Война. Часть 2

Глава 2

Москва, Большой Кремлёвский дворец.

Зал заседаний Верховного Совета.

12 апреля 1939 года, 14:30.

В последний день съезда у дверей второго бокового зала Большого Кремлевского дворца, который продолжают называть "Екатерининским", столпотворение – выборы. В фойе, называемом "боярской площадкой", собрались более полутора тысяч делегатов, разделившись на тринадцать колонн по числу столов для выдачи бюллетеней. Я стою в очереди в последней, объединяющей буквы от "Ч" до "Я".

Утреннее заседание было объявлено закрытым для делегатов с совещательным голосом и гостей съезда, на нём согласовывались списки кандидатов в члены ЦК и Ревизионной Комиссии. Он получилось коротким, за полчаса президиум съезда утвердил списки, которые подали делегаций и передал их на печать. Поздней ночью на собрании нашей самой многочисленной на съезде московской делегации мы утверждали своих кандидатов.

– Товарищи, – начал собрание, округлившийся за последний год, заведующий отделом руководящих партийных органов Георгий Маленков, – вы сейчас получите список кандидатов в центральные органы партии. Каждый присутствующий, кто пожелает, сможет высказаться по отводу представленных кандидатур, а затем мы проголосуем списком или индивидуально. Возражений нет?

– Нет, нет, нет, – понеслось со всех сторон.

Собрание происходит на ногах в парадных апартаментах императрицы, лишившихся почти всей мебели, в небольшую на три окна комнату с трудом втиснулись более двухсот человек.

– Розалия Самойловна, – протягивая Землячке лист, замечаю, как она вдруг побледнела от духоты, – вон у камина кресло, хотите присесть?

– Да что бы я… в царское кресло, ни за что, – вспыхивает она, надевая пенсне, и быстро пробегает глазами лист, – … позвольте мне!

– Пожалуйста, товарищ Землячка, – кадык на шее Маленкова нервно дёрнулся.

– Мне вспоминается "впередовский" период нашей партии, – она гордо вздёргивает подбородок кверху, – когда мы во главе с Лениным порвали с меньшевиками, когда меньшевики захватили "Искру", когда большевики выпустили свой печатный орган газету "Вперёд" и готовились к третьему съезду…

"К чему это она"? – вижу, как за спиной Маленкова в проёме высокой двери застыли фигуры Сталина и Кирова, а сзади, вытянув шеи, прислушиваются к происходящему в комнате Ворошилов, Будённый и Берия.

– … в то время Ленин писал: "Надо шире и смелее, смелее и шире, ещё раз шире и ещё раз смелее вербовать молодёжь, не боясь её! Молодёжь решит исход всей борьбы. Бросайте старые привычки чинопочитания и прочего. Надо с отчаянной быстротой пускать её в ход, не бойтесь неподготовленности молодёжи, не дрожите от её неопытности". В 1935 году товарищ Сталин выдвинул лозунг "кадры решают всё", он потребовал "чтобы руководители всех уровней помогали и поощряли молодые кадры, когда они показывают первые успехи, выдвигали их вперёд". Я предлагаю добавить кандидатуру товарища Чаганова в список кандидатов в члены ЦК от московской делегации.

– Но в с-списке д-должен быть ровно семьдесят один человек, – полные щёки Маленкова мелко затряслись, – чтобы добавить товарища Чаганова, нужно кого-то из него удалить, к тому же его партстаж всего на всего два года, он ещё комсомольского возраста, а уже в списке кандидатов в кандидаты…

– Можете меня удалить, – безапелляционно отрезает она, – пусть теперь молодёжь работает.

– Постойте-ка, товарищ Землячка, – в наступившей тишине раздался голос вождя, – как же так, а кто третьего дня в своём выступлении говорил: "Мы, молодые старики, под руководством вечно молодого товарища Сталина готовы соревноваться в жизнерадостности с любым комсомольцем и бороться бок о бок с ними за победу коммунизма"?

– Так я и сейчас готова посоревноваться, – смеется она, – на тайных выборах, кто больше наберёт голосов, того и в ЦК.

– А ведь неплохая мысль, – Сергей Миронович сегодня с орденом Ленина на груди, в щегольском костюме, а не в привычной гимнастёрке, – в уставе партии процедура выборов в члены ЦК не определена, порядок определяется съездом. Так давайте попробуем, расширим внутрипартийную демократию, скажем, на утреннем заседании поставим вопрос о расширении списка кандидатов, чтобы внести в наши выборы элемент соревновательности…

У стоящего позади Кирова Микояна вытянулось лицо.

– … например, членов и кандидатов в члены ЦК голосовать вместе: 71 человек, кто наберёт больше всего голосов, станут членами ЦК, остальные 68 будут кандидатами, – делегаты зашумели, – или выдвинуть двести или даже больше кандидатов на 139 мест.

"Неожиданно, на прошлом съезде было бы даже опасно для "сталинской группы", на этом – полная уверенность в своих силах".

Все взгляды устремились на вождя.

– Пусть съезд решает, – наконец согласно кивает он.

А съезд утром не пошёл на радикальные изменения, решил оставить состав обоих списков в количестве 139 человек, при этом состав ЦК будет определяться голосами "за", поданными за каждого кандидата.

– А вот я не понял, Алексей, – поворачивается ко мне директор ЗИСа Лихачёв, – а что будет, если последний наберёт столько же голосов, сколько и следующий за ним, они что оба пройдут?

– Нет, Иван Алексеевич, в ЦК должно нечётное количество членов. Уже избранные в ЦК будут голосовать за них поднятием рук.

– А если снова равенство? Товарищ Ворошилов предложил решить вопрос поединком на саблях, кто-то жребием…

– В итоге решили, что будут чередоваться, год-один, год-другой, тем более кандидаты в члены ЦК всё равно присутствуют на пленумах, просто решающего голоса не имеют.

– Товарищ Чаганов, вам пакет, – кричит мне вслед дежурная по подъезду дома, – вот распишитесь…

"Интересно, "Всесоюзный комитет по делам высшей школы при СНК СССР" что-то твёрдое внутри, – не доходя до лифта разрываю конверт, – диплом доктора технических наук… решением ВАК по представлению президиума Академии наук… подпись – Кафтанов С.В… не день, а просто праздник какой-то… член ЦК ВКП(б)… теперь это. Вавилов постарался? Что тут действительно моё? Достоин ли высокого звания? Не так уж много… РВМ? Пожалуй, да. У немца взята лишь общая идея, схемотехника моя. Тепловизор? Тоже да, не припомню такой его реализации в моей истории. РЛС? Нет, и идея, и схемы заимствованные. Засекреченная связь?… Пятьдесят на пятьдесят. Тоже самое можно сказать и об АВМ и о расчёты стрелковки на ней… Тянет ли это на докторскую? По теперешним меркам – вне всякого сомнения"…

– Ты уже дома, – дверь в квартиру оказывается незапертой, а у зеркала в прихожей крутится жена.

– Нас к Сталину вызывают, – Оля одёргивает скромное серое платье и закалывает простую мельхиоровую брошку на белой блузке, – Поскрёбышев только что звонил.

– А я думал…

– Нет, мы и так опаздываем, – отрезает она, – нам ещё до Ближней дачи ехать.

– В кабинет идите, – буркнул Власик, принимая нашу с Олей верхнюю одежду, – вас только ждут.

Бегом пересекаем гостиную и стучим в полуоткрытую дверь, в кабинете вождя на стульях и креслах расположились перевыбранный сегодня секретарь ЦК Осип Пятницкий, Олин начальник Игнатьев, Берзин из Разведупра, незнакомая блондинка лет сорока пяти и хозяин.

– Товарищ Берзин, – кивает нам Сталин, показывая на кожаный диванчик, – повторите кратко о чём успели рассказать.

– Если кратко, то на границе Монголии и Маньчжурии складывается тревожная ситуация. По сведениям, полученным от местных жителей, в основном пастухов, японцы начали в этом районе концентрировать войска, завершается строительство железнодорожной ветки от КВЖД к границе Монголии, мы отмечаем увеличение радиообмена между воинскими частями маньчжурской армии. Мы считаем, что японцы готовят на границе с Монголией вооружённую провокацию, которая начнётся два-три месяца. Но дело в том, что наша агентура в Токио эту информацию не подтверждает, более того Рамзай прямо говорит, что никаких боевых действий в этом районе японский генеральный штаб не планирует. У Разведывательного Управления есть просьба к товарищу Чаганову по примеру Дальнего Востока, организовать филиал Центра Дешифровки в Чите, поближе к предполагаемому театру военных действий. В Монголии уже находится батальон радиоразведки. Считаю, что совместными действиями они смогут добыть нужные для нас сведения.

"Где людей и технику брать"?

– Товарищ Куусинен, – вождь подходит к большому письменному столу, – вам приходилось работать с Рамзаем, что вы можете сказать о нём?

– Приходилось, так, – немолодая блондинка, после паузы, заговорила растягивая слова, с сильным прибалтийским акцентом, – знала его два года, в в 36-ом и 37-ом, бывала в Токио на его квартире, замечала за ним, любит много выпить, ещё замечала женщина японская живёт у него на квартире…

"В последней фразе почувствовалась какая-то злоба… отвергнутая женщина? Вроде бы Зорге будет помоложе её".

– … деньги много тратит на неё, при ней о делах говорит, конспирация плохая.

– Вы, товарищ Пятницкий, как можете охарактеризовать Рамзая?

– Я познакомился с ним в середине двадцать пятого года, когда он пришёл на работу в Коминтерн. Начал с должности референта в информационном отделе, довольно быстро себя проявил как учёный, ранее в Германии Рамзай стал доктором права, стал учёным секретарём в Институте марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б), печатался в журнале "Большевик" и других. Характер имел неуживчивый, твёрдо отстаивал свою точку зрения, не взирая на любые авторитеты, поэтому часто переходил из одного отдела в другой. После того, как его выгнал из своих секретарей Бухарин, я взял его в свой Отдел Международных Связей, решил испытать на оперативной работе. Хорошо себя проявил на работе в Норвегии и Англии, высказал ряд дельных предложений по оперативной работе, но у него вновь не складывались отношения теперь уже с руководством местных компартий, поэтому я порекомендовал его товарищу Берзину для работы в Разведупре.

– Кхм-кхм, – поднимает голову руководитель военной разведки, – в соответствии с этими рекомендациями, я старался найти для Рамзая работу, где он мог проявить все свои лучшие качества: глубокие знания, целеустремлённость, умения добиваться поставленных целей. Отправил его в качестве резидента в Китай, где он проявил себя с самой лучшей стороны, на голом месте за год создал сеть агентов, завязал знакомства, а 1933 года – через Германию в Японию. Хотя, конечно, я понимаю, что если разведчик вступает в контакт с представителями иностранной разведки, пусть и с разрешения Центра, то всегда нужно рассматривать возможность вербовки его этой разведки или, того что он станет двойным агентом.

– Правительству надо это точно знать, – Сталин испытывающе смотрит на Берзина, – если Рамзай предатель, то необходимо срочно создавать новую сеть… под новые ответственные задачи. Товарищ Пятницкий, вы можете идти…

"Пятницкий свободен, а я что тут делаю"?

– … Товарищу Игнатьеву, – продолжает вождь, когда дверь за секретарём ЦК закрылась, – поручено организовать такую проверку, вы, товарищ Берзин, будете помогать ему в этом. Прошу вас, Алексей Алексеевич…

– Детальный план действий будет сообщён каждому участнику позже, – Игнатьев легко поднимается со стула, – а сейчас только общая идея. Айно Андреевна возвращается в Токио, там она продолжает играть роль богатой шведской писательницы, изучающей язык и культуру Японии… Щёки Куусинен порозовели от удовольствия.

– … Сопровождать её будут служанка и личный шофёр…

– Я буду шофёром? – острый локоток Оли незаметно врезается мне в бок, Айно фыркает в кулачок, Сталин расчёсывает чубуком трубки усы.

– Нет, Алексей Сергеевич, – невозмутимо продолжает Игнатьев, – вашей задачей будет участие в радиоигре. Точнее мы хотим, чтобы японцы вскрыли наш радиошифр, но чтоб это не выглядело игрой в поддавки и не поставило под угрозу раскрытия принципы, по которым работает наша служба шифрования…

"Ничего себе задачка".

– …Руководить операцией на месте будет товарищ Ольга, – глаза Куусинен превратились в щёлки, – которая в Токио будет играть роль служанки, роль шофёра – товарищ Коваленко…

"Николай Кузнецов".

– … Предположительная длительность операции – полгода.

– Ну чего ты молчишь, – прижимается ко мне Оля, на пустой мокрой аллее внутреннего двора "дома на набережной", – всего-то полгода…

– Как будто дома работы нет, – отвечаю, выдерживав долгую паузу, – скажи, ты всё это затеяла?

– Я просто предложила Игнатьеву идею использовать наших агентов за кордоном не для добычи каких-то сведений, а для оказания влияния на руководство враждебных государств с целью изменения их политики по отношению к СССР… и пример привела, что было бы здорово агрессию японских милитаристов направить в сторону Юго-Восточной Азии. Остальное всё сделал Игнатьев…

– А если тебя японская контрразведка возьмёт, ты об этом подумала? Секретоносителя высшей категории отправить за кордон!

– Это мы с тобой знаем, что я секретоноситель, – отпускает мою руку Оля, – а со слухами, что я твоя жена, мы успешно боремся запуском других слухов… Уверена, в твоём досье в японской контрразведке подшиты сотни донесений о том, что у тебя с десяток любовниц, а жена – артистка кино Валентина Серова из-за твоих измен два раза пыталась покончить с собой…

– Они что идиоты, чтобы поверить в такую ерунду?

– … в абвере вроде тоже сидят не идиоты, на почему-то в войну каждого пленного нашего генерала спрашивали о Розе Каганович, любовнице Сталина. На каждое сообщение о том, что ты у нас такой замечательный учёный, десять – что ты пьяница и ловелас, которого проталкивает наверх Киров. Москва полнится слухами, а посольским шпионам надо регулярно о чём-то информировать своих начальников. В конце концов, почему один из руководителей Коминтерна товарищ Куусинен не против подпольной работы своей жены в Японии, а ты против?

– Может быть, он уже новую себе завёл, – приобнимаю жену за талию, – кстати, ты не боишься, что по возвращении из командировки, на твоём месте будет лежать, как ты сказала, артистка Валентина Серова?

– Я поговорю с ней до отъезда, – поворачивается ко мне Оля и вдруг начинает меня целовать.

Берлин, здание Кролль-Оперы,

20 апреля 1939 года, 14:00.

– Хайль Гитлер!

Казалось, что три огромных хрустальных люстры, свисающие с потолка оперного зала на мощных железных цепях, качнулись от этого оглушительного выкрика. Фюрер, показавшийся из-за кулис, слегка покачнулся, но справился с собой и нетвёрдой походкой направился к трибуне. Сцена оперы, служившей после пожара 1933 года в здании рейхстага местом проведения нечастых заседаний парламента (после принятия закона о передаче кабинету Гитлера законодательных функций), подверглась кардинальной перестройке.

Исчезло огромное кресло под раскинувшим крылья орлом, где восседал председатель рейхстага Герман Геринг, на его место была водружена высокая бронированная трибуна, закрывающая фигуру фюрера по грудь. Сам Геринг расположился внизу за простым длинным столом в ряду со своими помощниками и главами комитетов.

– Уважаемые члены Германского парламента! Народ Германии! – из громкоговорителей, специально по этому случаю установленных в зале, раздался многократно усиленный голос Гитлера. Фюрер в последний момент решился не использовать свою заранее записанную на магнитную ленту речь.

Дело в том, что буквально за день до заседания рейхстага, посвящённого его пятидесятилетнему юбилею, президент США Франклина Рузвельт обратился по телеграфу к нему и Муссолини с призывом воздержаться в течении десяти лет от нападения на тридцать одно государство Европы, Азии и Африки. Он предлагал созвать международную конференцию по разоружению и решению экономических споров.

Особенно задела Гитлера последняя фраза американского президента: "Вы неоднократно утверждали, что вмести с народами Германии и Италии не желаете войны. Если это верно, то и не должно быть никакой войны".

– Мой фюрер, – отговаривал его Гиммлер, когда узнал о решении Гитлера выступить вживую, – вы еще слабы, мы не можем сейчас показать её.

– Это первый раз когда мне бросают вызов, – фюрер поворачивает голову к Риббентропу, чудом не сильно пострадал при взрыве в Мюнхене, – Рузвельт хочет публичной дискуссии? Он получит её, и серьёзно потом пожалеет об этом.

– Вы правы, мой фюрер, – поддакивает министр иностранных дел, – ваше выступление будут слушать во всём мире, сотни радиостанций готовы предоставить вам свой эфир, в том числе и из Америки.

– Не беспокойся, Генрих, – глаза Гитлера с одним расширенным зрачком поднялись к потолку, – доктор Моррель знает своё дело, двадцатого апреля я буду в порядке.

– Сегодня мне исполнилось пятьдесят лет, – Гитлер сжимает поручни, приваренные к боковым стенкам трибуны, – оглядываясь на шесть лет назад, мне вспоминается картина той степени упадка, которого мы достигли тогда. Казалось, что только немедленное проявление чуда может спасти Германию. Мы, национал-социалисты, верили в это чудо, наши противники лишь надсмехались на нашей верой…

"Очухался, упырь, – рывком надеваю наушники и хватаюсь за ручку подстройки приёмника, пятно "магического глаза" занимает всю площадь индикатора, – жаль, что с моим знанием языка многого не понять, но всё же попытаюсь, не даром же столько сил потратил. Так, небольшой экскурс в историю… спасение Европы началось на юге с Муссолини и фашизма, продолжилось национал-социалистами на севере… дальше о врагах: на первом месте международное еврейство, затем социалисты, намеренные отменить частную собственность, финансисты, играющие на бирже, атеисты-коммунисты расположились между монархистами и епископами – политиками… смена акцентов? Не факт".

– Я смотрю сейчас перед собой, – Гитлер отклоняется назад, опираясь задом на перила, – на представителей народа, и вижу среди вас представителей Остмарка и Судетов, собранных мною германских земель…

"Остапа понесло… отказ от исполнения Версальского договора, репарации… давай уже ближе к делу… вот, о Великобритании"…

– Я на протяжении всей своей политической деятельности придерживался идеи о тесной дружбе и сотрудничестве между Берлином и Лондоном…

"Но? Что – то его голос стал слабеть"…

– …Сегодня Англия, как на неофициальном, так и на официальном уровне, придерживается взглядов, что Германии следует препятствовать всеми средствами проводя уже знакомую нам политику "окружения", не гнушаясь даже открытым террором…

"Не стал углубляться в эту тему, хочет оставить себе пространство для манёвра, но слово не воробей"…

– … Таким образом, оснований для существования англо-германского морского договора больше не существует.

"По сути, объявил о денонсации соглашения от 1935 года. Кто у нас следующий? Польша".

– Данциг! – длинная чёлка Гитлера полетела назад, – мы предложили правительству Польши замечательный вариант, величайшую уступку: Польша соглашается на строительство Германией экстерриториальных шоссейных и железнодорожных путей к Восточной Пруссии, мы – забываем о гнусном наследии Версальского договора. Поляки высокомерно отвергли этот уникальный компромисс, но самое худшее, что они, как и чехи год назад решили провести мобилизацию, хотя Германия не призвала ни одного солдата!…

"Ой не зря он ввернул эту фразу о Чехословакии".

– … Видит бог, все сообщения о том, что Германия вынашивает планы напасть на Польшу являются подлой выдумкой зарубежной прессы!

"Журналисты, значит, виноваты… интересный ход, если вскроется, что такой план существует, то всегда можно найти козла отпущения, неизвестно ведь чем занимались германские военные в последние полгода, когда фюрер находился на больничной койке. А вот выяснить то, будут ли они готовы к войне с Польшей этой осенью, или вынуждены будут перенести её на весну 1940-го, становится первоочередной задачей советской разведки".

– Польское правительство заключило соглашение с Англией, которое при определенных обстоятельствах вынудит её предпринять военные действия против Германии, подобное поведение противоречит пакту о ненападении, нарушая его условия, – оратор делает эффектную паузу, – в свете данных событий Германия более не является связанной с Польшей никакими обязательствами. Какой толк может быть от заключённого пакта если одна из сторон уклоняется от его исполнения?

"Второй договор в мусорную корзину… так, а вот пришёл и черёд Рузвельта".

– Американский президент, – слышно было как застучали зубы Гитлера о стеклянный стакан с водой, – как следует из его письма ко мне, считает, что миллионы людей в Европе, Азии и Африке живут, испытывая постоянный страх в ожидании новых войн. Прежде чем гадать на кофейной гуще будет, обратим наш взор на новейшую историю: после подписания Версальского договора произошло 14 войн, ни в одной из них Германия участия не принимала, а вот страны Западного полушария принимали. Сами США совершили за это время 26 кровавых интервенций. Марокканцы, берберы, арабы, негры, многие другие народы пали жертвой меча, на рукояти которого было выбито – "Выкован в демократических государствах".

"Согласно сталинского определения, "агрессор" обвиняет "поджигателя" в излишней агрессивности".

– Я был бы счастлив, если бы противоречия между странами на самом деле могли бы быть решены исключительно мирными средствами за столом переговоров на международной конференции. Однако мой скептицизм основан на том, что сама Америка ярко продемонстрировала своё неверие в действенность конференций. Величайшая конференция всех времён – Лига Наций, представляющая все народы мира, была создана по инициативе американского президента, однако первым государством, которое вышло из этой организации, были Соединённые Штаты. Я последовал примеру Америки лишь после долгих лет бесполезного членства…

"Как чешет, второе дыхание пришло или он на допинге? Первитин – реальная проблема… надо подумать с кем переговорить из военных по поводу амфетамина. Если уж не оправившийся от травмы Гитлер уже час речь свою толкает, можно себе представить, что творили обдолбанные немцы сутки напролёт без отдыха, дёргая рычаги своих танков или ручки управления самолётов".

– Теперь по поводу гарантий ненападения на 31 страну, которые меня просит дать Рузвельт в своей курьёзной телеграмме. Я потрудился выяснить у перечисленных государств, во-первых, считали они, что для них существует угроза и, во-вторых, был ли запрос американского президента сделан по их просьбе или, по крайней мере, с их согласия. Во всех случаях ответ был отрицательным… Правда от нескольких государств я не смог получить ответы на свои вопросы, потому что в настоящее время они, как, например, Сирия, так как оккупированы и лишены независимости армиями демократических государств…

"Ни дать, ни взять – голубь мира… если подходить к вопросу чисто формально, то и в самом деле Германия не воюет аж двадцать лет, ведь Эльзас, Австрию и Судеты Гитлер получил бескровно… похоже, что и остальную Чехословакию он захватит так же. Хотя по сравнению с моей историей с последним уже нарисовалась задержка. Было бы неплохо, если б сдвиг вправо повлиял на польские планы "голубя", передвинув их на весну 1940-го. Всё, трансляция обрывается, видимо заряд батарейки у оратора закончился".

– Алексей Сергеевич, у вас всё в порядке? – в двери появляется встревоженное лицо "грымзы", – вы не отвечаете на звонок "вертушки"… а-а, понятно, вы были в наушниках. Звонили из секретариата товарища Кирова, экономическое совещание переносится из наркомата путей сообщения в Кремль.

Москва, Кремль. Свердловский зал.

20 апреля 1939 года, 18:00.

– Спасибо, товарищ Канторович, присядьте пока здесь, – Киров, ведущий совещание, показывает рукой на стул в первом ряду, – приглашается товарищ Чаганов. Пусть он дополнит выступление профессора в части, касающейся использования вычислительной машины для поиска наилучших способов грузоперевозок, а потом уже начнём обсуждение, где товарищи смогут высказаться по данному вопросу. Желающие выступить присылайте записки с указанием своей фамилии и должности. Подхожу к столику председателя и оглядываю большой зал, в котором собралось человек сорок-пятьдесят, в основном из СНК, Госплана и НКПС.

– Прежде, чем перейти к своему вопросу, прошу дать мне ещё пятнадцать минут для освещения вопроса, также имеющего отношение теме совещания.

– Как товарищи считают, дадим? – обращается Киров к залу.

– Дадим, пусть говорит, – раздалось несколько голосов.

– Я работаю в качестве наркома недавно, – наливаю себе из графина, пережидая возникший шум, – до этого непосредственно с такими показателями работы предприятий, выполнение плана по валовой и товарной продукции и другим, не сталкивался. Поэтому, наверное, острее чувствую их, чем опытные товарищи, которые уже успели нарастить толстую кожу…

"Поощрительно хмыкают, улыбаются… посмотрим что будет дальше".

– … С одной стороны, по ним страна судит о работе предприятий, а с другой – по плановым показателям предприятие судит о том, чего от него требует страна. Любое решение наркомата и директора завода принимается с оглядкой на то, как оно отразится на выполнении плана и показателях работы предприятия. Такая высокая роль показателей предъявляет к ним очень высокие требования. К сожалению, на мой взгляд, система показателей, принятых сейчас в народном хозяйстве, имеет ряд крупных дефектов, приводит к большим потерям…

Брови Вознесенского встречаются у переносицы, Молотов начинает нервно тереть своё пенсне носовым платком, лицо Маленкова непроницаемо, в зале установилась звенящая тишина, что стали слышны тихие шаги Сталина у меня за спиной.

"А что делать, не бросать же на амбразуру Канторовича? Вызываю огонь на себя".

– Поясню на примере, когда я полгода назад начал разбираться с причинами "штурмовщины" на одном из наших заводов… я говорю на одном, но это вовсе не значит, что эта проблема относится только к одному заводу Радиопромышленности. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что это общая "болезнь" почти всех обрабатывающих и сборочных предприятий Союза…

"Никакой реакции на мои слова, все замерли".

– … Довольно быстро выяснилось, что причина этого явления кроется в том, что в качестве основного показателя предприятия была выбрана товарная продукция, в которую незавершённая продукция не включалась. Поэтому предприятия, заинтересованные в выполнении к концу месяца производственного плана по законченной продукции, перебрасывают всех рабочих на сборку и полностью проедают задел. В результате в начале следующего месяца предприятия, не имея необходимого задела, не может нормально работать, что ведёт к простою рабочей силы и оборудования, как следствие растёт брак, так как не все рабочие имеют нужную квалификацию, как следствие – перерасход сырья и энергии.

– Так ты что, предлагаешь в качестве основного показателя валовую продукцию? – зло выкрикивает Вознесенский, – так проходили мы это, когда включали в план незавершёнку, все склады забиты "выгодными" деталями, а на выходе – ноль, одни некомплектные изделия. Затем и перешли на товарную продукцию.

Собравшиеся одобрительно загудели.

– Нет, товарищ Вознесенский, – пытаюсь перекричать всех, – я предлагаю не это, хотя строчка объём валовой продукции из плановых показателей наркоматов и главков никуда не делась… некоторые из них, как я знаю, очень ловко пользуются этим. Валовая продукция отрасли получается сложением продукции отдельных её предприятий. Но продукция одних предприятий отрасли даёт сырьё, материалы или полуфабрикаты для других предприятий той же самой отрасли. Получается, что просто разукрупняя большие предприятия, можно резко, в два и больше раз, увеличить валовые показатели отрасли, без увеличения выпуска физической продукции, так как создаваемые стоимости будут учитываться дважды, трижды и так далее…

– Мы знаем об этом и боремся с этим явлением, – выкрикнул кто-то.

– … Хорошо если так, но не проще ли бороться с этим экономическими методами? Так вот, что я, точнее, мы с группой учёных из Ленинграда, предлагаю для совершенствования системы плановых показателей. Прежде всего, сделать основным плановым показателем чистую продукцию, в которой учитывать только стоимость, созданную на самом предприятии, без учёта перенесённой стоимости в сырье, энергии, материалах, а иногда и готовых изделий, типа моторов, от смежников. Такое нововведение позволит легко определить, как работает предприятие: в поте лица своего или выезжает на чужом горбу. Посудите сами, доля сырья и материалов в горнодобывающей продукции очень мала 1–3%, в машиностроении уже 33, а пищевкусовой достигает 80 %. Это различие приводит к тому, что по валовой продукции, выраженной в рублях, угольная промышленность, привлёкшая значительные средства и усилия, соизмерима со швейной и значительно уступает кондитерской. Понятно и то, кому легче выполнить план по валу…

– Кто же эту вашу чистую продукцию станет считать? – снова прерывает меня Вознесенский, – в Госплане работает всего сто человек.

– …Думаю те же люди, что считают сейчас валовую продукцию, а именно, работники плановых отделов предприятий, главков и наркоматов. По оценкам учёных объём расчётов увеличится ненамного, да пусть даже и увеличится, экономический эффект от введения разумного показателя превзойдёт в тысячи если не десятки тысяч раз даже двукратной увеличение штата плановиков. Первое – предприятие не будет пытаться выбить себе изделия с большой долей перенесённой стоимости, не будет выгодных и невыгодных изделий, то есть не будет стремления к нарушению ассортимента. Второе – введение чистой продукции приведёт к экономии сырья, топлива, электроэнергии. Экономия ресурсов никак не влияет на вал. А вот если, например, литейно-кузнечный цех на машиностроительном заводе будет получать деньги только за сделанную работу, то он не станет производить простую отливку с большими припусками для любого изделия, а получит стимул выпускать более сложную в производстве заготовку, учитывающую размеры и вес будущей детали. Третье, по выпуску валовой продукции очень трудно судить о производственной мощности предприятия: одному и тому же объёму чистой продукции может соответствовать совершенно разный валовый объём, что создаёт у директоров желание преуменьшать мощность завода.

"Практически слово в слово то, о чём писали советские газеты в 70-80-е годы. А ведь эти работы Канторовича датируются концом 30-х началом 50-х годов… хорошо, вычёркиваем войну, 40 лет спячки… всё было разжёвано в них, но не удалось внедрить. Может быть сейчас удастся, при здоровом и полновластном Сталине, когда ещё есть время до войны"?

– Моё время истекает, – безуспешно пытаюсь понять по непроницаемым лицам слушателей реакцию слушателей, – я понимаю, что вот так на ходу обсуждать такие вопросы нельзя, они требуют серьёзного осмысления, проверки практикой. Подробное описание предлагаемых реформ содержится в нашей докладной записке, которая будет сегодня послана в адрес СНК и ЦК ВКП(б). Но и затягивать с решением этого вопроса тоже нельзя, поэтому предлагаю в качестве эксперимента на нескольких заводах наркомата Радиопромышленности немедленно организовать планирование и учёт по новому с использованием показателя чистой продукции. В конце года подведём итоги. Расчёты на них для полноты данных будем вести и с использованием старых показателей валовой товарной продукции, так что будет с чем сравнивать. А двойную нагрузку на плановиков мы компенсируем помощью со стороны вычислительной техники. Перехожу к ней…

"Сталин дал добро на эксперимент"!

В приподнятом настроении подхожу к двери квартиры, но открыв её и заметив стоящие в прихожей чемоданы, вспоминаю, что завтра утром Оля уезжает.

– Не многовато ли для простой служанки багажа? – приоткрываю дверь в спальню и замираю.

Спиной ко мне, разглядывая себя в зеркало, стоит японка в лиловом кимоно. Заметив меня, она плавно поворачивается, мелко перебирая маленькими красными башмачками, длинные широкие шёлковые рукава, как паруса лодки, мягко колышутся в такт её движению. Длинные иссиня-чёрные волосы японки, собранные на макушке в виде гриба, обрамляют лицо цвета слоновой кости, на нём выделяются две узкие чёрные стрелки подведённых глаз и ярко-красный бутончик рта.

– Хай ватаси но дэнка, – пропищала она голосом заводной куклы, сгибает колени при этом оставаясь прямой как палка.

Кручу головой на 180 градусов, но не нахожу Оли.

"Училка японского"? – но тут натыкаюсь взглядом на знакомое малоприметное родимое пятнышко на шее незнакомки.

– Здравствуйте, товарищ, – подхожу к ней поближе и протягиваю руку для приветствия, "японка" непонимающе хлопает ресницам, – только плоская ты какая-то… хотя, с другой стороны, послушная, искушённая в лучшем смысле этого слова… а может быть жена её привела, ну пока сама в командировке? одно плохо, чай придётся пить на полу.

"Японка" прыскает в кулачок, я прихватываю её за талию, тяну на себя широкий шёлковый пояс и быстро… запутываюсь в хитросплетении ремешков и бечёвок.

– Стой-стой, – кричит Оля, отталкивая меня, – затянешь, я тогда его вообще не смогу снять!

"Что японцу хорошо, то русскому – смерть".

Берлин, Рейхсконцелярия,

Вильгельмштрассе 77, кабинет Гитлера.

23 апреля 1939 года, 10:00.

Два рослых эсэсовца в чёрных парадных мундирах, касках, белых ремнях и перчатках, сжимающие стволы винтовок (их приклад покоятся на войлочных ковриках, чтобы не царапать мрамор), застыли по бокам двухстворчатой шестиметровой двери красного дерева словно мраморные изваяния. Они лишь слегка скашивают глаза, наблюдая за процессией военных во главе с Кейтелем, вереницей, осторожно ступая по огромному персидскому ковру, проходящей между охранниками и в восхищении разглядывающей огромный зал.

Задирают головы, чтобы лучше рассмотреть десятиметровый резной потолок, строгие окна во всю высоту стены перед ними и старинные германские гобелены. В дальнем углу кабинета за очень длинным письменным столом расположился Гитлер на кресле с высокой спинкой обитой кожей, перед ним в небольших креслах напротив лицом к лицом Гиммлер и Геринг, отводящие друг от друга взгляды.

– Хайль Гитлер, – генералы вскидывают руки в нацистском приветствии.

– Прошу садиться, – не вставая, фюрер кивает на стулья по числу гостей, установленные в десятке метров от его стола и, не дожидаясь пока они займут свои места, начал, – господа, я созвал вас для того, чтобы обрисовать вам политическое положение, дабы вы получили представление на чём основывается моё решение действовать…

В зале установилась полная тишина, так что стало слышно как в камине на дальней стене кабинета потрескивают угли.

– … Мне стало ясно, что раньше или позже столкновение с Польшей должно произойти. Я принял это решение ещё осенью прошлого года, но известные вам трагические события нарушили мои планы. Должен признать, что сначала я рассчитывал выступить против Запада и только после этого – против Востока. Поначалу я хотел установить с Польшей приемлемые отношения, однако этот план оказался неосуществимым, мне стало ясно, что при столкновении с Западом Польша нападёт на нас. Польша стремится получить выход к морю, заглядывается на Мемельскую область, поэтому столкновение с поляками может произойти в неблагоприятный для нас момент…

Гитлер нетвёрдой рукой подносит к губам хрустальный стакан с водой и жадно пьёт.

– … В значительной степени судьба Германии и Европы зависит от меня, – подскочивший адъютант принимает, готовый выскользнуть из рук фюрера, стакан, – от моего существования, моих политических способностей. Ведь это факт, что такого доверия всего немецкого народа, каким пользуюсь я, не приобрести никому. И события, произошедшие после покушения на меня, это наглядно показали: мои соратники без направляющей руки своего фюрера, чуть не погубили Третий Рейх, едва не бросив его в пучину гражданской войны… Геринг и Гиммлер перестали дышать.

– … Второй фактор – это Муссолини, – соратники едва слышно выдохнули, – его существование тоже очень важно. Случись с ним что-нибудь и верность Италии уже не может быть надёжной. На вражеской стороне картина обратная, в Англии и Франции личностей крупного масштаба нет. Для нас принятие решений – дело лёгкое. Нам нечего терять, мы можем только выиграть. Экономическое состояние Германии в результате западных ограничений таково, что мы можем продержаться ещё лишь максимум пару лет. Геринг может подтвердить это…

Голова рейхсмаршала мелко затряслась.

– … Нам не остаётся ничего иного как действовать! – бледный кулак Гитлера неслышно ударил по массивной богато инкрустированной столешнице, – наши противники рискуют многим, а выиграть могут мало, руководители же у них – ниже среднего уровня. Наряду с персональными факторами для нас благоприятна и политическая обстановка. Англия находится в состоянии крайней угрозы: господство на море оказалось недостигнутым, конфликт между Англией и Ирландией нарастает, Южно-Африканский союз стремиться к полной независимости, приходится идти на уступки Индии. Положение Франции также ухудшилось, особенно в Средиземном море. Благоприятным для нас является следующее: Югославия несёт в себе зародыш разложения, Румынии угрожают Венгрия и Болгария, со времени смерти Кемаля Турцией правят мелкие бесхребетные личности. Через два-три года этих счастливых обстоятельств не будет. Никто не знает, как долго я проживу, так пусть лучше столкновение произойдёт сейчас. Образование Великой Германии явилось большим политическим свершением, в военном же отношении оно было рискованным, так как было достигнуто посредством моего блефа. Пришло время испробовать военную силу, причём не в генеральном сведении счётов, а путём решения отдельных задач.

– Отношения с Польшей стали невыносимыми, – на лице Гитлера появилось страдальческое выражение, его взгляд устремился к потолку, вырезанному из резного палисандра, – мои предложения (Данциг и корридор) оказались сорваны вмешательством Англии, Польша изменила тон по отношению к нам. Допустить переход инициативы в чужие руки нельзя. Покушение на меня должно было изменить обстановку, когда оно не удалось с нами вновь заговорили на языке Версаля. Возникла опасность потери престижа. Сейчас вероятность того, что Запад не вмешается, ещё велика. Мы должны пойти на риск с, неостанавливающейся ни перед чем, железной решимостью. Мы стоим перед суровой альтернативой: либо нанести удар самим, либо раньше или поздно оказаться уничтоженными.

– Железные нервы и железная решимость, – повышает голос фюрер, уловив сомнение на лицах военных, – Англия и Франция приняли на себя обязательства по отношению к Польше, но выполнить их обе не в силах. В Англии никакого настоящего вооружения не ведётся, одна только пропаганда. Программа военно-морского строительства за 1938 год не выполнена. Сейчас они лишь покупают рыболовные паровые суда, значительное усиление их флота ожидается в 1941 или 1942-ом году. На суше изменения небольшие, Англия сейчас способна послать на континент лишь три дивизии. В авиации начало что-то меняться, но это только начало. На весь остров всего 150 старых зенитных орудий, новые лишь передаются в производство. Англия хочет чтобы война началась через 2–3 года. Судите сами, бриты дали Польше кредит всего на 8 миллионов фунтов на покупку вооружений, но и на эту мизерную сумму, это так в Китай Англия вложила полмиллиарда, не может найти оружия. Международное положение Англии затруднительно, она на риск не пойдёт.

– … Франция, – захрипел фюрер и вновь схватился за воду, – в стране резкое сокращение рождаемости, не хватает солдат, артиллерия устарела, она тоже не хочет влезать в авнтюру. У Запада остаётся только две возможности бороться с нами: блокада, которая из-за нашей автаркии будет неэффективна, и наступление с линии Мажино – это я считаю невозможным. Другие возможности, связанные с нарушением Англией и Францией суверенитета Голландии, Бельгии, Швейцарии и Скандинавских стран, считаю очень маловероятными. У Запада ещё есть надежда, что после поражения Польши, нашим противником станет Россия. Но он не учитывает моей огромной способности принимать решения. Наши противники – жалкие черви, я видел их в Мюнхене. Я убеждён, что Сталин не пойдёт на союз с Англией и Францией против нас, так он ненавидит Польшу. Он заменил Литвинова на Молотова, это признак слабости, Сталин хочет хороших отношений со мной, так его экономика и армия слабы, а государство нестабильно. Я готов пойти на это, чтобы получить новые источники для поставок сырья: пшеницы, скота, угля, свинца, цинка из Китая и России на случай английской блокады. Я уже дал распоряжение фон Риббентропу о начале переговоров с Россией о заключении пакта о ненападении и торговом соглашении. Генеральному штабы надлежит немедленно начать разработку плана Польской кампании. К осени всё должно быть готово к удару по Польше с тем, чтобы закончить войну в течении нескольких недель. Затем мы обратим наши взоры на Запад…

– Эти жалкие черви Чемберлен и Деладье, – речь Гитлера становится неразборчивой, глаза невидяще смотрят перед собой, – они слишком трусливы, чтобы напасть… Мой пакт с Польшей… для выигрыша времени… с Россией мы проделаем тоже самое… после смерти Сталина, он тяжелобольной человек, мы разгромим Советский Союз… начало разрушения господствующего положения Англии уже положено… Заря германского господства уже забрезжила на всём земном шаре.

– Спасибо, господа, аудиенция закончена, – за спиной фюрера вырастает высокая фигура секретаря, – фюреру необходим отдых.

Москва, Антипьевский переулок, д. 2,

Наркомат Обороны, кабинет Будённого.

24 апреля 1939 года, 09:30.

– Проходите, товарищ Чаганов, – навстречу спешит секретарь наркома, распахивая передо мной тяжёлую с кожаной обивкой дверь, – маршал ожидает вас.

"Штерн, с нового года вступивший в должность начальника Управления ПВО, Голованов, конструктор Чижевский, Сидорин, главный инженер ВИАМа, Берзин, от Генштаба Захаров… и неизвестный мне худощавый мужчина лет сорока пяти с причёской "под Котовского" и орденом "Красной звезды" на лацкане пиджака. Авиаразведку будем обсуждать"?

– Все в сборе, – подкручивает ус Семён Михайлович, – комбриг Штерн, введите товарищей в курс дела, можно сидя.

– Товарищ маршал, в последнее время участились случаи отклонения германских гражданских самолётов, выполняющих регулярные рейсы по маршрутам Берлин-Кенигсберг-Ковно-Великие Луки-Москва и Берлин-Кенигсберг-Рига-Таллин-Ленинград, от согласованных трасс. Иногда эти отклонения составляют сотни километров и, как правило, проходят над местами базирования флота, военными аэродромами, либо крупными промышленными объектами. Объяснения, которые дают пилоты "Люфтганзы", совершенно неудовлетворительны: то у навигационные приборы барахлят, то они совершают "пробные полёты по новым трассам", которые предполагается открыть в скором времени. Мы предположили, что таким образом германцы совершают шпионские действия против военных объектов и одновременно проводя незаконное картографирование нашей территории. Выяснилось, что такие факты происходили и в прошлом: в 1936 году один из таких самолётов потерпел крушение в Крыму недалеко от Симферополя. Тогда, при разборе обломков, были обнаружены искусно замаскированные фотокамеры, дополнительные топливные баки и установленные в двигателях турбокомпрессоры для высотных полётов. Этот самолёт не был приспособлен для гражданских перевозок, так как не имел пассажирских кресел…

– Так и есть, – кивает начальник Разведупра, – "Люфтганза" использует такие же "Хейнкели" и для грузовых перевозок по тем же маршрутам. Внешне их не различить, а внутрь наших пограничников не пускают.

– Этот самый разбившийся самолёт, кстати, – продолжает Штерн, – летел по маршруту Берлин-Тегеран и не должен был входить в наше воздушное пространство. Советское правительство послало ноту в адрес министерства иностранных дел Германии, однако несколько раз и после этого случая немецкие пассажирские самолёты замечались службой ВНОС над Баку, в Средней Азии и даже в районе Памира. Трудность в деле пресечения такого рода полётов заключается в том, что Управление ПВО не имеет своей истребительной авиации, приходится обращаться к ВВС, на это уходит много времени и нарушитель безнаказанно скрывается. И это несмотря на то, что мы с помощью радиоуловителей начинаем видеть вражеские самолёты издалека…

– Мы знаем, что такие случае бывали в прошлом, – отвечает Голованов на вопросительный взгляд Будённого, – мною отдан приказ, чтобы командиры авиачастей, расположенных рядом с пунктами ВНОС, немедленно реагировали на такие сообщения, не дожидаясь подтверждений от вышестоящего командира. Но, как я понимаю, основная трудность в работе с нарушителями заключается в том, что мы не имеем на вооружении настоящего высотного перехватчика.

– Товарищ Чижевский? – голова маршала поворачивается в сторону авиаконструктора.

– Месяц назад по приказу наркома на заводе?289 мы возобновили тему БОК-7 – стратосферный разведчик. Работы ведёт мой заместитель Каштанов и группа конструкторов. Он обещает, что к лету первый экземпляр с гермокабиной, пулемётом с дистанционным управлением и планер второго экземпляра будут готовы к испытаниям. Если кто не помнит, то два года назад БОК-7 с пилотом и наблюдателем достигли высоты 14100 метров. Работа была прекращена из-за ненадёжной работы двигателя…

– Не двигателя, а турбокомпрессора ТК-1, – вскакивает с места "Котовский".

– Спокойней, товарищ Микулин, – хмурит брови Будённый, – сядьте, что вы хотите сказать?

– Лопатки турбины не держали температуры, – продолжил красный от возмущения двигателист, – а мой 34-й отработал отлично…

– Да, я имел в виду турбокомпрессор, – исправился Чижевский, – турбокомпрессор разрабатывался в ЦАГИ и ВИАМе.

– … вот, – удовлетворённо хмыкает конструктор, – я давно уже для себя решил, если хочешь сделать хорошо – делай сам. Я как узнал, что Иван Иванович сделал новую жаропрочную сталь… Сидорин бросает быстрый взгляд в мою сторону, я предостерегающе качаю головой из стороны в сторону.

"Сделал, сделал… знать состав стали – это хорошо, но далеко не достаточно, вот промышленную технологию создать, а затем её отладить – совсем другое дело".

– … так стал свой нагнетатель чертить. Пришлось повозиться с конструкцией и с высокоскоростными подшипниками, но дело сдвинулось: пятьдесят часов я уже на стенде получил, рассчитываю к концу года выйти на сто. Главное, чтобы лопатки…

– Товарищ Сидорин, расскажите про вашу сталь, – Будённый, стараясь скрыть раздражение, перебивает Микулина.

– А, сталь, – отвлекается от своих мыслей профессор, – не плохая получилась… не дешёвая, с высоким содержанием никеля, но жаропрочность её почти в два раза выше ферритной…

"Значит, получился-таки у Ивана Ивановича "Тинидур", который позволил немцам создать первые серийные реактивные двигатели"!

– … Хочу поблагодарить товарища Чаганова…

"Ну просил же"…

– … за электрическую печку, что он уступил нашему институту, это позволило нам быстро, прямо в своей лаборатории, получать опытные образцы… За то, что дал возможность работать на его замечательном микроскопе, непосредственно рассматривать рельеф металла, его кристаллическую структуру…

– Скажете тоже, товарищ Сидорин, не надо благодарить за это, – мягко сворачиваю спич профессора, – вы лучше скажите, когда собираетесь передавать технологию в производство?

– Рассчитываем завершить к концу года, много времени забирает прецизионные измерения образцов стали для расчёты предела ползучести, при разных температурах, в зависимости погрешностей поддержания необходимого химического состава, разных примесей.

– Но для начала испытаний вы, товарищ профессор, – мягким голосом спрашивает маршал, – сможете выдать сталь пораньше, на изготовление нескольких нагнетателей?

– Да мы и сейчас можем дать, – кивает Сидорин, – основная трудность в выплавке такой стали, чтоб была повторяемость её механических свойств.

– Хорошо бы уже сейчас, – делает упор на последнем слове Будённый, – начать работу с заводом, кто у нас лучший по этому делу?

– Электросталь, – не задумываясь отвечает профессор.

– Ленинградский завод "Электрик" хоть и поменьше, – добавляю я, – но там очень опытные кадры.

– Правильно мыслишь, товарищ Чаганов, – поглаживает маршальскую звезду в петлице нарком, поворачивается он к бравому полковнику, что-то записывающему за приставным столиком, – так и пиши, товарищ Жидов, пусть дублёром будет, да и другой нагнетатель не плохо было б заказать, у кого?

– У Швецова в Перми, – не задумываюсь ни на минуту, отвечаю на вопрос Будённого, – товарищ маршал, я так понимаю, речь у нас идёт о создании высотного перехватчика с целью уничтожения вражеских стратосферных разведчиков. Это и впрямь очень важная задача, но только половина того, что нам нужно: сбивать хорошо, а самим разведывать тоже надо, ведь так? Поэтому предлагаю начать разработку своего стратосферного разведчика, лёгкого, быстрого, который вместо вооружения будет нести на борту только фотоаппаратуру и способного находиться в воздухе по многу часов. Желательно чтобы такой самолёт был двухместным и двухмоторным для надёжности. Я сейчас занимаюсь организацией поставок из Южной Америки бальсы – очень лёгкой, легче пробки, и прочной, прочнее сосны, древесины. Вот я и подумал, ведь это отличный материал для стратосферного разведчика. Заберётся такой на пятнадцать километров, ну хорошо на двенадцать, никакая зенитка или там истребитель его не достанет, а он за сутки нам не только Германию, но и каждый уголок Англии сможет запечатлеть на фотоплёнке.

– Заманчиво, – проводит рукой по волосам Семён Михайлович, – даже очень…, что скажете, товарищ Голованов?

– Да, интересная мысль, – согласно кивает тот, – сходное предложение сделал конструктор Томашевич в письме в Совет Труда и Обороны. Правда там не о бальсе, он ставит вопрос шире – коренным образом пересмотреть вопрос использования древесины в самолётостроении. Дело в том, говорит Томашевич, что поставляемая для производства самолётов сосна принимается усреднённо, как имеющая определённый предел прочности при определённом удельном весе. Исходя из этих цифр и ведёт свой расчёт конструктор, но в реальности нередки случаи, когда предел прочности и удельный вес могут сильно отличаться от одной партии сосны к другой. Тут сказывается место произрастания дерева, режим её сушки, итоговой влажности материала и так далее, что может привести к сильным отличиям как в весе самолёта, так и его прочности. Томашевич предлагает создать специальную организацию, которая бы занималась вопросами сортировки и тщательного отбора авиалеса…

"Сушка… надо будет Голованову после совещания сказать об СВЧ – печки на базе магнетрона. Насколько я помню, сушка древесины тот ещё процесс – долгий и с плохо предсказуемым результатом".

– … но такой вопрос надо будет серьёзно прорабатывать, наркома Хруничева подключать, специалистов из наркомата лесной промышленности.

– Вот-вот, товарищ Голованов, прорабатывай, созывай совещание, да не затягивай это дело… – Разрешите присутствовать, товарищ маршал, – дверь в кабинет широко открывается, на пороге появляется плотная фигура Кулика.

– Спасибо, товарищи, – Будённый встаёт, пожимает руку начальнику ГАУ, – товарищ Голованов готовит совещание в расширенном составе по вопросам, что мы здесь обсуждали, время совещания я согласую с товарищем Сталиным. Все свободны, кроме товарищей Чаганова и Штерна. Кулик машет рукой в открытую дверь.

"Та-ак, появляется Костенко… значит речь пойдёт о многострадальном проекте завода имени Калина – трёхдюймовой зенитной пушке 3К… Кто это с ним рядом? Наверно директор или главный инженер… Скоро исполнится два года теме, а результата нет. Сначала без особого успеха возились с самой пушкой и синхронно-следящим приводом, затем начали мучиться с моей системой автоматического управления. Только что-то начало получаться, решили… по моему предложению… ставить зенитку и систему на железнодорожную платформу, оказалась слишком тяжёлой для автомобиля. Тут вылезли новые проблемы: из-за сильных вибраций, вызванных выстрелами, стал проявляться "микрофонный эффект" в электронных лампах, что резко ухудшало точность наведения ствола. К тому времени уже накопили опыт, полученный от испытаний морской ПУАЗО, улучшили демпфирование платформы с электронным оборудованием и дело пошло, но… началась непонятная чертовщина: у одной пушки испытание проходит удачно, у другой – полный провал. Причину нашли довольно быстро, подключили осциллограф к выходу системы управления "плохих" пушек и увидели большое перерегулирование, то есть ствол пушки установившееся значение принимал через серию затухающий колебаний".

– Ничего не понимаю, – после очередных испытаний сокрушался Попов, – и там и тут одинаковые "кубы" одни зенитки работают нормально, другие танец святого Витта исполняют, – просто мистика какая-то. От температуры не зависит, зимой и летом – одним цветом.

– Проверь снова расчёты на устойчивость, – советовал я.

– Десять раз проверял, по графикам устойчива и с большим запасом по фазе.

– "Кубы" переставляли?

– Переставляли, перерегулирование от регулятора не зависит.

– Двигатели?

– Тоже, но тут ещё страннее, перерегулирование иногда следует за мотором, иногда – остаётся с пушкой. Понятно, что этот эффект возникает из-за того, что зенитка должна крутить стволом быстрее, чем пушки основного калибра, но не понятно как это лечится. Будущее светило отечественной автоматики с надеждой смотрит на бывшего студента, учившегося по его книгам.

"Смешно, но назвался груздем"…

– Веди меня, Евгений, в свою обитель, будем проверять одну мою мыслишку.

– Как всё просто, – разочарованно вздыхает Попов через полчаса, когда "плохая" пушка стала "хорошей", – столько времени потеряли, а надо было просто ввести параллельное корректирующее устройство.

"Мой косяк, надо было уже давно посмотреть в чём у них затык, всё на бегу, времени нет".

"Так, это я отвлёкся… выступает не директор и не главный инженер, а ведущий конструктор завода?8 Григорий Дмитриевич Дорохин, разработчик 85-миллиметровой зенитки… что 3К уже не актуальна?… Кулик хочет больший калибр… трёхдюймовка на бронепоезд не идёт, будет выпускаться малой серией для установки на больших Ярославских грузовиках с ручным наведением. А зениткой радиолокационным прицелом и автоматическим наведением станет Дорохинская 52К… да хоть сто миллиметровую давай, у нас всё готово".