

Керэн появилась снаружи горного коттеджа вместе с Джорджем, и осторожно опустила останки Элэйн на траву. Растительность казалась необычно живой по сравнению с бледной кожей Элэйн, покрытой потёками крови. Она посидела с Джорджем несколько минут, положив руки ему на плечи. Он не двигался и не говорил, и плечи его не двигались, что указывало бы на рыдания. Он просто был — с сердцем столь же пустым и безжизненным, каким было тело его сестры.

Она удивлённо подняла взгляд, когда из дома вышли двое — Леди Роуз и Мёйра.

— Откуда ты здесь? — едва не крикнула она, направляя вопрос им обеим. Последний раз она видела Роуз на поле, в милях от места, где они сейчас находились, а Мёйру она сама совсем недавно туда перенесла, чтобы помочь остальным.

Роуз ответила первой:

— Понятия не имею, хотя полагаю, что это — дело рук Мордэкая. В один миг я была там, пытаясь не двигаться — а потом я оказалась здесь.

Мёйра выглядела смущённой:

— Это Мэттью настоял. Он не хотел, чтобы я шла лично. Та, кого ты с собой взяла, была заклинательной двойницей. — Затем её взгляд поймал то, что лежало на земле рядом с Керэн и Джорджем. Роуз поймала её за плечи, когда Мёйра покачнулась.

— Что случилось? — командным тоном спросила Роуз.

Керэн чувствовала вину, давая ответ. Даже просто тот факт, что она пыталась сохранять спокойный тон голоса, пересказывая события, свидетелем которым она стала, ощущался как предательство её подруги. Джордж и Мёйра молчали, пока она излагала случившееся, но тело Роуз, казалось, напрягалось всё больше и больше.

Когда она закончила, Роуз спросила:

— Кто был тот человек, который, по твоим словам, спас тебя?

— Тот, который появился вначале, когда Сэр Сайхан выстрелил из арбалета. Он сражался с Сайханом, и едва его не убил. Потом он сражался с Грэмом и Алиссой. Когда он мне помог, они уже помирились, — объяснила Керэн. Потом она добавила: — У него на груди был символ Грэма.

— Символ? — спросила Мёйра, слегка сбитая с толку.

Но Роуз уже поняла:

— Ты имеешь ввиду герб, геральдическую эмблему, которая у Грэма на щите?

Керэн кивнула:

— Да.

Голос Роуз был напряжён до предела, когда она оформила следующий вопрос:

— Они сказали, кто он такой? Грэм его узнал?

— Нет, его имени они не называли, — сказала Керэн, — но Грэм назвал его отцом. Но это показалось мне бессмыслицей. Я думала, папа Грэма умер или типа того. Разве он не был твоим мужем?

— Перенеси меня туда, — приказала Роуз, делая шаг вперёд и крепко хватая запястье Керэн. Когда та помедлила, она рявкнула: — Немедленно!

Прежде чем они успели исчезнуть, Карисса вышла из дома позади них. Она слушала их из дверей:

— Постой. Меня тоже возьми.

Роуз рефлекторно начала отвечать:

— Это слишком опас…

— Сейчас, возможно, наступает конец света, — сказала Карисса. — А я даже не могу вспомнить его лицо.

Роуз уже согласилась — в самом деле, она замолчала ещё до того, как Карисса начала говорить. Она кивнула Кариссе, и посмотрела обратно на Керэн:

— Перенеси нас обеих… пожалуйста.

Разум Мэттью был таким ясным, каким бывал лишь во время работы, требовавшей всего его внимания. Созданные им чары были невероятно сложными, но на самом низком уровне представляли собой повторяющийся узор, и этот узор он понимал. Большая часть требовавшейся чарам энергии была заложена во время их создания, иначе у них ни за что не хватило бы времени их применить в момент появления его отца.

Теоретически, как им большинство активируемых при использовании чар, практически вей эйсар мог быть заложен во время их создания, чтобы пользователю нужно было лишь привести их в действие мыслью или словом, но у него не было времени отточить и отполировать свой проект. Края куба не совпадали полностью, и это делало конструкт скорее шестью отдельными чарами, с двенадцатью неконгруэнтными стыками в местах соприкосновения сторон.

Будь у него ещё год, он смог бы найти способ всё подогнать идеально, скорее всего с помощью ещё какого-то числа вечно полезных заклинательных зверей Мёйры, но в отсутствие этого времени у него было лишь одно решение. Он и остальные, Линаралла, Айрин и Коналл, служили живыми проводниками, действуя в качестве скрепляющего раствора, который удерживал куб в целости. Поскольку стыков было двенадцать, каждый из них брал на себя три штуки. Вчетвером они были соединены, разум к разуму, давая Мэтту абсолютный контроль над их способностями, поскольку только он в действительности понимал работу чар, и им нужна была идеальная координация, чтобы держать в равновесии огромную силу, заключённую в матрице.

Несмотря на его притворную уверенность, его мучили сомнения, и когда появилась чёрная колонна пламени, он на миг ощутил чистую панику. Глубоко в душе он знал, что их усилия пойдут прахом — они просто должны были потерпеть неудачу. Теория была стройной, но хотя все остальные, казалось, думали, что пространственные плоскости были тем, что могло без всяких усилий отделять и разделять людей или материю, сам он знал, что всё было не так просто. Перемещение чего-либо, даже через пространственную границу, требовало энергии. Это количество было относительно маленьким в сравнении с размером или массой предмета, но не было незначительным.

Существо, появившееся между ними, его отец, представляло из себя массу эйсара и негативной энергии пустоты такой плотности, что не поддавалось описанию. Приготовленная ими клетка содержала эйсара на несколько сэлиоров, но если это было меньше минимально необходимого количества для почти неизмеримого существа, которое стояло между ними, то клетка не должна была сработать.

Последствия этого должны были стать настолько быстротечными и катастрофичными, что Мэтт решил, что у него даже не будет времени порадоваться своей смерти. Как и у остального мира, скорее всего. Вероятно, их вселенная протянет подольше, может, день или два, а потом её и остальные измерения постигнет та же участь.

Мелочь-то какая.

Потянувшись через связь, Мэттью взял на себя контроль над братом и сёстрами, став существом с четырьмя разумами, четырьмя мозгами… четырьмя перспективами. Они в унисон произнесли слова, заставившие золотистую клетку ожить, и почти так же быстро всё начало выходить из-под контроля.

Нагрузка была слишком большая.

Испускание Линараллы — количество эйсара, которое она всегда могла направлять — было слишком низким, чтобы управляться с тремя стыками. Прилагаемое ею усилие должно было испепелить её за несколько секунд. Коналлу и Айрин хватало сил, но они были слегка несбалансированы, и создаваемое давление ещё более ухудшало проблему Линараллы. Чтобы остановить неминуемый коллапс, он передал один из стыков Линараллы Коналлу.

Это отсрочило текущий риск провала, когда нагрузка Линараллы упала ниже предела её способностей — но это же создало дисбаланс в структуре, и начал расти гармонический резонанс, который должен был в конце концов растрясти куб — и их заодно — на части. Чтобы сбалансировать это, ему нужно было передать контроль над четвёртым стыком либо Айрин, либо себе.

Айрин была достаточно сильна, но она находилась не в той позиции. Коналл был прямо напротив Мэтта, по диагонали, поэтому лучшим вариантом было взять стык самому. Мэттью усилием мысли передал один из стыков Айрин себе, и резонанс угас. Теперь у него и у Коналла было по четыре штуки, у Линараллы — два, близко к её пределу, и у Айрин — ещё два, что для неё было лёгкой задачей.

Шли минуты, пока конструкт стабилизировался, а последняя энергия активации, выданная четырьмя магами Иллэниэлов, заполнила прорехи. Всё должно было получиться, и с осознанием этого Мэттью ощутил, как на него накатила волна вины. Они убивали своего отца, и некоторые из них даже не знали, о чём он их просил.

Мысли Айрин поднялись из глубин их общего разума:

— «Мы не идиоты».

— «Даже я догадался», — сказал Коналл. — «Мы — семья. Не пытайся взять всю вину на себя. Мы все с тобой заодно».

Реакция Линараллы была эквивалентом ментального кивка.

Лицо Мэттью напряглось, когда он почувствовал их поддержку. Скрывать замысел было дуростью с его стороны. Вспомнив любимый девиз их отца, он почувствовал, как на его глаза — их глаза — наворачиваются слёзы. «Я люблю тебя, Папа, но сегодня дурость умрёт».

В этот же момент начала расти вызванная их усилиями боль. Они с Коналлом скорее всего не смогут потом несколько дней ничего делать — Линаралла тоже, скорее всего. С последним всплеском чары завершились. Он ощутил, как его пронзила жгучая боль, а потом мир почернел.

Все четверо упали, и связь между их разумами распалась. Золотистый куб исчез, и не было никаких следов чёрной колонны пламени, ранее находившейся в его центре. Мэттью и Линаралла были без сознания, а Коналл — почти. Айрин ощутила, как у неё начало жалить щёки, когда она подняла голову с земли.

Небо было почти тёмным, поскольку высокий, коричневый вихрь земли и ветра ревел рядом с ней, и Айрин осознала, что чувствовала уколы потому, что этот вихрь почти её настиг. В центре бури её магический взор показал могучего волшебника, с силой не меньше Тириона или одного из её братьев или сестры — но она не узнала этот эйсар.

В этот же момент она осознала присутствие остальных вокруг неё. Грэм, Алисса, Чад, Керэн, Роуз, и даже Карисса присутствовали здесь, а также ещё один человек, которого она не узнала, хотя он и был слишком большим, чтобы его забыть. Они стояли на коленях, прижимаясь к земле, пытаясь защитить себя и друг друга от раздиравшего их ветра. Между тем у них над головами драконы кувыркались в небе, гонимые потоками воздуха, которые были слишком мощны, чтобы даже их крылья могли сопротивляться.

Коналл начал проходить мимо, облекая свою броню в щит из эйсара, но Айрин положила ладонь ему на плечо:

— Это слишком. Ты и так уже полумёртвый.

Фрустрированный этой правдой, Коналл посмотрел ей в глаза:

— Мы должны что-то сделать. Иначе она нас всех убьёт.

— Защити остальных, — сказала она ему. — Я ещё не совсем выжата.

Коналл кивнул, и использовал свою силу, чтобы подтащить тела Мэтта и Линараллы поближе, а потом присоединился к остальным, встав на колени рядом, и создав над их головами низкую силовую полусферу.

Айрин повернулась к урагану, засунула руку в карман юбки, и вытащила нечто, похожее на маленький стило. Она произнесла слово, и предмет стал расти, превратившись в её руках в целый посох. Она упёрла конец посоха в землю, чтобы придать себе устойчивости, а затем потянулась к ветру своей силой.

Какой-то миг ничего не происходило, но затем ветер начал заметно замедляться, и ураган начал демонстрировать странные течения и завихрения, когда одни его части замедлялись, а другие ускорялись. В центре урагана Бриджид зарычала, и удвоила усилия. Она уже имела преимущество, и она это знала. Остановить шторм было труднее, чем начать, однако секунды шли, и её хватка на ветре начала давать слабину.

Снаружи урагана Айрин стояла, непреклонная. Её воля была непоколебима, ибо она обладала силой своего отца и упрямством своей матери. Она боролась с небесами, выйдя на бой против невероятной инерции самого воздуха — и даже при понукании Бриджид ей удалось свести схватку с ветром в ничью.

Бриджид внезапно остановилась, перестав удерживать воздух. Долгий миг казалось, что мир затаил дыхание, а потом поднятые в воздух песок и почва начали распадаться, разлетаясь вовне и покрывая всю долину удушливым облаком земли и клубами пыли. Солнце исчезло, скрытое пылью, и повсюду воцарилась тьма. И тут Бриджид побежала.

Магический взор Айрин увидел её приближение, но она не боялась. Она уже доказала своё мастерство. Подняв посох, она направила кончик к женщине, которую ещё не могла видеть, и выпустила направленный удар чистого разрушения. Хотя Бриджид и метнулась в сторону, луч всё равно попал в неё, пройдя вскользь по её чародейскому щиту и сбив её вбок. Но она не остановилась. Перекатившись обратно на ноги, она побежала дальше.

Айрин послала в противницу ещё несколько ударов, но ни один из них не сумел её остановить. Она почувствовала, как в её сердце начал пробиваться росток сомнения по мере того, как дикая волшебница все больше приближалась к ней. «Как её щит может быть таким сильным, если я смогла перебороть её ураган?» — гадала она.

На неё нашло странное чувство, и Айрин пригнулась в сторону, когда бритвенно-острая цепь промелькнула по воздуху в том месте, где секунду назад была её голова. Она не могла видеть или чувствовать цепь магическим взором, и её глаза не видели тень пролетевшего над ней оружия — она не могла знать, почему пригнулась.

Тут Бриджид добралась до неё, и в тусклом свете Айрин увидела, почему её удары были бесполезны — тело Бриджид было покрыто чародейской татуировкой. Она набросилась на Айрин подобно дикому животному, вытянув руки, но вместо когтей её руки были увенчаны чистой разрушительной силой.

Айрин выронила посох, и сделала единственное, что могла — выставила обе ладони, и послала вперёд широкую ударную волну, отбросив Бриджид назад и выгадав себе немного места. В тёмном уголке её разума, ниже сознательных мыслей, её мозг производил расчёты, и даваемые им ответы были плохими. Её противница была почти столь же сильна, как она, и её тело было покрыто вытатуированными на нём чарами. Это значило, что у магии Айрин почти не было шансов пробить её защиту напрямую.

В то же время руки-клинки Бриджид были также усилены татуировками, благодаря чему они были весьма способны рубить простые щиты Айрин. Вообще, её щиты были обузой, поскольку в случае их разрушения Айрин потеряла бы способность продолжать бой. Она развеяла щиты, и уклонилась влево, когда очередной невидимый удар цепи грозил положить её жизни внезапный конец.

Она по сути сражалась с двумя противниками, и против обоих у неё почти не было никаких шансов. Цепь продолжала наседать, полностью игнорируя её попытки ухватить оружие своей магией, а Бриджид быстро приближалась сзади. Она уже была бы мертва, если бы не странное шестое чувство, которое продолжало предупреждать её о неожиданных нападениях.

Тут её нашёл страх, и у неё сложилось такое чувство, будто её внутренности пытались сбежать из её тела сами по себе. Но несмотря на это, или, возможно, благодаря этому, Айрин отказывалась сдаваться. Чтобы избежать обоих ударов, она оформила остроконечный конус магии у себя под ногами, а потом вдавила себя вниз, позволяя самой земле служить ей щитом.

Она знала, что это был глупый манёвр, но других вариантов у неё не было. Маг с могуществом Бриджид мог просто ждать на поверхности, используя свою силу и массу самой земли, чтобы задушить Айрин — но это бы замедлило процесс, и Айрин делала ставку на то, что безумная женщина не захочет ждать.

Лишённая добычи, Бриджид испустила утробный рык фрустрации, а затем в своём стремлении убивать она начала использовать свою силу, разрывая землю, чтобы докопаться до упорной противницы. Свою ошибку она обнаружила слишком поздно, когда Айрин послала свою силу вверх, и охватила её тело, утаскивая Бриджид вниз, в разрытую почву.

Началась яростная, ожесточённая борьба, в которой воли двух женщин боролись за первенство. Бриджид силилась поднять себя обратно на поверхность, а Айрин тянула её вниз, грози закопать её под землёй. В конце концов они достигли ничьей — лишь голова и плечи Бриджид торчали на поверхности, а остальная её часть была скована под землёй силой Айрин. Она не могла высвободиться, и сила Айрин грозила раздавить её, если бы она перестала противиться её железной хватке.

Между тем Айрин была на глубине в двадцать футов, задерживая дыхание, и до боли осознавая тот факт, что жить ей осталось недолго. Ей нужно было побыстрее раздавить Бриджид, ибо у неё кончался воздух — но как бы она ни давила, безумная волшебница наверху отказывалась сдаваться.

Луч надежды осветил сердца Айрин, когда она почувствовала, что Бриджид будто слабеет — но затем она выяснила, почему. Она почувствовала через почву движение цепи, которая ползла к ней по мере того, как Бриджид заставляла оружие вгрызаться в почву всё глубже и глубже. Доберётся ли до неё цепь, или она раньше потеряет сознание от недостатка воздуха — вопрос этот был открытым, но было ясно, что она проиграла.

Но это не значило, что она собиралась перестать бороться. Айрин приготовилась обратить свои усилия вспять. Внезапное изменение направления её силы должно было послать Бриджид в небо, и позволить ей высвободиться из земли.

— «Держи её, Рэнни. Ещё минутку!»

Это был Коналл. Он развеял свой щит над остальными, и хотя сила его была растрачена, у него всё ещё был его меч. Айрин чувствовала его над собой, когда он бежал по развороченной земле. Цепь Бриджид сменила направление движения, пытаясь выбраться на поверхность достаточно быстро, чтобы её защитить — но было слишком поздно. Бриджид тоже боролась, пытаясь обратить свою силу на Коналла, но Айрин давила её, заглушая эйсар дикой женщины своим собственным.

А потом Коналл добрался до цели, и его золотистый клинок срубил голову черноволосой женщина с её плеч. Всё закончилось.

Когда Айрин выбралась на поверхность и смогла снова вдохнуть, её сердце бешено колотилось. Лёжа на грязной земле, она посмотрела на Коналла, и осознала, что они были одни.

— А где все?

Коналл улыбнулся в ответ, и позволил своей голове опуститься вперёд, положив её на колени:

— Керэн перенесла их в дом, хотя Грэм и его отец с этим сильно спорили. Я сперва подумал, что ты с ней справилась, — сказал он. — Но эта девушка была хуже Тириона. — Секунду спустя он одарил её извиняющимся взглядом: — Но ты всё равно была сильнее, Рэнни.

Она покачала головой:

— Но решило всё не это. Она, наверное, убила бы меня, или тебя, но в том-то и разница, так ведь? Она сражалась не только со мной. Она сражалась с нами.

Её брат покраснел, смущённый:

— Я почти ничего не сделал. Это всё ты.

— Ты сделал достаточно, — парировала она.