Глава 38

Повариха сдержала слово: ужин оказался обильным, и приняли его с восторгом. Все собрались за длинным столом, и оруженосцы помогали девушкам подавать блюда и относить опустевшую посуду на кухню.

Нари сидела слева от Тамир и без умолку задавала вопросы о сражениях, об Эро и о том, что делается в Атийоне для подготовки к встрече с Корином, но ни разу она не спросила о перемене, произошедшей с Тамир. Ничуть не обеспокоенная ее новой внешностью, она обращалась к Тамир точно так же, как обращалась бы к Тобину. Она даже ни разу не забылась и не назвала ее Тобином. Ни разу.

После ужина они устроились у очага, пили вино и говорили о сражениях. Потом Фарин и женщины начали вспоминать о детстве Тамир и Ки, к немалому веселью компаньонов. Аркониэль присоединился к воспоминаниям и весьма красочно и с видимым удовольствием рассказал, каким ленивым учеником был Ки и как он не хотел овладевать искусством чтения и письма. Никто и словом не упомянул о смертях и трагедиях, случившихся в этих стенах, однако с наступлением темноты Тамир заметила, как нервно стали оглядываться молодые оруженосцы.

— Я слышал, в замке есть привидения, — выпалил наконец Лорин. Никидес бросил на него сердитый взгляд, и мальчик сразу сжался на своей скамейке, пробормотав: — Ну, просто так говорят…

Все изрядно устали, и засиживаться допоздна никому не хотелось. Тамир поцеловала Нари и повариху и пожелала им спокойной ночи, потом отпустила стражу.

— Пора и на боковую? — сказал Никидес, подавая знак остальным.

Они распрощались в коридоре, но Ки задержался у двери Тамир.

— Я останусь, если хочешь. Здесь это никого не удивит.

Искушение сказать «да» было так велико, что Тамир даже задохнулась на мгновение, но все же отрицательно качнула головой.

— Нет, лучше не надо.

— Тогда спокойной ночи.

Он пошел к своей двери, но Тамир успела заметить боль в его глазах.

«Так лучше. Это мое дело. Он все равно не сможет мне помочь, только подвергнет себя опасности. Так лучше…»

Тамир мысленно повторяла это, пока сидела на кровати, скрестив ноги, и ждала, когда стихнут звуки в соседней комнате.

За стеной кто-то засмеялся. Потом до нее донеслось жужжание голосов, звуки легкой перепалки, когда менее расторопные оруженосцы пытались отвоевать себе местечко получше на тюфяках у двери. Тамир слышала шарканье ног, скрип веревок на кроватях, постепенно затихающие голоса…

Она выждала еще немного и осторожно подошла к окну. Над лугом и рекой висела яркая луна. Тамир подперла голову руками и задумалась о тех временах, когда играла здесь с Ки, и как они лепили снежных солдат, и ловили рыбу, и плавали в реке или просто валялись на траве, разглядывая облака.

Удостоверившись, что голоса в соседней комнате замолкли, она взяла фонарь и тихо выбралась из спальни. Из комнаты, где устроился Фарин, тоже не доносилось ни звука, и из щели под дверью не пробивался свет.

Наверху, в нише рядом с комнатой Аркониэля, горела одна-единственная лампа. Тамир прокралась мимо на цыпочках, не сводя взгляда с той двери, что вела в башню. И только когда ее рука уже коснулась медной ручки, Тамир вспомнила, что комната заперта со дня смерти ее матери, а ключ давно выброшен. В последний раз дверь ей открывал Брат.

— Брат, — шепотом позвала она. — Пожалуйста, открой!

Она прижалась ухом к двери, надеясь услышать какой-нибудь звук. Дерево было холодным, слишком холодным для летней ночи.

Внезапно в памяти всплыл еще один день. Когда-то она уже стояла на этом самом месте, представляя по другую сторону двери гневный, окровавленный призрак своей матери, окруженный вздымающимися волнами крови. Тамир посмотрела вниз, но из-под двери ничего не текло, лишь выбежал большой серый паук. Она отдернула ногу, когда он промчался по ее пальцам.

— Тамир?

Она едва не выронила фонарь, резко оборачиваясь. Аркониэль вовремя подхватил ее и аккуратно поставил в нишу у двери.

— Потроха Билайри! Ты меня до смерти напугал! — выдохнула Тамир.

— Прости. Я знал, что ты придешь, и подумал, тебе понадобится помощь, чтобы отпереть замок. А еще тебе пригодится это.

Он протянул к Тамир левую руку, разжал пальцы — и на его ладони вспыхнул маленький гладкий камешек.

Тамир взяла огненный камень. На ощупь он оказался холодным, как лунный свет.

— Думаю, с этим я хотя бы не подожгу башню.

— Я могу пойти с тобой.

— Нет. Жрица сказала, это только моя ноша. Останься здесь. Я позову, если понадобишься.

Аркониэль прижал ладонь к двери рядом с замком, и Тамир услышала щелканье проржавленного металла. Она подняла защелку и толкнула дверь — створки распахнулись, скрипнув петлями. Изнутри хлынул холодный воздух, пахнуло пылью и мышами и еще лесом, стоявшим по другую сторону реки.

Тамир шагнула на маленькую площадку между дверью и ступенями, уходящими наверх, и Аркониэль осторожно прикрыл за ней дверь, оставив небольшую щель.

Высоко держа огненный камень и свободной рукой касаясь стены, Тамир медленно поднималась в башню. Шершавые лишайники, которыми обросла стена, и следы птичьего помета на ступенях навеяли новые воспоминания. Тамир снова ощутила себя ребенком, впервые поднимавшимся по этой лестнице вслед за матерью.

«Я сейчас, как все эти ласточки, поднимаюсь в гнездо под крышей замка…»

Дверь наверху оказалась распахнутой настежь, за ней зияла черная пустота. Тамир услышала шум ветра и быстрый топот мышиных лап. Последние ступени дались нелегко, но она не собиралась сдаваться.

В проеме она задержалась и стояла какое-то время, цепляясь за дверной косяк, пристально всматриваясь в темноту.

— Мама, ты здесь? Я вернулась домой.

* * *

С той минуты, как они повернули к старому замку, Ки догадывался о намерениях Тамир. За ужином он замечал, как часто ее взгляд обращался в сторону лестницы. Когда же она отвергла его предложение остаться на ночь с ней, он уже точно знал, что Тамир собирается в одиночку подняться в башню.

Лежа рядом с Лисичкой, он напряженно, до звона в ушах, прислушивался к каждому шороху и услышал, как тихо открылась дверь ее комнаты и как босые ноги осторожно прокрались мимо его двери.

«Она бы позвала, если бы хотела взять меня с собой». Даже с ним Тамир никогда не говорила о призраках, населявших этот дом. Поэтому Ки с трудом заставил себя не броситься следом за ней и попытался заснуть, но душа его не могла успокоиться.

В кровать он лег не раздеваясь, в рубашке и штанах. Поэтому он без труда выскользнул из постели и осторожно обошел оруженосцев, спавших на тюфяках у двери. Он думал, что все давно спят, но, оглянувшись на пороге, увидел, как Лисичка наблюдает за ним.

Ки прижал палец к губам и бесшумно закрыл за собой дверь, гадая, что подумает его друг. Впрочем, не все ли равно, что он подумает.

Тамир нигде не было. Ки поднялся наверх, остановился, вглядываясь в коридор, и заметил, как в дверь башни вошел Аркониэль.

Озадаченный, он остановился. Значит, Тамир ни слова не сказала ему, но попросила о помощи волшебника? Ки постарался отогнать боль, сжавшую сердце, и осторожно пошел по коридору. Дверь оставалась приоткрытой, и он толчком распахнул ее.

Аркониэль сидел на нижней ступени, вертя в руках волшебную палочку. Рядом на лестнице лежал огненный камень.

Увидев Ки, Аркониэль вздрогнул, потом покачал головой.

— Мне следовало догадаться, что ты сюда явишься, — прошептал он. — Она непременно хотела пойти наверх одна, но мне это не нравится. Побудь со мной. Она позовет, если я понадоблюсь.

Ки сел рядом на каменную ступеньку.

— А что, ее мать правда там?

— Да. Но вот решит ли она показаться…

Аркониэль умолк на полуслове, и оба они разом подняли головы и посмотрели наверх, услышав слабый голос Тамир. Ки мгновенно покрылся мурашками, поняв, что это означает. Тамир говорила с мертвой.

* * *

— Мама?

Никто не ответил.

Комната ничуть не изменилась за прошедшие годы. Сломанная мебель, лоскуты сгнившей ткани, погрызенные мышами клочки шерстяной набивки лежали так, словно Брат расшвырял их только что. На столе у восточного окна, прислонившись друг к другу, словно пьяные, сидели в ряд последние из сшитых матерью кукол без ртов. Именно среди них Аркониэль нашел ее куклу; место в ряду, где она сидела, оставалось пустым.

Тамир подошла к столу и взяла одну из кукол. Фигурка покрылась плесенью и поблекла, но маленькие, аккуратные стежки на ее теле, сделанные руками Ариани, были хорошо видны. Тамир поднесла игрушку к свету и вгляделась в пустое лицо. Эту куклу мыши отчего-то не тронули, и ее тело оставалось ровным и гладким. Тамир удивилась, как сильно ей вдруг захотелось унести куклу с собой. Она почему-то очень скучала по той уродливой кукле, которую ей приходилось прятать так много лет, хотя тогда это казалось тяжким бременем. Но ведь тряпичный человечек связывал ее с матерью и с прошлым… Поддавшись внезапному порыву, Тамир прижала куклу к груди. Как бы ей хотелось, чтобы мама сделала хоть одну куклу только для нее! Слезы выступили на глазах, и Тамир не стала их сдерживать, оплакивая свои детские годы, лишенные материнской ласки.

Тихий вздох заставил ее вздрогнуть и похолодеть. Она обернулась и осмотрела комнату, сжимая в руках куклу и огненный камень.

Вздох повторился, на этот раз громче. Тамир нырнула в тень у западного окна — того самого, из которого выпрыгнула ее мать в тот зимний день. Того, из которого она пыталась вытолкнуть Тамир.

«Сегодня Брата нет, и никто меня не спасет».

— Мама? — снова шепнула Тамир.

Она услышала шорох юбок, потом еще один вздох, полный боли. А затем едва слышно в воздухе прошелестело:

Мое дитя…

От надежды, охватившей Тамир, у нее сжалось горло. Она сделала шаг вперед:

— Да, это я!

Где мое дитя? Где? Где?

Слабый огонек надежды тут же угас, как это бывало и прежде.

— Мама?

Где мой сын?

Все повторялось, как в худшие дни Ариани. Она даже не замечала присутствия Тамир, страстно желая вернуть потерянного ребенка.

Не успела Тамир открыть рот, как от оглушительного треска едва не уронила огненный камень. Ставни на западном окне затряслись, как будто в них кто-то ломился, потом со скрипом открылись, послушные невидимым рукам.

Тамир застыла на месте, крепко сжимая куклу и в ужасе наблюдая, как из тени выплывает темная фигура и медленно, с остановками приближается к окну. Лицо призрака было повернуто в сторону, как будто он смотрел на реку за окном.

Призрачная женщина была в темном платье и что-то прижимала к груди. Она была такого же роста, как Тамир, ее блестящие темные волосы спутанными волнами падали до пояса. Легкие пряди взлетали в потоках воздуха и медленно опадали. На фоне ночного неба призрак казался живым человеком из плоти и крови.

— Ма… мама? Посмотри на меня, мама. Я здесь. Я пришла повидаться с тобой.

Где мое дитя? — На этот раз шепот прозвучал едва слышно.

«Где твоя мать?» — прозвучал в ушах Тамир голос оракула. Это подтолкнуло ее.

— Мама, я твоя дочь. Меня зовут Тамир. Я была Тобином, но теперь я Тамир. Мама, посмотри на меня! Услышь меня!

Дочь?

Призрак медленно обернулся, движения его были резкими и неуверенными, словно дух забыл, как двигается тело. Ариани держала в руке ту самую старую уродливую куклу или, по крайней мере, ее призрак. У Тамир остановилось дыхание, когда она увидела бледные щеки матери, ее знакомый профиль. Потом мать повернулась к ней лицом, и Тамир словно посмотрела в зловещее зеркало.

«Да, я действительно на нее похожа», — мелькнула в голове мысль, когда Тамир, оцепенев от страха, смотрела в глаза призрака. Мать словно начала узнавать ее… За те месяцы, что прошли после преображения, лицо Тамир неуловимо изменилось, черты смягчились, приобретя большее сходство с лицом мертвой женщины. Тамир осторожно шагнула навстречу призраку, смутно осознавая, что обе они одинаково держат кукол — на сгибе левой руки.

— Мама, я твоя дочь. — Тамир вновь искала в лице Ариани признаки понимания.

Дочь?..

— Да! Я пришла сказать тебе, что ты должна идти дальше, к воротам.

Призрак теперь явно видел ее.

Дочь?..

Тамир переложила огненный камень в левую руку и потянулась к матери. Та зеркально повторила ее жест, протянув к ней руку. Их пальцы соприкоснулись, и Тамир ощутила руку призрака — осязаемую, как ее собственная, но смертельно холодную, как рука Брата.

Не задумываясь, Тамир сжала ледяные пальцы.

— Мама, ты должна отдохнуть. Ты не можешь больше здесь оставаться.

Женщина придвинулась ближе, всматриваясь в лицо Тамир и как будто пытаясь понять, кто перед ней.

Слезы полились по щекам Тамир.

— Да, это я.

Внезапно комната преобразилась. Во все четыре окна хлынуло солнце, стало тепло и уютно, поблекшие краски расцвели, воздух наполнился приятными запахами дерева, чистого, высушенного на солнце белья и свечей. В очаге появилась груда сухих цветов, гобеленовая обивка на креслах стала яркой и безукоризненной. Куклы в аккуратных бархатных костюмчиках дружной компанией сидели на столе.

Ее мама была жива, голубые глаза светились теплом, на губах играла чудесная, такая редкая, улыбка.

Ты выучил уроки, Тобин?

— Да, мама.

Тамир уже плакала навзрыд. Она уронила куклу и огненный камень и обняла мать. Было так странно оказаться одного роста с ней и уткнуться лицом в шелковистые темные волосы, но Тамир не думала об этом, ее переполнил аромат цветов, который она так хорошо помнила.

— Мамочка, я приехала помочь тебе. Прости, что не приходила так долго… Я пыталась помочь Брату. Я правда пыталась!

Теплые руки гладили ее по голове.

Ну же, не плачь, милый. Ты хороший мальчик…

Тамир замерла.

— Нет, мама, я больше не мальчик…

Она попыталась отодвинуться, но мать крепко держала ее.

Мой дорогой, любимый мой мальчик… Я так люблю тебя! Как я испугалась, когда не могла тебя найти…

Тамир начала вырываться, но внезапно обе застыли, услышав звук копыт, стучавших по дороге внизу.

Ариани отпустила Тамир и подбежала к восточному окну.

Он нашел нас!

— Кто? Кто нас нашел? — шепотом спросила Тамир.

Мой брат! — Глаза Ариани расширились от ужаса и стали черными, как глаза Брата, когда она снова бросилась к Тамир и с силой схватила ее за руку. — Он идет! Но он нас не получит. Нет, ему до нас не добраться!

И она толкнула Тамир к западному окну.

* * *

Ки и Аркониэль поднялись до половины лестницы, напряженно пытаясь разобрать, что говорит Тамир. Вдруг они услышали, как она испуганно кричит, умоляя мать о чем-то.

И тут же дверь наверху захлопнулась с таким грохотом, что Ки споткнулся и налетел на Аркониэля.

* * *

Тамир не сомневалась, что борется за собственную жизнь, точно так же, как это уже было однажды. Тогда ее мать была слишком сильной для нее, и теперь призрак Ариани легко одолевал ее. Неумолимая, безжалостная рука тянула Тамир к западному окну, словно она по-прежнему была ребенком.

— Нет, мама, нет! — умоляла она, пытаясь освободиться.

Но мольбы ее разбивались о молчание. Последний рывок призрака — и Тамир наполовину свесилась из окна, лежа животом на подоконнике, лишь согнутые в коленях ноги удерживали ее от падения. Внизу несся черный поток воды, перепрыгивая через камни, блестевшие в темноте, словно серебряные слитки, а бледный призрак со спутанными черными волосами тянул Тамир в бездну…

* * *

Ки и Аркониэль скатились вниз, к началу лестницы. Первым вскочил Ки и помчался обратно, наверх, не обращая внимания на ушибы и вкус крови во рту; он перепрыгивал через две, через три ступеньки… Ударив в дверь плечом, он выбил задвижку, но кто-то или что-то удерживало дверь изнутри. Ки слышал звуки борьбы, слышал, как Тамир кричит от ужаса…

— Аркониэль, помоги! — в отчаянии закричал Ки, — Тамир, ты меня слышишь?

— Отойди! — рявкнул Аркониэль.

Ки едва успел пригнуться, как над ним пронеслась волна бешеной силы, сорвавшая дверь с петель. Ки рванулся в комнату. Внутри царил страшный холод, в воздухе висело сырое тошнотворное зловоние. Среди обломков на полу лежал огненный камень, давая достаточно света, чтобы увидеть пугающую окровавленную фигуру у западного окна — призрак пытался вытолкнуть Тамир наружу. Ки видел только судорожно бившиеся голые ноги Тамир. Даже когда Ки уже бросился на помощь, призрак по-прежнему пытался оторвать Тамир от подоконника.

Это была женщина, насколько успел разобрать Ки на бегу. Ее бледная фигура мерцала в темноте, как свет гнилушки. Ки заметил развевающиеся черные волосы и пустые черные глаза на белом, как кость, лице. Пальцы крепко, как тисками, держали Тамир за волосы и рубашку, толкая ее все дальше и дальше.

— Нет! — закричал Ки.

Он подбежал к Тамир в ту секунду, когда девушка уже начала переваливаться через подоконник. Проскочив прямо сквозь призрак, он ощутил леденящий холод, но его руки сильно и уверенно схватили Тамир за одну ногу, и Ки дернул изо всех своих сил, грубо втаскивая ее назад в комнату.

Тамир без чувств рухнула на пол. Ки согнулся над ней, готовый отразить атаку мстительного духа ее матери голыми руками, если понадобится, — но Ариани исчезла.

Ки оттащил Тамир подальше от окна, потом осторожно перевернул. Ее глаза были закрыты, а лицо заливала пугающая бледность. Из глубокого пореза на подбородке текла кровь, но Тамир дышала.

Спотыкаясь об обломки, усыпавшие пол, подбежал Аркониэль и упал на колени рядом с ними.

— Как она?

— Не знаю.

* * *

Чьи-то руки толкали ее в спину, а потом она вдруг взлетела обратно, вверх. Что-то ударило ее в подбородок с такой силой, что Тамир онемела и оглохла. Мир вокруг нее бешено завертелся… звезды, река, каменные стены… а потом на нее упала темнота.

Теперь она снова лежала в темной, разгромленной комнате, и кто-то крепко держал ее, так крепко, что она не могла дышать.

— Мама, не надо! — закричала она и из последних сил попыталась вырваться.

— Нет, Тамир, это я! Открой глаза! Аркониэль, да сделай же что-нибудь, черт тебя побери!

Она услышала резкий хруст, приоткрыла глаза и сразу моргнула, ослепленная бледным мягким светом. Ки держал ее, и его лицо исказилось от горя. За его спиной стоял Аркониэль, держа в руке волшебную палочку, а из пореза на его лбу сочилась кровь. В воздухе висел странный запах, горький, как вонь паленых волос.

— Ки?

Она попыталась сообразить, что здесь только что произошло, но тщетно. Холод проник в каждую ее клеточку, а сердце колотилось так, что болела грудь.

— Я тебя поймал, Тамир. Сейчас мы уйдем отсюда.

Дрожащими пальцами он отвел с ее лица волосы.

— Моя мать…

— Я видел ее. Я не позволю ей снова терзать тебя. Идем!

Он поднял ее на ноги и обхватил за талию.

Тамир наконец почувствовала собственные ноги и медленно пошла рядом с Ки к двери. Рука Ки была сильной и надежной, но Тамир все еще ощущала цепкие ледяные пальцы матери.

— Отведи ее в мою комнату. Я пока запечатаю эту дверь, — сказал им вслед Аркониэль.

Они осторожно спустились по ступеням и кое-как добрались до комнаты Аркониэля. От ярко горящих свечей и ламп разливался спокойный чистый свет.

Ки усадил Тамир в кресло рядом с пустым очагом, потом сорвал с кровати одеяло и укутал ее. Встав перед ней на колени, он стал растирать ее холодные руки.

— Скажи хоть что-нибудь, пожалуйста!

Тамир медленно моргнула.

— Я… я в порядке. Она… ее там нет. Я ее больше не чувствую.

Ки оглянулся вокруг и принужденно засмеялся.

— Это радует. Не хотел бы я еще раз такое увидеть.

Уголком одеяла он обтер ей подбородок. От боли Тамир поморщилась и дернула головой.

— Сиди спокойно, — приказал Ки. — У тебя кровь течет.

Тамир потрогала подбородок и почувствовала на пальцах теплую липкую влагу.

— Подоконник. Я ударилась о подоконник. Как в прошлый раз.

Ки осторожно отвел ее пальцы.

— Да, как в прошлый раз, только теперь шрам будет побольше.

У Тамир вдруг ужасно закружилась голова, она схватилась за голову.

— Он… Брат… Это он втащил меня назад?

— Нет, я. Я услышал твой крик и ворвался в комнату как раз… — Ки придвинулся еще ближе, теперь его живот касался ее коленей. Он дрожал с головы до ног. — Великое Пламя… — продолжил он, и голос его звучал уже не так ровно. — Она уже почти вытолкнула тебя, чудовищная тварь! Да уж, это было похуже Брата…

Он замолчал и обхватил Тамир руками, как будто ей все еще грозила опасность.

— И ты спас меня? — прошептала она, уткнувшись лицом в его плечо.

— Да, но я едва успел! Черт побери, о чем ты думала, когда пошла туда одна?

Он плакал! Тамир обняла Ки, погрузив пальцы в его волосы.

— Не плачь. Ты пришел вовремя, Ки. Ты меня спас. Все хорошо.

Беспокойство за Ки прогнало остатки страха. Никогда Тамир не видела, чтобы Ки так плакал. От рыданий все его тело сотрясалось, и он снова сильно, до боли обнял ее, но Тамир это только обрадовало.

Наконец он отодвинулся и сел на пятки, вытирая лицо рукавом.

— Прости. Я… я думал… — Тамир видела в его глазах настоящий страх. — Я уже решил, что не успею и она… — Он схватил ее за руки, и его страх превратился в гнев. — Почему, Тамир? Что тебя заставило подняться туда одной?

— Жрица в пещере сказала…

Ки яростно встряхнул ее.

— Что сказала? Что ты должна позволить убить себя?

— Что сказала жрица? — спросил вошедший Аркониэль. Запах гари, окружавший его, был куда сильнее, чем в комнате наверху.

— Она сказала, что моя мать… такая, какова она сейчас… что это моя ноша. Я подумала, может, это означает, что я должна освободить ее? Я подумала, если она увидит меня настоящую, это принесет ей успокоение. Но ничего не вышло, — растерянно закончила Тамир. — Все было точно так, как в тот день, когда сюда приехал дядя.

— Значит, Нари была права, — сказал Аркониэль, гладя Тамир по голове. — Но почему ты ничего мне не сказала?

— Не знаю. Наверное, стыдилась.

— Чего? — спросил Ки.

Тамир опустила голову. Они ведь не знали, каково это — быть невидимым.

— Прости меня, Тамир, — со вздохом сказал Аркониэль. — Я не должен был отпускать тебя одну. Ты не можешь договариваться с призраками лучше, чем тебе это удалось с Братом.

— Но тогда почему медиум велела ей так поступить? — резко спросил Ки.

— Вообразить не могу. Возможно, Тамир что-то не так поняла.

— Не думаю, — прошептала Тамир.

— Проклятые иллиорцы!

— Не богохульствуй, — предостерег его Аркониэль.

Ки встал, провел ладонью по лицу.

— Я останусь с тобой, на случай если она вернется. Даже не пытайся прогнать меня. Ты сможешь идти?

Но Тамир настолько устала, что просто не хотела двигаться с места.

— Оставайтесь здесь, — сказал Аркониэль. — Я запечатал комнату защитными чарами и сам буду снаружи, присмотрю. Отдыхайте. — Он вышел и закрыл за собой дверь.

Тамир позволила Ки уложить ее в кровать Аркониэля, а когда он накрыл ее одеялом, схватила юношу за руку.

— Ляг со мной, а? Я… ты мне нужен.

Ки забрался под одеяло рядом с Тамир и обнял ее. Она обхватила его за талию и положила голову ему на плечо. Несколько минут он гладил ее волосы, потом она ощутила теплое прикосновение его губ к своему лбу. Тогда Тамир поднесла к губам его руку и поцеловала.

— Спасибо тебе. Я знаю, это не…

Губы Ки закрыли ей рот, оборвав на полуслове. Ки целовал ее, целовал по-настоящему. И поцелуй длился и длился, и он был куда нежнее и решительнее, чем неловкая попытка Ки в Афре.

* * *

Даже теперь, когда Тамир была в его объятиях, Ки продолжал переживать тот страшный момент. Снова и снова воображение рисовало ему ужасные картины ее гибели. И если он стыдился своих недавних слез, то этот неожиданный поцелуй не вызвал у него стыда. Ки хотелось поцеловать ее, и Тамир ему ответила. И его тело тоже откликнулось…

«Тамир. Это Тамир, а не Тобин», — твердил себе Ки, но все еще сам не до конца понимал, что делает.

Когда поцелуй закончился, они недоверчиво уставились друг на друга широко раскрытыми глазами, а потом Тамир робко улыбнулась.

Ки не мог бы объяснить своих чувств, но он поцеловал ее снова, и на этот раз поцелуй длился дольше. Его подбородок прижался к порезу на ее подбородке, и Ки попытался отодвинуться, но ее руки, сжимавшие его, не позволили этого, и Ки почувствовал, как Тамир прижимается к нему. Он запустил пальцы в ее волосы, нечаянно дернув за косу. Тамир слегка вздрогнула, потом засмеялась.

Когда Ки услышал ее смех, с его сердца будто наконец свалились крепко сжимавшие его обручи. Уже более уверенно он взъерошил ей волосы, потом провел ладонью по ее телу до талии. Тамир легла в том платье, что надела ради Нари к ужину. Юбка слегка задралась. Ки сквозь штаны ощущал тепло ее голой ноги. Нет, в его объятиях лежал не какой-нибудь мальчик. Это была Тамир, и ее тело было таким же горячим и таким же непохожим на его собственное тело, как у любой другой девушки, с которой он оказывался в постели. Сердце Ки забилось быстрее, он снова крепко поцеловал Тамир — и почувствовал ее пылкий отклик.

* * *

Тамир сразу ощутила нечто новое в объятиях Ки, к тому же ее бедра касалась весьма недвусмысленная выпуклость. Не зная сама, чего она хочет и куда все это может завести, но тем не менее, преисполненная решимости, она взяла руку Ки и прижала к своей груди. Он нежно накрыл ладонью округлый холмик, выступавший под платьем, потом потянул за шнуровку — и его пальцы скользнули под платье и рубашку, лаская обнаженную кожу. Жесткие теплые пальцы Ки отыскали шрам между ее грудями и осторожно коснулись его, а после добрались до соска. Он никогда не касался Тобина так. От его прикосновений тело Тамир наполнилось теплом, и это тепло прокатилось волной вниз, вызвав совершенно новые ощущения между ногами.

«Так вот как это бывает?» — подумала она, когда он целовал ее шею, а потом легонько укусил.

У Тамир перехватило дыхание, глаза расширились, а томление внизу живота полыхнуло яркой вспышкой. Свое прежнее, мужское тело она все еще чувствовала, но теперь ее ощущения стали иными, а все ее существо заполняли новые, женские чувства. Если бы она сейчас обладала обоими телами, мужским и женским, они оба оказались бы разбужены руками Ки и его губами, нежно скользившими по ее коже.

Разрываемая надвое чувствами, переполнявшими ее предательское тело, Тамир испугалась. Едва дыша, с бешено бьющимся сердцем, она отодвинулась от Ки.

— Ки, я не знаю, могу ли я…

Он убрал руку и погладил ее по щеке. Ки тоже задыхался, но на губах его блуждала улыбка.

— Все хорошо. Я не прошу тебя об этом прямо сейчас.

«Об этом? Потроха Билайри, да он решил, что я хочу с ним трахнуться! — в ужасе осознала Тамир. — Ну да, он так подумал. Он ведь именно этим занимался с девушками…»

— Тамир? — Он осторожно прижал ее голову к своей груди и снова обнял. — Не волнуйся. Самое главное для меня, что ты цела и невредима. Если бы ты… погибла сегодня… — Голос Ки дрогнул. — Я бы этого не вынес! — Он немного помолчал и крепче обнял Тамир. — Даже в сражениях я никогда за тебя так не боялся. Как думаешь, почему?

Она нащупала его руку и сжала.

— Не важно. Главное — мы с тобой воины, правда? — Почему-то ей стало спокойнее. По крайней мере, в этом она была уверена.

Она еще чувствовала то твердое, что прижималось к ее бедру, но Ки, похоже, был доволен уже тем, что лежал с ней рядом, как в старые добрые времена. И Тамир, не думая о том, что делает, немного подвинула ногу, чтобы лучше ощутить его тело.

«А у него больше, чем было у меня», — тут же подумала она и сразу замерла, потому что Ки тихо вздохнул и слегка отодвинулся от нее.

* * *

Аркониэль сидел в дверях своей мастерской, не сводя глаз с двери башни. Он не решался отойти даже ненадолго, чтобы найти Фарина. После падения с лестницы все тело у него болело, а в ушах все еще звенело от чар, которыми он запечатал дверь.

Нет, решил он наконец. Он будет тут сидеть до рассвета, потом спустится вниз и позаботится о том, чтобы никто не встревожился, обнаружив постель Тамир пустой.

«Но что я буду делать, если Ариани опять начнет искать своего ребенка?»

Ведь Тамир спас Ки, а не он. Он лишь прогнал призрака, когда Ки уже вытащил Тамир из бездны.

«Великий Светоносный, чего ты хочешь, зачем ты вложил это в ее разум? Ты ведь не мог отправить ее на смерть, тогда что ты хотел показать? Зачем снова бередить старые раны?»

Разбитые руки и ноги занемели. Аркониэль встал и прошелся по коридору, задержавшись у двери спальни. Там было тихо. Он протянул руку к задвижке, но тут же отдернул. Постоял еще немного, не зная, на что решиться, потом наконец бросил внутрь чары дальнего зрения.

Ки и Тамир спали, крепко обнявшись, как возлюбленные.

Возлюбленные?

Аркониэль присмотрелся. Оба были одеты, но он различил на их лицах легкие улыбки. На подбородке Ки виднелись следы крови, зеркально отражавшие шрам на подбородке Тамир.

Аркониэль развеял чары и с улыбкой отвернулся. «Не сейчас, но все изменится. Может, эта ночь принесет и хорошие плоды».

Загрузка...