Воинство болот

Глава 16 Черный Герцог и Ворон

На палубе флагманской галеры шел военный совет. Казалось бы, что здесь такого, но Артив, узнав об этом, сделался чернее тучи.

Новый Наместник сразу же берет быка за рога! Капитаны кораблей армады Нечистого, командир чизпекских наемников Орм, вожак солдат удачи из Нианы, черный корсар из Намкуша, дрессировщик боевых пловцов (бывший помощник Шагра), даже один мрачный глит — все собрались вокруг Черного Герцога и пялятся на карту. Военачальники Зеленого Круга в сборе. А командор Артив как бы не в счет.

Впрочем, поднявшегося на борт человека в крылатом шлеме никто не прогнал. На него посмотрели, словно на пустое место, и вновь вернулись к обсуждению.

Артив, зло сузив глаза, расположился поудобнее, оперевшись спиной о мачту, и подумал: «Что бы это значило? Амибал желает показать, что не нуждается в моих услугах? Или есть прямое распоряжение С’лорна взять меня под стражу? Но с чего бы это? Когда я шел в лагерь Лучар, то снял проклятый амулет, а больше не существует способов наблюдать за мной с помощью колдовства. Я бы почувствовал. Значит, знать о моих разговорах с Гайлем и принцессой никто не может. Даже если допустить, что у Амибала есть соглядатаи в армии Д’Алви, все равно, никто и близко не подходил к нам троим.»

Решив попусту не ломать голову, Артив прислушался. Говорил герцог, спокойно и уверенно, как и подобает Наместнику:

— Завтра смутьяны из числа флоридян окажутся изолированными. Ни одна стрела не полетит в нас с той стороны, ни один клинок не поднимется.

«А вот это лихо. Очень уж скор Черный Герцог. Эдак он войну закончит быстро и бескровно.»

Артив собирался обратиться к наместнику за разъяснениями о своем новом статусе, когда заговорил Орм. Бесстрашный и бесхитростный рубака постарался встать так, чтобы не встречаться глазами со старым командиром армады. Это было очень и очень дурным знаком.

— Норки провели нас по протоке, где Ушаны углубились в лес. Это на южном берегу, напротив разбитой молнией секвойи.

— Вам удалось проследить, где их логово? — спросил Амибал.

— Они сразу же разбились на дюжину отрядов и разбежались в разные стороны. К вечеру норки потеряли след и вернулись на баркас.

Амибал повернулся за разъяснениями к дрессировщику. Тот побледнел и начал плести дрожащими губами что-то о магической силе, которой обладают мятежные лемуты. Командор слушал невнимательно, ибо сам давно уже убедился: традиционные способы слежки и обнаружения врага, практикуемые в Зеленом Круге, с Ушанами не срабатывают. Он и не сомневался, что хваленые боевые пловцы потеряют неуловимого врага в лабиринте протоков, болот и ручьев южного берега. Командор смотрел на Орма, который, как только от него отвернулся герцог, стал делать своему старому начальнику какие-то знаки. Стоило Амибалу повернуться, как наемник застыл, с простецкой миной рассматривая установленный возле мачты стреломет, словно видел машину подобной конструкции впервые.

Но и без того командор понял достаточно. Не суетясь и двигаясь плавно, без рывков, Артив подтянул отставленную вперед ногу, положил руку на кинжал и весь подобрался, как перед прыжком. Лицо его выражало туповатую скуку, но сердце стучало в груди кузнечным молотом, а на лбу выступили бисеринки пота. Он скосил глаза влево и увидел незнакомого матроса, нацелившегося в него из лука. Справа маячил еще один глит, в лапах которого посверкивал на солнце гладко отполированный топор.

На кинжал нечего было и надеяться. Артив прикинул свои шансы в случае, если наместник решит прикончить его магическим ударом.

«Воспитанник самого С’лорна наверняка обучен хитрым колдовским приемам, не то что я, самоучка. Да и знаменитая мамаша змееныша наверняка привила сыну полезные навыки. Мне, впрочем, тоже, но несколько по другой части. Умение быть неутомимым в любовных утехах сутки за сутками вряд ли поможет против изощренной боевой магии. А вот сильно ли защищен Наместник? Амулетов на нем не видно, даже классического голубого камня. А что, стоит попробовать. Он слишком давно привык нападать, и вряд ли умеет качественно защищаться. Это свойство всех колдунов, которых я знаю.»

Командор убрал руку от кинжала, и тут же опустился лук в руках матроса, а глит повернулся в сторону моря и принялся издеваться над парящей чайкой, вынуждая ту то камнем падать вниз, то взлетать к облакам, а то и крутиться на месте, бестолково размахивая крыльями.

Артив собрал волю в кулак и, когда Наместник заговорил, распекая за что-то корсара, ударил.

Он постарался вначале сковать двигательную активность Амибала, чтобы тот не подал сигнал лучнику, а потом стал нагнетать ненависть и злобу в черепную коробку змееныша. Изощренным такой ментальный натиск не назовешь, но были в таком лобовом и грубом нападении свои плюсы. Любой хороший фехтовальщик легко уйдет от удара оглоблей или мотыгой. Но если высокотехничный боец стоит к нападающему спиной, и лицом к какому-нибудь препятствию, не видя замаха и не имея места для отступления, можно бить. Даже тяжелой жердью, вырванной из забора. Отличная реакция и прекрасная техника не поможет — парировать рапирой массивный кол весьма проблематично.

Вместо того чтобы упасть, как громом пораженный, герцог странно ссутулился и медленно повернулся.

На месте глаз Наместника Артив увидел два черных провала, на дне которых плескались болотные огоньки.

— Грубо, командор. Собственно, как и все, что ты делал в своей жизни. Я ожидал чего-нибудь подобного, но такой примитив, право же…

Артив постарался отвести взгляд от надвигающихся темных воронок и увидел, что мир странно преобразился. Надутый ветром парус, несколько мгновений назад громко хлопавший и трепыхавшийся, замер неподвижно, словно окаменел. Чайка висела над застывшей волной, а потянувшийся к ней глит напоминал статую, готовую свалиться за борт при малейшей качке. Но качки тоже не было, как и легкого морского бриза, только клочья пены, взметенные воздушными потоками, висели вровень с низкой палубой, словно белые сахарные облака. Орм стоял с разинутым ртом и поднятой вровень с лицом ладонью, подбросившей вверх игральную кость. Кость также не собиралась падать, зависнув напротив переносицы наемника.

Двигался только Амибал. Он крадущейся походкой голодного тигра подошел к оцепеневшему командору, осмотрел его с ног до головы, словно крестьянин, выбирающий на ярмарке тяглового быка, и сказал:

— И что в тебе нашла мать? Вонючий солдафон с тупой рожей, широкими плечами и вечной грязью под ногтями.

Он медленно замахнулся и отвесил Артиву оплеуху. Огненная боль обожгла щеку командора, который не мог пошевелить и пальцем. Рассмеявшись, Амибал танцующей походкой вернулся на свое место и довольно ухмыльнулся.

— Плохо чувствовать себя беспомощным, Ворон? Ничего, это только начало. Ты будешь умирать медленно, по частям. Из жил я сделаю струны для своей лютни, а из нижней челюсти — подставку для курительницы. Штучка между ног, которой ты, верно гордишься, послужит кормом для рыб, и я сделаю так, чтобы ни одно нервное волокно не отмерло в рыбьем желудке. Есть такие рыбки в Змеиной Реке, глотающие еду большими кусками. Ну, да ты видел одну из них в своем сне, не так ли? А потом я вытащу из твоей памяти образ матери, сестры, бабки. Ночь за ночью в своем воображении ты будешь спать с ними, а под утро приканчивать их большим, блестящим, кривым ножом, и поедать внутренности. С’лорн научил меня делать сны более яркими и запоминающимися, чем тусклые ощущения, даруемые реальностью.

Наместник неторопясь подошел к лучнику, оглядел его напряженную позу взглядом скульптора, рассматривающего статую с изъяном, и ногтем порвал тетиву. Потом он со вздохом повернулся к командору и задумчиво почесал подбородок.

Артив прилагал титанические усилия, чтобы пошевелиться, но все было тщетно… Глядя на его отчаянные попытки, Амибал улыбнулся еще шире.

— Ба, да что это такое в твоей пустой голове? Принцесса Лучар, грозная повелительница карликового войска, подстилка северного варвара, дочь старого маразматика Дэниеля! Ха, как же так можно, Ворон? Ведь сказано — не возжелай. Тем более не стоит питать столь низменные чувства к августейшим особам. Вечно эти солдафоны норовят пробраться в чистенькие постельки и испачкать кружевные простыни своими грязными ногами и тягучей слюной.

Лицо Наместника сделалось задумчивым.

— Раз так, то начнем, пожалуй, не с кормления рыб или семейных воспоминаний, а с Лучар. Принцесса все же, а особей этой людской породы простым смертным следует пропускать вперед. Как насчет каннибализма, командор? Что ты скажешь, если я заставлю тебя до самого утра жарить ее расчлененное тело в масле цветка Нух-Нух и хрустеть августейшими косточками и хрящами?

Поглядев на пылающее лицо Артива, Наместник с сомнением промолвил:

— Или все же сестра, умершая в утробе матери? Чистая братская любовь, или кулинарные изыски? Не знаю, на чем остановить свой выбор.

Амибал повернулся спиной к командору, достал из привешенного к поясу кошелька мелкую монету и стал ее подкидывать, бормоча:

— Сестренка, или Лучар. Право, выбор нелегок, предоставим его игре случая…

Тут мир вокруг резко, буквально скачком, вернулся в нормальное состояние. Пена обрушилась в ожившие волны, когтистая лапа глита располосовала крыло чайке, Орм поймал на лету игральную кость, а Артив обрел власть над своим телом.

Рука командора рванулась к кинжалу. Слева раздался изумленный возглас лучника, у которого с мелодичным звоном порвалась тетива, а стрела упала на палубу. Амибал посмотрел на монетку у себя на ладони и изумленно поднял брови, когда корсар заорал, указывая за спину Наместника:

— Измена! Осторожнее, герцог!

Артив метнул клинок, тут же отбитый глитом-командиром, выставившим вперед лапу в кольчужной перчатке. Командор бросился на Наместника, но на него со всех сторон обрушились воины Нечистого, завернули руки за спину и опрокинули лицом на нагретые солнцем доски палубы. Откуда-то сверху послышался голос сына Фуалы:

— Даже я не мог предугадать такой низости! Мало того, что этот бездарь погубил столько воинов и едва не провалил всю кампанию, так он еще оказался и наемным убийцей? Великая Пустота, как же подл этот мир! Свяжите его и бросьте в трюм.