Ворожей Горин – Посмертный вестник

Глава 10

— Разрешите, Екатерина Алексеевна?

Стук в дверь и робкий голос Звягинцева вывели капитана Вилкину из ступора. Девушка уже который час пялилась в экран монитора без какой-либо цели. Никакой работы она не выполняла: не пролистывала оперативные сводки, не занималась делами, не шерстила интернет. Вилкина пыталась разобраться в утреннем инциденте. И что только на нее нашло? Вот так просто, за здорово живешь взять и огреть шокером единственного подозреваемого в деле о серийном убийце. А если он возьмет и жалобу на нее накатает? И, между прочим, будет прав. Это же чистой воды произвол! Катерина представила даже, как по сети разлетается видео, где она ни с того ни с сего нападает на рядового гражданина. А от того, какие под этим видео будут комментарии, девушке даже поплохело на минуту. Это же конец карьеры!

«Вилкина, ты нормальная? Что на тебя нашло вообще?» — в сотый раз спрашивала саму себя Катерина, но ответов так и не нашла. Ни в себе, ни в окружающей ее действительности.

И все же, несмотря на кажущийся абсурд произошедшего, девушка чувствовала, что поступила правильно. Вновь и вновь она прокручивала каждую деталь, каждую секунду той встречи и приходила к единственному выводу — она испугалась. Катерина не смогла бы объяснить ни себе самой, ни кому бы то ни было этот свой порыв. Единственное, что она точно знала — угроза была. Может, не физического плана, но все же эта угроза имела место быть, и именно поэтому она действовала инстинктивно. Это как в рукопашке — противник еще не нанес удар, он лишь замахнулся, а ты уже действуешь. И действуешь ты рефлекторно, именно поэтому бойцы доводят свою технику до автоматизма, чтобы действовать, не тратя время на раздумья. С другой стороны, разве это оправдание? Парень просто закрыл глаза и на секунду замер. Но в этот самый момент замерло и сердце Вилкиной. Она почувствовала, что вот-вот произойдет нечто страшное, нечто необъяснимое, нечто… Она даже не могла подобрать слов тому чувству, тому ощущению, которое ее тогда накрыло. Она просто должна была что-то сделать. Не могла просто так сидеть и смотреть на то, как этот… Да что он вообще мог сделать с закрытыми-то глазами? Неужели тот бред о каком-то таинственном мире Ночи, что нес Горин, мог так на нее повлиять? Дети Ночи, мир Ночи, вурдалаки, упыри — ну чушь же! Этот Горин явно с головой не дружит.

За свою недолгую карьеру Вилкина уже сталкивалась с душевнобольными людьми. Она и маньяков ловила в составе особой группы при Волгоградском главке, и на допросах в психушках была. И в целом эта публика, психи и маньяки, казалась Катерине какой-то стереотипной, что ли. Все их тараканы в голове плюс-минус были похожи. Голоса, галлюцинации, навязчивости — большая часть нарушений психики поддавались классификации и могла худо-бедно прогнозироваться специалистами. Разумеется, каждый такой случай в отдельности был уникальным. Но и общие, скажем так, черты характера, поведения, мышления у всех психов были схожими. В случае же с Гориным все было иначе. Вилкина не знала, что именно, но с этим парнем явно было что-то не так. И именно это его «не так» и заставило ее запаниковать.

— Да, Ром, заходи. Что у тебя?

Звягинцев вошел в кабинет с таким видом, будто сорвал джекпот. Заперев за собой дверь, он уселся напротив Катерины и без всяких предисловий выпалил:

— Мы его нашли!

— Кого? — не поняла Вилкина.

— Нашего маньяка! Есть совпадение в базе ДНК.

— Совпадение с чем?

— У вас все нормально, Екатерина?.. — Звягинцева насторожила необычная несобранность следователя.

— Я же говорила, можно на «ты», — перебила его Вилкина. — Давай, как у классика: с чувством, с толком, с расстановкой. Что вы нашли? Что за совпадения?

Звягинцев пристально посмотрел на следователя, но повторять свой вопрос не стал. Девушка была явно не в настроении, и его докучливая забота могла ему же выйти боком. Вместо этого опер собрался и спокойно объяснил:

— Помните, наш дед в желудках жертв нашел кровь?

— Ну, не у всех. Эксгумация первых жертв еще не проведена. Но кое-что у нас было. Так, и что?

— Я взял ДНК-тест образцов крови, найденных нами в трупах, и пробил его по всем базам данных системы ЕМИАС.

— Даже не буду уточнять, откуда у тебя доступ к этой системе, — закатила глаза Вилкина. — Ладно, продолжай.

Звягинцев слегка покраснел, что не укрылось от цепкого взгляда следователя. На бюрократические проволочки времени не было, пришлось импровизировать. Доступ к системе предоставила его давняя пассия, с которой он время от времени встречался. Девушка работала сисадмином в центре обработки данных системы ЕМИАС, а потому имела доступ ко всем ее данным. Дама была замужней, но Звягинцева это не сильно волновало, они были любовниками еще до ее встречи с будущим супругом. Замуж за Звягинцева она так и не пошла, хотя тот и делал ей предложение, и ограничивалась лишь нечастыми встречами, что называется, «для здоровья». Затем ей внезапно подвернулась выгодная партия, и девушка разорвала с Романом все отношения. Но спустя год после свадьбы бывшая дама сердца вновь замаячила на любовном горизонте опера Звягинцева. «Не вынесла бытовухи», — как она выразилась. Парень не был избалован женским вниманием, а потому отказаться от продолжения возобновить их «ненавязчивое общение» не смог. Эта щекотливая ситуация его несколько коробила, поскольку Звягинцев был человеком совестливым, а посему он предпочел бы не выдавать никому своей маленькой тайны. Особенно Вилкиной — женщине, по которой он сох вот уже год с небольшим. Впрочем, к делу его амурные дела отношения не имели, а потому, быстро взяв себя в руки, он продолжил свой доклад.

— Так вот, оказалось, что в этой системе уже есть пациент с данным генотипом. Далее было лишь делом техники вычислить его личность и все контактные данные. Короче, вот он, наш маньяк, — и Звягинцев протянул Катерине папку. — И да, к сожалению, это не Горин, как вы думали.

При упоминании этого имени Вилкина еле заметно вздрогнула.

— Почему «к сожалению»? — поспешила продолжить она диалог, открывая папку. Ей не хотелось выказывать перед младшим по званию своего волнения. Не удалось. Звягинцев вновь посмотрел на Вилкину взглядом, полным неясной тревоги.

— Ну, как? — смутился оперативник собственных мыслей. Ему уже начинало казаться, что с капитаном Вилкиной творится нечто неладное, и связанно это именно с подозреваемым Гориным. — Вы же были уверены, что на место преступления возвращается именно преступник. Получается, ваша теория оказалась неверной.

— То, что кровь этого, — она прочла анкетные данные нового подозреваемого, — Кирилла Ивановича Бражникова, девяносто первого года рождения, каким-то образом попала в желудки покойных, еще не снимает с Горина подозрений. Более того, это лишь усугубляет их.

— Так, сейчас не понимаю, — признался Звягинцев.

— Смотри, — Вилкина указала на документ, который уже успела пробежать глазами, — тут сказано, что данные ДНК-исследования взяты из базы данных банка крови. Следовательно, этот Кирилл Бражников может быть ни сном, ни духом о том, как на самом деле используется его кровь. Он ее сдавал в рамках донорства, еще будучи студентом. А кто не сдавал, скажи-ка мне? Любой голодный студент за пару талонов в столовку и небольшое денежное вознаграждение пожертвует пару-тройку литров. Уже молчу о сперме. Можно было бы органы продавать, держу пари, многие и на это пошли бы.

— Не, тут вы явно перегибаете.

— Ладно, согласна, с органами это я перегнула. Но вот ведь какое совпадение — наш Горин не только околачивался на месте преступления, он еще и врач.

— И что?

— Врач в больнице. Что непонятно? Врач в больнице имеет доступ к отделению трансплантологии, где и хранятся заветные компоненты крови из банка крови. Не улавливаешь?

— Значит, нужно проверить больницу, где работает Горин, на предмет пропажи крови?

— Так они тебе и сказали, — скептически протянула Вилкина. — Такие вещи, даже имей они место быть, руководством любой больницы будут заминаться на раз-два. Пропало — и пропало. Спишут, как просрочку, или, мол, целостность упаковки нарушена была и вуаля — проблема решена.

— И что, даже не попытаемся?

— Нет, ты прав, конечно. Нужно будет проверить больницу. Поручи это Самойлову. А мы с тобой наведаемся к этому Бражникову. Пробей его по нашей базе, вдруг что всплывет.

— Уже пробил. Он несколько раз привлекался по 228-й статье, но всякий раз сотрудничал со следствием и сливал своих дилеров, за что и отделывался лишь малыми сроками или вообще легким испугом. Наркоша он пробитый. Можно сказать, известная личность в узких кругах. Его не сегодня-завтра свои же и прибьют. Шила в мешке не утаишь, рано или поздно их узкое комьюнити поймет, кто своих сливает.

— Ну да, или нашим надоест с ним возиться и они его за задницу возьмут да на кичу отправят, правда, уже на всю катушку.

— Ясно. Завтра к нему?

— А чего тянуть? День на дворе. Погнали сейчас, Рома, нечего в отделе штаны просиживать.

— Вы тоже поедете? — удивился опер.

— Ну а как же, запрягай вороных. Слишком уж мутным это дело становится. Чтобы я и пропустила ТАКОЕ — да ни в жизнь!

— Ну и что нам теперь делать?

Мы с отцом Евгением сидели в его внедорожнике. Я отходил от пережитого, а священник сосредоточенно копался в своем смартфоне.

— Ты о чем? — не отвлекаясь от экрана мобильника, спросил мой напарник.

— Да обо всем! — слишком эмоционально воскликнул я и тут же получил укоризненный взгляд в свой адрес, после чего священник вновь углубился в дебри интернета.

— Не паникуй, Григорий. У меня есть план.

— Ага, то есть вампиры при всех их деньгах и возможностях не могут найти своего сородича, а у тебя есть план?

— Именно, — коротко ответил священник, продолжая свои поиски в сети.

— Может, поделишься, как отыскать в огромном мегаполисе высшего вурдалака? И да, почему это упырей найти Геворг может, а вурдалака нет? У них что, файервол мощнее?

— Ну, в общих чертах да.

— Что значит «в общих чертах»? Может, расскажешь про механизмы отслеживания и контроля за кровососами?

— Ты, кстати, не называй их так, они на это сильно обижаются. Это все равно, что где-нибудь в Гарлеме негра негром назвать.

— Знаешь, сейчас политкорректность и западная «повесточка» меня менее всего интересуют.

— Ты прав, это не самое важное сейчас, — согласился священник, — но все же не называй кровососов кровососами. Целее будешь.

Я кивнул, давая понять, что готов закрыть эту тему.

— Итак, — продолжил я наседать, — что за вампирские кошки-мышки? Как можно отследить их, не прибегая к помощи информатора? И да, ты все еще не рассказал мне о нем. Что за Геворг? Почему он бомжует? Как я понял, он в мире Ночи какая-то знаковая фигура. Что за фетиш такой?

— О Геворге мне тебе сказать нечего, — оторвался, наконец, от своего телефона священник. — Ты уже знаешь практически все, что известно об этой сущности Совету.

— Сущности? Геворг не человек?

— Разумеется, нет. Просто в этом своем воплощении эта сущность выбрала для себя именно такой аватар. И не спрашивай, почему, у меня нет ответа.

— И что, вы реально не знаете, кто он на самом деле?

— Все, что нам о нем известно, рассказал он сам. Себя он называет бессмертным духом. Может пребывать в нашем мире внетелесно, но контактировать с миром способен, только подселившись в какое-нибудь живое существо. Причем, как мы поняли, существо может быть кем угодно — хоть человеком, хоть животным. Лично я после знакомства с этим персонажем пересмотрел свое отношение к древним верованиям, где животные почитались за богов. Согласись, есть о чем задуматься.

— И вы ему поверили?

— Трудно не поверить существу, которое знает о мире Ночи почти все. По крайней мере, то, что он нам рассказывает, либо подтверждается документально в тех случаях, когда речь идет о делах минувших дней, либо воплощается в реальность, если речь заходит о грядущем.

— Как в случае с жертвами залетного вурдалака? — догадался я.

— Да, именно так.

Наш разговор прервал беспардонный стук в стекло с водительской стороны. Ломился к нам, стуча по стеклу полосатым жезлом, какой-то ДПСник. Священник опустил окно.

— Старший лейтенант Самойленко, — невнятно пробубнил полицейский, отвернувшись от окна, словно ему и не хотелось подходить к машине. Они всегда так делают, уж не знаю почему. — Вы в курсе, что стоите в неположенном месте?

— Мы тут уже час стоим, лейтенант, — довольно резко ответил священник, буравя полицейского взглядом, — тебя это только сейчас насторожило?

— Документы предъявите на машину и водительское удостоверение.

— Да не вопрос.

Отец Евгений откинул козырек своего прадика и вынул из закрепа документы на машину, а после полез во внутренний карман своей рясы (я даже не знал, что у этого облачения есть такие карманы) и выудил оттуда какую-то корочку красного цвета. Уж не знаю, что за документы предъявил священник, но, изучая их, старший лейтенант Самойленко сперва побледнел, а после сглотнул слюну и облизнул пересохшие губы. Да уж, мой приятель полон сюрпризов. Неужели удостоверение священника имеет такую силу? Или это какое-то другое удостоверение?

— Не задерживаю больше, — стараясь держать себя в руках, ответил полицейский и вернул документы.

— А нам больше и не надо, — бросил уже в пустоту отец Евгений, закрывая окно и давая по газам.

Мы вырвались из центра минут за десять и помчались по Ленинскому проспекту в сторону области, когда отец Евгений заговорил вновь.

— Нам достоверно неизвестно, кем на самом деле является Геворг. Знаем лишь то, что таких, как он, на Земле осталось мало.

— Их убили?

— Они не люди, Григорий. Убить их нельзя. По сути, это бессмертные существа, кочующие из тела в тело веками. Такие, как они, не умирают по чьей-то прихоти. Они либо прячутся от этого мира, либо открываются ему там, где им нужно. Там, где они смогут решить какие-то свои вопросы. Чаще всего они появляются тогда, когда грядет нечто плохое. Помнишь Средневековье?

— Нет, — ответил я на глупый вопрос, — я родился позже.

— Не будь язвой. Ты понял, о чем я говорю. Так вот, в те времена в Европе одновременно обитало сразу пять таких сущностей, и каждый из них имел свой собственный интерес на этой земле. Также известно, что в конце девятнадцатого века они вернулись в Европу, и мы все прекрасно знаем, что происходило на этой грешной земле в последующие полвека.

— То есть они предвестники бед и разрушений?

— Они ничего не предвещают, но само их появление на нашей земле ничего хорошего не сулит. Помяни мое слово.

— А почему он нам помогает?

— Помогал.

— Ну, да, я это и имел в виду.

— А кто его знает? Первый наш контакт был инициирован им самим.

— Так, погоди, а не так ли вы вышли на меня?

— Именно, ворожей. А теперь следи за руками: сперва появляешься ты, после на нас выходит некая сущность и просит помочь тебе за некую информацию о грядущем. Мы соглашаемся, вмешиваемся в ваши с ворожеями разборки и выбиваем тебе полгода мирной жизни. А затем Геворг в качестве своей платы за нашу услугу сообщает нам, что в Москве в скором времени появится несколько незарегистрированных упырей.

— Так, погоди, погоди! — слова священника будто ошпарили меня. — Хочешь сказать, если бы не этот Геворг, вы бы меня и не спасали?

Отец Евгений резко крутанул руль влево — по всей видимости, он пропустил поворот. Причем, судя по всему, мы чуть не проехали съезд с Ленинского на улицу Островитянова. Эти места мне были хорошо знакомы, поскольку сейчас мы проезжали мою Альма-матер.

— Не кипятись, Григорий. Не в нас дело.

— Не кипятиться? Не в вас дело? Еще расскажи про Канон и про то, как вы не вмешиваетесь в разборки детей Ночи.

— Де-факто ты на тот момент уже и был этим самым обитателем Ночи. Силу ты получил, и она даже начала тебе подчиняться. Не полностью, правда, но все же.

— Служить? Да как, блин, она мне служить начала? Что ты несешь? Я тогда охреневал от того, что труп моей пациентки Семеновой подменили говорящим хряком, хотел совокупиться со столетней бабкой-ворожеей, думая, что она та еще соска, а после чуть было не согласился на переселение своего сознания в свое же тело в прошлом. И что-то я не припомню, чтобы эта сила мне как-то помешала все эти глупости совершать.

— Сила не лишает тебя воли, ты мог и можешь действовать так, как тебе самому угодно. Но она тебя не убила. Это уже о многом говорит.

— О да, спасибо тебе, великая силушка, за то, что не укокошила единственный на тот момент сосуд, в котором ты могла пребывать. Очень гуманно.

— Ты чего на силу-то свою взъелся?

— Я на тебя, блин, взъелся! — я уже почти орал. — На тебя и весь твой сраный Совет. Получается, если бы не эта странная бессмертная сущность, которую я знать не знал, вы бы просто дали меня замочить ворожеям?

— Получается, так, — сдерживая раздражение, ответил священник.

Я пристально посмотрел на него. Ярость закипала внутри меня и застилала глаза. Сейчас я ненавидел этого человека всеми фибрами своей души. Его признание было ударом ниже пояса. Что-то я сильно сомневался, что из нас и дальше выйдет тандем. В таких отношениях, как наши, доверие играло не последнюю роль. А тут вдруг выясняется, что меня спасли не по долгу службы, не по долгу чести, а так, по прихоти какого-то бомжа с Павелецкого вокзала. Блеск!

— Останови машину, — резко гаркнул я на священника.

— Не суетись, Григорий. Выслушай.

— Наслушался уже. Останови!

— Нет.

Недолго думая, я нарисовал для отца Евгения картинку, которую боятся увидеть в реальности все водители мира. Ни с того ни с сего слева на дорогу выбежала какая-то мамашка с коляской и буквально бросилась под колеса нашего внедорожника. От неожиданности или даже рефлекторно священник дернул руль вправо и смачно вмазался в первый же попавшийся фонарный столб. И так как скорость была приличной (отец Евгений не особо уважал правила дорожного движения), приложились мы оба крепко, даже подушки выстрелили. Но мне того и надо было — и потренировался в наложении мороков, и покинул (хоть и не с первой попытки) ненавистный мне автомобиль, даже не убедившись, жив ли священник или уже богу душу отдал.

Видеть этих козлов не хочу. Твари!