Возвращение: Души теней

41

— Стефан! — закричала Елена, зная, что выглядит как сумасшедшая. Ответа не последовало. Она побежала туда, куда указывал свет.

— Стефан! Стефан!

Пустая камера.

Пожелтевшая мумия.

Кучка пыли.

Где-то в глубине души она ожидала подобного исхода. Любой из вариантов заставил бы ее порвать Блодыовед голыми руками.

Когда она добралась до нужной камеры, то увидела усталого молодого человека, на лице которого не осталось надежды. Он поднял тонкую, словно тростинка, руку, отталкивая ее.

— Они сказали мне правду. Тебя изгнали за пособничество заключенному. Я больше не верю мечтам.

— Стефан! — Она опустилась на колени. — Неужели это должно повторяться каждый раз?

— Ты знаешь, сколько раз они воспроизводили тебя, сучка?

Елена была в шоке. Более чем. Но в следующий миг ненависть исчезла с его лица.

— По крайней мере я могу на тебя посмотреть. У меня был… был образ. Но они и его забрали, само собой. Они отрывают от него понемногу, очень медленно, заставляя меня смотреть. Иногда они заставляют меня самого делать это. Если бы я не соглашался, они бы…

— Милый! Стефан, дорогой! Посмотри на меня. Послушай, что творится в тюрьме. Блодыовед громит ее. Потому что я украла вторую половинку ключа из ее гнезда, Стефан, и я — не сон. Видишь? Они когда-нибудь показывали тебе это? — Она вытянула руку с лисьим кольцом на пальце. — Сейчас-сейчас. Где оно?

— Ты теплая. Решетки холодные, — Стефан сжал ее руку. Говорил он так, как будто читал вслух азбуку.

— Вот! — закричала Елена торжествующе. Снимать кольцо не пришлось. Стефан держал ее за руку, и его рука послужила уплотнителем. Она вложила кольцо в круглое отверстие в стене. Ничего не произошло. Она повернула его вправо. Ничего. Влево. Решетки камеры начали медленно подниматься.

Елена не могла в это поверить. Она даже подумала, что у нее галлюцинации, но когда она обернулась, чтобы посмотреть на землю, то увидела, что решетки поднялись уже по крайней мере на фут. Тогда она посмотрела на Стефана, который снова встал.

Они оба опять упали на колени. Если бы понадобилось, они упали бы на пол и поползли, как змеи, так им хотелось прикоснуться друг к другу. Горизонтальные распорки на решетках мешали им держаться за руки, когда решетки поднялись.

Потом решетки оказались выше их голов, и Елена обняла Стефана — она обняла Стефана! — чувствуя его кости под кожей. Она обнимала его, и это была не галлюцинация и не сон. Если им со Стефаном суждено умереть вместе, то они умрут вместе. Ничто не имело значения. Никто не разлучит их больше.

Она покрывала незнакомое скуластое лицо поцелуями. Казалось странным, что он не зарос бородой, но, если человек в момент превращения в вампира был безбородым, борода у него больше не росла.

А потом в камере появились другие люди. Хорошие люди. Люди, смеясь и плача, помогали ей устроить импровизированные носилки из вонючих одеял и тюфяка Стефана. Эти люди не вскрикивали, когда на них заползали вши, — все знали, что Елена повернется и вопьется им в горло, как Сабер. Ну не совсем как Сабер, но, как всегда говорила мисс Куртланд, с чувством. В конце концов, для Сабера это всего лишь работа.

Елена смотрела в любимое лицо Стефана, хваталась за его носилки — он почти ничего не весил, — выбегала в другой коридор, не в тот, где она дралась и прокладывала себе путь. По всей видимости, все в тюрьме Ши но Ши избрали для бегства другой путь. Этот, скорее всего, был безопасен.

Даже задаваясь вопросом, как лицо может быть таким чистым, красивым и совершенным, выглядя при этом как череп, обтянутый кожей, Елена думала, что надо бежать и пригибаться. Она наклонилась над Стефаном, и ее волосы ниспадали вокруг них шатром, и внутри были только они двое. Отгороженные от всего внешнего мира, они были одни, и она сказала ему на ухо:

— Нам нужно, чтобы ты был сильным. Пожалуйста, ради меня. Пожалуйста, ради Бонни. Пожалуйста, ради Дамона. Пожа…

Она могла бы перечислить всех, а некоторых и по несколько раз, но и сказанного было более чем достаточно. После долгих лишений Стефан не стал капризничать. Его голова дернулась вверх, и Елена почувствовала более сильную, чем обычно, боль, потому что он укусил под неправильным утлом. Но Елена была рада этому, так как Стефан прокусил вену, и кровь текла ему в рот непрерывным потоком.

Им нужно было бы идти медленнее, чтобы Елена не споткнулась и не залила лицо Стефана бордовым, но они все еще бежали. Кто-то вел их.

Затем они внезапно остановились. Елена, которая закрыла глаза и сосредоточилась на Стефане, не хотела смотреть на мир вокруг. Но через мгновение они двинулись снова, Елена почувствовала вокруг пустое пространство и поняла, что они вышли в холл. Она должна была удостовериться, что все в курсе происходящего. «Сейчас дверь находится слева от нас, — мысленно сообщила она Дамону, — Она ближе к выходу. Над ней какие-то символы».

«Я полагаю, что знаком с подобными дверями», — сухо ответил Дамон, но он не смог скрыть от нее двух вещей: во-первых, он искренне радовался восторгу Елены и тому, что именно он его вызвал. А во-вторых… если бы ему пришлось выбирать между жизнью брата и собственной, он отдал бы свою жизнь. Ради счастья Елены, ради собственной гордости.

Ради Стефана.

Елена не стала думать об этих его тайнах: у нее не было права знать их. Она просто приняла их, позволила Стефану их почувствовать и проследила, чтобы никакая случайная мысль не дала Дамону понять, что Стефан их узнал. Ангелы на небесах пели для нее. Черные розы рассыпали свои лепестки. Вокруг летали голуби, и она чувствовала прикосновение их крыльев. Она была счастлива.

Но она отнюдь не была в безопасности.

Она поняла это, как только вошла в холл. Им очень повезло, что Врата измерений были на этой стороне. Блодыовед методично разрушала другую часть здания, пока та не превратилась в гору щенок. Вражда Елены и Блодыовед началась как ссора между хозяйкой, считавшей, что гость нарушил правила дома, и гостьей, которая хотела убежать, и переросла в битву за выживание. Вампиры, оборотни, демоны и другие жители Темною Измерения своей реакцией на ситуацию создали настоящую сенсацию. Стражи выводили людей из здания. На улице лежали тела погибших.

«О, Боже, люди! Бедные люди!» — только сейчас дошло до Елены.

Что же до Стражей, которые охраняли здание и боролись с Блодыовед, — да благословит их Господь, думала Елена, пробираясь через холл со Стефаном. Они были одни.

— Нам снова нужен ключ, — произнес голос Дамона прямо над ней.

Елена нежно оттолкнула Стефана от своего горла.

— Всего на минуту, любимый. Только на минуту.

Глядя на дверь, Елена несколько секунд ничего не понимала. Там была скважина, но, когда она вставила в нее кольцо и надавила, а потом покрутила его влево и вправо, ничего не произошло. Краем глаза Елена заметила над собой темную тень. Она не обращала на нее внимания, пока над ней не показались стальные когти и не раздался дикий крик.

Над ними не было крыши. Блодыовед разорвала ее когтями.

Елена это знала.

Елена вдруг осознала всю ситуацию, а не только свою роль в ней. Как будто она была кем-то еще, кем то, кто понял гораздо больше, чем маленькая слабая Елена Гилберт. Стражи были здесь, чтобы предотвратить потери. Они могли остановить Блодыовед, а могли и не останавливать.

Елена и это знала.

Люди, бегущие по другому коридору, вели себя так, как всегда ведет себя совиная дичь. Они мчались к входу в подземелье. Там было безопасно.

Откуда-то Елена знала это.

Но сейчас Блодыовед видела, пускай расплывчато, грабителей своего гнезда, тех, кто навсегда лишил ее одного огромного, круглого, оранжевого глаза и изуродовал второй.

Елена чувствовала это.

Блодыовед понимала, что из-за них она сломала клюв. Преступники, дикари — она будет рвать их на части медленно, очень медленно, отрывая по конечности за раз, переходя от одного к другому, схватит пятерых или шестерых сразу и будет смотреть, как они извиваются, не имея возможности сбежать.

Елена чувствовала это.

Под ней.

Они были прямо под Блодыовед.

Голубка Блодыовед.

— Сабер! Талой! — крикнул Сейдж, но Елена знала, что сейчас нельзя отвлекаться. Там не ждет ничего, кроме мучительной смерти. Крики эхом отражались от единственной стены холла.

Елена могла вообразить себе это.

— Она не откроется! Черт возьми! — крикнул Дамой. Он схватил запястье Елены, чтобы вставить ключ в отверстие. Но что бы он ни делал, ничего не получалось.

Блодыовед была почти над ними. Она двигалась все быстрее, посылая мысленные сигналы. Вытянуть сухожилия, переломать суставы, расколоть кости…

Елена знала…

НЕЕЕЕТ!

Чаша ее ярости переполнилась. Она вдруг поняла все, что должна была знать. Было уже слишком поздно, чтобы втолкнуть Стефана в дверь, и она крикнула:

— Крылья Защиты!

Не долетев до них каких-то шести футов, Блодьювед врезалась в барьер, которому не могла бы повредить даже атомная бомба. Она влетела в него со скоростью гоночного автомобиля, ударившись с силой самолета.

Клюв разорвало криком ужаса. Сверху крылья были ярко-зеленые, словно усеянные мерцающими изумрудами, а снизу розовыми. Крылья укрывали шестерых людей и двух животных и не двигались ни на миллиметр, сколько бы Блодьювед в них ни билась.

Блодьювед убивала сама себя.

Закрыв глаза, стараясь не думать о девушке, сотворенной из цветов (она убила своего мужа! — в отчаянии напоминала себе Елена), она, с сухими губами и мокрыми от слез щеками, повернулась к двери. Вложила кольцо в скважину. Удостоверилась, что оно вошло плотно. И сказала:

— Земля, США, Виргиния, Феллс-Черч. Возле общежития, пожалуйста.

Было далеко за полночь. Мэтт спал в бункере на раскладушке, а миссис Флауэрс на кушетке, когда их разбудил стук.

— Что это на земле? — Миссис Флауэрс посмотрела в окно, за которым должно было быть темно.

— Будьте осторожны, мэм, — автоматически сказал Мэтт и не удержался, добавил: — О чем вы? — Как всегда, он ожидал худшего и заранее удостоверился, что револьвер с освященными нулями наготове.

— Это… свет, — беспомощно сказала миссис Флауэрс. — Я даже не знаю, что еще сказать. Это свет.

Мэтт видел свет, бросающий тени на пол их убежища. Грома не было. Он подбежал к окну, к миссис Флауэрс.

— Ты когда-нибудь?.. — всплеснула руками миссис Флауэрс. — Что бы это могло означать?

— Я не знаю, но я помню, что все говорили об энергетических линиях. Линиях Силы на земле.

— Да, но они пролегают у поверхности земли. Ане бьют вверх, как… как фонтан!

— Но я слышал, что, если сходятся три линии — об этом говорил Дамон — из них образуются Врата. Такие же, как те, сквозь которые они ушли.

— Боже мой. То есть ты думаешь, что одни из этих Ворот прямо здесь? Может быть, это они возвращаются.

— Не может быть.

За то время, что Мэтт провел с этой старушкой, он не просто начал уважать ее, а по-настоящему полюбил.

— Думаю, нам в любом случае не стоит выходить наружу.

— Мэтт, ты так помогаешь мне, — прошептала миссис Флауэрс.

Мэтт искренне не понимал чем. Все, что у них было, принадлежало ей. Даже раскладушка, на которой он спал. Если бы он был один, он мог быть изучить эту… любопытную штуку.

Три луча били из земли, пересекаясь на высоте человеческого роста. Яркие лучи. И они становились ярче с каждой минутой.

Мэтт вдохнул. Три энергетические линии, да? Может быть, это было вторжение монстров. Он не смел даже надеяться.

Елена не знала, должна ли она была упоминать США или землю, могли ли вообще Врата доставить их в Феллс-Черч, или Дамон должен был сказать ей название ближайших к городу врат.

Но… со всеми этими линиями…

Дверь открылась, за ней оказалась маленькая комната, похожая на лифт.

Сейдж спокойно сказал:

— Вы сможете донести его, если вам тоже придется сражаться?

Секунда потребовалась на осознание, и раздались три вопля протеста, три женских голоса.

— Нет! Пожалуйста, нет! Не бросай нас, — умоляла Бонни.

— Ты не возвращаешься с нами домой? — рубанула с плеча Мередит.

— Я приказываю тебе войти, и поживее! — отрезала Елена.

— Какая властная женщина, — пробормотал Сейдж. — Ну что, Великий Маятник снова качнулся. Я всего лишь человек. Я повинуюсь.

— Что? Это означает, что ты идешь с Нами? — кричала Бонни.

— Это означает, что я иду, да.

Сейдж взял истощенное тело Стефана на руки и вступил в маленькую кабину за дверью. В отличие от других ключей, которые Елена сегодня использовала, этот работал как лифт с голосовым управлением… она на это надеялась. В конце концов, и Шиничи, и Мисао нужен был свой собственный ключ. Множеству людей могло захотеться попасть в одно и то же место одновременно.

Она надеялась.

Сейдж отшвырнул подстилку Стефана. Что-то загромыхало по полу.

— О… — беспомощно сказал Стефан. — Это бриллиант моей Елены. Я нашел его на полу после…

— Он мог попасть сюда как угодно, — сказала Мередит.

— Это важно для него, — сказал Дамон изнутри «лифта».

Вместо того чтобы остаться в лифте — маленькой комнатке, которая могла исчезнуть в любую секунду, могла отправиться в Феллс-Черч, прежде чем он успеет вернуться внутрь, — он вышел обратно в холл, внимательно посмотрел на пол и опустился на колени. Он нашел бриллиант, поднял его и поспешил обратно.

— Ты хочешь взять его или я оставлю его у себя?

— Подержи его… для меня. Береги его.

Любой, кто знал послужной список Дамона, особенно относительно Елены или далее бриллианта, который принадлежал Елене, сказал бы, что Стефан сошел с ума. Но Стефан не был безумцем. Он стиснул руку брата с зажатым в ней бриллиантом.

— А я буду держаться за тебя, — он слабо улыбнулся.

— Не знаю, интересно ли кому-то, — вмешалась Мередит, — но внутри этого сооружения нет ни одной кнопки.

— Надавите на него! — закричали Сейдж и Бонни, но Елена крикнула намного громче:

— Нет! Подождите!

Она что-то заметила.

В дальнем конце холла Стражи пытались, но не смогли остановить одного безоружного человека. Он вошел в комнату и пересек ее, легко скользя по полу. Он был более шести футов ростом, одет в белую тунику и штаны, прекрасно сочетавшиеся с длинными белыми волосами, стоячими, похожими на лисьи, ушами и длинным шелковистым хвостом.

— Закрой дверь! — заорал Сейдж.

— Боже! — выдохнула Бонни.

— Может мне кто-нибудь сказать, что, черт возьми, происходит? — поинтересовался Дамон.

— Не беспокойтесь. Это просто еще один заключенный. Не очень разговорчивый. Ты тоже выбрался?

Стефан улыбался, и Елене этого хватило. Незваный гость что-то протягивал ему — нет, это не могло быть тем, чем выглядело, — но все нее оказалось букетом цветов.

— Это же кицунэ? — Мередит показалось, что мир сошел с ума.

— Заключенный… — сказал Стефан.

— ВОР! — выкрикнул Сейдж.

— Тише! — оборвала Елена. — Он, может быть, слышит нас, даже если не может говорить.

Кицунэ стоял напротив них. Он встретился глазами со Стефаном, поглядел на остальных и протянул букет, запечатанный в пластиковую пленку и обклеенный длинными стакерами с магического вида надписями.

— Это Стефану, — объяснил он.

— Все, включая Стефана, ахнули.

— А теперь мне нужно уладить кое-какие дела с парой надоедливых Стражей, — он вздохнул. — А чтобы комната двигалась, красавица, нужно нажать на кнопку.

Елена, очарованная пушистым хвостом, внезапно залилась краской. Она вспомнила кое-что. Кое-что, что казалось совсем другим… в одиноком подземелье… в темноте искусственной ночи. Ох, отлично.

Лучше всего сделать храброе лицо.

— Спасибо тебе, — сказала она и нажала на кнопку. Двери начали Закрываться. — Еще раз спасибо! — добавила она, слегка поклонившись. — Я Елена.

— Ярошики. Я…

Дверь закрылась.

— Вы с ума сошли? — закричал Сейдж. — Принять букет от лиса!

— Вы единственный, кто его знает, monsieur Сейдж, — вмешалась Мередит. — Как его зовут?

— Я не знаю его имени! Я знаю, что он украл у меня три пятых сокровищ монастыря Сен-Денн! Он эксперт, безусловно… в шулерстве! Эй!

Это оказалось не криком ярости, а предупредительным возгласом. Маленькая комнатка скользила из стороны в сторону, пыряла вниз, почти останавливалась, а потом продолжила равномерно двигаться.

— Она действительно доставит пас в Феллс-Черч? — неуверенно спросила Бонни, и Дамон положил руку ей на плечо.

— Она доставит нас куда-нибудь, — пообещал он. — А там посмотрим. Мы неплохо выживаем в трудных условиях.

— Кстати, — сказала Мередит, — Стефан выглядит получше.

Елена, которая поддерживала его при движениях лифта, быстро взглянула на нее.

— Правда? Или это только из-за света? Думаю, ему нужно поесть, — с тревогой сказала она.

Стефан вспыхнул, и Елена прижала пальцы к его губам, чтобы они не дрожали.

«Не нужно, милый, — мысленно сказала она. — Каждый из этих людей был готов отдать жизнь за тебя… или за меня… за нас. Я здорова. У меня все еще идет кровь. Пожалуйста, не трать ее впустую».

Стефан прошептал:

— Я остановлю кровотечение.

И тогда она склонилась к нему, и он начал пить.