Воплощенный 3. Оплот рода

Глава 16

Мустафа не любил Российскую Империю. Отец Мустафы, дед Мустафы и его прадед тоже не любили Российскую Империю! Мустафа не знал наверняка, но по оговоркам прадеда догадывался, что и раньше в его семье Российскую Империю не жаловали.

Мустафа не был бестолковым мечтателем, Каждый раз Российскую Империю Мустафа не любил за что-то донельзя конкретное. Сейчас — за лютый холод, снег и диких русских. И если с лютым холодом и снегом он был готов мириться и злился на него не так уж и сильно, какой смысл злиться на природу? Но дикие русские бесили Мустафу особенно сильно.

Этот зимний поход должен вознести Мустафу на вершину славы. Доказать скептикам, что он истинный Гурид и достоин славы своих предков! Сила его единения с миром Джиннов велика! Семнадцать мелких бесов и четыре развратные Суккубы приходят на его зов. Совсем скоро, не пройдёт и года, Мустафа приведёт под свет этого солнца огненную тройку! Да будут благословенны его предки, взор Мустафы не был осквернён собакой, как у многих возжелавших силы и власти, но недостойных ни первого, ни второго! Огненная тройка Мустафы, это Жирный-Демон. Огромный, рогатый! Он силён, но медлителен. Глуп, но послушен. Он не обладает всесжигающей аурой, но он не является грязной собакой!

Этот поход должен доказать всем завистникам, что его род на самом деле берёт начало от великого Баха ад-Дина Сам II!

Если бы не эти дикие русские! Геенна огненная! В один момент лишиться почти половины Бесов и одной Суккубы! Ещё до начала славной драки! Во вшивом дозоре! Ожидая приказа на выдвижение!

Мустафа не любил Российскую Империю, а людей, её населяющих, теперь просто ненавидел. Особенно мелких сопляков, рыскающих по окрестным землям и что-то вынюхивающих!

Правоверный воин в сердцах пнул огромную дохлую тварь, на которой перемещались разведчики русских и с тревогой присмотрелся к артефактам, уложенным на мёртвых телах. Вот уже час ничего не происходило. Два Извлекателя-Душ светились тусклой синевой, но свою работу выполнить не могли. Мустафа напряг память, вспоминая инструкции, но не нашёл ничего, что он мог бы сделать неверно. Мёртвое тело положить, желательно, на спину. На грудь установить артефакт, предварительно окунув его в кровь убитого. Десять, максимум пятнадцать минут работы и пирамидка Извлекателя-Душ должна поменять цвет свечения с синего на жёлтый, белый или алый, сигнализируя владельцу, что душа неверного захвачена и готова послужить источником энергии для призыва новых созданий с Плана Джиннов!

Эти двое сопляков не были даже Благословенными! При них не было Воплощённых созданий и артефактов. Они дрались простым холодным оружием. А значит, их души будут жёлтыми!

Мустафа еле сдержался от того, чтобы осквернить себя ругательством. Две жёлтых души не компенсировали бы ему даже бесов, которых умудрились убить! Не говоря уже о суккубе! Даже если бы он получил обе души! А сейчас ему придётся отдать одну душу Осенённому Аллахом, за которым он послал одну из своих Суккуб. В их тысяче такой был и Мустафа был благодарен всевышнему за это. Далеко не каждый тысячник имел при себе праведного колдуна и артефактора, способного разобраться с нечестивой магией, нейтрализовать ловушки неверных, и всего за половину добычи, подсказать в чём проблема с этими двумя бешеными русскими, что их души, видит Аллах, простые жёлтые души, не способен вытянуть Извлекатель-Душ!

Осенённый Аллахом был стар. Родственник их тысячника, присматривающий за своим бестолковым племянником. Он был прост в общении, не любил титулы и всегда отзывался на просьбы о помощи. Особенно в походах. Особенно на территории Российской Империи.

— Что тут у тебя, Мустафа? — негромко поинтересовался Осенённый Аллахом, когда был совсем уже рядом с Мустафой, — только не говори, что тебя испугал этот зверь?

— Нет, Кашшаф, — с трепетом назвал по имени Осенённого Аллахом Мустафа и склонил голову в поклоне. Он знал, что старый колдун любит именно такое обращение, но воспитание, требующее проявить больше уважения, было сложно побороть, — Зверь этих диких русских не мог напугать даже ребёнка. Меня тревожит поведение сразу двух Извлекателей-Душ.

Старый Кашшаф перевёл взгляд на пирамидки артефактов, обильно вымазанных в крови, и всё так же тускло сияющих синим цветом. Примерно минуту он наблюдал за ними, потом перевёл взгляд на Мустафу:

— Как давно ты их запустил?

— Сразу, как убил неверных! Немногим больше часа назад!

— Хм, — Кашшаф задумчиво огладил свою бороду, — было ли при них что-то необычное?

— Всё, что было при них, лежит тут, — Мустафа жестом указал на огромный кусок плотной ткани, на котором были разложены вещи, найденные и в сумках, закреплённых на ездовой твари и в подсумках русских, — я запретил делёж добычи, пока она не будет опознана, Видящий!

— Почему?

— Русские необычные, — ответил сотник Мустафа, — они вдвоём успели убить почти четыре десятка мелких бесов и четыре суккубы. Из них одну мою!

— Вдвоём? — в удивлении поднял жидкие седые брови Кашшаф, — а их зверь?

— Зверь убил большую часть бесов.

— Чем неверные убивали Суккуб? — Кашшаф подошёл к ткани, расстеленной прямо на залитом кровью снегу.

— Ножами, Кашшаф, — Мустафа кивнул в сторону восьми одинаковых клинков, густо заляпанных уже подсохшей огненной кровью, — они пластали их простыми ножами. А ещё у одного видели копьё, но после боя его не нашли.

Осенённый Аллахом протянул руку и его личный телохранитель, не отходящий от него ни на шаг, тут же выхватил один из кинжалов из кучи, парой движений очистил его от крови Суккуб и протянул в сторону хозяина на открытых ладонях.

Кашшаф долго рассматривал оружие, водил над ним рукой, что-то бормотал, но прикоснуться так и не решился. Изучив оружие достаточно, он дал знак, и телохранитель отбросил кинжал обратно к остальному оружию.

— Порядок никогда не работал с душами. Мы многое упустили, пробираясь сюда долгие недели без связи среди, — задумчиво произнёс Кашшаф, повернувшись в том направлении, откуда пришли русские разведчики и неторопливо поправил пояс, увешанный его сильнейшими артефактами, — ты всё сделал правильно, Мустафа. Тысячник услышит твоё имя, когда я расскажу ему о том, что здесь произошло. Что же касается душ…

Кашшаф медленно перевёл взгляд на мёртвые тела русских.

— Души этих молодых воинов несут на себе печать осознанного, добровольного дара. Твои артефакты не справятся с этой печатью, Мустафа. Эти души заберу я, — и, видя, как пытается скрыть своё недовольство сотник Мустафа, с улыбкой добавил, — ты получишь компенсацию. Две белых души!

Кашшаф собирался сказать что-то ещё явно обрадовавшемуся сотнику, но в этот момент их диалог был нарушен.

— Сотник! — едва подбежав, щуплый, одетый в простые дешёвые доспехи, воин рухнул на колени перед своим командиром, — ещё один русский!

Мустафа окинул взглядом изрытую, залитую кровью, местами чадящую удушливым дымом небольшую долину, которая стала ловушкой для пары разведчиков русских, и с трудом удержался от ругательства. Повторить этот трюк у них уже не выйдет.

— Что делает разведчик?

— Ничего, — вжал голову в плечи воин, — стоит.

— Не пытается скрыться? — удивлённо поинтересовался Кашшаф.

— Нет, Видящий! — ещё сильнее сжался молодой воин, — он нас увидел и остановился. Стоит, чего-то ждёт.

Дождавшись разрешающего кивка Кашшафа, Мустафа дал команду дозорным, сам двинувшись в сторону обнаруженного. Ещё один русский. Не атакует, не убегает. Значит, будет рабом. Мустафа в предвкушении потёр руки. Две белых души, теперь ещё раб. Может, Мустафа зря не любил Российскую Империю?

Как только Мустафа забрался на вершину холма, он увидел своего будущего раба. Перед ним стоял морф! Неслыханная удача! Второй морф русских! И этого он захватит живым! Мустафа знал, что морфы сильны. Первый морф русских наглядно напомнил это всем, кто мог забыть. Но даже Ифрит — сильнейший морф в мире, способный один на один убить любого колдуна, не был способен справиться с обычной сотней правоверных воинов!

Русский стоял неподвижно, агрессии, как и испуга не демонстрировал. Оружия при нём не было. Как не было и никаких вещей. Если бы не излишне белая кожа и горящие потусторонним зелёным огнём глаза, Мустафа бы решил, что перед ним обычный заблудившийся крестьянин.

— Будь осторожен, Мустафа, — раздался над ухом сотника голос Видящего. Пока Мустафа рассматривал своего будущего раба, на холм к нему забрался и Кашшаф, — это очень странный русский. Такого морфа я ещё никогда не встречал. На него реагируют артефакты, которые я приготовил для встреч с совсем другими воинами.

— Его ты у меня тоже заберёшь, Кашшаф? — с лёгкой улыбкой спросил сотник.

— Ты его сначала захвати, — мрачно ответил Осенённый Аллахом, — мои телохранители готовы помочь. Если будет нужно, командуй ими.

Мустафа обвёл взглядом своих людей, окруживших русского. Плотное кольцо замкнулось. Шестьдесят семь отборных воинов рода. Рядом с каждым жмутся в холодном снегу несколько бесов, готовые по первой команде ударить магией. Ещё шесть Суккуб, из которых всего три принадлежат Мустафе, ждут своего времени, не показываясь на глаза русскому.

Во имя Аллаха, что может пойти не так?

Ответ на этот вопрос Мустафа получил практически сразу же.

Крики, раздавшиеся сзади, оттуда, где лежали трупы разведчиков и их ездовой твари, были сначала возмущёнными, потом недоумёнными. Ещё никто ничего не успел понять, как крики стали испуганными, а затем кто-то из оставшихся там телохранителей Осенённого Аллахом заорал от боли.

Русский нехорошо усмехнулся и издевательски махнул рукой, мол, идите, разбирайтесь, я подожду вас тут.

— Что там? — заорал Мустафа своим людям, бросившимся проверить, сам не отрывая взгляда от своего будущего раба. Происходящее сотнику резко перестало нравиться.

— Эта тварь не сдохла! — раздался истошный вопль в ответ.

Под пристальным взглядом сотника русский шутливо пожал плечами.

Место боя и засаду я нашёл быстро. Тридцать — сорок прыжков. Только-только успел усмирить свою ярость, чтобы не ринуться в бой без раздумий.

Спасти ребят! Сначала спасти ребят!

Я издалека ощущал сознания-души Крыла и Нудного, но не мог до них дотянуться. Что-то мешало. Удерживало их на месте смерти, не отпускало. Какой-то артефакт. Потоки магии, отлично видимые зрением Духа говорили мне, что это бездушный артефакт. С его помощью те, кто убил моих парней, пытаются что-то сделать с их душами.

С трудом подавив новой волной вспыхнувшую ярость, я попытался загрузить голову анализом. В восприятии Духа толпа народу, которая крутилась в округе, выглядела тускло. Более яркими вкраплениями светились артефакты. Сильных магов среди них не было. Огнём иного Плана светились Воплощённые создания. А вот их было много. Около двух сотен бесов — единичек и шесть или семь Суккуб-двоек. Идентифицировать нападавших оказалась несложно. Южные рода.

Слышал про них разное. По большей части страшилки. Совершают набеги. Грабят. Убивают. Уводят в рабство. Последние годы всё чаще.

Ещё раз попробовал дотянуться до душ парней, чтобы освободить их от воздействия неизвестного артефакта и переправить домой, в уют «Тюрьмы Душ». Снова не получалось. Артефакт держал крепко. Пока кружил вокруг, лучше рассмотрел противника.

Ничего необычного. Лица изначально жёлтые, сейчас красные, замёрзшие, глаза узкие, одежды меховые, тёплые. Вооружены луками, колчаны аж светятся от зачарованных стрел. Есть холодное оружие, но самое обычное. Кинжалы, короткие тонкие кривые мечи. Круглые щиты, закреплены на спинах. На границе чувствительности ощущаю большое скопление животных. Лошади? Наверное.

Воплощённые Бесы ничем не отличались от тех, с которыми я уже сталкивался во время Вторжения, а вот Суккубы выглядели немного иначе: больше похожими на человеческих женщин с длинными, словно крысиными, хвостами и небольшими крыльями, сложенными в искусную имитацию верхней одежды. Правда ростом эти женщины были великоваты. Или это узкоглазые такие мелкие?

Подобраться ближе я не смог. Меня чуяли Бесы. При моём приближении они начинали нервничать, оглядываться и были готовы поднять тревогу.

Яркую звёздочку мага, буквально увешанного артефактами, я заметил издалека. Дальше пытаться всё решить незаметно, было уже опасно, маг был сильный и, судя по тому, как был увешан артефактами, вполне мог идти сюда по души моих парней. Бросаться в атаку до того, как я их заберу в безопасное место, было глупо, поэтому я поступил максимально по-идиотски.

Удивил — победил! Ну, надеюсь.

Дух остался парить за границей чувствительности этих чингизидов, готовый по первому требованию атаковать того, кого я укажу, я же, похвалив себя за то, что оделся сегодня максимально универсально, без единого маркера, по которому меня можно отнести к роду Апраксиных и вообще какому-либо магическому роду, просто пошагал в направлении засады.

Требовательный окрик. В меня направили готовые к стрельбе луки, у меня что-то пытались узнать, что-то требовали. На все возгласы я пожимал плечами. Мне незнаком ваш язык, парни. Вам же, судя по всему, впадлу говорить на моём. Мысль, что эти ребята пришли «в гости» требовать что-то от местного жителя, не зная языка, показалась мне смешной.

Краем сознания я приглядывал за телами своих друзей. Маг, ничего не делал в их сторону и я успокоился. Спокойно ожидал развития событий, медленно стягивая туман под Жадюгу. Поднимать тела Крыла и Нудного показалось мне плохой мыслью, а вот вдохнуть не-жизнь в огромную тушу усердно порубленного Жадюги будет в самый раз. Прикроет парней, да и гляну его глазами, что там происходит.

Меня постепенно брали в кольцо всё новые и новые чингизиды. Они перебрасывались короткими гортанными фразами, позволяли себе смеяться. У их ног крутились Бесы. Где-то недалеко я ощущал Суккуб. Твари были готовы напасть, но на глаза не показывались. Без чувствительности Духа я не видел и не ощущал деталей, ну и наплевать. Какая разница сколько их? Умрут все! Я для себя решил.

Держать себя в руках становилось всё сложнее и сложнее. Стоять и смотреть, как смеются те, кто убил моих друзей, было невыносимо. Жадюга меня не подвёл. Потоки магии оживили его тело, и я увидел…

Артефакты, артефакты, везде артефакты! Сколько раз я слышал истории о том, что местные маги становятся беспомощными за границами своего Воплощённого Плана? Враньё! Сказки для деток! Человек, такая скотина, что приспосабливается ко всему. Если ему действительно нужно и важно, он через задницу видеть научится! Тем более, если кто-то уже научился, пройти по проторённой дороге намного легче!

Сухаревы первыми начали использовать артефакты. Но, первыми — это совсем не значит, что единственными!

Гадство! Ладно, это ничего не меняет.

Жадюга, повинуясь мысленной команде, первым делом перекусывает пирамидки, мертвенно-синим цветом сияющие на груди Крыла и Нудного. Пирамидки каменные, крошатся за милую душу, вспышка высвободившейся магии дробит повторно воскрешённому ящеру половину челюсти. Наплевать. Души парней больше ничем не скованы. Пока Жадюга наводит шухер в тылу чингизидов, уже в первые секунды откусив самому прыткому голову, Дух стремительным рывком проносится над телами парней, поглощая их души и развоплощается, перенося захваченное в «Тюрьму Душ» Екатеринбурга.

Всё!

Проявляю меч, и в этот момент всё летит к чёрту.

— Сихр! — истошно орёт маг, срывает с пояса какие-то металлические поделки и бросает их в мою сторону.

Не разобравшись в применяемом против меня колдовстве, я решаю не сближаться с магом напрямую, и выбираю окружной путь, попутно сбираясь сократить популяцию замёрзших в уральских лесах чингизидов на пару-тройку голов.

Концентрирую магию на поверхности тела и тут же выталкиваю её наружу, мучительной судорогой разрывая себя в клочья. Совершаю рывок в сторону дальних воинов, выцеливающих меня своими луками. В смазанной картинке, сопутствующей стремительному перемещению, вижу несколько стрел, пролетающих сквозь моё бесплотное тело. Не успеваю удивиться скорости и точности стрельбы этих узкоглазых лучников, как в приятной истоме собираюсь обратно. Там, где должны быть противники — никого нет. Под лопатку втыкается стрела. Рядом с ней ещё несколько.

Не понимаю, что происходит. Краем глаза вижу стремительное движение. Это улепётывают те, кого я должен был уже порубить на части. Тройка стрелков слишком быстро удаляется от меня. Слишком! Быстро! Между нами уже метров пятнадцать. А ведь не прошло и секунды. Моё движение в изменённом состоянии превосходит все возможности обычного человека!

Мимо меня пролетает стрела.

Снова слишком быстро!

Под лопаткой ощущаю боль, словно туда вогнали раскалённый лом! Тело сводит судорогой. С трудом опускаю глаза и вижу, что из груди торчит наконечник стрелы. Рядом, медленно разрывая кожу, словно росток из-под земли, проклёвывается ещё один. Из живота выглядывает третий.

Сознание буксует, я не понимаю, что творится, но, кажется, понимаю, кто виноват. Грёбаный маг! С щелчком стрела рикошетит от широкого лезвия меча и мои мозги начинают немного соображать. Почувствовать, что я нахожусь под заклинанием «Замедление» оказалось практически невозможно! Только увидеть, соотнести и понять! Какое подлое заклинание! Ты искренне считаешь, что неуловим, и смертельно опасен, а на самом деле от тебя может убежать и одноногий калека!

Игнорируя боль от стрел, окружаю себя энергией изнанки. Даже она отзывается словно нехотя. «Рассеивание магии», заклинание первого круга у меня получается довольно сносно, вот только применяю я его медленно. А применять его, находясь под «Замедлением», это будет моим приговором. Поэтому просто копирую его действие энергией «изнанки», изо всех сил прогоняя волну очищения по всему телу.

Подействовало?

Смещаюсь на пару шагов в сторону и вижу, как там, где я только что был, пролетают стрелы.

Медленно и неспешно, приветливо помахивая мне своим оперением.

Подействовало!

Оскалившись, зажимаю в кулаке шилообразный наконечник и рывком выдёргиваю стрелу, пробившую сердце, чувствуя, как регенерация латает дыры. Нехотя, как будто с перебоями. Ощущаю слабость, в голове собирается туман. Не переставая смещаться, выдёргиваю остальные стрелы. Заклинания, наложенные на артефактные наконечники, оказались для меня неприятным сюрпризом. А ведь я видел, что это непростые стрелы!

Пока я копил энергию для ещё одного превращения, мага уже окружила толпа бойцов, одетых иначе, чем основная масса. Элита? Телохранители?

Уже не важно. Тянуть больше нельзя. Пока я скакал по снегу, я успел зарубить только шестерых узкоглазых и грохнуть двенадцать Бесов. И мне пришлось ещё трижды прогонять волну «Рассеивания магии» через себя и вытаскивать из жизненно важных органов кучу стрел. Бой проходил в напряжённой тишине, нарушаемой редкими командами богато одетого командира. Он прислушивался к шёпоту мага и удивительно грамотно управлял своим диким воинством. По крайней мере, я ещё не убил.

Силы ощутимо таяли, регенерация уже не справлялась с ранами. "Изнанка" практически не отзывалась. У меня оставался последний козырь, который я готовился использовать.

Глубокий снег скрывал туман, которым я пропитывал всё поле боя. С каждой секундой, с каждой стрелой, которая пробивала меня в моменты попадания под очередное Замедление, я вытягивал всё больше и больше тумана Долины-Туманного-Предела. Эти чингизиды показали себя серьёзным противником, и больше недооценивать я их не собирался.

Двенадцать скелетов — четыре лучника и восемь кинжальщиков, рванули из снега одновременно. Лучники натянули свои монструозные луки в сторону мага, кинжальщики рванули туда же, готовясь навести шороху своими зачарованными ответным «Замедлением» кинжалами. И когда я увидел, как телохранители сомкнули ряды, своими телами, как и положено, закрывая мага от угрозы, за спиной мага я Воплотил Храмовника — медленного, вооружённого копьём, но умеющего атаковать очень и очень стремительной атакой. И направил Жадюгу ударить магу в спину. Крыло любил Храмовника и Жадюгу.

Следом я рванул сам. Добить того, кто переживёт эту атаку.

Странно работают человеческие мозги. Помнят что нужно, когда это не нужно, но когда нужно, не помнят ничерта!

Во всём, что случилось в следующую секунду, виноват я сам. Идиот, потому что.

Знал ведь, что Воплощённые создания, если это нужно Воплотившему их магу, могут сделать что угодно. Даже сдохнуть. Просто сдохнуть, не говоря уже о смерти для сохранения жизни Воплотителя.

А также я знал, что где-то там, за холмом, совсем рядом с магом и командиром этих узкоглазых хитрых и метких воинов, затаились шесть или семь Суккуб. Знал, но забыл в горячке боя. В азарте…

Видеть, как Суккуба в стремительном рывке подставляется под копьё Храмовника, было стыдно. Забытая Суккуба позволила проткнуть себя копьём и, продолжая движение, просто сбила траекторию удара. И перед тем как окончательно сдохнуть, ещё и уронила Храмовника в снег. Вторая Суккуба на пару секунд связала боем Жадюгу.

Ещё четыре Суккубы огненными шарами в прах разметали моих скелетов-кинжальщиков. Самым результативными оказались Скелеты-лучники. В неразберихе они сумели убить шестерых телохранителей.

И тут ещё и я ворвался. Чтобы «добить»…

Маг, видя, как я собираюсь перед его лицом, совершенно незанятый ни скелетами, ни Храмовником, успел ткнуть в меня очередным артефактом.

Ощущения тела пропали, меня размазало по всему объёму воздуха над поляной, и только слабая связь с «изнанкой» держала меня тут, не давая небольшому ветерку, развеять моё сознание над бескрайними просторами Российской Империи.

Млять! Я в полной прострации наблюдал, как узкоглазые в мелкую пыль добивают моих лучников, окончательно упокаивают Жадюгу и отстранённо прикидывал, как буду выбираться из этой задницы.