Война. Часть 2

Глава 7

Москва, Наркомат обороны,

Антипьевский переулок, д.14.

15 июля 1939 года, 11:00.

– Спасибо, Алексей Сергеевич, что приехали к нам, – заместитель начальника Разведупра комдив Александр Орлов, прихрамывая на левую ногу, спешит мне навстречу и встречает в центре своего скромного кабинета, – прошу присаживайтесь.

– Понимаю, товарищ Орлов, – пожимаю его крепкую руку, – такие темы сподручнее обсуждать на своей территории, да и документы лучше из здания не выносить.

– Я рад, что вы всё правильно поняли, – садясь, Орлов задевает ногой за ножку кресла, в кабинете раздаётся звонкий стук, – тема весьма деликатная. В Генштабе принято решение о подготовке компании по дезинформации военного руководства Финляндии. В числе других мероприятий планируется также дезинформация противника посредством радиосвязи. Наши специалисты предлагают передавать ложные сведения, используя коды, которые легко поддаются дешифровке. Борис Михайлович посоветовал узнать ваше мнение на этот счёт.

"Лестно, конечно, но я же практически не работал с ручными шифрами, армии наших вероятных противников давно перешли на шифровальные машинки, ввиду резкого сокращения времени на кодирование-раскодирование сообщений и значительно более высокой их криптостойкости".

– Чем могу служить?

– Как вы знаете, Алексей Сергеевич, – комдив привычным движением откидывает волосы назад, открывая высокий лоб, – в Красной Армии сейчас в основном используется ручное шифрование с использование Общевойскового Командирского Кода номер 5…

"Мало чем отличающего от кода Российской Императорской армии, – согласно киваю головой, – четырёхзначный для связи Генштаба с округами и четырьмя флотами, трёхзначный – для ВВС, внутри флотов и уровня армия-дивизия и последний, двухзначный – для уровня полк-батальон".

Термин "четырёхзначный" означает, что четырёхзначное десятичное число, которое записывается в шифровку может означать одно из десяти тысяч понятий: буква, цифра, часто употребляющееся слово, географический пункт и даже целую фразу. Соответственно, "трёхзначный" – тысячу понятий, а "двухзначный" – лишь сто, куда кроме букв русского алфавита, цифр и знаков препинания мало что может ещё войти.

Такая сложная система кодировки имеет как преимущества, так и свои недостатки. Главное её преимущество – значительное сокращение объёма шифровки, а следовательно и времени передачи сообщения, дальше идут недостатки: кодовая таблица четырёхзначного кода представляет собой довольно толстую книгу, которую невозможно в случае чего быстро уничтожить, ей неудобно пользоваться и трудно часто менять, так для этого требуется много сил и средств.

Только виртуозы с феноменальной памятью могли быстро закодировать сообщения, у основной массы шифровальщиков на это уходили десятки минут. Расшифровка вообще занимала многие часы, ведь сначала надо было по отдельно хранящемуся ключу (обычно некоего периодически меняемого слова) перевести сообщение в промежуточный вид, подходящий для дешифровки с помощью кодовой книги. Несмотря на кажущуюся сложность системы, немцы и австрийцы в Первую Мировую войну справились с нашим военным кодом, сначала захватив экземпляр русской кодовой книги, а затем накопив достаточный объём сообщений. Обычно на расшифровку наших радиограмм уходило несколько часов. Излишне говорить, что для взлома трёхзначных и двузначных кодов времени им требовалось значительно меньше. Разведывательное Управление Красной Армии сделало из неудач императорской армии "правильные" выводы, в сложный процесс была введена ещё одна операция – "гаммирование", что сильно увеличило стойкость шифра, но, к сожалению, ещё более увеличило время обработки сообщений.

– … в то время как наш главный противник германцы уже несколько лет пользуются шифромашинками. Мы сильно отстали от них в этом деле. Наша В-4 весит 150 килограмм…

– Выпуск В-4 прекращён, товарищ Орлов, и в Ленинграде на 209-ом заводе уже начался выпуск роторной машинки "Кристалл", которая хорошо зарекомендовала себя в Монголии, она весит всего 19 кэгэ.

– … в этом и вопрос, товарищ Чаганов, когда войска смогут её получить? Наши специалисты из 10-го отдела предлагают идею использовать ОКК-5 для дезинформации противника, но если внедрение шифровальной техники затянется, то армия окажется у разбитого корыта, армейский код скомпрометирован, а машинок в достаточном количестве нет. Нет, мы можем, конечно, не пользоваться радиосвязью, полагаясь на проводную, но это до начала военных действий, пока войска не придут в движение.

– О каком времени идёт речь? Сколько комплектов вам надо на первое время?

– Чем быстрее, тем лучше. По количеству – не менее ста комплектов, и это только для связи уровня фронт-армия и армия-дивизия для западных округов.

– Сто комплектов… годовая производительность завода имени Кулакова, на которую он должен выйти в следующем году, примерно сто комплектов в год. Мы рассчитывали в лучшем случае до конца 1939-го года сдать тридцать. Можно, конечно, подключить к выпуску ещё и рязанский завод… и всё же, какое время мы имеем?

– Есть только намётки планов, – замялся Орлов.

– Я понимаю, может статься до войны дело и не дойдёт, но Генштаб-то не может полагаться в деле переноса границы подальше от Ленинграда на дипломатов.

– Крайний срок начала операции – первая декада февраля 1940 года. По нашим сведениям, в финском генштабе работает сильная группа дешифровщиков во главе с майором Рейно Халламаа. Он установил тесные связи с радиоразведками Германии, Польши, Эстонии, Японии и Италии. Наладил с ними обмен разведданными, в Италии купил радиолокаторы, из Германии получил шифромашинки "Энигма", новейшие радиостанции. Алексей Сергеевич, мы рассчитываем на вашу помощь в дешифровке напряжённого радиобмена между финским генштабом и Абвером, который начался в последнее время. Наши специалисты считают, что с применением "Энигмы".

– А почему, товарищ Орлов, вы считаете, что именно с Абвером? Быть может, они просто обмениваются метеорологической информацией. Кстати, наши метеостанции свои данные передают в эфир закодированными?

– Двухзначным кодом, – на секунду задумывается комдив, – хм, интересная мысль… надо будет записать в план мероприятий.

– Я по Испании знаю, германцы шифруют свои метеоданные "Энигмой", считают их одними из самых важных, а как финны?

– Мы в отношении их армии находимся сейчас в потёмках, наша агентурная разведка в Финляндии очень слаба, в основном выбита их контрразведкой, более или менее достоверные данные относятся к 1936 году, когда к нам ушёл офицер их генштаба, коммунист. После революции он сидел в финском концлагере, но потом был прощён, зачислен в армию и даже продвинулся по службе. Принёс ценнейшие сведения о финских укреплениях на Карельском перешейке, карту и фотографии…

"Подозрительно как-то".

– … финская же разведка на нашей территории, особенно в Карелии, очень активна. НКВД в ближайшее время проведёт операцию по зачистке приграничных районов от враждебных элементов, тогда станет полегче, а то сейчас – по несколько прорывов границы в неделю.

– Как у вас, товарищ Орлов, с авиаразведкой? На Халхин-Голе она очень хорошо помогала вскрывать дислокацию самураев.

– Со дня на день ждём прибытия из Монголии отдельной эскадрильи фоторазведки, но в ней всего четыре СБ, а территория для работы от Чёрного до Баренцева моря. Так что, Алексей Сергеевич, мы очень рассчитываем на ваших дешифровщиков.

– А я жду спецвагон с нашими специалистами только через неделю, но учтите, переводчиков с финского у меня нет.

– Из 10 отдела прикомандируем…

– И вот ещё одно, что мне подумалось, товарищ Орлов: в боевой обстановке будет не хватать времени для всех этих кодирований-декодирований сообщений. А страна у нас многоязычная, много в ней и редких языков, в том числе бесписьменных. Почему бы вам на уровне дивизия – полк не задействовать таких представителей малых народов для связи, на их языке они могут говорить не шифруясь. Да даже и не малых, сколько в Финляндии найдётся знатоков, например, таджикского языка? А узбекского или грузинского? Тут главное, чтоб связисты русские слова не путали…

"Загорелись глаза заместителя Берзина".

– А ты чего здесь в такую рань? – вырывается у меня, увидев Олю у лифта "Дома на набережной", – у тебя же встреча на "Мосфильме".

Уши лифтёрши, стоящей к нам спиной, порозовели.

– Игнатьев позвонил, попросил, чтобы я была дома в 18:00, – шепчет супруга, уже у двери в квартиру, – а ты?

– А мне из секретариата Кирова…

Из нашей квартиры появляется уборщица с ведром и тряпкой.

– Тёть Нюсь, а вы чего сегодня? Вчера ж только убирались.

– Так комендант наш подъездный Иван Пантелеич велел, наказал чтоб блестело всё, а моё дело маленькое, мне что сказали… да вы у него сами спросите, на кухне он… с вахтёром привезли вам на грузовом лихте стол новый и стулья…

"Это ещё что такое, аттракцион неслыханной щедрости? – недоуменно переглядываемся с Олей, – у этого "жука" снега зимой не выпросишь".

Спешим на кухню, но ещё из коридора слышим как на кухне лязгает железная дверь лифта и затем жужжание подъёмного механизма.

– И плиту заменил, – выдыхает супруга, проводя рукой по лакированной поверхности.

– И краны с раковиной, – пробую ручку с надписью "Гор.", из левого бьёт обжигающая струя, – краской пахнет, открывай окна.

Я хватаюсь за кухонное окно, Оля с изменившимся лицом бежит в гостиную. "Отличная планировка, продувает квартиру насквозь, в самое жаркое лето никаких кондиционеров не надо".

– Без пяти! – супруга бросается к гардеробу, в её голосе слышатся панические нотки.

– ХояевА, есть кто живой! – из прихожей доносится знакомый голос.

– Добро пожаловать, Николай Сидорович, – жму руку слегка пополневшему Власику.

– Куда нести? – он кивает на стоящего в дверях сержанта госбезопасности с множеством бумажных пакетов, пахнущих тропическими фруктами и специями.

– Сюда в гостиную.

Начальник охраны вождя, идя по коридору по деловому заглядывает в комнаты, останавливается у закрытой двери и вопросительно глядит на меня, в этот момент она распахивается и на пороге появляется Оля в белом шёлковом платье, подсвеченном сзади ярким летним солнцем. Власик с сержантом жмурятся и замирают с открытыми ртами.

– Ну, где тут наш именинник? – поворачиваюсь назад и вижу смеющегося Кирова и невозмутимого Сталина, неслышно подошедших сзади.

"Блин, о собственном дне рождения забыл… конспиратор. А сзади там кто? Будённый, Ворошилов в маршальской форме, Голованов с Берзиным, прилетели уже из Монголии, значит… Берия в до блеска вычищенных сапогах с квадратным носком, всё, кажется… сюрприз".

– Прошу, товарищи, всех в гостиную, – язык прилипает к нёбу.

"Юбилей вроде в прошлом году был, 26 лет – некруглая дата".

Пока здороваюсь с гостями, в квартире появляются подавальщицы из комбината питания в белых передничках, накрывают белой скатертью обеденный стол, быстро расставляют приборы и бокалы из шкафа. Откуда-то появляются дополнительные стулья.

– Из кухни стол несите, мест не хватает, – подкручивая усы, командует ими Будённый.

Через пять минут был накрыт стол, который разделил небольшую комнату надвое. Грузинские блюда из ресторана "Арагви", соседствовали на нём с русскими закусками, рядом с вином в зелёных бутылках, появились белоголовые. Мы с Олей оказываемся напротив Сталин, который занимает место в середине стола.

– Ну поскольку у нас хозяин дома, является именинником, – негромко начинает Сталин тоном, которым обычно открывает заседания, – то тамадой будет товарищ Киров, наливающим вино… товарищ Голованов, он у нас сам всё равно не пьёт. Возражений нет?

– Ну поскольку… – Сергей Миронович пережидает взрыв смеха и берёт в руку рюмку белой, – присутствующие избрали меня тамадой, то слово для первого тоста я представляю… себе…

– Имеешь полное право, – кивает Берия.

– … Встретились мы с именинником почти пять лет назад, – в гостиной наступила полная тишина, – в ситуации, которую Коба охарактеризовал очень метко: "комсомолец своей грудью закрыл секретаря ЦК от пули члена партии". Слава нашим врачам и крепкому организму "комсомольца", он выжил. Другой на его месте после выздоровления посчитал бы, что ухватил жар-птицу за хвост, но не таков он наш Алексей. Вместо почивания на лаврах он стал работать за троих, учиться за десятерых… все как один, кого не спроси, профессора с академиками говорят, что Чаганов самый талантливый учёный из молодёжи, кого они когда-либо знали!…

"Стыдно-то ка-ак, – прячу глаза в тарелке с долмой, рука сжимает ножку бокала с вином, – забудь, чего уж теперь… интересно, а как тут принято, "тостуемый" пьёт до дна"? Киров начинает разворачивать свою мысль, в ход пошли "чагановская бутса" вперемежку с армейскими радиостанциями…

– … и много ещё чем невиданным и неслыханным доселе, – благоразумно не вдаётся он в технические подробности, – предлагаю выпить за Алексея, есть кому заменить в нашей стране нас стариков!

Под высокими потолками зазвенели бокалы и рюмки под одобрительный шум собравшихся и кряканье самых нетерпеливых.

""Тостующий" выпил до дна, наверное и я должен"?

Смотрю на вождя, тот подносит бокал к губам, делает маленький глоток и ставит его на стол.

"Буду пить как Сталин, как лекарство, – как он добавляю себе "Нарзан", Голованов хитро подмигивает мне, – стоп, а что это? Лимонад Лагидзе! Значит сегодня обойдусь без головной боли".

Поднявшийся вслед за Кировым Сталин отметил моё "чуткое руководство" заводом телевизоров, а в конце тоста подарил мне книгу, завёрнутую в бумагу, мол, потом посмотришь. Затем поднялся раскрасневшийся Ворошилов, за ним Будённый, но больше всех удивил Берия: оказывается у меня сегодня действительно юбилей – 25 лет, а не 26. Нарком внутренних, заинтересовавшись моей родословной, обнаружил соответствующую запись в одной из церковных книг: 17 июля 1914 года. Обнаружилась и повитуха, принимавшая роды, которая сразу же опознала меня по фотографии и добавила, что с того самого момента не сомневалась в моём блестящем будущем. Близких родственников, как и дальних, НКВД обнаружить пока не удалось.

После первого круга тостов тамада объявил перекур, высокие гости сразу задымили, а Сталин поманил меня за собой в примыкающий к гостиной кабинет.

– Завтра, товарищ Чаганов, выезжаете в Ленинград, – вождь начинает колдовство над двумя сломанными папиросами "Герцеговина Флор" и своей короткой трубочкой, – 17-го числа миссис Пост на своей яхте отплывает из Гельсингфорса, в тот же день вы на одном из торговых судов встречаете её в море в заданной точке, юго-восточнее острова Гогланд. На борту будет груз золота, которое вам надлежит передать миссис Пост. Проведёте с ней короткие переговоры по о закупки дополнительного нефтехимического оборудования, неважно нового или бывшего уже в использовании исправного, главное – сроки поставки.

– Товарищ Сталин, как я понимаю моя командировка в Америку отменяется?

– Вы всё правильно понимаете, – пыхнул трубкой вождь и повернулся к моему книжному шкафу, – любопытно, любопытно…

"Что?! "Государь" Макиавелли? Ленинградское издание 1934 года, "Государство" Сократа, вообще дореволюционное, – пользуясь моментом, разрываю обёртку сталинского подарка, – Почему? Где я и где они"?

– Вам будет полезно, – улыбается Сталин, заметив моё недоумение, – я смотрю у вас книги исключительно по технике, ни одной по истории, не говоря уже о художественной. Учтите, товарищ Чаганов, государство технократов – это утопия, оно нежизнеспособно, это прямой путь к краху, к поражению. Какой бы замечательной ни была экономика страны, без идеологии, её пропаганды и воспитания граждан в духе интернационализма, поднятия их культурного уровня, государство неизбежно развалится. Хотя я уверен, что без всего перечисленного, экономика никогда не станет сильной…

"Серьёзно? Да какой из меня "государь"… опыт прошлой жизни наглядно указал мне потолок, которого я могу достичь".

– … Хорошо, продолжим этот разговор в другой раз, – вождь всё прочёл на моём лице, – пойдём, Алексей, к гостям.

В гостиной вокруг сидящего на стуле Ворошилова и стоящей у него за спиной Оли собралась вся мужская компания. На спинке стула висит пиджак главы Верховного Совета.

– Не сутультесь, Климент Ефремович, расправьте плечи, – она быстрыми и сильными движениями разминает его трапециевидную мышцу.

– Ну как, Клим? – то и дело спрашивает его Будённый, стоящий справа, – не болит больше голова?

– Всё! – хлопает в ладоши супруга.

Ворошилов крутит головой из стороны в сторону:

– Не болит! Ей богу не болит! Как рукой сняло!

– Я не специалистка в массаже, но если боли вернутся, то могу вам посоветовать Василия Сергеевича Ощепкова. Он просто волшебник в этом и ещё большой знаток китайской медицины.

– Это тот самый борец?

– Он, – подтверждает Берзин.

– А ещё замечательный переводчик с японского и китайского языков, – тоже поворачиваюсь к наркому внутренних дел.

– Торопить меня не надо, дождитесь результатов проверки, – Берия водружает на нос пенсне и гордо поднимает подбородок, в гостиной повисает напряжённая тишина.

– Счастливый ты, Алексей, – разряжает обстановку Киров, – предлагаю выпить за здоровье твоей жены…

– Комсомолки, спортсменки и просто красавицы! – заключаю я.

Все дружно выпили, Сталин хитро подмигивает мне, заметив как Голованов наливает мне лимонад.

– Китайская медицина, – Будённый смачно хрустит маринованными лисичками, – а что это за зверь за такой? Как ты считаешь, Анечка, может нам в армии сгодится?

– Насколько я, Семён Михайлович, поняла из рассказов Ощепкова, китайская медицина – не медицина вовсе, а скорее философия, учение со своими законами…

– Чужая философия Красной Армии без надобности, – нарком покосился на Сталина.

– … туда же входят борьба "ушу", гимнастика "цигун" и специальная диета. Вот эти три части учения он и изучал… Сейчас Ощепкову сорок шесть лет, – продолжает Оля, – а гибкость и сила тела как у двадцатилетнего.

– Ты не видела ещё, Анечка, как у нас Будённый русскую отплясывает, – машет рукой Ворошилов, – а он на десять лет старше твоего Ощепкова.

– А если говорить о медицине в Красной Армии, – Оля гнёт свою линию, – то я участница тех событий, и своими глазами видела, как она была организована на Хасане. Основная нагрузка упала на Тихоокеанский флот, так как на месте, в тылу стрелковых частей, медицина отсутствовала как класс. Всех раненых пришлось возить с фронта по морю аж во Владивосток, на судах не приспособленных к транспортировке ранбольных, их приходилось размещать на палубе. Во Владивостокском госпитале не оказалось коек, чтобы принять такой наплыв раненых и их пришлось размещать в саду в палатках. О нехватке медперсонала, крови для переливания и лекарств я молчу. Если бы война началась зимой, то наши санитарные потери выросли бы в разы. Надо срочно решать вопрос с медицинским транспортом: автомобильным железнодорожным и авиационным…

Желтоватое лицо Сталина зримо побелело, Оля, тоже заметив это, осеклась, остальные потупились.

– Прошу слова!… – подскакиваю со своего места, обвожу взглядом притихших гостей.

"Сдержался вождь, – беру в правую руку бокал, а левую кладу на плечо Оли, – или по правилам гость не может давать выход своим чувствам"?

– … теперь, я думаю, завистников у меня стало меньше.

Секунду гости непонимающе смотрят на меня, затем раздаётся взрыв смеха, слышный, я думаю, в Кремле.

Москва, Кремль, кабинет Сталина.

22 июля 1939 года, 10:00.

– Вас уже ждут, – Поскрёбышев недовольно хмурится и сразу же открывает тяжёлую, обитую кожей дверь.

"Прямо с поезда," – мысленно огрызаюсь я.

– Здравствуйте, товарищ Чаганов, – вождь встречает меня в центре комнаты, – присаживайтесь, ну как съездили?

"Рановато будет…, он редко начинает рабочий день раньше полудня… а тут ещё Молотов, с Кировым и Берией".

Начинаю подробно рассказывать о встрече в открытом море, передаче золота, собравшиеся внимательно слушают.

– Это правда, что миссис Пост разводится с мужем? – перебивает меня Сталин.

– Правда, комиссия американского конгресса начала против него расследование. Он обвиняется в коррупции…

– Расследование связано с бельгийским ураном?

– Миссис Пост не знает об уране, она утверждает, что речь идёт о золоте и алмазах. Мистер Дэвис стал за плату оказывать услуги разным компаниям по получению разрешений на разработку полезных ископаемых в Бельгийском Конго. Среди его клиентов оказались не только американские компании, но и германские, итальянские и испанские, причём часто в ущерб первым. Миссис Пост разводится с ним, чтобы это не бросило тень на её бизнес.

– Дэвис работает с МакГи? – Берия водружает на нос своё пенсне с простыми стёклами.

– Возможно.

– Она согласилась способствовать поставкам оборудования для нефтеперерабатывающих заводов? – подаёт голос Молотов.

– В общем-то миссис Пост не против, но сразу сказала, что быстро не получится – от заказа до получения уйдёт 4–5 лет. Дело в том, что заводы по производству этого оборудования в данный момент работают на полную мощность. Они переходят на выпуск новых типов установок каталитического крекинга и пиролиза нефти.

– Пять лет, – ворчит Предсовнаркома, – это всё равно что столыпинское: "дайте мне двадцать лет покоя"…

– Я ей примерно то же и сказал, только более вежливо… – невозмутимо киваю я, – тогда миссис Пост предложила другой вариант. Для выпуска полиэтилена и высокооктанового бензина в Мексике она уже заказала более производительные установки поэтому, когда они поступят, это будет в конце следующего года, готова продать старое оборудование, которое используется четыре года, нам.

"Сейчас Молотов начнёт: зачем нам это старьё, деньги на ветер".

– По какой технологии работают установки производства бензина, – быстро спрашивает Сталин, не давая ему открыть рот, – дистилляции или крекинга?

– Термического крекинга, – так же быстро отвечаю я, – компании "Луммус", точно такие же, что сейчас устанавливаются на Уфимском нефтеперерабатывающем заводе.

– Это хорошо, – бросает Сталин и, повернувшись, начинает вышагивать по кабинету, – хотя "Луммус" и затягивает поставку своих установок для Ишимбайского завода, но они пользуются заслуженным авторитетом в мире: компактные и высокопроизводительные.

"Приятно говорить с информированным человеком".

– До одного миллиона тонн сырой нефти в год, товарищ Сталин. Это может дать нам дополнительно примерно 600 тысяч тонн бензина А-66.

– Один миллион тонн, – задумчиво повторяет вождь, – это почти 80 процентов всей нефти, что добывается сейчас в Башкирии. Нам надо срочно увеличивать добычу нефти в Поволжье…

"Именно в Поволжье, термо-крекинг не позволяет получать бензины с октановым числом больше семидесяти, тратить на него лёгкую кавказскую нефть – преступление".

– Что же мы будем, товарищ Чаганов, делать с производством авиационного бензина?

– Боюсь, что установок каталитического крекинга нам в ближайшее время не получить, они и в Америке сейчас редкость, спрос на них сейчас огромный. Придётся, видимо, самим строить. Товарищ Сталин, насколько я знаю, в скором времени нами может быть проведена операция против Финляндии. Дело в том, что следующие полгода являются критическими в плане поставок из Америки оборудования алюминиевого завода и теплоэлектростанции. Прошу принять это во внимание при установлении срока начала операции, так как это может вызвать отрицательную реакцию со стороны американского правительства, в качестве одной из мер возможна остановка поставок.

– В Ленинграде сосредоточено до четверти всей промышленности Союза, – цедит сквозь зубы Предсовнаркома, неприязненно глядя на меня, – финны со своей территории могут обстреливать его из дальнобойных пушек.

– А я не предлагаю мириться с этим, если мы не можем добиться переноса границы дипломатическим путём, – голова Молотова нервно дёргается, – то будем решать военным. Я всего лишь прошу отодвинуть начало военных действий на начало февраля…

– А если Финляндия, без оглядки на ваши просьбы, нападёт на нас сама? – снисходительно бросает он.

"Юпитер, ты сердишься – значит, ты неправ".

– Если Финляндия нападёт, – подаёт голос Киров, – то с нас и взятки-гладки, но готовы к такому повороту мы быть должны.

– Оставим это пока, – Сталин поднимает руку, – вернёмся к каталитическому крекингу нефти. Академик Ипатьев прислал мне записку, в которой настаивает, что его надо развивать ускоренными темпами и именно из бакинской нефти. Такая установка кроме авиационного бензина выдает лёгкие побочные продукты, которые могут стать сырьём для производства машинных масел и синтетического каучука…

"И кучи полимеров, включая полиэтилен".

– …Термический крекинг всего этого не даёт. Он считает, что установки "Гудри", те самые каталитического крекинга, которые мы не можем купить, – это тупиковый путь, так как катализатор быстро зашлаковывается и производство надо останавливать для его очистки, выжигания шлака. Установка, которую предлагает создать академик, не требует остановки производства, катализатор будет в ней очищаться непрерывно…

"Работы там – море разливанное, но другого выхода нет".

– … Вот здесь, – Сталин подходит к письменному столу и берёт листок бумаги, – список необходимого оборудования, которое должно быть закуплено в кратчайшие сроки. НКВД и "Амторг" получили такие же.

Москва, завод "Темп",

улица Большая Татарская, 35.

28 июля 1939 года, 10:00.

– Мы по очень срочному делу к товарищу Чаганову, – судя по усталому тону, профессор Фриш произносит эту фразу уже не в первый раз.

– Повторяю, – бесстрастно и тоже видимо не в первый раз отвечает Валентина, дежурный комендант "НИИ ЧаВо", возвращая документы, – на вас пропуск не заказан, звоните в секретариат, внутренние телефоны позади вас.

– Но вы хотя бы скажите, Алексей Сергеевич на работе или нет?

– Доброе утро, Валя, выпиши пропуска товарищам, – пожимаю руки гостям из Ленинграда, Фришу и Максутову.

– Что же это за срочное дело? Недели ещё не прошло, как мы встречались у вас, Дмитрий Дмитриевич, в ГОИ. Неужели, Сергей Эдуардович, решились на переезд в Москву?

– Увы, товарищ Чаганов, – Фриш начинает слегка задыхаться, пытаясь не отстать на лестнице от нас с Максутовым, – сожалею, я не могу оставить ГОИ и Университет.

"Нет – так нет, но тогда придётся ездить в столицу, чтобы поработать с лазером".

Вернувшись в Ленинград после встречи с Марджори Пост и имея в запасе три часа до поезда, заглянул в ГОИ всё-таки уговорить Фриша переехать в столицу. Профессор попросил ещё времени на раздумья и между делом представил мне Дмитрия Дмитриевича Максутова, высоколобого сорокалетнего завлаба астрономической оптики, находившегося в тот момент в кабинете директора. Фриш предложил ему показать мне свою лабораторию.

"Телескоп Максутова! Тот это Максутов или не тот? Изобретён он уже или нет? Как проверить?" – раздумывал я, следуя за завлабом и разглядывая различные астрономические приборы, с трудом разместившиеся в небольшой комнате.

В голове у меня неожиданно всплывает чертёж всё из той же книжки, замусоленной руками юных астрономов нашего школьного кружка.

– Скажите, Дмитрий Дмитриевич, – останавливаюсь у одного из столов, – насколько я знаю, что существуют два типа телескопов: рефракторы и рефлекторы, ведь так? Если кратко, в чём их достоинства и недостатки?

– Всё верно, товарищ Чаганов, – оживился немного волнующийся Максутов, – телескопы разделяются на линзовые – рефракторы и зеркальные – рефлекторы. В соответствии с этим астрономы и оптики также разделились на два непримиримых лагеря сторонников рефракторов и сторонников рефлекторов…

– Понимаю, это как в "Гулливере" с какого конца разбивать яйцо.

– Не совсем так, – увлекается Максутов, отходя к висящей на стене школьной, – в рефлекторе отсутствует главный недостаток рефрактора – хроматизм, всем, кто заглядывал в подзорную трубу должны быть знакомо окрашивание изображения. Рефлектор же абсолютно ахроматичен, за счёт асферического зеркала, то есть, собирает в одном фокусе лучи различных цветов, дошедших до него от звёзд и отражённых его зеркалами. Другими преимуществами рефлектора являются его относительно короткий фокус, а следовательно, более высокая светосила, что позволяет уменьшить длину и вес инструмента, и то, что материал зеркала служит лишь подложкой для отражающего слоя, от него не требуется ни оптической прозрачности, ни оптической однородности, ни точного сочетания в одном приборе стекла со строго подходящими друг к другу коэффициентами преломления, как в рефракторе.

"Понятно теперь к какому лагерю он сам относится".

– Так что же помешало рефлекторам полностью вытеснить рефракторы?

– Негерметичность корпуса телескопа, – мел скользит по доске, из-под которого появляется чертёж отражающего телескопа, – представьте себе трубу рефлектора, один конец которой закрыт вогнутым зеркалом, а другой открыт, поэтому наряду с лучами проникает пыль. Эта пыль приводит к быстрому помутнению и порче отражающей поверхности зеркала. Кроме этого, в трубе происходит циркуляция потоков воздуха, что также плохо влияет на качество изображения.

– А нельзя ли совместить преимущества обеих систем, – делаю лицо попроще, – избавившись от их недостатков? Уверен, что учёные думали над этим.

– Безусловно думали, лучшие физики и оптики ломали голову над этим вопросом ни одну сотню лет. Очевидно, что решение надо искать в смешанных отражающе-преломляющих системах. Наиболее удачными из них являются системы Росса и Шмидта. Однако для первой требуется трудное в изготовлении асферическое зеркало, а вторая, вдобавок, получается ещё и исключительно дорогой.

– Понимаю, Дмитрий Дмитриевич, а разве нельзя было, – беру в руки другой мелок, – вот здесь поставить стекло для защиты от пыли?

Намеренно небрежно, двумя размашистыми движениями, рисую две вогнутые линии, закрывая ими открытый конец трубы.

– Это вы мениск нарисовали? – Максутов немигающе смотрит на моё художество, но как вы собираетесь компенсировать…

– Алексей Сергеевич, пора на вокзал, – в лабораторию заглядывает обкомовский водитель.

"Судя по всему, великое изобретение появляется на свет на моих глазах и на два года раньше срока", – пожимаю на прощание руку учёного, продолжающего смотреть на доску.

– Организуйте, пожалуйста, нам чайку, – на ходу бросаю "грымзе".

– Слушаю вас, товарищи, – рассаживаемся за кофейным столиком в углу кабинета.

– Товарищ Чаганов, вы помните, когда вы были у меня в лаборатории, – Максутов путается в тесёмках картонной папочки, – вы ещё нарисовали мениск на открытом конце трубы рефлектора?

– Какой такой мениск, я нарисовал стекло от пыли.

– Неважно, это было похоже на мениск, так если принять это за мениск, – на столе появляется аккуратный чертёж, то можно создать идеальный телескоп, именно такой, о котором мечтает каждый астроном: простой в изготовлении, недорогой и не требовательный к качеству оптического стекла!

– А прицел для танка можно создать?

– По этой системе можно создать любой оптический прибор. Алексей Сергеевич, я составил авторское свидетельство на менисковую оптическую систему, предлагаю вам стать соавтором изобретения, ведь это вы…

– Постойте – постойте, Дмитрий Дмитриевич, какой из меня соавтор? Это всё равно, как Ньютон бы предложил яблоку быть соавтором закона всемирного тяготения. Более того, прошу вас нигде не упоминать об этом случае, меня же засмеют, хватит с меня "чагановской бутсы": так и представляю себе – "чагановское стекло" или "чагановский мениск".

– Но…

– Никаких "но", товарищ Максутов, угощайтесь, – новая помощница "грымзы", такая же несимпатичная как она сама, споро расставляет стаканы в подстаканниках с чаем, вазочку с колотым сахаром и тарелку с бутербродами, – скажите вы уже опробовали вашу систему на практике? Отлично, тогда поступим так, вы подаёте ваше авторское свидетельство как положено в ваш главк…

"Кто это интересно додумался ликвидировать Комитет по изобретательству и передать его функции в наркоматы"?

– … а я поговорю с Ванниковым, чтобы он ускорил его рассмотрение, впрочем, это не важно, так как, мне кажется, его признают секретным. Тут важно ускорить процесс создания новых приборов на основе "оптической системы Максутова". Скажите, Дмитрий Дмитриевич, вы не хотите на некоторое время перейти ко мне в Спецкомитет?

– Как же так, Алексей Сергеевич? – поперхнулся чаем директор ГОИ.

– Я же сказал на время, Сергей Эдуардович. Если хотите, то оформим это как длительную командировку. Товарищ Максутов, вам будут созданы все условия для работы, купим лучшее иностранное оборудование, вычислительную технику, дадим помощников, не всё же вам одному работать, делать всё своими руками. Дело в том, что мне очень нужен ахроматичный телеобъектив, который будет работать в оптическом и ближнем инфракрасном диапазонах для целей авиаразведки. Это сможет резко поднять разрешающую способность уже существующего прибора. После того как работа будет закончена, всё оборудование вы сможете забрать с собой, включая оптический квантовый генератор. Что вы думаете?

– Я думаю, это возможно, – заколебался профессор Фриш, – но о каком сроке идёт речь?

– Один год, только один год. Скажите, Дмитрий Дмитриевич, это осуществимо на основе вашей менисковой системы.

– Можно попробовать, – Максутов потёр красные от бессонницы глаза, – хроматизм – это главное зло линзовых объективов, поэтому естественно и рационально заменить в нём положительный линзовый элемент эквивалентной менисковой системой… я во время "страстной недели", ну после нашей с вами встречи, товарищ Чаганов, прикидывал в уме разные варианты приборов. Были среди них и светосильные и малосветосильные схемы телеобъективов на основе конвертированных в менисковые систем Ньютона и Кассегрэна, но для вашего случая лучше подойдёт другая схема, так как она в отличии от первых двух абсолютно ахроматична.

Максутов порылся в папке и достал чертёж, испещрённый разноцветными значками:

– Вот, это первичное вогнутое зеркало, это вторичное, диагональное зеркальце и мениск. Зеркальце не обязательно ломает ось под прямым углом; с конструктивной стороны иногда выгодно ломать её под острым углом, я использовал этот приём для телескопов Сталинобадской и Ереванской обсерваторий…

"Принимаю этот ответ, как согласие на сотрудничество".

Москва, Старая площадь, д.4.

ЦК ВКП(б), кабинет Сталина.

31 июля 1939 года, 18:00.

– Таким образом, по цифрам, что я имею сейчас в руках, – высоколобый, плотный нарком финансов делает драматическую паузу, – бюджет третьего квартала исполняется с большим дефицитом. Если ничего не предпринимать, то ситуация в четвёртом квартале может только ухудшиться и дефицит по итогам года следует ожидать в районе семи процентов.

– Чем, по-вашему, это вызвано, товарищ Зверев, – Сталин останавливается и вынимает трубку изо рта.

– В первую очередь решением Совнаркома об отпуске дополнительных средств на различные государственные нужды, которое принималось уже после утверждения годового бюджета… Молотов, сидящий по правую руку от вождя, поворачивает голову в мою сторону.

"Вот только не надо так на меня смотреть, Спецкомитет дополнительных средств в этом году не просил… почти. Годовой бюджет СССР около ста шестидесяти миллиардов, значит дефицит примерно около одиннадцати, мои десять миллионов – капля в море".

– … но немалый вклад в снижение доходной части бюджета внесли должники государства. Крупнейшим неплательщиком являет "Заготзерно", дебиторская задолженность нефтяной промышленности за отчётный период выросла в три раза, среди лидеров в кавычках Крымская АССР, Омская область и Коми АССР.

– Вы, товарищ Зверев, – хмурится вождь, – не рассчитывайте на то, что в четвёртом квартале дополнительные расходы останутся на прежнем уровне. Они увеличатся, причём значительно. По предварительным намёткам только наркомат обороны будет просить пять миллиардов. Какие меры вы предлагаете для выхода из ситуации без печатания денег?

"Дефицит в десять процентов, мда"…

– Из того, что могут немедленно сделать финансовые органы, – наркомфин глубоко вздыхает, – это сильно сократить расходы по другим статьям, прекратить или сильно ограничить отпуск кредитов, но это негативно скажется на работе предприятий, замедлит оборачиваемость средств. Другой путь – частично остановить строительство жилья, культурных объектов, предприятий, что также имеет отрицательные последствия: простои, незавершёнка… На этом фоне дополнительная эмиссия уже не выглядит так уж плохо.

– А как у нас обстоят дела с накоплением государственных сокровищ, товарищ Зверев?

– Если говорить о золоте, то на первое июля текущего года накоплено 1539 тонн. За прошлый год в системе наркомата цветной металлургии добыто округлённо 160 тонн золота, в "Дальстрое" – 60 тонн. Причём следует отметить, что рост добычи в стране происходит исключительно за счёт последнего:. Правда за полгода этого года наметилась тенденция к прекращению и возможно даже к падению роста добычи золота и в "Дальстрое"…

– Товарищ Берия?

– Основная причина – это недостаток людских ресурсов, товарищ Сталин, – блеснул стёклами пенсне нарком внутренних дел, – как вольнонаёмных, так и заключённых, на данный момент снабжаемых по "Дальстрою" – 121 тысяча человек из них 70 тысяч заключённых. Условия жизни и работы в тех местах очень суровые – нужен физически сильный и молодой контингент…

"А вольнонаёмные ехать на край земли не хотят"…

– Так закупайте технику, – раздражённо бросает вождь, – заинтересуйте рублём старателей, неужели это непонятно?

– Нужны средства, товарищ Сталин, но в эту навигацию не успеть, даже если получим их прямо сейчас. Для работы на сложном оборудовании нет специалистов, мы открыли в Магадане два техникума, но первый выпуск будет весной следующего года.

– Готовьте ваше предложения к следующему заседанию политбюро. Что у нас с алмазами, товарищ Зверев?

– Также как "Дальстрой" по золоту, весь рост алмазодобычи в стране даёт Архангельск, шахта "Чагановская", с начала года она вышла на производительность 20 тысяч карат в год, это уже в десять раз больше, чем всего найдено на Урале за последние десять лет…

"Богатая руда в этой кимберлитовой трубке… почти 3 карата на одну тонну".

– … ещё немного, и мы сможем вовсе прекратить покупку алмазов за рубежом. Основной сдерживающий фактор – ручная добыча. На данный момент в алмазном фонде находятся алмазы и бриллианты весом около 200 тысяч карат.

– Какова доля технических алмазов, среди всех добытых в Архангельске?

– Пятьдесят процентов, товарищ Сталин.

"Всего 10 тысяч карат, сейчас во всём мире промышленность потребляет ежегодно более 7 миллионов карат".

– Товарищ Чаганов, – вождь делает шаг в мою сторону, – я прочёл вашу записку, в которой вы предлагаете искать алмазы при помощи магнетометра. Я посоветовался со специалистами, они считают, что магнитная аномалия в районе архангельской кимберлитовой трубки может оказаться случайной.

– Исключать этого, конечно, нельзя, товарищ Сталин, но что мы теряем если снабдим магнетометрами геолого-разведывательные экспедиции? Судите сами, большинство районов Архангельской области покрыты осадочными породами толщиной около ста метров. На поверхности никаких спутников алмазов и их самих не найти…

– Судя по отчёту, студенты нашли сначала пиропы, а затем алмазы именно на поверхности земли, – перебивает меня Берия.

– … Верно, но вышло это случайно: река размыла грунт, а затем поменяла русло. Если бы этого не произошло течением все вымытые алмазы просто уносило бы в Северную Двину и дальше в Белое море…

– А почему ограничиваемся поиском алмазов исключительно в Архангельской области? – теперь меня прерывает Молотов, – я получил письмо от профессора Соболева, так вот он считает, что кимберлитовые трубки следует искать на Сибирской платформе между Енисеем и Леной, особенно в её северной части, так как эти места имеют наибольшее геологической сходство с Южной Африкой. Я понимаю, что товарищ Чаганов депутат от Архангельской области, но к такому важному делу надо подходить с государственных позиций, не так ли?

"Зачем он меня всё время подначивает? Прекрасно ведь понимает, что искать кимберлитовую трубку диаметром 100 метров, на территории размером 3000 на 4000 километров, где нет дорог, почти нет людей – просто глупо. Карт подробных тоже нет, вся Сибирская платформа – сплошное белое пятно. да даже если бы были, что искать? Ну слыхал я о месторождении технических алмазов на реке Попигай, что впадает в море Лаптевых… можно попробовать пройти по ней за три месяца летней навигации по Северному Морскому Пути, а затем 500 км реке, даже вернуться, наверное, назад можно, вот только когда алмазы тогда искать? Но самое главное, как создать промышленный техпроцесс добычи, алмазы там очень мелкие, если в 21 веке не смогли создать, то что говорить о 30-х. Слышал также о якутских алмазах трубок "Зарница" и "Удачная", расположенных между Леной и Енисеем, но где точно? Без этого, при настоящих средствах передвижения, на их поиск можно жизнь положить".

– Бывал я в тех краях, – чиркает спичкой Сталин, – суровый там климат, не по силам нам ещё браться там за такое. Это не Архангельская область, где под боком река, море и железная дорога. Я смотрю, наш наркомфин аж потом покрылся, присаживайтесь, товарищ Зверев. Да, что вы хотите сказать, товарищ Берия?

– Мы по своим каналам, товарищ Сталин, получили сообщение о том, что американские компании "Дженерал Электрик", "Нортон" и ещё одна третья…

– "Корборундум", – помогаю я наморщившему лоб наркому внутренних дел.

– … да, она, заключили пятилетнее соглашение с профессором Бриджменом. Они предоставили средства, а профессор обязался создать установку для получения алмазов. Как бы нам не опоздать.

– Вы тоже об этом слышали, товарищ Чаганов? – вождь останавливается передо мной.

– Читал в "Файненшнл Таймс", – киваю я, – думаю они зашевелились после доклада в Академии Наук профессора Лейпунского, и вышедшей затем его статьи. В них он представил расчёты и указал приблизительные параметры, которые нужны для синтеза искусственных алмазов: 1800 градусов Цельсия при давлении свыше 60 тысяч атмосфер. Лейпунский из в института Химической физики в Ленинграде, там у них несколько лет назад работала над этой темой группа под руководством профессора Семёнова, но насколько мне известно, их последняя установка, после которой исследования прекратились, смогла выдать лишь 20 тысяч атмосфер при 450 градусах…

– Но ведь американцы берутся за это дело, – раздражённо замечает Берия.

– Это верно, берутся. Я думаю, и у нас бы взялись при американском финансировании и их технических возможностях. Нам для этого нужно создавать новое производство, даже новую отрасль промышленности для получения сверхтвёрдых сплавов, из которых будут состоять пуансоны прессов…

– Нет у нас денег на новую промышленность, – отрезает Зверев, – ведь это что получается, три года, чтобы создать конструкцию, год – опытный образец, год – испытывать, переделывать, "доводить", затем документация и освоение серийного производства, а это десятки и сотни миллионов…

– А разве, товарищ Чаганов, сплав "победит" не подойдёт для этого? – поморщившись, Сталин снова начинает свои обычные хождения по кабинету.

– Возможно и подойдёт, но он очень хрупкий, скорее всего пуансоны выйдут одноразовыми… Мы ведь умеем производить из победита лишь пластинки для резцов, а тут массивные изделия весом в десятки, если не сотни, килограмм. Я вообще-то согласен с мнением товарища Берия, чтобы не опоздать, надо начинать исследования сейчас, но это вопрос сугубо экономический: сможем ли мы себе это позволить, по средствам ли это нам сейчас перед войной.

– Хорошо, давайте пока отложим этот вопрос, подключим Академию Наук, а сами вернёмся к нашим баранам, кто-нибудь ещё хочет выступить о том, откуда нам взять деньги чтобы покрыть дефицит бюджета?

– Я думаю, – покрутив головой, замечаю, что никто из собравшихся не спешит с ответом, – как уже предлагал товарищ Зверев, заморозить часть строек, особенно крупных, которые не могут быть закончены в ближайшие два года: "Дворец Советов", Куйбышевская ГЭС, Байкало-Амурскую Магистраль, цеха и доки для строительства линейных кораблей в Архангельске и на Дальнем востоке; оставить в плане только самые необходимые железные дороги, некоторые заводы исключить, особенно в европейской части СССР…

– Записывайте, товарищ Чаганов, – Сталин приносит со своего стола несколько листков бумаги и стакан с цветными карандашами, – те объекты, что вы перечислили… Пока только вносим предложения, обсуждать их будем позже…

– Остановить работы на строительстве Шекснинской ГЭС, Манычском водном пути, Невинномысском канале и проектирование Волго-Донского канала, – добавил Берия.

– Найдите Вознесенского, – вождь кладёт телефонную трубку на рычаг, подходит ко мне со спины и заглядывает в список.

"Ошибки ищет".

– Спасибо, товарищ Зверев, – Сталин на прощание пожимает руку облегчённо вздохнувшему наркомфину, – кое-какое строительство мы, конечно, частично заморозим, но советую вам поискать резервы в своём собственном ведомстве, обратить особое внимание к скорости движения денежных средств, их оборачиваемости, это тоже один из путей финансирования дефицита бюджета, так?

– Так точно, товарищ Сталин, приложу все усилия.

В кабинет поодиночке и по двое начинают заходить члены политбюро: похудевший Киров мрачно кивает мне, Микоян меня не замечает, Косыгин отводит глаза. Все вошедшие рассаживаются за большим длинным столом, Молотов садится во главе.

"Надо уходить", – торопливо дописываю проект решения, поднимаюсь и торопливо иду к двери кабинета.

– А вы товарищ Чаганов задержитесь, – скрипучим голосом начинает Предсовнаркома, поправляет бумаги, лежащие перед ним на столе, – разрешите, товарищи, считать заседание политбюро открытым, надеюсь все ознакомились с повесткой дня…

"Это ещё что за дела? – застываю в центре кабинета, – никто меня заранее не приглашал, ну да если нужна какая справка, то не проблема".

– … Первым пунктом у нас персональное дело товарища Чаганова, в Совете Народных Комиссаров считают, что он не справляется с руководством Спецкомитета, такое мнение сложилось у президиума СНК, его также поддерживают многие наркомы. Очевидно, в силу своей загруженности, товарищ Чаганов пустил дела на самотёк, он не является на заседания президиума, на которые его приглашают. Вместо него приходят его заместители, отвечающие за отдельные участки работы Спецкомитета. Они зачастую не могут ответить на простые вопросы членов президиума, поскольку отвечают только за свой сектор работы и просто не в курсе всех дел своего руководителя. Это очень затрудняет текущую работу Совета народных комиссаров и, наверняка, отрицательно сказывается на работе самого Спецкомитета…

"Что значит не является?… Я же почти три месяца торчал в Забайкалье. Кто меня туда послал"?

– СНК считает, что структура Спецкомитета, на которой настоял товарищ Чаганов во многом повторяет структуру Остехбюро, его порочную практику хвататься за разные дела, подменяя собой профильные наркоматы, и ничего не доводить до конца. Спецкомитету выделяются огромные средства, сотни миллионов рублей, а отдачи от него почти никакой… Чаганов берётся помимо радио, за разработку самолётов, реактивных снарядов, частей авиамоторов, станков по производству патронов, образцов вооружений, взрывчатых веществ, ну прямо копия Бекаури…

"Вот уж не думал, что по результатам моей работы можно сделать такой вывод, это же не справедливо… хотя нет, почему, вполне пристрастный ревизор может… большинство тем ещё в работе. А что закончено, принято на вооружение? Радиоуловитель, бомба с инфракрасным наведением, засекреченная связь, РВМ… остальное всё не серийное, опытно-промышленное или на стадии макетов. ЛаГ? Могут сказать, что разработан не благодаря, а вопреки… Формально-то Молотов прав: деньги выделяются огромные, тем много – результат минимальный, иногда, когда был занят или в командировке посылал на совещания Пересыпкина или Шокина. Да и некоторые наркомы, как Хруничев, Сергеев, военные, как Федоренко и Кулик, ну и учёные"…

– … при утверждении научных и конструкторских проектов Чаганов часто игнорирует мнение специалистов, Академии наук, проявляет самоуправство… Я недавно узнал, что у него в Спецкомитете есть научно-исследовательский институт чародейства и волшебства! Чаганов предлагает остановить строительство Дворца Советов, наверное для того, чтобы содержать волшебников и чародеев… "А Берия отводит взгляд, хотя в курсе, что сотрудники НИИЧаВо "на полную ставку" его люди, ведущие игру с немецкими астрологами и хиромантами… нет ни о том ты думаешь… главный вопрос – почему меня никто не предупредил о готовящемся наезде, даже Киров? Хотя он в последнее время прибаливает, поэтому мог и не знать… Недооценил я противника, однако… и Оля тоже прошляпила… вместо того, чтобы собирать информацию и вербовать агентов в окружении соперников, используя свою славу "Джуны", гоняет по заграницам, адреналина ей, блин, не хватает".

– … устроил свою жену к себе в помощницы…

"Что делать? Начать всё отрицать? Можно только усугубить своё положение… Покаяться? Растопчут… Скоро он закончит? Не скоро… ещё два листа".

– Что скажете в своё оправдание? – Молотов снимает пенсне и трёт переносицу.

Ворошилов ободряюще кивает мне.

– Ничего не скажу, товарищи, – мой голос предательски задрожал, – не хочу ни оправдываться, ни обвинять других. Я приглашаю всех членов политбюро к себе на Малую Татарскую, чтобы они смогли своими глазами увидеть всё, что разрабатывается в Спецкомитете. Как говориться: "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать".

Москва, завод "Темп",

улица Большая Татарская, 35.

2 августа 1939 года, 08:00.

– Алексей Сергеевич, а что это у вас за диковинный материал, – Максутов, занимающийся юстировкой выходной линзы газового лазера, поворачивается в мою сторону, – зеркало как зеркало, я понимаю, что вы алюминий на обычное оптическое стекло напылили, а линза – чёрная, или это фильтр такой странный.

– Это всё-таки линза, Дмитрий Дмитриевич, только не для видимого света, она – для инфракрасных лучей. А материал называется германий, он прозрачен для ик-диапазона.

– Хрупкий очень, представляю как техники намучились с полировкой. И всё равно мне не понятна оптическая схема вашего генератора. Я правильно понял, что полупрозрачная линза для ввода луча?

– Для вывода, – щёлкаю тумблером источника питания, стрелка прибора качнулась вправо, – тепловые лучи возникают внутри этой трубы, в ней усиливаются и через германиевую линзу наружу выходит инфракрасный пучок.

– Интересно, – Максутов возвращается к работе, – как же он возникает, внутри генератора я не вижу никакого источника, один разреженный газ?

– Вы, Дмитрий Дмитриевич, слыхали о зонной теории, основанной на постулатах Бора? В двух словах, электроны атома могут занимать в атоме только дискретные значения, чем выше энергия атома, тем на более высокий уровень они занимают, при этом, если не подводить энергию к этому, то электроны займут самые низкие возможные уровни. При переходе электрона с высокого уровня на более низкий атом излучает фотон. Теперь рассмотрим наш генератор: в нём имеются углекислый газ, азот и гелий. Активной средой является углекислый газ, гелий служит для отвода тепла, а легко возбудимый азот – служит спусковым крючком. Когда я включаю вот этот источник, то в внутри трубы возникает газовый разряд, который переводит электроны азота на более высокий уровень. При столкновении азота с углекислым газом он передаёт ему часть этой энергии, эта энергия в свою очередь рассевается на гелии, который передаёт её в виде нагревания стенкам трубы нашего генератора. И, как вы понимаете, атомы углекислоты излучают поэтому множество фотонов с энергией пропорциональной расстоянию между энергетическими уровнями активной среды, которые порождают всё новые фотоны. Теоретически подсчитано, что длина волны излучения углекислого газа равна 10 микрометров, то есть находится в инфракрасном диапазоне. Система вогнутых зеркал, которой вы занимаетесь, позволяет отобрать из множества фотонов те, которые движутся в одном нужном нам направлении между зеркалами, усилить их за счёт многократных отражений и выдать наружу через вашу полупрозрачную линзу. Так это должно быть согласно теории и скоро нам предстоит проверить её на практике.

– Возвращаемся к этой линзе, – Максутов отмирает после минутного "зависания", – я уверен, что германий, как материал, не очень хорош для инфракрасного генератора…

– Предлагаете поваренную соль?

– Нет, конечно, но можно попробовать сварить стекло с добавкой германия, или…

В комнату врывается Оля, размахивая утренней газетой, Максутов, заметив мою жену галантно поднимается со стула.

– "Правду" сегодняшнюю читали? – выпаливает она, – товарищ Сталин назначен председателем Совета Народных Комиссаров!

– А Молотов? – вырывается у меня.

– Оставлен наркомом иностранных дел.

"Два дня судили-рядили, Киров вчера весь день был недоступен. Хотя в последнее время по многим признакам было заметно, что Сталин был не доволен работой Совнаркома. Значит последний наезд Молотова на Спецкомитет стал последней каплей".

"Надо срочно переговорить", – пальцы Оли сложились в условный знак.

– Закончили, Дмитрий Дмитриевич? Спасибо, дальше уж я сам. Завтра в это время буду проводить решающий эксперимент, приглашаю вас. Примета у меня такая, готовая установка сутки должна отлежаться, за это время может быть ещё что-то поправлю.

– Пойдём погуляем, – закрываю лабораторию на ключ и беру супругу под локоток.

– У нас ЧП, – зачастила она, – Игнатьев сказал, что час назад из кабинета посла в германском посольстве по "Златоусту" получен перехват разговора Шуленбурга с кем-то из абвера. Если кратко, то у немцев есть агент в английском посольстве. Этот агент утверждает, что кто-то из наших слил англичанам информацию о Центре Дешифровки, чем он занимается, где находится, правда адрес сообщил не Черногрязский, а НИИЧаВо…

– Значит, он не наш, – выдыхаю я, – если правильного адреса не знает.

– Скорее всего протекло у Берзина, но возможно и у Берии. Самое плохое, немцы теперь знают, что мы раскололи их "Энигму". Абверовец зачитал послу текст русской дешифровки в обратном переводе с русского и английского и посоветовал до особого распоряжения прекратить использование "Энигмы" так как через три дня придёт новая машина "Рыба-Меч".

– Это приставка такая к стандартному телетайпу Лоренца…

– Её можно вскрыть? – морщит носик Оля.

– Всё в мире возможно, только вот сколько времени и средств надо на это потратить… Как не вовремя, как раз наступают горячие деньки. Сталин рассчитывает на эти дешифровки, он уже знает?

– Фельдъегерь поехал к нему. Думаю, что Власик не даст будить "хозяина" сейчас…

– Что думаешь делать?

– Поеду сначала к Берзину, потом на Лубянку. Можно я твою машину возьму?

– Давай, бери, только шторы в машине опусти, будешь заодно следы путать. А мне уж теперь до Черногрязской пешком или на метро, наверное, придётся, чтоб никто не догадался.

– Всё, побежала, – чмокает меня в щёку Оля и подаёт знак рукой Косте, чтобы заводил мотор.

"Та-ак, что нам известно о "Рыбе"? – смотрю вслед "ЗиСу", выезжающему с территории, – если разобраться, то не так уж и мало: использует поточное шифрование, где псевдослучайный ключ накладывается на открытый текст с использованием функции "исключающее или". Ключевое слово тут "псевдослучайный", значит, не имеющий, в отличие от "Бебо", абсолютной стойкости".

– Заходите, товарищ Котельников, присаживайтесь…

Молодой высокий брюнет лет тридцати, запрокидывает голову, с удивлением рассматривая лепнину на потолке моего кабинета.

– … прошу сюда, – показываю на кресло, гость с опаской садится на резное с позолотой кресло, – да я сам никак не могу привыкнуть к этому великолепию, произведения искусства вокруг, а снести в подвал такую красоту рука не поднимается. Хотите чаю?

– Не откажусь, – прохрипел он.

– Чай, пожалуйста, – дождавшись пока выйдет секретарь, продолжаю, – вам предстоит возглавить группу, которая займётся выполнением задачи государственной важности, созданию в кратчайшие сроки математической модели новейшей немецкой шифровальной машины правительственной связи "Рыба-Меч". Как я знаю, вы в нашем головном институте наркомата связи занимались подобным проектом системы для шифрования телеграфной связи "Москва", поэтому вам будет легче, чем другим специалистам-криптоаналитикам, решить обратную задачу. Имея эту математическую модель, наши программисты построят алгоритм взлома немецкого шифра. Таким образом, мы не будем пытаться воссоздать у себя в лаборатории физическое устройство "Рыбы", дешифровку будет осуществлять вычислительная машина по программе.

– О какой вычислительной машине вы говорите, товарищ Чаганов? – Котельников застывает с чашкой в руке, – вы имеете в виду РВМ?

– Нет, не РВМ, её производительность слишком мала. Задача будет решаться на новой машине, которая имеет быстродействие, превышающее быстродействие РВМ по меньшей мере в десять тысяч раз…

– В десять тысяч раз, – недоверчиво повторяет последние слова он.

– … позже вы сможете увидеть её, она находится в этом же здании.

– А что нам известно об этой "Рыбе"?

– Известен принцип её работы, он основан на поточном шифре Вернама, – начинаю загибать пальцы, – Известен принцип её работы, он основан на поточном шифре Вернама, – начинаю загибать пальцы, – "Рыба" использует международный телеграфный код номер 2, что ключ генерируется двенадцатью вращающимися дисками, которые разбиты на три группы, по пять, пять и два диска. Эти диски формируют ключ, который посимвольно накладывается на открытый текст. Вот возьмите папочку, в ней всё, что удалось нашей разведке разузнать о ней. Сразу скажу, мы знаем число контактов на каждом из дисков. Контакт может быть поднятым (активным) или опущенным (пассивным), таким образом они могут подавать на выход 1 или 0. Вот только какие из них подняты, а какие опущены нам неизвестно. Есть предположение, что оператор может менять положение контакта, но происходить это будет достаточно редко. В начале каждого сообщения открытым текстом задаётся начальное положение дисков, но наш источник считает, что впоследствии немцы перейдут к шифроблокнотам, так что эта лавочка для нас вскоре закроется. Пока мы должны пользоваться благоприятным моментом. Изучайте материалы, Владимир Александрович, но постарайтесь не затягивать, активнее работайте, эта тема находится на личном контроле…

Котельников поднял глаза к потолку, следуя за моим пальцем.

– … а вот хорошо, что к нам заглянул начальник особого отдела, – Олина фигура появилась в дверном проёме, – товарищ Мальцева, знакомьтесь с нашим новым сотрудником, кандидат технических наук Владимир Александрович Котельников.

– Очень приятно, следуйте за мной, – появление Оли произвело на него сильное впечатление, что он так и остался сидеть с чашкой в руке.

– Ну что же вы, товарищ Котельников? – дежурная улыбка появляется у неё на лице.

– После инструктажа, попросите Русакова показать Владимиру Александровичу его комнату и наш вычислительный центр, спасибо.

– Уже закончили? – у меня вытягивается лицо при виде Оли, через минуту вновь появившейся в дверном проёме.

– Поручила его Синичкиной, – нетерпеливо отвечает она, – мне некогда, ты хоть знаешь, что призошло? Жена Кулика пропала…

– Кира Ивановна? – уточняю я, – эффектная женщина, как это случилось?

– Эффектная женщина? Старая потаскуха, – презрительно кивает Оля, – Игнатьев полчаса назад вернулся из Кремля, судя по всему, хозяин намылил им шею. Берия, я его, кстати, на Лубянке не застала, сходу выдвинул версию, что возможно это она передала расшифровку англичанам. Типа, Кулик захватил с работы секретные документы, а Симонович сфотографировала их, когда тот, напившись, заснул, а сама при помощи бриттов скрылась. Глупость несусветная, зачем она им нужно было ей помогать в этом? Если здраво рассуждать, то в таком случае она им была нужна в постели мужа. Я думаю, это просто была попытка Берии временно перевести стрелки на военных, пока он не подключит свои силы. Посуди сам, с кем она только не путалась, с артистами, музыкантами, иностранцами, и всё это время за ней приглядывали из госбезопасности, так что в любом случае Берии не сносить головы. Сталин, думаю, не очень-то и поверил в это, поэтому дал Игнатьеву добро на параллельное расследование.

– Тебе?

– Ну а кому, калекам моим?

"Это да, её коллеги в основном "ботаники"".

– …Сегодня в "Художественном Электротеатре" премьера "Инженера Кочина", будут все артисты, вся артистическая богема, пойдёшь со мной? Ничего, – легко соглашается Оля, отметив моё вытянувшееся лицо, – ты мне там даже будешь мешать, наша "эффектная женщина" имела слишком много связей в этой среде, надо будет многих ненавязчиво опросить. Ещё и за тобой следить…

– "Имела"? Ты думаешь она… – пропускаю мимо ушей её шпильку.

"Всё не может мне простить товарищеский поцелуй Сонечке при вручении премий лучшим криптоаналитикам".

– Не уверена. Всё, пока.