Ворожей Горин – Посмертный вестник

Глава 20

Признаться, на самом деле человек я незлобивый. Если мне кто гадости делает или просто жизни не дает, я либо просто терплю такого чудака на букву «м» подле себя (как в случае с тем же замглавврача Косяковым), либо просто ухожу от конфликта. Привычки платить злом за зло у меня нет. Ну, нет во мне этой гнильцы, которая заставляет иных годами помнить гадости и вынашивать планы мести. Мне проще выйти из конфликта и просто забыть о том говне, что мне причинили. Исключение разве что Настюха, «любовь моя несбывшаяся». На нее я действительно разобиделся и долго эту обиду хранил в душе, пока не понял, что это все бессмысленно. Она-то живет себе в удовольствие и ничто ее не гложет. Единственный, кому плохо в этой ситуации, — я сам. В общем, я и там умудрился отпустить и забыть… ну, почти. А тут вдруг такая обида на меня накатила! И ладно бы, если я в равном бою пал бы, все ж не так обидно было бы. А тут меня заманили в ловушку, наплодили ради этого кучу упырей по всей Москве, а я возьми и слейся в первом же бою. И это сделала даже не высшая вурдалачка, а простой статист!

В общем, болтался я вниз головой, смотрел на то, с каким упоением за моей гибелью наблюдает подлая Алиса, и что-то внезапно взыграло внутри меня. Что-то недоброе. Не могло все так закончиться, не должно было. Неужели в этой истории я настолько слабая фигура, что меня простой упырь уделать может? Что же я, в таком случае, ворожеям смогу противопоставить в день летнего солнцестояния? Глаза отведу? Фокус покажу с кроликом из шляпы? Смешно даже.

Вдруг меня пронзила и еще одна мысль — а я ведь понятия не имею, что сейчас творится с моей сестренкой. Она похищена каким-то наркоманом и удерживается им в какой-то съемной квартире на севере столицы. Она одна и беспомощна, и я понятия не имею, спасли ее отец Евгений с Вилкиной или же что-то пошло не так. А если я сейчас помру, то, собственно, так и не узнаю, чем там все у них закончилось.

Именно эти две мысли — тревога за Веру и обида на всю вселенскую несправедливость — заставили меня озвереть. За какое-то мгновение адреналин и моя ворожейская сила (уж не знаю, что именно меня подстегнуло сильнее) позволили мне обрести ясность ума. Все мое тело каким-то невероятным образом мобилизовалось и пришло в тонус. Упыриха тем временем ощутимо напряглась и попыталась разорвать меня пополам, и у нее бы получилось (я помнил, с какой легкостью она головы тем бедолагам поотрывала), если бы во мне не проснулось какое-то неясное ощущение «другой» силы. Нет, бесспорно, я и раньше ее ощущал. Она меня берегла, она меня лечила, она помогала мне выходить из тела и совершать некоторые манипуляции с сознанием людей, но по сравнению с тем, что я чувствовал сейчас, все это было детской забавой. Сейчас я ощущал ее всю, полностью. Из вынужденного попутчика, с которым приходится мириться и считаться, я стал для нее своим, стал союзником. Почему именно сейчас? Не знаю. Может, мои предсмертные мысли о сестре ее подстегнули, а может, и внезапно проснувшаяся воля к действию и мести. А возможно, и то, и другое вместе. Как бы то ни было, но из простого сосуда для этой силы я превратился в союзника. И только сейчас я понял, насколько она мощный для меня союзник. Нет, я не стал полноправным обладателем этой силы, но в наших с ней непростых отношениях явно наметилась тенденция к новому витку сотрудничества. Более плотному, более осмысленному.

Первым делом обострились все мои чувства, особенно осязание. Я тут же ощутил в свободной руке, безвольно болтающейся где-то между ног упырихи, холод и приятную тяжесть ножа. Вот же остолоп! Мне же Алиса нож какой-то специальный всучила, а я так перетрусил, что позабыл о его существовании напрочь. Благо еще не выронил его, когда эта кровопийца меня швырнула. Видимо, и за это я своей силушке должен спасибо сказать.

Первым делом у меня возникло желание подправить этим ножом физиономию Алисы — больно уж она у нее довольной сейчас была. Предательство такого рода должно караться наравне с убийством. А что, вон ее лицо буквально в полуметре от меня. Сидит, тварь, ухмыляется. И я бы так и сделал, если бы упыриха не почувствовала что-то неладное и не усилила свой напор, так что я начал вновь ощущать острую боль в разрываемых суставах и связках. Сила силой, но, видимо, и она не была безграничной — еще немного, и упыриха порвала бы меня на две неравные части. Именно поэтому планы мести Алисе я отложил на потом, а вместо них подрезал упырихе оба ахиллова сухожилия. Хорошо так подрезал, от души. То ли сила помогла, то ли нож оказался таким хорошим — я даже не ожидал от него такой остроты. Таким, пожалуй, и голову от плеч недолго отделить при должной сноровке. А кто у нас анатомию на пятерку сдал в свое время? Правильно, Гришка Горин. Что там Алиса говорила? Будет больно? Ну, а без «ахилла» еще и нефункционально. Побегай-ка теперь, сучка!

Впервые я услышал крик упырихи, до этого момента она все свои манипуляции по делению Гриши Горина на ноль проводила беззвучно. О, что это был за крик! Не крик даже — истошный вой. Но не такой, каким его обычно показывают киноделы в своих специфических фильмах. Не было в этом крике ничего нечеловеческого — сейчас кричала женщина. Кричала истошно и отчаянно. Из-за надрезанных связок она не смогла устоять на месте и начала заваливаться вперед вместе со мной. Удивительно, но ее раны почему-то не кровоточили, они заполнялись какой-то густой буроватой массой, больше похожей по консистенции на кетчуп. Пока я падал, подумалось, что кровь после перерождения человека в упыря, видимо, сворачивается и превращается в какой-то золь.

Ладно, анатомию упырей мы позже изучим, а сейчас нужно пользоваться тем, что упырихе очень больно и она упала. Разумеется, в таком положении разрывать человека пополам уже не с руки. Нет, ногу она мою так и не отпустила, ее хватке любой пауэрлифтер позавидовал бы. Стало понятно, что просто так ногу я не высвобожу и из такого захвата не освобожусь, нужно было придумывать следующий удар.

Тем временем упыриха, перестав драть глотку, с остервенением набросилась на меня и начала карабкаться по моим ногам, перебирая руками. Рвалась она, очевидно, к моему лицу. Я чувствовал ее желание убивать — оно было столь явным и целенаправленным, что казалось, его можно было потрогать руками. Я понимал, что тянется она сейчас к моей голове, что она ранена, но у нее все еще есть руки и зубы. Миг — и ее голова уже около моих колен. Нет, сейчас я еще не смогу ее достать. Еще миг — и голова ее оказалась на уровне моего бедра. Так, а вот сейчас уже можно попробовать. Я перехватил свой нож поудобнее и со всей силы пырнул им… только не голову упырихи, а свое бедро. Да, вот такой я рукожопый боец, а чего вы хотели? Это в кино любой, кто нож в руки берет, управляется с ним, как заправский морпех, я же боевой клинок держал в руках впервые. В армии как-то штык подержать давали — вот и все мое знакомство с холодным оружием.

От боли теперь уже взвыл я сам. Упыриха же, умудрившись увернуться от моего удара, уже доползла до моей груди и схватила меня за горло. Тут-то я и ощутил всю ее силу. Уж не знаю, как в таких мощных тисках не полопались мои шейные позвонки, но то, что дышать мне стало нечем в ту же секунду, это факт. Перед глазами взорвался фейерверк из искр, кровь с силой ударила мне в голову, а руки и ноги в одно мгновение стали ватными. Я не мог ни сбросить с себя упыриху, ни разжать ее пальцы, хоть и отчаянно старался. Все одно — силы были явно неравны. Физически упыриха была на порядок сильнее меня, даже с учетом той силы, что струилась сейчас во мне. Именно она, моя сила, и подсказала мне выход. Вместо того чтобы продолжать бесполезное сопротивление, я полностью расслабился и провалился в беспамятство. Вернее сказать, туда провалилось мое тело, сам же я довольно легко от него отделился и оказался над схваткой. Вот он я — лежу на спине и не подаю признаков жизни. Вот упыриха — выдавливает из моего неподвижного тела последние капли жизни. А над всем этим стоит вурдалачка Алиса и хищно облизывается, предвкушая скорую развязку этой битвы. А вот, кстати, и тот самый нож — торчит из моего бедра.

Видели бы вы глаза Алисы, когда этот самый нож легко выскочил из моей ноги и воспарил над головой упырихи. Это был удивительный микс эмоций, сплетенный из ужаса, удивления и недоумения. Насколько я знаю, на таком уровне силой не владел еще никто. Да, ведьмы использовали ее для воздействия на реальность и физическое состояние людей, ворожеи использовали ее для наведения мороков и создания с их помощью ситуаций, в которых человек не мог управлять своей жизнью. Даже сами вурдалаки использовали эту силу в качестве ментального воздействия на людей. Тот же Зов, будь он неладен, был обусловлен именно этой силой. Но чтобы вот так запросто взять и повлиять чистой силой на физический мир — такого я не слышал. Надо будет, кстати, у отца Евгения уточнить, вдруг он что знает.

Тем временем нож медленно подлетел к искаженному гневом и яростью лицу упырихи. Та была так увлечена процессом моего умерщвления, что и не заметила никакой угрозы. Может, у них зрение в посмертии падает? Проверять и показывать упырям оптометрическую таблицу Сивцева, разумеется, я не стану. Больно уж странно это будет выглядеть: «Так, встаньте вон там, закройте левый глаз и прочтите нижнюю строчку. Что? Выпить моей крови хотите? Нет, это к гастроэнтерологу. Да, а по поводу зубов к ортодонту обратитесь — вам пару клыков удалить нужно и сдвинуть зубки. Пара лет в брекетах, и хоть на телевидении работать!»

Ладно, это я от волнения чушь несу всякую. Но в целом — занятная идея изучить мир Ночи с точки зрения физиологии. Вскрыть пару вурдалаков, к примеру, желательно высших. Или посмотреть на внутренний мир среднестатистической ворожеи или ведьмы. Хотя нет, ведьмы мне пока ничего плохого не делали, думаю, с ними можно будет выстроить вооруженный нейтралитет. Как и с колдунами, кстати, ведьмаками и прочими обитателями мира Ночи. Пока мне жить мешали только ворожеи да вурдалаки со своими приспешниками-упырями. Правды ради, и ворожеи не все в мире меня ненавидели, а только две конкретные. Так что дал я себе зарок, если выживу, первым делом постараться наладить добрососедские отношения со всеми обитателями мира Ночи. Во всяком случае, с теми, до кого дотянуться смогу.

А вариантов будущего, в которых я благополучно переживу эту ночь, как мне виделось, было не так уж и много. Но в чем я был уверен на все сто процентов, так это в том, что переживу упыриху, которая сейчас меня душит.

Нож аккуратно опустился под подбородок нежити и одним резким движением преодолел расстояние от щитовидного хряща до затылочного бугра, причем сделал это с необыкновенной легкостью. Выводы напрашивались сами собой: либо я джедай и орудую аналогом светового меча, либо все гораздо проще — в посмертии я куда сильнее, нежели в реальном мире. Надо будет, кстати, проверить, насколько сильнее. Штангу, к примеру, пожать, играя в лесенку с самим собой.

Ладно, это все несвоевременные шуточки, а если говорить серьезно, я не сразу понял, что моя попытка увенчалась успехом. Упыриха по инерции сжимала мое горло еще секунды три, а после ее голова медленно и довольно неуклюже сползла набок, упала куда-то в траву и откатилась на пару метров. Я же поспешил в свое тело — нужно было успеть защититься от Алисы. Наверняка момент моей атаки ножом для нее произошел очень стремительно, даже с учетом молниеносной вурдалачьей реакции. Это у меня тут, на этой стороне бытия, время течет как обычно, там же, в реальности, прошло не более секунды. Но и расслабляться было рано, секунды через полторы Алиса сообразит, что к чему, и наверняка попытается меня грохнуть. Не стоит забывать, что сейчас я лежу на земле, придавленный обезглавленным трупом упырихи, и из-под нее нужно еще выбраться успеть.

Признаться, оценивая эту ситуацию ретроспективно, я так и не смог дать себе ответ на вопрос, что мне помешало тем же ножом из того же посмертного состояния порешить и Алису. То ли жизнь упыря, готового буквально порвать меня на части, показалась мне менее значимой, нежели жизнь вурдалачки Алисы, то ли я подсознательно испугался ответственности за сие деяние — не знаю. Но вот факт — убивать ее я не спешил, хотя и был уверен, что сама она убить меня попытается. Да, изначальный план, как я думал, был в том, чтобы подставить меня под каток упырской ярости. Мол, кто виноват, что новорожденный ворожей такой слабак? Но я выжил, а стало быть, весь вампирский план летел ко всем чертям. На такой случай у любого здравомыслящего злодея должен быть план «Б», как мне казалось. И вариантов тут не так и много — Алиса должна была меня грохнуть сама и обставить все таким образом, чтобы все подумали на план «А».

Кстати, второй вариант для Алисы был даже приоритетнее, поскольку упыриху я уже успел убить, а значит, и спросить за мою смерть будет уже попросту не с кого. Уверен, предъяви ворожеи или Совет претензии, вурдалаки просто разведут руками и скажут, что в моей смерти виновен тот, кто всю эту историю замутил. Так что мне нужно было за те доли секунды, пока я возвращался в свое тело, придумать, как защититься от вероятной атаки опытной вурдалачки, сила которой ни в какое сравнение с силой упыря не шла. Слишком уж разные у них весовые категории. Разумеется, в пользу вурдалаков.

В общем, я был готов к честной и, возможно, последней драке в своей жизни. Реальность же встретила меня иначе. От вероломной вурдалачки я ожидал чего угодно, но только не той реакции, которую она мне продемонстрировала. Открыв глаза и ощутив сильнейшую головную боль наряду с тяжестью мертвого тела только что упокоенного мной упыря, я услышал… аплодисменты.

— Горин, зайка моя, да ты зубастый, оказывается! Браво!

— А помочь ты мне не хочешь? — пропыхтел я, пытаясь спихнуть с себя мертвое тело.

— Ммм, нет, — улыбнулась мне Алиса, развернулась и бодро зашагала к машине. — Хватит валяться, ворожей, у нас еще как минимум три адреса, — крикнула она мне, даже не обернувшись.

Делать было нечего, пришлось вставать самостоятельно. Схватив с земли нож Алисы и запихивая его себе за пазуху, на ватных ногах и слегка покачиваясь, я поплелся за вурдалачкой. Интересно, какую она игру со мной затеяла? Я же четко видел, что она не собиралась мне помогать, она просто стояла и смотрела на то, как ее более дикий сородич выдавливает из меня жизнь. Не помогла Алиса и тогда, когда упыриха пыталась меня разорвать пополам. Пальцем не шевельнула. Сейчас же она готова к сотрудничеству и даже поторапливает меня? Не вязалось такое поведение с тем, что я видел. Собственно, первым делом в машине я задал ей все эти вопросы. Просто и без утайки, так сказать, в лоб. Признаться, я рассчитывал смутить вурдалачку и по ее реакции понять, что задумали ее кураторы из Курии. Но мой «финт ушами» провалился. Мои вопросы и предъявы вообще никак не смутили беспардонную девицу.

— А чего ты хотел, Горин? — сразу перешла в контратаку Алиса. — Что я буду выполнять за тебя твою работу? Ты, часом, берега не попутал? Незарегистрированный высший вурдалак действует самостоятельно и никакого отношения к Курии не имеет. Не это ли тебе моя мать говорила?

— Мать? — удивился я. — Я не знаком с твоими родственниками, прости.

— Я о Марте говорю, — раздраженно отреагировала на шутку Алиса. — У нас принято называть глав семей матерями или отцами. В зависимости от гендера, как ты понимаешь. Никакой ЛГБТ-повестки, если что — кем основатель семьи при жизни был, тем и остался в своем вурдалачьем посмертии.

— Да уж, вурдалакам будущего не позавидуешь, — съязвил я. — Если мировые тенденции продолжат свое победоносное шествие по миру, то Курией будут править родитель 1 и родитель 2.

— Маловероятно, мы живем веками. Но мне кажется, тебе не это интересно, — я кивнул. Кого и как называют у этих кровопийц, меня волновало мало. — В таком случае, — продолжила Алиса, круто выруливая на Садовое кольцо, — ты должен помнить ваш с Мартой уговор. Курия не вмешивается в ваши дела и прощает вам беспредел, который вы учинили, упокаивая наших возможных сородичей. Вы же, в свою очередь, разыскиваете для нас беглого высшего вурдалака. Точнее, обоих вурдалаков. Именно для этого я и была направлена Мартой. Помочь выследить их, но не более того. То, как вы собираетесь с этими вурдалаками справляться, уже не наше дело. Справитесь — хорошо, а нет — тогда, может, и мы подключимся. Я тебе уже говорила, ворожей, что никому в мире Ночи доверять нельзя. Мы с тобой не друзья. Да, сейчас мы на одной стороне, но тем не менее мы не друзья! Чем больше людей Совета погибнет при задержании этой вурдалачки, тем для нас лучше. Тебе это ясно?

Такой длинный монолог мне было очень трудно вытерпеть. Смысл этой тирады был ясен в самом начале, рассусоливать было уже ни к чему. На самом деле, мне сейчас было очень плохо. Во-первых, упыриха все же причинила мне ущерб, суставы болели нещадно. Кроме того, в моей крови, похоже, упал уровень адреналина, зашкаливавший во время боя. Если коротко, у меня банально начинался «отходняк». Кроме того, манера вождения Алисы отнюдь не способствовала спокойному восстановлению моего организма. Если все упыри, которых мы найдем сегодня, окажут такое же сопротивление, я не ручаюсь, что вывезу. Даже с учетом новых открытий в плане наших с силой отношений.

Но жизнь не была бы столь интересной, если бы сейчас не произошло нечто экстраординарное. Только Алиса умолкла, как у меня в кармане затрезвонил телефон. Еле сдерживая тошноту, я достал трубку. Звонил отец Евгений.

— Да, — коротко ответил я, ожидая хороших новостей.

— Как у вас дела? — начал не с того, что я хотел бы услышать, священник.

— Упокоил одного упыря. Зова пока нет. Едем на следующую точку. У Алисы есть какой-то хитро выдуманный план по выслеживанию вурдалачки, — коротко доложил я.

По напряженному молчанию в трубке я понял, что у моего наставника не все гладко в плане спасения Веры.

— Товарищ полковник, а вы чего это так подозрительно умолкли? — осторожно начал я подбираться к самой важной для меня теме.

— Мы тоже прибыли на место, Гриша. Ты только не пори горячку…

Мое сердце, предчувствуя самое ужасное, замерло и словно упало куда-то вниз, да так там и осталось лежать недвижимо.

— Что с сестрой? — не своим голосом спросил я.

— Мы ее не нашли.

— Что?

— Сказал же, не нашли мы Веру! — огрызнулся священник. Правда, быстро сообразил, что я не тот, на ком следует сейчас срываться, и продолжил уже более спокойным тоном. — Прибыли мы по адресу, а там никого нет. Просто жилая квартира. В ней семья проживает — мать, отец, ребенок. Хорошо хоть проверили, а то я был готов уже штурмовать.

— А Звягинцев что? Это же он адресок назвал.

— Мертв Звягинцев, — тяжело выдохнув, ответил священник.

— То есть как — мертв? — словно не понял я слов священника.

— Его тело нашли недалеко от вашей квартиры. Давно нашли. При нем не было документов, а потому его не сразу опознали…

— Так, стоп, я ничего не понимаю. Вера где?

— Мы не знаем, Гриш.

— Что значит — не знаете? Вилкина отрядила следить за тем чуваком Звягинцева. Он следил, потом звонил ей и докладывал, что, мол, выследил. Что могло пойти не так?

— Не звонил он ей, Григорий. Точнее, звонил, но не он.

Я уже ничего не понимал.

— А кто тогда звонил Вилкиной?

— Не знаю. Возможно, тот, кто все это организовал.

— С чего ты взял, что это был не Звягинцев?

Я был так взбудоражен, что уже не обращал никакого внимания на то, как ведет машину Алиса. А она, на минуточку, разве что через Москву реку не прыгала с одной стороны на другую и обратно. Я тупо смотрел на калейдоскоп сменяющихся друг за другом картинок в лобовом стекле, держался мертвой хваткой за ручку, вмонтированную в потолок, и болтался из стороны в сторону при каждом вираже. А в это время в трубке звучал голос отца Евгения:

— Потому что в момент звонка труп Звягинцева уже нашли местные жители и вызвали полицию. Нас пустили по ложному следу, Гриша. Вера пропала. Мы просматриваем все местные камеры наружного наблюдения. Я подключил весь свой ресурс. Слушай внимательно, — священник говорил быстро и сбивчиво, что давало мне повод для паники, — сейчас ты и Алиса — единственная ниточка к ее поиску. Найдем вурдалачку — найдем и Веру.