Волшебные приключения Выдры и кобеля (СИ)

Глава 15

— Я уже даже не удивляюсь, — глядя на знакомую вывеску «Ведьмина Кошелка», постановила я.

Я прекрасно помнила, что эта лавчонка не единственная в городе, но КириллКирилыч привез меня именно к ней. То есть вот даже не к одной из трех, которые были у нас, а именно к той, в которой я покупала травы для зелья. Стоит ли этому удивляться? Абсолютно нет. Если сейчас из окна этой лавочки выползет Тэй с мешком травы, у меня даже ни один мускул на лице не дрогнет.

— Да, название забавное, — по своему понял шеф, и отстегнул ремень безопасности: — Вы там дописали?

Я молча развернула к нему смартфон с открытой заметкой, в которую мною уже был вписан список не совсем понятных мне слов и словосочетаний типа «златоуские крокочки». Вот что это такое, а? Трава? Коренья? Какая-то часть мифического зверя? А может просто какие-то сушеные насекомые? Я, честно говоря, и дальше прекрасно прожила бы без знания, что из себя представляет львиная доля этого списка, но КириллКирилыч сказал, что в дорогу надо собраться, и Варнава неожиданно с ним согласилась, заявив, что на болота без арсенала ходят только идиоты. В результате мы поехали делать из меня «ведьму в деле», начиная с набора нужных травок и заканчивая экипировкой а-ля «мешочки, которые крепятся к поясу, чтобы было удобно доставать из них волшебный порошок».

И видя список необходимого, я начинала подозревать, что на этих самых болотах мне нужно будет насобирать каких-нибудь водорослей да наловить жаб, потому что жрать до следующей зарплаты мне будет не на что.

Колдовство — это весело, колдовство — это сказочно. Магия — это чудо.

Ага, как же.

Нет, я думаю если жить в лесу и процентов семьдесят-восемьдесят собирать под кустами лично, то это… все равно не сказочно и чудесно, это ходи по лесу и откапывай нужное количество корешков.

— Отлично, тогда идем! — вдохновленно постановил шеф и первым вышел из машины.

— Мне кажется или он готов на те болота пешком бежать, радостно махая веселыми флажками? — провожая его подозрительно-недоуменным взглядом, поинтересовалась я.

«Псина хочет на природу, — хмыкнула Варнава. — Может у него в роду волки были».

— И типа поговорка про «сколько волка не корми — он все в лес смотрит» настолько правдива, что ему реально не важно зачем-почему-как, лишь бы в лес? — я посмотрела на машущего мне мужчину еще более недоуменно.

«Или же он радуется, что вы наедине выбираетесь в условно опасное приключение, и он сможет проявить себя с лучших сторон и все-таки затащить тебя в постель, — предположила ведьма. — Ну, или он просто идиот, тоже вариант».

Я вздохнула и вышла из машины. Вот тебе, Милена, три объяснения, все три странные, но можешь ли ты с непоколебимой уверенностью отмести хоть одно из них?.. Да, предположение что это ради постели. Если меня, конечно, не собираются уволить под шумок. Да и не думаю, что и вправду могла заинтересовать конкретно этого мужчину в таком плане — не его типаж. Ни по внешности, ни по характеру.

— Давай, милая моя, пойдем быстрее, — КириллКирилыч галантно открыл передо мной дверь и сделал пригласительный жест.

Впрочем, шутить шуточки ему не мешает ни моя внешность, ни мой характер, ни моя должность.

Сделав морду посамодостаточнее, я вплыла в магазин ведьмовских примочек.

Вместо знакомой колдуньи за стойкой нас встречал средних лет колдун — категорически вежливый и отчего-то напоминающий старого, умудренного опытом и практикой дворецкого. Перед ним даже как-то стыдно было бы затупить, но благо включившаяся едва ли не как послоговый суфлер Варнава сильно помогла. А то ведь на вопросы по типу «вам собранное на растущей луне или на убывающей» лично меня ставили в тотальный тупик.

В целом все покупки и поездки из одного нужного магазинчика в другой привели не только к наличию пары наполненных под завязку вместительных пакетов, в которые мы все это дело складывали, но и к тому, что до дома я добралась сильно за закат солнца… и с КириллКирилычем напару. В сознании паникующе дернулась мысль «А у меня ж там вампир в квартире», но в этот раз я была собрана. В здравом уме и твердой памяти, так сказать. Да, вампир. Да, в моей квартире. И, простите, что? Моя квартира, что хочу то и ворочу. Меня больше беспокоило, что Мечеслав там остался не запертым. Не в целом, а в ванной. Это ж за день… ладно, с учетом не особо плотных штор, за вечер он там все мог перерыть! И ладно в труселях без спросу покопается, главное чтобы шкатулку с детсадовскими сокровищами не нашел!

С видом рыцаря в белой рубашке КириллКирилыч ухватил оба пакета и весело-задорно потащил их в мой подъезд. Я уныло пошла следом, раздумывая над тем, смогу ли завтра уснуть нормально в его машине, ибо этой ночью в своей кроватке мне это вряд ли удастся — половину купленного нужно было сварить/перетереть/смешать. Стоило бы спросить себя, а нельзя ли было заняться этим заранее, но тут ответ был написан светящимися буквами на громадном транспаранте все еще слабо ноющими конечностями, напоминающими, что у меня не то, чтобы было на все это время и силы.

И вот шла я, грустила о жизни своей и ночи бессонной, и ничто не предвещало беды. А беда, как тот северный зверь, из которого шапки делали, подкралась незаметно. КириллКирилыч уже был у двери, мне оставалось буквально пять шагов, когда из-за спины моей раздалось сахарное:

— Миленочка.

И вот честное слово, лучше бы меня молнией пришибло, чем вот это вот все. Я застыла на полушаге, и по лицу моего шефа как-то очень быстро стало понятно, что на моем лице тоже очень многое отразилось, и эта псина готов наблюдать цирк. Нет бы, выразить готовность помогать, вот же зараза бессердечная.

Но помощь мне явно не светила, поэтому в доли секунды сообразив из себя милейшее создание, я развернулась на сто восемьдесят градусов и с вежливой радостью улыбнулась:

— Добрый вечер, Семерамида Матвеевна! Как поживаете? Вам помочь чем?

Семерамида Матвеевна Клац. Женщина, видевшая, кажется, еще рождение царизма на сиих бренных землях, но по сей день старающаяся идти в ногу со временем. А потому разряженная в стильный цветастый костюмчик с юбкой чуть ниже колена, телесные колготы (дань будущей зиме, не иначе), туфельки на минимальном каблучке и золотистый парик, окинула меня взглядом поверх прямоугольных декоративных очков и заботливым тоном проигнорировала мои вопросы, отдав предпочтение тому, что животрепетало в ее душе:

— А чой-то к тебе какой-то мужик через окна зачастил?

Заметила. Я уж было думала, хоть упыря не заметит, но, кажется, даже если к кому-либо в этом доме придет мужик-невидимка, она все равно заметит. И все родинки рассмотрит!

На то, чтобы составить правдоподобный ответ у меня было не более полуторасекунд, иначе все, полчаса причитаний о лживости молодого поколения обеспечены всему дому, а не только мне.

— Брат это мой, ключи забыл, думал, меня дома нет уже.

Святые силы, Милена, что ты несешь?!

— Гимнаст, чоль? — внезапно повелась старушка, оглядев меня каким-то оценивающим взглядом. — Так ловко по стенке-то взбираться.

— Гимнаст, Семирамида Матвеевна, гимнаст, — покладисто закивала я.

Да неужто удача все же улыбнулась мне, и я так легко отделаюсь?

Но не успела я выдохнуть посвободнее, как тот самый северный пушной зверек не просто подкрался, а постучал меня ласково лапкой по плечу.

— Вот только разве же себя с братьями так ведут, Миленочка? — глаза за декоративными очками блеснули хитростью дознавателя, загнавшего подозреваемого в ловушку и точно и безапелляционно уличившего в беспросветной лжи. — Как-то не по нашим устоям это.

— Ничего я такого с ним не делала! — моментально возмутилась я.

Не могла она видеть поцелуй в квартире, не могла! А за пределами своих родных пенат я с Мечеславом просто по улицам прошла. Под невидимостью, между прочим!!!

— Да как же это не делала, лобызались аморально средь бела дня, я у Степановны в гостях была и сама все видала!

Я замерла, осознав, что вскоре после «лобызаний» я своего «братишку» в окошко-то выкинула. Тут даже не до мысленного подзатыльника себе за то, что забыла, что Семирамида Матвеевна с Вениаминой Степановной из дома напротив дружит. Тут как бы не пришлось объяснять не столько братский поцелуй, сколько отчего выкинутый в окошко родственник не издох в муках на тротуаре, а учесал в неизвестном (лично мне) направлении!

— Жалко не видала, чегой там дальше было, — покручинилась старушка, а я будто на том самом месте заново родилась. — Степановна позвала, а когда я оглянулась, вас обоих уже и не было. Чем вот, спрашивается, вы там занимались, а?

И взгляд такой, подозрительный, но вместе с тем ясно дающий понять, что старая женщина многое на своем веку повидала, и прекрасно знает, чем именно мы там вне поля ее зрения занимались. А значит, отпираться смысла нет. Поймана, так сказать, с поличным, признай свою вину, раскайся и прими справедливое наказание в форме трехчасовой лекции начинающейся со слов «ой, люди добрые, что же это делается, до чего же докатились мы и куда катится мир».

— Ничем мы не занимались, вам и лобызания привиделись! — тявкнула я, уже без шуток оскорбившись.

Мы с упырем этим хамоватым конечно в общении своем пару ошибок, может, и совершили, но не до такой же степени! И, в конце концов, не я с ним целовалась, а Варнава!

— Я, конечно, не школьница, но зрение у меня отличное, Миленочка. И рассудок здравый, и память твердая. Ну, ничего. Вот он вернется, я сама у него лично и спрошу. Да про то, что ты тут с другими мужиками на машинах иноземных, пока его нет, разъезжаешь, поведаю, — она склонилась чуть в сторону, переведя цепкий взгляд на моего шефа. — А вы, молодой человек, кем будете? Тоже брат?

— Как это, когда вернется? — тут же насторожилась я. — Его что, уже нет?

— Так убёг, — не дожидаясь ответов от «мужика на машине иноземной», донесла до меня важную информацию наша занавесочная разведчица. — Вскоре после заката из окошка вылез, и убёг. Очень талантливый гимнаст, он тут случайно не со своим цирком? Я бы на представление сходила!

— Нет, Семирамида Матвеевна, он здесь один, в отпуске, — я сделала еще более мило-вежливое лицо человека, которому совершенно нечего скрывать: — А вы, если уж мне не верите, возьмите, да и вправду у него все спросите. А нам пора, доброй ночи!

Я говорила, как можно незаметнее отступая спиной вперед, и на последних словах живенько втолкнула начальника в подъезд, шустро закрыв за нами дверь.

— Развела себе мужиков, — раздалось с улицы. — Теперь, поди, запомни их всех, кто, когда, на чем. Вот молодое поколение, а, ни стыда, ни совести, ни заботы о старших!

Я с явным шипением выдохнула, закатив глаза.

— Так значит, брат, который по стенам лазает. Брат, с которым ты, позабыв приличия, лобызалась средь бела дня. И почему у меня ощущение, что я знаю этого твоего брата? — склонив голову к плечу, поинтересовался мужчина.

— Не ваше это дело, Кирилл Кириллович, — вздохнула я, и пошла мимо него, начиная восхождение к крепости своей.

Хотелось тишины, покоя и горячего чая. Раздражение, старательно скрываемое во время разговора с госпожой Клац, теперь пыталось таки докипеть до высшей точки и повалить из ушей паром.

Держи себя в руках, Милена, держи себя в руках.

— Ой, мое, — КириллКирилыч потопал следом. — Не лучшая он для тебя партия, ой, не лучшая.

И было бы гораздо лучше, если бы в его тоне было немно-о-о-ожечко больше шутливых интонаций.

— А кто же лучшая, вы? — хмыкнула я, не оглядываясь.

— Я — вообще идеален, — тоном аксиомы откликнулся шеф. — Но сейчас не об этом. Милена, он опасен.

— Я способна с ним справиться, — самым миролюбивым из доступных мне тонов, напомнила я.

Он, может, и «спас» меня тогда в клубе, но прекрасно видел, на что я способна, когда мы охотились на единорога. А я ведь не только петли могу делать да лошадей усыплять. И это не считая того факта, что Мечеслав сам сказал, что не будет мне вредить.

— Сейчас, — говоряще откликнулся мужчина, не став отрицать, что на что-то я все же способна, но тут же добавив: — Пока ты еще с колдовской силой и пока он на тебя еще ни разу серьезно не нападал.

— Вот вам ли знать, что у нас с ним уже было, а что не было.

Я хотела было добавить, что он ведь не видел, может мы с вампиром уже подрались не на жизнь, а на смерть, и пришли к какому-то соглашению. По сути-то, он ничего не знает, просто подслушал наш разговор с истеричной бабкой, а уже целую драму разыграл, морали вместо нее читать начал, в ситуации не разобравшись. А казалось бы, взрослый, адекватный, разумный…

— А что у вас с ним уже и было? — не дослушав, с той самой непередаваемой интонацией возмущенного разочарования встрепенулся КириллКирилыч. — Милена, тебя вообще ни на минутку нельзя оставить, да? Это… это ты так с ним за кровь расплачивалась? Потому и говорила, что сама справишься?

Хотя о чем это я, действительно. Окинув его грозовым взглядом, я молча забрала пакеты и захлопнула перед ним дверь.

— Милена, — через пять секунд очнулся шеф. — Милена, не глупи. Ну, что ты как маленькая, открой.

— Это вы, Кирилл Кириллович, не то, что как маленький, а как истеричный родитель, — сквозь дверь сообщила я. — А я ведь не ваша дочь, и даже не ваша племянница. Я взрослая, самодостаточная женщина, которая имеет полное право решать, что делать и как поступать. И вы к моей жизни не имеете никакого отношения.

— Я твой босс!

— И где в моем контракте написано, что вы распоряжаетесь не только моими деловыми действиями в рабочее время, но и моей личной жизнью?

Я даже не стала включать свой коронный тон вежливой змеи, которым обычно с ним разговаривала на работе, когда он начинал чудить. Сейчас я была на своей территории, во всех смыслах этого слова, и могла себе позволить просто возмутиться.

— В твоем контракте написано, что я должен обеспечивать твою безопасность!

— В рабочее время! — тявкнула я, и устало добавила: — Идите домой, Кирилл Кириллович. Повеселитесь с какой-нибудь дамочкой, успокойте нервы. Раньше семи утра я вам все равно не открою.

Пару секунд было тихо. А потом раздались удаляющиеся шаги. Я выдохнула, опершись на стенку в коридоре спиной.

«А ведь он просто ревнует».

— Мне плевать.

«Не делай вид, что тебе не приятно».

Нет, мне не было не приятно. Мне было… обидно? Это сильно раздражало, в основном потому, что он вел себя так, будто действительно имел право указывать мне, что и с кем делать. Каким взглядом он сам посмотрел бы на меня, если бы каким-нибудь сонным утром, когда он настолько явно провеселился всю ночь, что даже не успел отмыть от шеи помаду, я, вместо того, чтобы деликатно указать ему на неположенный на деловых встречах след или собственноручно его стереть, потому что ему некогда бежать до туалета и отмывать все это водой, начала бы предъявлять ему претензии? Дескать, опять вы, Кирилл Кириллович, с какой-то женщиной всю ночь прокутили, а вы хоть знаете о ней что-нибудь кроме имени, может она интерполом разыскивается? Может, она заразная? Может, этим хотя бы не среди недели нужно заниматься, когда у вас на утро важная встреча с деловыми партнерами? Я, знаете ли, как ваш секретарь, тоже имею обязанности следить, чтобы босс был в рабочем состоянии и выполнял свои должностные задачи! Но я молчу. Потому что его личная жизнь является личной.

И ревновать меня он тоже не имеет никаких прав.

Но объяснять все это ведьме я не стала. Потому что и ей я ничего объяснять не должна.

«Однажды, — не дождавшись моего ответа, предупредила ведьма. — Он перестанет ходить вокруг да около, и тогда… Останешься ли ты в этой маске тогда?»

— От тебя сейчас требуются указания, что мне делать со всем этим хламом, а не анализ моих «масок», — сгрудив на стол покупки, постановила я. — Нам нужно успеть все подготовить и поспать хоть пару часов, а ночь не резиновая.