Возвращение чудес

17 глава

Родной берег встретил нас осенью и дождями.

Контраст с Адриаполем был разительный. Ветхая пристань, несколько лачуг, серое небо, туманная изморось. На берегу — унылый покой, на море — штиль. Не слышна ругань моряков и грузчиков, да и вообще никого нет. Только какой-то старичок пришел полюбоваться на наше прибытие.

Задерживаться в этой деревушке мы не стали. Наведались к хозяину, у которого оставляли лошадей, приторочили к седлам наши скромные пожитки — и в путь. До Милны было еще добрых три недели.

Мы везли хорошую весть. Как раз сейчас, вероятно, император получил предупреждение от своего восточного соседа. Барон Этвик остался без поддержки, на которую рассчитывал. Кто знает, что там в будущем, но пока все складывалось отлично.

Настроение было приподнятым не только у меня. Неожиданный и быстрый успех миссии впечатлил моих товарищей. Предположения, куда я отлучался, звучали самые фантастические (даже без парапсихологических возможностей я умел слушать, о чем переговариваются вполголоса на другом краю палубы), но в основном народ сходился на версии с императрицей. Вот пошляки! Интересно, как бы я с ней успел познакомиться и о чем-нибудь договориться, находясь у всех на виду? Что-что, а такие вещи быстро не делаются.

Впрочем, репутация колдуна за мной уже давно закрепилась. Так что, уловив краем уха очередное предположение, я лишь тихонько давился от смеха.

Снова дорога и дождь. Чем дальше мы забирались от побережья вглубь, тем чаще нам попадался желтый цвет. Некоторые деревья уже и вовсе облетели — словно излишне тщательные хозяева, готовящиеся к зиме, — но зеленый все-таки преобладал.

А я обнаружил, что мне нравится эта поездка. Несмотря на постоянную морось, одежда оставалась сухой. Очень редко пускался дождь посильнее, но тогда мы просто останавливались в каком-нибудь трактирчике и пережидали непогоду.

Зато все краски вокруг! Все оттенки зеленого, нежно желтая листва отдельных деревьев, ярко-красные кустарники, бордовый, оранжевый. И всё это перемешано и смягчено невнятной дымкой то ли дождя, то ли тумана. А еще — необыкновенное спокойствие в душе. Умиротворение, навеянное погодой. В такие дни как никогда верится, что всё будет хорошо.

На шестой день нашего путешествия по суше мы встретили её.

Мои спутники не знали эту женщину в лицо — иначе, пожалуй, события развивались бы совсем по-другому.

Я заметил ее сразу, едва она появилась на постоялом дворе.

Зеленоглазая брюнетка, бывшая любовница ныне покойного короля, приехала на гнедой лошади. И совершенно одна.

Наша встреча не могла быть ничем иным, кроме совпадения. Это я понимал очень хорошо. Но вот что мне теперь делать?

Женщина явно намеревалась остаться здесь на ночь — как и мы. И мое присутствие ее не смутило. Мы обменялись взглядами, а затем она повела лошадь в конюшню.

Это не ловушка, подумал я, однако на всякий случай прислонился к деревянной стене дома и, прикрыв глаза, проверил окрестности. Угроза, кажется, отсутствовала. Люди барона за нами не охотились — поблизости были только крестьяне из здешней деревни.

Любопытно. Бедовая, значит, девчонка. Я предупреждал — и не только ее, — что за убийство Виктора им всем открутят головы. Только скажи, например, Кормаку, кто это сделал…

Она поставила меня в дурацкое положение. Если я действительно обмолвлюсь, кто она такая, станет не до шуток. Мне хорошо известно, что в этом мире делают с предателями. Ее принадлежность к женскому полу не остановит никого из моих спутников. Даже ворчливого и ленивого Шарля.

Так что же, молчать?

Какую опасность для толпы мужиков может представлять маленькая женщина?…

Да, но король тоже когда-то думал, что опасности никакой. А теперь лежит себе в земле.

Спать с подобным человеком в одном здании — все равно, что приютить на груди каракурта.

Я решительно направился к конюшне.

Женщина как раз снимала седло. Ввиду малого роста это ей плохо удавалось. Больше в помещении никого, кроме других лошадей, не было.

— Добрый вечер, — произнес я, остановившись на расстоянии трех шагов.

Она повернулась. На лбу — маленькая струйка пота. В изумрудно-зеленых глазах — усталость, из-за чего они кажутся тусклее. Волосы — сравнительно чистые, но в беспорядке.

— Добрый вечер, Азар, — откликнулась она, словно мы уже чертову уйму времени были хорошими друзьями.

Как бы не так!

— Вы напрасно расседлываете лошадь, — заметил я безмятежно. — Вам, госпожа Эрмина, следует убираться подальше.

Трюк с угадыванием имени сработал совсем не так, как я ожидал. Женщина вздрогнула и уставилась на меня во все глаза.

— Вы… знаете, как меня зовут? Мое… настоящее имя?

— И не только это, — со всей возможной убедительностью заверил я, хотя не знал ни на грамм больше.

И на кой мне ее настоящее имя… Хватило бы временного.

Подобные люди часто меняют личины и имена. Вполне закономерно… но я как-то выпустил это из виду. Порисоваться захотел? Ну вот теперь и пойдут ненужные вопросы.

— Вам следует убираться, — твердо повторил я.

— Ах, вы же колдун! — наконец догадалась женщина. — Вы знаете недоступное другим.

Я кивнул:

— Именно. И то, что ваша рука направила стилет в спину короля, меня отнюдь не радует. Благодарите Бога, мои товарищи этого не знают. Пока. Однако я не собираюсь оставлять их в неведении. Уезжайте. Вы еще успеете найти другой постоялый двор до темноты.

Внешне я держался уверенно, однако в душе мне почему-то стало жаль ее. Вид у бывшей любовницы короля был совершенно несчастный. Она отнюдь не походила на коварную интриганку и убийцу.

«В этом и заключается главное коварство, — подсказал мне внутренний голос. — Шпион никогда не выглядит как шпион. Берегись, Алексей!»

Предупреждение прозвучало не совсем всерьез. Трудно представить, чтобы Этвик решил подослать к нам уже раскрытого агента. Зачем? Да и как он вычислил наш маршрут? Ко всему прочему мы сами не знали, надолго ли задержимся в Адриаполе, так что если Этвик и прослышал о посольстве, то угадать точные сроки возвращения он едва ли мог.

Это промелькнуло в моей голове за какой-то миг. Женщина передо мной замерла как бы в нерешительности. Я обеспечил ей непреклонный взгляд, который как раз хорошо дополнял высказанный вслух ультиматум.

Немая сцена длилась около десяти секунд. А потом Эрмина, словно лишившись последних сил, рухнула на пол конюшни. Она была в отчаянии.

— Только этого мне не хватало, — пробормотал я под нос.

Допуская возможность тонкой игры, я все-таки не смог остаться в стороне. Тем более, что снаружи послышались шаги. К то-то приближался к конюшне.

Я шагнул вперед и наклонился над Эрминой. Она не плакала, но как-то странно дрожала, будто в лихорадке. Смотреть на это спокойно оказалось выше моих сил.

Тут послышался голос хозяина:

— Что случилось, мой господин?

Его слова были адресованы мне: он знал, что имеет дело с королевским посольством, поэтому вел себя исключительно вежливо.

— Похоже, даме плохо, — отозвался я, пытаясь помочь Эрмине подняться. Но она даже не пыталась.

— Ах, господин, я позабочусь, — хозяин засуетился. — Не стоит тратить ваше внимание на эту простолюдинку.

— Я сам разберусь, на что мне стоит тратить внимание, — мой голос прозвучал с нужными интонациями, осаживая собеседника. — А то, что дама так одета, еще ни о чем не говорит. Так я говорю?

— Так, так, — поспешил согласиться хозяин.

— Есть у тебя еще свободные комнаты?

— А как же, мой господин.

— Тогда веди.

Я взял Эрмину на руки и направился к дому. Хозяин сопровождал меня слева и чуть сзади, забежал вперед, чтобы открыть дверь, пропустил нас.

— Прямо, мой господин. Теперь налево. Вот.

Мы вошли в одну из комнат. Кровать была застелена, как положено. Везде чисто, аккуратно. Хороший постоялый двор.

— Принеси воды, — велел я, положив свою ношу на постель. Эрмина выглядела жалко, хотя, кажется, уже начинала приходить в чувство. Ничего, вода в любом случае не помешает.

— Один миг, мой господин.

Он скрылся, но уже через полминуты возник с полным кувшином и кружкой. Поставил их на стол. Угодливо заглянул мне в лицо:

— Еще чего-нибудь?

— Нет, — ответил я. — Позаботься о ее лошади. Если будет нужно, я тебя позову. Да, и не болтай там лишнего.

— Как можно…

Хозяин торопливо ретировался.

Налив в кружку воды, я поднес ее к губам Эрмины.

— Выпей.

Женщина безучастно стала пить, поперхнулась, взяла кружку в свои руки. Сделала несколько глотков, показала: хватит.

— А теперь рассказывай, — потребовал я, ставя деревянную посудину обратно на стол.

— Вы… знаете… — выдавила она.

Кажется, я без всякой договоренности перешел на «ты»? Ну ладно, давать задний ход уже не будем.

— Возможно, не всё. И я хочу услышать эту историю из твоих уст.

Она посмотрела мне в глаза:

— Ты… знаешь… Ты… назвал меня настоящим именем, которое я… почти забыла.

В последующие несколько часов мне довелось выслушать еще одну исповедь. И хотя вначале я занимал довольно-таки жесткую позицию, постепенно от моей решительности не осталось и следа. Эрмина рассказывала мне свою истинную судьбу, и поступки бывшей фаворитки короля постепенно становились ясны. Она не придумывала: мои телепатические способности едва ли годились для прямого чтения мыслей, однако срабатывали не хуже детектора лжи. Когда меня пытались обмануть, я неизменно начинал что-то подозревать. Конечно, не всегда прислушивался к этим подозрениям… но сейчас я был настороже. И всё равно верил.

Эрмина родилась в королевстве, которого больше не существует. Ей не повезло: ее отцом был сам король, а матерью — королева. Почему не повезло? Да потому что однажды Виктор задумал расширить свои владения за счет того маленького королевства.

Наткнувшись на неожиданно сильное сопротивление (изматывающая война продолжалась три года), покойный владыка пришел в ярость. Проклятый кусочек территории не стоил тех усилий, которые на него затрачивались. А Виктор привык, что в его руки всё падает легко.

Он предлагал. Он угрожал. Его армии то и дело осаждали замки и крепости. Но противник не сдавался.

И всё-таки захват был вопросом времени. Виктор славился своим упорством. Наверное, он не хотел ставить под сомнение имидж.

Как бы там ни было, в последнюю неделю августа его рыцари захватили дворец. Победитель собственноручно умертвил всех членов королевской семьи. Эрмина сказала, что крик самого маленького братика — последнего из четверых — до сих пор стоит в ее ушах.

В живых осталась только маленькая принцесса, которой тогда было около десяти лет. Ее Виктор почему-то не тронул. Пожалел… на свою голову.

Эрмина пронесла свою месть через года и страны. Она в совершенстве овладела оружием и научилась смирять гордость. Ее одежды часто представляли собой лохмотья, а обуви не было вовсе, и даже мужичье смотрело на бывшую принцессу как на оборванку.

Она отшлепала по пыльным дорогам шесть лет. Попрошайничала, нанималась на мелкую работу, кое-что воровала. Ее тело постепенно приобретало отчетливо женские формы, из-за чего доводилось прятаться от похотливых мужиков. Но облик изменился мало. Ее по-прежнему было легко узнать.

Затем судьба столкнула девушку с Этвиком. Барон ей изрядно помог — она вновь стала знатной дамой. Воровство, работа и нищета, как по мановению волшебной палочки, ушли в прошлое.

Именно барон, используя связи, ввел ее в окружение короля. И сделал своей союзницей.

Виктор, несомненно, вспомнил эти зеленые глаза. Но Эрмина не показывала истинных намерений, и король попался! Он возомнил, будто красивая девушка действительно благодарна ему за его доброту!

Есть достаточно простое правило: не наступать на грабли. Есть правило чуть посложнее: не приближать к себе людей, у которых имеются весьма серьезные основания для мести. Эти азбучные истины понятны любому невежде, а ведь ум у Виктора был недюжинный. Остается только гадать, почему король отбросил здравый смысл и сошелся с Эрминой.

Впрочем, чего тут гадать. Вот он, ответ, передо мной. Искушение, понятное любому мужчине.

Она терпела унижение, выполняя просьбы своего благодетеля — Этвика. Ей пришлось стать любовницей человека, которого она ненавидела. Быть ласковой и покорной, играть вызывающую отвращение роль. Эрмина с удовольствием вонзила бы стилет еще во время первой их с королем встречи. Но у барона был другой план. Зеленоглазая женщина подчинялась — и не только из чувства благодарности. Этвик обещал ей вернуть родное королевство.

Ее права не вызывали сомнений. И мой хитрый друг-барон, как бы в доказательство своих намерений, провел церемонию возведения на престол. Эрмина сделалась королевой. Только, естественно, без королевства.

Присягнув ей на верность, Этвик записал себя в число ее вассалов. Это ничуть не мешало барону помыкать своей формальной госпожой. А вся фиктивность проделанного в полной мере проявилась после возвращения бывшей фаворитки из столицы.

Готовясь к войне, Этвик попросту отмахнулся от «королевы».

Здесь моя собеседница не стала вдаваться в детали. Я понял только, что они с бароном основательно разругались, из союзников превратившись во врагов. И Эрмина снова потеряла пристанище.

— Куда же ты направляешься? — спросил я.

Наша беседа затянулась. Уже давно затих дом. Мои товарищи, должно быть, крепко спят — вместе со всеми остальными обитателями.

— Не знаю, — моя собеседница смотрела в пустоту.

Лампа на столе больше коптила, чем давала свет, но мы уже привыкли. Правда, несмотря на приличный объем, масло грозило вскоре закончиться. Это я отметил автоматически: пора завершать разговор.

— В Милну тебе нельзя, — размышлял я вслух. — Кто-нибудь из видевших тебя слуг обязательно выдаст.

Эрмина перевела взгляд на меня. Она сидела на кровати в дорожной одежде — маленькая потерянная женщина. Теперь я знал, что неправильно определил ее возраст. Ей было около двадцати пяти, просто что-то в выражении лица делало мою собеседницу старше.

— Азар, — произнесла она едва слышно.

— Что? — насторожился я.

Она подалась чуть вперед.

— В тебе добро. Мои грехи велики, но я еще никогда не исповедовалась. Священники… недостойны слушать. Их души еще чернее… А ты знаешь правду. Я не хочу… не хочу так жить.

Продолжая взволнованно говорить, в какое-то мгновение Эрмина вновь — во второй раз за сегодняшний вечер — оказалась у моих ног. По ее щекам теперь катились слезы. Она словно признала во мне некое высшее существо и о чем-то умоляла. Как юный де Лири тогда, в лесу.

Еще одна идиотская ситуация, мельком подумал я.

То ли от усталости, то ли из-за выслушанного рассказа мое восприятие притупилось. Привычная трезвость рассудка куда-то исчезла. Не зная, что делать, я вскочил с табурета и бросился поднимать собеседницу.

Волнами накатывали самые разные чувства, поэтому дальнейшее запомнилось сумбурно. Силой вернув Эрмину на кровать, я то убеждал, то утешал ее. Моя речь стала эмоциональной.

Трудно сказать, когда разговор перешел в несколько другое русло. Однако к моменту, когда масло выгорело и в комнате наконец наступила темнота, нам больше не требовался свет.

Проснувшись — как обычно, на рассвете, — я сперва не понял, в чем дело. Ночное приключение казалось невероятным сном. Сейчас, в безмятежной тиши утра, мысли текли совсем по-другому. Возбуждение, пылкие фразы, слезы — всё представлялось нелепым и смешным. Не могло же подобное происходить на самом деле!

Но рядом слышалось дыхание. Эрмина, красивая даже с закрытыми глазами, чарующая в своей наготе, крепко спала. Кровать была рассчитана на одного, поэтому я даже не мог толком повернуться, чтобы не разбудить девушку.

До вчерашнего вечера мы встречались всего один раз, и то мимоходом. А теперь вот спали в одной постели. Забавные выкрутасы бывают у судьбы.

Впрочем, я симпатизировал Эрмине с самого первого взгляда. Невольно, потому что знал: убийство короля — ее рук дело. По идее, учитывая данное обстоятельство, я должен был относиться к моей новой знакомой с долей брезгливого отвращения. Но куда там! Благодаря сочетанию красивой наружности и какого-то внутреннего обаяния Эрмина заранее привлекла меня на свою сторону — еще до того, как я услышал ее исповедь.

Поддаться искушению было легко. Даже по местному времени я уже больше года жил отшельником, то есть общался с женщинами на формальном уровне. Удерживаться от позывов плоти не составляло труда… пока отсутствовали по-настоящему интимные ситуации. А вчерашний разговор был более чем интимным. Не каждому встречному открывают свою душу, и даже не каждому любовнику.

Сопереживание часто ломает барьеры. Так произошло и с нами.

Устав от неподвижности, я аккуратно спустил ноги на пол. Сел.

Эрмина пошевелилась и, не просыпаясь, заняла освободившееся место. Улыбнувшись, я встал. Под босыми ногами тихо скрипнула половица.

Издалека донесся звук хлюпнувшего в колодец ведра. Кто-то уже начал свой день.

Я подошел к окну и выглянул в щель между ставнями.

Совсем светло. Для разнообразия сегодня выдалось безоблачное, почти летнее утро. На верхушках деревьев лежали отголоски зари — или первые лучи солнца? Веяло ароматом сена, свежестью и осенней прохладой: сквознячок от окна заставлял меня поеживаться. Из запертого сарая донесся очередной крик петуха.

Интересно, как там Луиза? Возможно, мне не следовало оставлять ее сразу после того, как недуг ушел. Подождать несколько дней, удостовериться в стабильности положительных результатов.

Но задержать отправление посольства было никак нельзя. Мы с Жераром и так изощрялись, пытаясь найти способы оттянуть войну еще хотя бы на несколько недель. Путь до Адриаполя неблизкий, а ведь просто добраться — это отнюдь не всё. Лишь благодаря Марго мы справились так быстро. При других обстоятельствах безрезультатные словопрения могли продолжаться десяток-другой дней.

Вполне достаточно, чтобы наши противники начали действовать.

Марго… Трудно понять, чем она зацепила мою душу, но в этой женщине есть неуловимый шарм. Возможно, всему виной необычное сочетание физиологического и реального возраста. Мудрость прожитых лет… столетий! — плюс внешняя привлекательность. Мягкий характер и выработанная годами обходительность плюс уверенность в своих силах. Накопленные знания.

Вспомнился случай в парке Калго, когда мальчишки пригласили нас кататься на лодке. Они пялились на Маргарет во все глаза. Тоже чувствовали эту необыкновенность. Они запросто провели бы с нами еще несколько часов — ради нее. Просто быть рядом, разговаривать, шутить.

Не все в этом мире сходится на сексе, но что-то мне подсказывает, что от секса они тоже не отказались бы.

Это нормально. Влечение к противоположному полу — механизм биологический. Он по определению не может иметь направленности на какое-нибудь конкретное существо. Если же к нему добавить симпатию, уважение, доверие, то получится состояние, которое принято называть любовью. И вся загвоздка в том, что симпатию, уважение и доверие мы можем испытывать по отношению сразу к нескольким людям другого пола.

Иными словами, любовь придает естественному влечению направленность, но не единственную. Мы способны любить многих. И — теоретически — одновременно.

На практике же нам, как правило, хватает одного партнера. Сексуальное влечение — фактор непостоянный. После очередной разрядки напряжение сбрасывается до терпимого уровня. И тогда мы — нет, не перестаем любить всех остальных, — просто можем удерживаться в рамках приличий.

Вполне мужская точка зрения. Во всяком случае, у меня она не вызывает неприятия.

Наверное, это действительно закономерный процесс. Увеличение продолжительности жизни расшатывает семейные узы. Редко кто способен прожить с одним и тем же партнером сто двадцать — сто тридцать лет. Да еще при этом ни разу не посмотреть на других.

Однако в концепции вечной любви есть своя привлекательность. Сознание того, что другой человек отныне и навеки принадлежит тебе — не по принуждению, но по свободному выбору, — приятно греет душу. В мире, где всё зыбко и текуче, это помогает чувствовать собственную значимость. Кто-то выбрал именно тебя, и это куда важнее, чем то, что ты выбрал именно его.

Да и все мы, в сущности, консерваторы и собственники.

Я вправду начал догадываться об отношениях среди моих новых друзей еще во время пребывания на «Аркадии». Общая атмосфера близости. Взгляды. Фразы. Нужно быть совсем уж нечувствительным, чтобы пропустить это мимо внимания. Но только теперь я конкретизировал мои тогдашние ощущения.

«Семья», о которой говорила Марго, в строгом смысле вовсе не была семьей. Скорее, сообществом единомышленников, в котором отсутствовал запрет на близкие отношения. Это означало, что если два человека решали провести ночь вместе, претензий ни у кого не возникало. Внутри сообщества могли возникать настоящие семьи — например, ради воспитания детей. Однако неизбежный распад такой семьи не вел к полному прекращению отношений. Всегда оставалась возможность сойтись снова.

От остального человеческого пространства это отличалось лишь тем, что доверие в маленьком сообществе значительно упрощало подобные переходы.

Не имею ничего против. Но в случае с Марго… Я искренне хотел, чтобы она принадлежала только мне. И при этом прекрасно осознавал, что мое желание почти не связано с любовью.

Я попросту устал от скитаний и захотел обзавестись домом.

Оправдание… А дело-то совершенно в другом. Получить всю любовь от удивительной и нежной Марго — разве это не приятно?

Она знала, что у меня на душе, и — видит Бог — я это тоже знал. Именно потому наша встреча в Адриаполе носила исключительно дружеский характер. Марго мягко подтолкнула меня к осознанию смысла собственных поступков, после чего мне понадобилось время, чтобы навести порядок. И принять свои же ценности.

За спиной что-то зашуршало. Через миг рядом со мной уже стояла Эрмина.

Вот ведь любопытно. После ночи с одной женщиной я упорно думаю о другой.

— Спасибо, — произнесла она, нежно проведя рукой по моей спине.

Я повернулся. Моя новая знакомая выглядела сегодня куда лучше. В ее взгляде появилось что-то новое — может, покой?

— Это было замечательно, — отозвался я, отведя упавшие на лицо Эрмины пряди волос и поцеловав ее.

Она ответила на поцелуй с неожиданной страстью. А потом сказала:

— Мне еще никогда не было так хорошо. Спасибо, Азар. — Ее голос неожиданно дрогнул от волнения: — Я еще никогда не получала… удовольствия.

До столицы оставалось пару дней пути. Нужно было решаться.

Эрмина впервые в жизни испытывала сомнения. Она все чаще ловила себя на том, что мечтательно смотрит в сторону Азара.

Чушь. Он колдун, и для него это не более чем дорожное приключение. Он и пальцем не шевельнет, чтобы вернуть своей любовнице трон. А Этвик обещал… и выполнит свое обещание. Это девушка знала.

Она соврала о ссоре с бароном. Этвик сделал правильные выводы: Азар чувствовал ложь, но если эту ложь разбавить большим количеством правды и подсластить чувствами, то она проходила.

Узнав о посольстве в Адриаполь и о том, что Азар отправился вместе с остальными, Этвик решил действовать. Противник, которого он больше всех опасался, уехал. Теперь его любой ценой следовало перехватить по дороге и не допустить в столицу. Ради этого барон оставил своих людей во всех портах, куда могло прибыть посольство на обратном пути. И подослал своего лучшего союзника — Эрмину.

Сам Этвик тем временем, по возможности не привлекая внимания, собрал неподалеку от Милны все доступные ему силы. Под его знамена встали и разбойники, с которыми у барона существовал давний договор. Только император медлил с помощью — но, по сути, она и не требовалась. «Лесные братья» вполне компенсировали недостаток — отчасти тем, что их никто из противников не принимал в расчет.

А вот Азар стоил целой армии. Его популярность могла обернуть любую победу в поражение. Достаточно нескольких его слов — и против барона взбунтуется весь народ. «Эта популярность должна работать на меня», — сказал когда-то Этвик.

И вот на долю бывшей фаворитки короля пришлась еще одна работа. Барон предполагал, что захватить Азара силой едва ли возможно. А если хитростью?…

Эрмина должна была подмешать в еду или питье своего нового любовника очень сильное снотворное. И затем подать знак людям барона.

Всё просто, однако уже больше десятка дней Эрмина пыталась пересилить себя. Ей не хотелось предавать этого человека. Потому что… тогда, утром, она сказала правду.

«Он все равно оставит меня, — подумала она со злостью на саму себя. — Ему безразлично, королева я или простая крестьянка. Делает вид, будто не замечает моих намеков».

Она знала, что Азар поддерживает нынешнее королевское семейство. Бескомпромиссно. Никакого шанса договориться.

Значит…

— Милая, ты где? — послышался голос из соседней комнаты. Посольство, следуя совету Шарля, на этот раз остановилось в королевском охотничьем домике. По сравнению с ним даже самые лучшие постоялые дворы казались жалкими будками.

Здесь Эрмина еще острее ощущала свою нищету.

— Уже иду, — отозвалась она. Затем распахнула крохотный мешочек и высыпала в бокал немного сероватого порошка. Подумала. Добавила еще. Взяла бокалы. — Иду.

Он встретил ее привычной улыбкой. Стиснув зубы, Эрмина протянула ему бокал. Принужденно улыбнулась:

— Хорошее вино. Не сравнить с той кислятиной, которую мы пили вчера.

— Для королей, — кивнул Азар, пожав плечами. — Тебя что-то беспокоит?

Эрмина покачала головой, стараясь придать себе более естественный вид. Подавая пример, отпила из своего бокала.

Азар внимательно посмотрел на нее. Этого взгляда она всегда боялась: он словно пронизывал насквозь, видел, что лежит в самой глубине души. Эрмина поспешно сделала еще один глоток.

— Тебя что-то гнетет, — повторил Азар, уже утвердительно. — А сегодня еще больше, чем вчера.

Он помолчал, задумчиво качая бокал в руке и глядя на вино. Эрмина почувствовала, как у нее замирает сердце. Неужели колдуны способны определить наличие яда… или снотворного? Если так, то ей конец.

— Ты опасаешься ехать в столицу?

С облегчением хватаясь за предложенное объяснение, девушка кивнула. И снова пригубила вино.

Азар наконец-то перестал рассматривать бокал. Осторожно попробовал жидкость на вкус. Покатал на языке.

Эрмина следила за ним, как зачарованная. Ей казалось, что колдун давно раскусил ее и теперь просто играет. Но Азар глотнул и заметил:

— Да, неплохо. Хотя в Адриаполе все-таки было получше.

Он неспешно выпил полбокала, затем продолжил задумчиво:

— Наверное, это действительно не лучший вариант. Однако я не представляю, что мы можем еще сделать. Куда тебе податься?

Эрмина не отвечала: она боялась выдать свои мысли. Пожав плечами, Азар допил вино.

Необычная сонливость проявилась через весьма короткое время. Но колдун по-прежнему ничего не заподозрил. Он начал бормотать, что устал и уже давно не отдыхал, как следует. Его речь становилась все менее связной. Наконец, он повалился на кровать и крепко уснул.

Только тогда Эрмина осмелилась перевести дух.

На ее знак явились двое. Те же, с кем она бежала из столицы. Разбойник с серыми глазами и сломанным носом деловито осведомился:

— Сделано?

Эрмина с некоторым высокомерием кивнула. Этот парень ей давно нравился, но он был не ее круга.

И теперь, после Азара, она смотрела на мужчин несколько по-другому.

— Хорошо, — сказал разбойник. — Пойдем.

Они обманули стражу, используя отвлекающий маневр. Несколько разбойников якобы попытались пробраться на территорию охотничьего домика с другой стороны, чем оттянули на себя большую часть людей. Справиться с остальными не представляло проблемы: под покровом опустившейся темноты сообщники проникли в дом незамеченными.

В спальне, глядя на спящего, Эрмина вновь почувствовала себя неуверенно.

— Постой, — шепотом сказала она парню.

— Что? — обернулся он.

— Н… не надо. Оставь его.

Разбойник окинул ее взглядом. Ухмыльнулся:

— Ты чего? Мужиков мало? Понравилось спать с этим ублюдком?

Эрмина моментально покраснела.

— А ну-ка убирайся! — вспылила она. — Холоп! Ты знаешь, с кем разговариваешь?

— Я человек вольный, а не холоп, — парировал разбойник зло. — По мне всё едино, хоть королева, хоть баронесса. Я ни к кому не ходил на поклон. И не пойду. А ты — беспутная девка, можешь себе это запомнить. На такую и смотреть противно.

Он закинул спящего себе на плечо. Крякнул: колдун весил немало.

Разъяренная Эрмина налетела на него с кулаками. Разбойник знал, что дерется она неплохо, но к такому ходу событий приготовился. Его удар отшвырнул девушку на угол кровати… и она потеряла сознание.

— Вот дура, — процедил парень, глядя на бесчувственное тело. — Ну и лежи тут. Не буду же я двоих тащить.

Выбравшись из дома, человек с тяжелой ношей растворился в темноте ночного леса.

На эту казнь собралась посмотреть добрая половина населения Милны.

Неожиданно объявившийся во главе огромного войска барон Этвик во всеуслышание заявил, что выявлен чудовищный заговор с самим дьяволом. Под маской знахаря Азара скрывался злой колдун. Убийство короля — его рук дело. И это только первый шаг.

— Нам известно, — вещали глашатаи, — что королевская семья подалась на слащавые уговоры и посулы. Они уже продали свои души. А вы — вы тоже хотите?

Толпа пока безмолвствовала. Но уже через некоторое время пошел первый ропот.

Он ничего для нас не сделал. Он кормил нас сказками, однако же никого не излечил. А вот принцесса — как объяснить ее чудесное выздоровление? Что ее спасло от самим Богом предначертанной смерти? Ведь многие известные доктора пытались ее вылечить — и ничего.

Начал подниматься шум.

Всем грамотным Этвик предлагал почитать указ самого короля, где было ясно сказано насчет Азара. Как ни странно, убедило это прежде всего тех, кто читать не умел. Пошли разговоры: «Слышал насчет приказа?» «Да, шутка сказать…» «А король-то, поди, уже мертв! Не захотел, стало быть, якшаться с нечистым, вот его и…»

Сожжение готовилось долго и тщательно, у всех на глазах. Барон ясно демонстрировал, что не опасается общественного мнения — да и чего бояться-то с такой армией! Воины разбили свой лагерь на ближайших холмах. Куда ни глянь — везде блестело оружие.

Тем временем глашатаи умело разогревали толпу. Кое-кто уже начал поглядывать в сторону дворца с ненавистью.

Сам колдун, конечно же, был мертв. Этвик не рискнул еще раз общаться с живым Азаром. Снотворное было предосторожностью: барон опасался, что колдунам в самом деле ничего не стоит распознать яд. Он не сообщал Эрмине о своих истинных намерениях, но давно решил умертвить Азара, как только это станет возможным. Для чего заранее заготовил серебряный штырь.

А толпе сообщили, что под пытками колдун во всем сознался.

Кое-кто уже собрался идти на дворец штурмом, но вид стройных рядов королевской гвардии их охладил.

Когда воздвигнутый на одном из холмов столб с привязанным к нему человеком наконец-то запылал, в толпе уже раздавались одобрительные крики. Впрочем, зрелище оказалось не очень интересным. Труп горел буднично и скучно.

Это барон тоже учел. И потому незамедлительно преподнес собравшимся еще один сюрприз.

— Мы снова остались без короля, — прокричал он, влезши на сколоченный утром помост. — Где тот достойный, кто займет это место? Кому мы можем доверять? Тем, кто закрылся у себя во дворце?

— Нет!!! — ревела в ответ толпа, потрясая кулаками.

— Тем, кто заключил договор с дьяволом?

— Нет!!!

Барон усмехнулся.

— Тогда кому? — спросил он с удивлением в голосе.

Толпа озадаченно замолчала.

— Барону Этвику, — донеслось откуда-то, и крик тут же подхватили.

Покачав головой, барон сказал:

— Спасибо за доверие, но я предлагаю выбрать более достойного человека. Прошу. Юный граф Оро!

Его слова приняли на ура. Люди уже были подготовлены, и многие еще сами по себе помнили, кто такой граф Оро. Как же, младший брат предыдущего короля. Старик. А юный — его сын.

Говорят, старик Оро от трона отказался как раз потому, что у него наследников не было. Но Бог таки подарил графу позднего ребенка. Мальчика.

На помост выбрался богато одетый юноша. Сейчас в нем мало кто признал бы оруженосца, который когда-то тенью следовал за Азаром. Ножны с хорошим мечом на поясе, расшитая золотом накидка. Однако в глазах юного графа не было торжества. Он шел, насупившись, словно против своей воли выполнял какие-то бессмысленные действия.

Оглядев приветственно орущую толпу, скосив глаза на барона, затем на горящее пламя, юноша вдруг расправил плечи и прокричал — так, чтобы его слышало как можно больше людей:

— Мой отец поступил правильно. Я допустил ошибку. Я отказываюсь быть королем.

И пока изумленный Этвик хлопал глазами, юноша снял пояс с ножнами, бросил его на помост и спустился. Глаза мальчишки постоянно возвращались к столбу, где уже догорал труп.

Стройный и выверенный план рухнул. Буквально до последнего момента всё шло самым лучшим образом, а тут… Барон лихорадочно думал, как спасти положение. В криках из толпы уже появились вопросительные интонации.

Потом до Этвика дошло: что-то происходит. Люди неожиданно затихли. Словно в человеческое море упала капля тишины и стремительно бегущими кругами поглотила весь шум.

Вдали, рассекая толпу на две части, шел человек. Перед ним расступались, кое-кто начинал молиться, некоторые падали ниц.

Знахарь Азар не смотрел на них. Он направлялся к помосту.

Этвик нервно оглянулся на столб. Тело исчезло.

В этот самый момент барон понял, что испытывает неизвестное раньше чувство.

Страх.