Во тьме

Глава 46

Когда раздался звонок в дверь, Джейн лежала на диване, тщетно пытаясь заснуть. За всю прошедшую ночь ей это так и не удалось, хотя она очень хотела… нет, она молила Бога позволить ей просто отключиться, чтобы во сне время пролетело и, быть может…

Едва услышав трель звонка, она вскочила на ноги. Сегодня к ней никто не должен был приходить.

«Господи, пусть это будет Марк, пожалуйста!» — повторяла она про себя, подбегая к двери и отпирая её.

Это, в самом деле, был он.

Джейн, не контролируя себя, обняла его, прижав к себе. Он не сопротивлялся, молча стоя в проёме.

— Боже, как я рада, что это ты! — шептала она, чувствуя, что слёзы облегчения просятся наружу. — Я так за тебя волновалась!

Неожиданно он отстранил её от себя. Она удивлённо взглянула на него, на сей раз внимательнее, и цвет его лица поразил её. Марк никогда не был особенно румяным (да чего уж там — он был откровенно бледен), но его кожа лишь чуть отличалась от белой рубашки. И это не всё — девушка увидела также пластырь на его шее и едва не застонала от отчаяния. Да, Марк пришёл, он здесь, но… всё иначе, не так, как должно быть. Даже его взгляд, движения — что-то изменилось или, если точнее, пропало.

— Я не хотел заходить в таком виде… — сказал он.

— Да о чём ты говоришь?.. — начала было Джейн, однако он перебил:

— …но я должен был принести тебе это, — Сандерс достал из кармана рубашки пачку банкнот и протянул ей.

— Что это? — ошеломлённо глядя на них, спросила она.

— Пять тысяч пятьсот долларов. Извини, больше у меня нет, — он почти насильно вложил деньги ей в руку. — Бери — они твои.

— Марк, я… — Джейн совершенно растерялась.

— Я же обещал, верно? Пожалуй, мы больше не увидимся, поэтому я решил отдать их тебе, не откладывая.

— И… что?

— И всё. Мне пора, — Сандерс сделал шаг в сторону двери.

— Нет, чёрт побери, это не всё! — яростно произнесла она, схватив его за рукав и развернув к себе лицом. — Как ты можешь так поступать?

— У меня нет выбора.

— А мне кажется, ты спешишь с выводами! Почему бы тебе ни обдумать всё, как следует?

— Не над чем здесь думать, — махнул рукой Марк.

— Ты НЕ прав!

— Да? — тоже вспылил он, но не потому, что она его вывела из себя, а из-за постоянного напряжения, которое требовало разрядки. Взявшись за край пластыря, он оторвал его, обнажив две аккуратные ранки, и на грани крика произнёс: — Ты считаешь, что ЭТО недостаточно убедительно?

Девушка не ответила, неотрывно глядя на следы укусов. По её щеке соскользнула слеза.

— Она добралась до тебя, да? — шёпотом произнесла Джейн, поскольку не могла говорить. — Элизабет сделала это?

— Нет, это была не она, — покачал головой он, чувствуя, что ему всё труднее стоять на ногах без какой-либо опоры.

— А кто?

— Джессика.

— Джессика?! Твоя сестра?! — поразилась девушка.

— Да. Но она не вампир, — Сандерс уже едва терпел, чтобы не облокотиться о стену, почему-то не решаясь сделать это перед Джейн.

— Как же тогда…

— Я не могу ничего сейчас объяснить. Мне нужно возвращаться к ней, — он опять повернулся к двери.

— Марк, пожалуйста, подожди! — отчаянно воскликнула она, так и не отпустив его рукав и теперь притягивая к себе. — Ради Бога, останься!

— Джейн, я не могу, — не глядя на неё, ответил он. — Я, правда, не могу.

— Но куда ты поедешь в таком состоянии? — решила воспользоваться ещё одним шансом она. — Ты же едва на ногах стоишь!

— Ничего страшного — доехал ведь сюда… — он покачнулся и прислонился-таки к стене.

— Нет, ты не можешь! Тебе нужно отдохнуть! Марк, умоляю!

Он всё же взглянул ей в глаза, заполненные слезами. Сколько раз приходилось ей плакать в этой суровой жизни… и вот новое испытание. Сандерс не жалел себя — он жалел Джейн. Поэтому — только поэтому — он согласно кивнул и сказал:

— Ладно, пожалуй, ты права. Полчасика стоит вздремнуть.

И направился к дивану, но она его остановила:

— Лучше на кровати.

— Не стоит. Я, конечно, переоделся, но…

— Я настаиваю, — твердо сказала девушка.

— Как угодно, — невыразительно пробормотал он, осторожно двигаясь к спальне. Джейн шла следом, надеясь, в случае чего, успеть предотвратить его падение.

Сандерс, едва зайдя в комнату, буквально повалился на постель и, положив одну руку на лоб, замер. Девушка присела рядом.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросила она.

— Нет.

— Хочешь побыть один?

— Нет. Останься.

Джейн и не собиралась уходить. Придвинувшись к Марку, она начала ласково поглаживать его голову и перебирать волосы, зная, что это ему очень нравится — он утверждал, что ничего приятнее для него и быть не может. Вот и сейчас, стоило ей начать, как он задышал ровнее, тем не менее, не отнимая руку ото лба, будто его мучила мигрень.

— Я люблю тебя, Джейн, — спустя некоторое время произнёс он. — Я, правда, люблю тебя. Извини.

— Да, я знаю, — тихо ответила она, а потом добавила: — Не стоит извиняться.

Он ничего не сказал.

— Марк, я просто не могу удержаться, чтобы не спросить — что же с твоей сестрой?

— Вообще-то, я сам хотел тебе всё объяснить, — он приподнял веки и говорил, неотрывно смотря в глаза девушке. — Элизабет добралась до неё той ночью, когда мне приснился сон…

— Что за сон?

— Это неважно. Ты помнишь, какой хмурый я ходил на следующий день?

— Когда ты ездил в полицию?

— Верно. Тем же вечером — Господи, ведь это было только вчера! — мы решили уехать из Гринсборо. По дороге машина застряла… мы зашли в какой-то бункер…

Джейн внимательно слушала Марка, тоже не отрывая взгляда от его глаз, словно этот контакт позволял ему поддерживать силы и говорить. Но она не совсем понимала, о чём шла речь до тех пор, пока Сандерс всё не объяснил, как сам осознавал:

— Думаю, это было наваждение. Начиная от поваленного дерева на дороге и кончая бункером. Наверное, вампиры могут так затуманивать сознание, что невозможно отличить видения от реальности.

— Ну, допустим, а почему ты так уверен, что Джессика не…? — она не смогла произнести следующее слово и перешла к следующей фразе: — Единственный способ, который я могу припомнить — это убить того, кто её заразил.

— Насчёт этого ничего не знаю, но сомневаюсь, что кто-либо вообще может убить Элизабет.

— Тогда почему?..

— Видишь ли, я полагаю, что по каким-то причинам вирус — будем называть его так — не прижился в организме Джессики. И хотя она сегодня ночью вела себя очень характерно, утром всё изменилось.

— А разве может быть иначе?

— Вампиры ведь должны бояться солнечного света, верно? Сегодня, конечно, день пасмурный, и всё же. И потом — она отрыгнула всю кровь, которую выпила.

— Что?!

— Да, именно так. Словно избавилась от неё.

— Если всё обстоит так, как ты говоришь, то почему тогда ты себя «хоронишь»?

— Потому что она была в роли вампира — это раз. И её избавление, вполне возможно, касается только её — это два.

— Но шанс есть? — с надеждой произнесла она.

— Да, шанс есть, — как заклятие, повторил он. — Хотя ты знаешь моё отношение ко всяким шансам и удаче вообще.

— Вот что, Марк, — уверенно сказала Джейн. — Относись к этому, как душе угодно, но не спеши опускать руки. Нельзя игнорировать то, что произошло с Джессикой. Хотя бы ради… самого себя.

— Нет, лучше ради тебя.

— Как угодно. Но не пасуй. Пожалуйста.

— Я ничего не могу изменить — как намечено, так и будет. Суждено стать вампиром — стану. Не суждено — не стану. Как всё просто-то, а!

— Ладно, хватит об этом. Я уже знаю достаточно.

Всё время разговора она непрестанно гладила его по голове и не собиралась останавливаться — ей и самой было очень приятно.

— Тогда я вздремну, хорошо? — спросил он.

— Конечно.

— Но, Джейн, — Сандерс даже приподнялся, — максимум через час ты должна меня разбудить.

— Почему так рано?

— Джейн, не забывай, что Джессика сейчас одна.

— Да, но…

— Через час, договорились?

— Хорошо, — она кивнула, — я разбужу тебя.

— Спасибо, — он снова лёг и закрыл глаза, с неимоверным облегчением позволив себе полностью расслабиться. Минуту-другую он ещё пытался размышлять о предстоящей ночи и о том, что нужно будет сделать, однако сон сморил его.

Девушка сидела рядом со спящим Сандерсом, всё так же гладя его по голове. Она смотрела на него, прекрасно понимая, что он был прав — что суждено, то и сбудется.

…И всё-таки это казалось нереальным. Чтобы Марк стал… Нет, исключено…

А исключено ли? Этот недуг, подобно смертельной неизлечимой болезни, вполне возможно, съедал его сейчас изнутри, а она рядом, совсем близко, и может лишь наблюдать.

Глядя на чрезмерно побледневшее лицо Марка, Джейн искренне жалела его. Она знала, что сам Сандерс не одобрил бы подобного к себе отношения, однако не противилась нахлынувшим чувствам. Быть может, только сейчас она поняла, сколь важен он для неё. Жизненно. Она просто не могла представить, что с ней будет, если он всё-таки навсегда уйдёт из её жизни (да и из жизни вообще). Он ведь единственный её настоящий друг, который поддерживает её, помогает ей… любит её. Никто больше не давал ей ничего подобного — любовницы никогда не знали, что на деле в душе у Джейн. Открылась она только Марку.

Что же в нём такого, чего нет у других? На первый взгляд, у других, наоборот, есть всё, чего нет у него. Он ей рассказал о своей жизни до мельчайших подробностей, однако даже до их встречи она уже знала о нём достаточно. Репутация его в университете, мягко говоря, была «не очень». Он слыл необщительным, скрытным, угрюмым, неспортивным и вообще «не таким». Ни тебе девушек, ни тебе обычных для парня увлечений. Всего лишь пара знакомых, но и они тянули больше на приятелей, чем на настоящих друзей. Неудивительно, что его никто не признавал, и никто не знал его истинное лицо. Собственно, поэтому Сандерс ещё до знакомства с Джейн вызывал у неё определённый интерес — как-никак, собрат по несчастью. Правда, интерес чисто любительский — о том, чтобы подойти к нему и заговорить, не могло быть и речи.

Аналогичной информацией и желаниями располагал и Марк — так что они стремились друг к другу, можно сказать, всегда. Пожалуй, стоит назвать их случившуюся впоследствии встречу неизбежной и ожидаемой.

Страсть Сандерса к автомобилям и музыке навсегда ушедших эпох, его стремление к одиночеству и даже его манера говорить, вести себя в обществе, приводить в порядок квартиру, машину или компьютер — всё это характеризовало его личность, его мир. И Джейн вписалась в этот мир очень гармонично.

А Марк вписался в мир Джейн. Сам того не сознавая, он даже спас её от самоубийства — и не раз. Уважительных причин для того, чтобы свести счёты с жизнью, у неё хватало — начиная от постоянного давления извне и заканчивая непримиримым внутренним голосом, возмущённым её сексуальными предпочтениями. Сколько раз она клялась себе, что больше не будет заниматься этим… и всё равно занималась, несмотря ни на что. А потом снова жалела. И так — без конца. Подобное метание между положительным и отрицательным пагубно сказывалось на Джейн, поэтому ничего удивительного, что она всерьёз думала о том, чтобы «послать всё к такой-то матери».

Марк же… Нет, он вовсе не выхватывал у неё нож, не вытаскивал её из петли и не отводил от края крыши. Он всего-навсего говорил с ней, причём на совершенно отвлечённые темы, чаще всего имеющие большее отношение к нему, чем к ней. Однако Джейн видела его взгляды, чувствовала его симпатию (переросшую в итоге в любовь, построенную на крепчайшей дружбе). И ей это помогало.

За прошедшие полтора с лишним года жизни молодых людей переплелись настолько сильно, что отделить их друг от друга можно только одним способом — оторвать. Окончательно и бесповоротно.

Приятный прохладный ветерок дул в открытое окно, и Джессика откинула одеяло и полотенце, отдающие смрадом погреба, позволив воздушным волнам свободно перемещаться по обнажённому телу. С улицы заманчиво пахло дождём и свежестью, редкие капли воды стучали по жестяному водосточному желобу, создавая неповторимый успокаивающий фон.

Девушка открыла глаза и огляделась. Поначалу она не узнала обстановку, но быстро вспомнила, что Марк привёз её в дом своего друга… Рэя, кажется. А где же сам Сандерс? Она не знала, сколько было времени, но снаружи ещё не начинало темнеть, даже несмотря на пасмурную погоду. Глубоко вдохнув и шумно выдохнув, Джессика приподнялась на постели.

Как ни странно, в настоящий момент она чувствовала себя вполне сносно — можно сказать, что хорошо. Особенно по сравнению с тем, что было сегодня ранее…

«Неужели Марк всё-таки оказался прав? — с надеждой подумала она. — Может, я действительно излечилась? Но каким образом?»

Впрочем, размышлять о неведомых причинах она не собиралась — нормальное физическое состояние тотчас же благотворно сказалось на состоянии душевном. Джессике захотелось встать и буквально выбежать из дома, размахивая руками и крича — такая радость охватила её — однако она понимала, что, хотя кризис и миновал, не стоит чрезмерно перегружать организм без надобности.

Поэтому она осторожно опустила ноги на пол и встала с кровати. Ничего — ни головокружения, ни боли. А вот слабость в мышцах есть, но тут причины прозаические — она почувствовала голод.

«Что ж, с этим я, пожалуй, справлюсь, — рассудила она, — если, конечно, здесь есть вообще что-нибудь съестное».

Находиться обнажённой на сквозняке стало некомфортно, поэтому девушка поспешно сходила в ванную и взяла заготовленный заранее халат. Накинув его, она сразу же направилась на кухню. Зайдя туда, увидела электронные часы — 14:34 p.m.

— Он же вроде бы говорил, что вернётся очень быстро, — вслух подумала она, а потом пожала плечами: — Ну, мало ли что. Наверное, заскочил к Джейн.

Испытывая, тем не менее, некоторое волнение, Джессика решила занять себя чем-нибудь до приезда брата. Открывая поочерёдно шкафы, она убеждалась, что в них нет ничего, кроме посуды. В одном, правда, лежала упаковка чая в пакетиках, а в другом стояла сахарница, почти полная. И только потом девушка догадалась, что слышит размеренный рокот холодильника.

Открыв дверцу, Джессика несколько расстроилась. Видимо, хозяин всё-таки не слишком доверял надёжности местного источника энергии, а потому хранил лишь то, что в случае нештатного подъёма температуры не превратилось бы из еды в оружие массового поражения. Достав банку кока-колы, печенье и плитку шоколада, которые были гораздо менее соблазнительны, чем рисуемый воображением бифштекс, девушка захлопнула дверцу и положила «добычу» на стол.

— Что ж, — сказала она. — Надеюсь, Марк захватит что-нибудь перекусить.

Джессика подошла к раковине. С некоторой опаской она повернула кран, ожидая увидеть что угодно, вплоть до расползающихся во все стороны жирных пауков, но полилась — пускай и не очень уверенно — самая обыкновенная вода. Девушка наполнила ею чайник и включила его. Пока он закипал, она достала из шкафа одну из кружек, которые, как ни странно, все были чистыми, бросила туда пакетик и принялась насыпать сахар.

Хлопнула входная дверь.

«Слава Богу!» — выдохнула девушка, чувствуя, словно гора свалилась с плеч, и крикнула, не дожидаясь, пока он сам подойдёт:

— Марк! Представляешь, мне уже гораздо лучше!

— Я рада, — последовал ответ.

Джессика резко развернулась, уронив чайную ложку; с душераздирающим звоном она ударилась о пол, разбросав сахар.

— Привет, — добродушно сказала Элизабет, заходя на кухню. — Как поживаешь?

Девушка не ответила, широко раскрытыми глазами глядя на пришелицу.

— Понимаю, ты удивлена — с чего это я брожу днём? — догадалась вампирша. — Ну, сегодня пасмурно, а вообще-то солнца мы не очень боимся. Не любим, но и не боимся.

— Что тебе надо? — сипло произнесла Джессика.

— Я ведь тебе однажды говорила: «Не задавай вопросы, на которые сама знаешь ответы». Однако раз уж ты хочешь услышать причину от меня, сообщаю: я пришла, чтобы завершить то, что мы очень хорошо начали и не менее хорошо продолжили чуть позже, но так и не довели до логического конца, — женщина приближалась к девушке медленно и даже с некоторой ленцой.

— Нет.

— Что «нет»? — ничуть не удивившись, спросила Элизабет.

— Я не хочу этого.

— Чего?

— Сама знаешь. Я не хочу быть такой, как ты! — уверенно сказала Джессика.

— Вот как? Раньше ты считала иначе.

— Неправда! — воскликнула она. — Это ты меня одурманивала, заставляла поступать против моей воли!

— Было немного. Только не отрицай, что я всего лишь помогла тебе сделать первый шаг, а уж потом… Джейн позавидует.

— Нет! — повторила девушка.

— Да ну? Может быть, вспомнишь сегодняшнюю ночь? Ловко ты своего братца-то обвела вокруг пальца, заманив в лес: упавшее дерево, застрявшая машина… Очень хорошо — я тобой довольна.

— Я ни при чём!

— То есть как? Меня там не было. Это целиком и полностью твоя работа.

— Нет!

— Что ты всё заладила одно и то же! — закатила глаза Элизабет. — Можно подумать, речь идёт о чём-то плохом.

— Теперь мне уже лучше!

— Ты права — процесс действительно не заладился. Но скажи спасибо не господу богу, а мне — я решила немного поэкспериментировать, — увидев, как помутнел взгляд девушки, она добавила: — Если больше ничего с тобой не делать, то ты останешься человеком. И, кстати, твой безмозглый братец тоже.

— Вот и отлично! Я рада, что не такая, как ты! Что мы с Марком не такие, как ты! А теперь убирайся! — крикнула Джессика.

— О, — притворно испугалась вампирша. — Какие мы злые! А ведь ты даже не знаешь, от чего отказываешься!

— Прекрасно знаю!

— Наоборот. Ты знаешь только то, что тебя ждёт, если ты останешься человеком, хотя и успешно прячешь это в глубинах сознания. Позволь, я тебе растолкую, — Элизабет облокотилась о стол, находясь в паре шагов от девушки. — Человеческая сущность, которой ты так дорожишь, рано или поздно должна тебя же и убить. Это в ней заложено и никуда не денешься, когда придёт время. Но что куда хуже — процесс старения. О да! Я знаю, как ты относишься к нему нынче, знаю по себе «прошлой». Ты считаешь, что конец ещё очень далёк — настолько, что можно о нём не думать ещё несколько десятков лет… Самообман. Уже сейчас в тебе тикают часы, которые отсчитывают оставшееся время. Тебе двадцать лет — пора развития. Однако, спустя ещё двадцать, всё уже иначе. А ещё двадцать? Шестьдесят! Тут не до расцвета — хотя бы имеющееся сохранить. Подумай сама — ты уже прошла первый из этих трёх этапов. Конечно, их может быть больше, вот только разве этот процесс — жизнь?

Элизабет неотрывно смотрела в глаза Джессике, но не для того, чтобы подавить волю, а наблюдая за её реакцией.

— Представь себя со стороны. Думаю, тебе это не сложно. Ты прекрасна, начиная от кончиков волос и заканчивая ими же, но в ином месте. Ты свежа, молода. Стройная, великолепная фигура, изумительное лицо, длинные ноги, нежная кожа. Предмет для зависти — это я тебе, как женщина женщине говорю. Уверена, ты очень дорожишь всем этим. И на то есть причины — каким бы распрекрасным ни был у человека характер, если у него омерзительная внешность, практически никто к нему не потянется. Что бы там твой Марк ни говорил, а дружит он пускай и с отвергнутой всеми лесбиянкой, но очень красивой. Посмотрела бы я, как бы он относился к какой-нибудь толстушке со свиной мордой. И за милю бы не подошёл — факт. Одно слово — мужчина. Впрочем, мы отвлеклись от темы. Итак, ты, говоря кратко, совершенство. Но так будет не всегда. Незаметно, но постоянно ты изменяешься. Пока что в правильном направлении, хотя тебе, в принципе, уже некуда развиваться. По крайней мере, физически. А дальше? А дальше ты, как фруктовый плод, переспеешь и начнёшь портиться. Сначала по мелочам — морщинки и прочее. Потом посерьёзнее — седина. И, наконец, главное — «поплывёт» фигура, одрябнет кожа, полностью угаснет женское начало, зато разовьётся слабоумие. Прелесть, не правда ли?

Вампирша улыбнулась, заметив, как потускнела Джессика, волей-неволей представляющая себе всё вышесказанное. Заглянув в её мысли, Элизабет убедилась, что движется в правильном направлении. Отойдя от стола, она приблизилась к девушке почти вплотную.

— Вот так-то, милая. То, чем ты обладаешь сейчас, впоследствии исчезнет бесследно. За каких-нибудь сорок лет (поверь мне — пролетят мигом) из нежной, свежей, чувственной и красивой девушки ты переродишься в мерзкую, зловонную, уродливую и к тому же откровенно маразматическую каргу. Разве это стоит того? Разве стоит прожить жизнь, и без того полную дерьма, чтобы прийти к такому вот финалу? Я не влияю на твою волю сейчас, поэтому ответь мне честно, Джессика — хочешь ли ты этого на самом деле?

Девушка опустила глаза. Она не могла спорить с доводами Элизабет, даже если отмести в сторону явные преувеличения. А преувеличения ли?

— Это всех ждёт, — наконец, ответила она, снова подняв взгляд.

— И ты смиряешься?

— У меня нет выбора.

— ЕСТЬ, — отчётливо, чеканя каждую букву, произнесла вампирша.

— Лучше уж состариться и умереть, чем вечно жить за счёт жизней других людей.

— Надо же какое сострадание, — усмехнулась Элизабет. — Можно подумать, на этой планете все такие нужные и замечательные. К слову — вышеперечисленные личности составляют лишь пять процентов населения. Ты — из них, — добавила она.

— Всё равно.

— А я ведь ещё не закончила рассказ, — подняла указательный палец вампирша. — Позволь открыть тебе тайну, которая, опять-таки, и не тайна вовсе, но люди всячески от неё открещиваются, прикрываясь религией или хотя бы мировоззрением. И надежду, конечно же, не забудем. Так вот, смерть — это финиш. Конец. Больше НИЧЕГО не будет. Как только погибает мозг, исчезает ВСЁ! Но до этого… О, момент смерти не такой уж благостный и вовсе не похож на облегчение или, если хочешь, освобождение. Когда твоё тело умирает, мозг ещё живёт — это всем известно. Однако, неизвестно иное — оставшиеся минуты человек вовсе не пребывает в эйфории. Видишь ли, Джессика, то, что тело перестало выполнять свои функции, вовсе не означает, что оно избавилось от своих потребностей. Представь себе, что ты не можешь пошевелить даже кончиком пальца, не можешь вдохнуть. Всё, что тебе разрешено — думать. Но вряд ли ты пройдёшься по воспоминаниям, потому что тебя будет мучить чудовищное удушье и страх. Страх, что каждая следующая секунда может стать последней. Каково?

— Ты ведь не умирала. Ты не можешь знать, что будет испытывать человек после смерти, — вяло запротестовала Джессика.

— Неверно. Прежде, чем стать той, кем я являюсь сейчас, я должна была умереть. Но я знала, что моя смерть — не конец, поэтому не боялась её. Впрочем, мы, как ни странно, ещё не закончили. Итак, ты умерла. От тебя, как от личности, ничего не осталось. По сути, Джессика Дэвис прекратила своё существование — осталось лишь её тело. Ты скажешь, что это просто оболочка, однако ты пробыла в ней очень долго и не можешь относиться к ней с равнодушием. Вот тело-то и ждёт самое худшее — разложение. О, по сравнению с этим, всё остальное — оргазм. Особенно ужасно, если ты умрёшь молодой. Великолепное тело с распростёртыми объятиями будет принято могилой. И там, в вечной тьме, разложение примется за дело.

Элизабет приблизилась к девушке настолько, что их лица почти соприкасались.

— Ты сгниёшь, Джессика. Станешь просто кучей костей. А до того — пока ты ещё будешь сравнительно свежа — в твоём теле будет теплиться жизнь. Черви, например, — вампирша говорила медленно, растягивая каждое слово и всё так же глядя в заблестевшие от слёз глаза жертвы. — В твоём рту… в твоём желудке… в твоём влагалище, Джессика… Они будут везде. Возможно, тебе повезёт и на жуков, личинок, пауков, мокриц, сороконожек — да мало ли, что может к тебе приползти на сладенькое! Все они обзаведутся одним большим домом, и будут непрестанно ползать по нему и внутри него, питаться, размножаться. Мило, правда?

— Хватит, пожалуйста, — застонала девушка. — Прекрати!..

— Я могу прекратить, котёночек. А вот когда придёт смерть, её ничто не остановит. И бесполезно будет умолять или кричать.

Джессика всхлипнула.

— Всего этого может не быть, — продолжала Элизабет. — Если ты станешь одной из нас, то избежишь не только смерти и могилы, но и старения. Ты навсегда останешься такой же, как сейчас! Разве это плохо? Ну, скажи!

— Нет, это не плохо, — сказала она. — Плохо — убивать людей.

— Ты просто ещё не созрела до осознания того, что убийство человека человеком и человека вампиром — разные вещи. МЫ убиваем, давая новую жизнь. Лучшую жизнь. Но не всем, далеко не всем. И сейчас я хочу оказать тебе эту честь, — женщина положила руку на грудь девушки.

— Не надо… — еле слышно возразила та.

— Джессика! Очнись, наконец! Сколько таких же великолепных девушек, как ты, уже закончили свой путь в земле! А сколько ещё будет там! Да на твоём месте мечтали бы оказаться очень многие! Я выбрала тебя, потому что ты мне очень нравишься. Мы будем всегда молодые, красивые и умудрённые знаниями, недоступными простым смертным. Мы будем ВМЕСТЕ! Ты слишком хороша, чтобы быть человеком!

Элизабет приникла губами к губам Джессики, но взаимности не дождалась. Ничуть не смутившись, она отстранилась и улыбнулась.

— Не бойся, я сделаю всё нежно. Ты же знаешь, как я умею, — сказала вампирша. — Просто на сей раз я хочу сделать это правильно.

И она устремилась к её шее. Девушка инстинктивно вжалась в стену.

Элизабет немного, совсем чуть-чуть, «поиграла», лаская нежную кожу языком, а потом мягко, осторожно ввела клыки.

Джессика напряглась всем телом, но даже не пошевелилась. Боль была не настолько сильной, чтобы перебороть страх и…

«Господи, прости меня! — мысленно сокрушалась она. — Я не могу противиться этому. Она права — я не хочу стареть и умирать. Никогда!»

Вампирша с удовольствием принялась пить восхитительную кровь, вкус которой ни с чем нельзя было сравнить. Она уже пробовала её, но в тот раз всё было иначе. Да, ради такого стоило ждать! Это нечто невероятное — до сих пор Элизабет не пробовала ничего… божественней! Чёрт возьми, подходящее слово! Джессика — это божество. И при нынешней жизни, и уж тем более в жизни будущей.

Боли больше вообще не было. Вместо неё пришли непрекращающиеся мурашки по коже и головокружение.

«Джесси…» — неожиданно всплыло в сознании девушки.

Так её называл Марк. Ей это нравилось, и не только потому, что все остальные (включая родителей) звали её всегда «официально». Главное в том, как брат произносил эту «сокращённую версию» её имени.

«Джесси».

В этих шести буквах было столько нежности, уважения и любви, что не заметить их просто невозможно. Марк любил её, действительно любил. Даже после того, что она сделала сегодня ночью, он не отвернулся от неё. Будет ли он, СМОЖЕТ ли любить её теперь, когда она добровольно согласилась стать вампиром?

А есть ли вообще выбор?

Странно, но Джессике казалось, что есть. И она выбрала тьму. Как Сандерс ни пытался, спасти сестрёнку ему не удалось — она сама отбросила его помощь. Теперь она будет по ночам лишать жизни ни в чём не повинных людей — весьма вероятно, что в список её жертв попадёт и Джейн. Лишившись их обеих, Марк останется один.

Совсем один.

— Нет, — сказала она, открыв глаза.

Её кровь неумолимо перетекала в Элизабет.

— Нет, хватит! — крикнула она и оттолкнула вампиршу.

— Джессика, — сказала та (из её рта стекала тоненькая струйка ярко-красной жидкости), — ты близка к тому, чтобы совершить ОЧЕНЬ большую ошибку.

— Мне плевать! — девушка, держась одной рукой за шею, другой схватила с подставки большой кухонный нож и выставила его перед собой.

Женщина усмехнулась:

— Ты собираешься убить меня вот этим?

— Проваливай! Я ни за что не буду такой, как ты!

— Выходит, мои недавние слова на тебя всё-таки не подействовали. Что ж, — Элизабет шумно выдохнула. — Я хотела, как лучше, потому что ты мне небезразлична. Но, раз уж дело оборачивается так…

— Не подходи! — вскричала Джессика.

— Итак, я уточняю в ПОСЛЕДНИЙ раз — ты хорошо подумала? — спокойно осведомилась вампирша.

— Да, более чем! Мне от тебя ничего не нужно!

— Жаль, — покачала головой Элизабет. — Очень жаль. Видимо, всё-таки правду говорят про блондинок.

С этими словами она сделала шаг к девушке. Та, не растерявшись, с размаху воткнула остро отточенное лезвие в грудь противницы, метя в сердце, и сразу же рванулась к выходу.

Резкий взмах руки, треск натянувшейся до предела ткани халата — и Джессика снова оказалась перед Элизабет, не успев преодолеть даже пары футов. Мило улыбаясь, вампирша сильно припёрла девушку к стене и вытащила нож из себя. На нём осталась ярко-красная кровь вперемешку с чем-то густым и чёрным.

— Неужели ты думала, что сможешь меня остановить? А тебе не приходило в голову, что меня вообще НЕВОЗМОЖНО убить?

И она ещё сильнее вдавила жертву в стену, едва позволяя вдохнуть.

— Гляди! — сказала она, указывая на свою грудь.

Джессика непроизвольно перевела взгляд.

Где-то в глубине раны зародился неяркий синий свет. С каждой секундой его источник увеличивался в размерах, пока полностью не охватил весь повреждённый участок тела. Не прошло и полуминуты, как он погас, открыв взору целое платье. Отогнув его, Элизабет показала абсолютно ровную, без намёков на шрам, кожу.

— Что скажешь? Даже если ты меня через мясорубку пропустишь, я всё равно возрожусь. А как насчёт тебя, сладенькая? — вампирша приставила нож к лицу девушки. — Ты сможешь так же, а?

— Отпусти меня, — тихо произнесла Джессика.

— Боюсь, что всё не так просто. Я, ладно уж, оставлю тебя человеком, но сделаю так, что ты пожалеешь о принятом тобой решении, — женщина поднесла лезвие к глазам жертвы. — Здесь и кровь моей последней жертвы, и моя собственная. Уверена, ты догадалась, где какая.

Элизабет выдержала паузу.

— Возьми его в рот, — более не улыбаясь, приказала она.

— ЧТО?!

— Ты слышала. Лучше сделай это сама, а не то мне придётся силой заставить тебя. Ну!

Джессика обречённо разомкнула губы, пропуская нож между них.

— Вот так, — удовлетворённо кивнула Элизабет. — А теперь слижи-ка с него всю кровь, да поответственней!

Девушка покорно принялась выполнять эту мерзкую просьбу, несмотря на боязнь порезать себе язык. Терпкий солоновато-горький вкус вызывал тошноту, но она боялась даже пошевелиться.

Наконец, вампирша извлекла лезвие обратно и, глядя на его идеально чистую поверхность, хмыкнула:

— Да, ты могла бы преуспеть в этом деле. Понимаешь, о чём я?

— Отпусти меня, пожалуйста, — подавленно произнесла Джессика.

— Ну нет, милая, я только начала. Как известно, любовь и ненависть отделяет лишь шаг и, кажется, я его сделала, — Элизабет прижала нож к нижней губе жертвы и, надавив, провела им, оставляя ощутимый порез. Девушка застонала, из её глаз полились слёзы. Не обращая внимания на это, вампирша прижалась к ней и в буквально смысле вобрала в себя губу бедняжки, сладострастно посасывая кровь. Она специально действовала грубо, причиняя как можно больше страданий.

Помучив Джессику с минуту, она отстранилась и, не отпуская её руки, направилась вон из кухни. Пройдя в спальню, Элизабет бросила сопротивляющуюся девушку на кровать и, не позволяя ей встать, ножом, который взяла с собой, отрезала провод от прикроватной лампы. Выдернув его из розетки, она, действуя молниеносно, скрутила им запястья жертвы и крепко привязала к изголовью. Теперь Джессика не могла вырваться, даже если б мучительница слезла с неё — впрочем, ей не было дано и этого небольшого облегчения.

— Вот так лучше, — подытожила Элизабет.

— Что ты собираешься делать? — на грани паники спросила девушка.

— Я ещё сама не решила. Но, что бы это ни было, это будет плохо. Для тебя.

— Не трогай меня, пожалуйста!..

— Не волнуйся — я ведь пообещала, что ты останешься в живых. Правда, не уточняла, в каком виде… — говоря это, вампирша вновь поднесла нож к лицу Джессики. — Что ты скажешь, если мы немного поработаем над твоей внешностью? Лёгкая пластическая операция наоборот!

— Нет!.. — только и успела выдавить девушка.

Женщина схватила её за подбородок и оттянула голову как можно дальше назад, не позволяя издать ни звука, кроме разве что стонов. Затем она дотронулась острым лезвием до лба жертвы. Та замерла, даже перестав дышать от страха. Пауза продлилась с минуту, а потом Элизабет резко полоснула ножом, рассекая кожу.

Джессика, отчаянно извиваясь, утробно замычала. Вампирша же продолжила истязание. Она принялась вести лезвием вниз от правой брови жертвы, действуя на сей раз очень медленно, и потому причиняя ещё больше страданий. Вдобавок, она особенно следила за глубиной разреза. Слёзы смешивались с кровью и стекали вниз на подушку и размётанные по ней золотистые волосы. Голубые глаза, наполненные ужасом и болью, умоляюще смотрели на мучительницу. Та лишь рассмеялась в ответ.

На правой стороне лица девушки истекал алой жидкостью изогнутый перевёрнутый крест, берущий начало от брови и заканчивающийся на подбородке; перекладина, соответственно, перечеркнула щеку.

— Я могла бы написать там «шлюха» или нечто подобное, но, на мой взгляд, это не оригинально. Обещаю, что так просто ты от моих меток не избавишься — шрамы тебе обеспечены. Дьявол, какое же это удовольствие — портить шедевр.

Вампирша отпустила голову Джессики и принялась расстёгивать пуговицы её халатика.

— Пожалуйста, прекрати. Не надо больше, умоляю! — рыдала девушка. — Пожалуйста!

— Ах, до чего же приятно слушать твой молящий голос. А уж видеть твоё заплаканное и испоганенное мной же личико — чёрт, так и до оргазма недалеко!

Элизабет распахнула халатик и восхищённо уставилась на представшее ей великолепие. Хотя она видела (и не только видела!) это тело уже дважды, всё равно оно вызывало у неё благоговейный трепет. Поддавшись импульсу, она положила свои ледяные ладони на груди девушки, чувствуя блаженное тепло и, закрыв глаза, содрогнулась от удовольствия. Разумеется, ножа она не выпускала, и он сейчас уткнулся в ключицу жертвы.

— Остановись, ради Бога! — продолжала стенать Джессика.

— Знаешь, милая, с таким телом даже шрамы на лице кажутся незначительными, а это идёт вразрез с моими намерениями. Так что, к сожалению, я вынуждена поработать и над ним.

— Нет, стой! Прошу тебя!!!

— В чём дело, детка? Боишься, что с утратой своих основных достоинств ты потеряешь и всё остальное? Правильно боишься!

Вампирша уже хотела приступить, а потом ещё раз взглянула на жертву.

— Так не пойдёт, — покачала головой она, увидев, что кровь залила уже почти всё лицо девушки. — Мы же не хотим, чтобы ты истекла, как резаная свинья. Сейчас я продемонстрирую тебе нечто особенное.

Элизабет наклонилась и принялась слизывать кровь с Джессики. Там, где порезов касался её язык, кровотечение останавливалось мгновенно.

— Ну вот, — сказала она, — готово. Хм, а тебе даже идёт — миленькое личико девственницы плюс ужасающие раны и размазанная кровь — что может быть более возбуждающе для такой садистки, как я? А теперь продолжим.

Она переключила своё внимание на тело девушки, игнорируя отчаянные просьбы и мольбы. Немного подумав, Элизабет решила придерживаться дьявольской тематики и вновь начала орудовать ножом.

— Не дёргайся, сладенькая, а то я тебя мигом вскрою, — предупредила она.

Джессике ничего не оставалось, как подчиниться, и теперь ей стало ещё хуже, потому что терпеть сильную боль, сохраняя неподвижность, было почти невыносимо.

Долгих пять минут вампирша измывалась над бедняжкой, и, когда, наконец, закончила, на животе девушки «красовалась» большая звезда в круге, а на обоих полушариях — аналогичные «рисунки» поменьше. Остановив кровотечение тем же методом, что и на лице, Элизабет нахмурилась:

— И всё-таки что-то не так. Чего-то не хватает для полноты картины.

Она озабоченно потёрла подбородок.

— Что бы такое придумать?

Джессика перестала что-либо произносить и лишь стонала — не только от боли, но и от отчаяния.

Вампирша, в свою очередь, продолжала размышлять. Вдруг её лицо озарила догадка, и она злорадно улыбнулась.

— ЗНАЮ! — возвестила она и встала с затёкших ног девушки. — Что может быть самое ужасное для такой правильной девочки, как ты? Правильно — потерять невинность! Этим мы сейчас и займёмся!

Джессика не сразу осознала услышанное, а потому лишь непонятливо смотрела на мучительницу.

— Никуда не уходи, я сейчас вернусь, — возвестила та, направляясь к кухне.

И тут до девушки дошёл весь ужас задуманного вампиршей. Она отчаянно закричала, пытаясь освободиться. Связанные руки беспомощно сжимались и разжимались в кулаки, ноги в бессильной ярости взбивали одеяло и простыни.

С удовольствием слушая вопли из комнаты, Элизабет осматривала кухню в поисках подходящего предмета. И он нашёлся — на стене висел целый набор для кулинарного самоутверждения. Вряд ли идиот Марк и его не менее придурковатый приятель Рэй были искусными поварами и могли приготовить что-нибудь, кроме сублимированной лапши, так что это висело здесь скорее для декоративных целей.

«Ну, не только», — ухмыльнулась вампирша, беря скалку.

Затем она вернулась к кровати.

— Элизабет, пожалуйста, не надо! — закричала Джессика. — Я на всё пойду, только не делай этого!!!

— Что значит — «на всё»? — выжидающе посмотрела на неё мучительница.

— На всё, что угодно. Я… я согласна быть такой, как ты, только, умоляю, не делай этого!!! — отчаянно выпалила девушка.

— Ах, вот как… — с глубокомысленным видом произнесла вампирша и присела рядом с жертвой. — Значит, ради своего драгоценного тела ты готова продать душу? Я правильно поняла?

Молчание.

— Так правильно или нет?

— Да… — одними губами ответила Джессика, неотрывно глядя на чудовищно большую скалку.

— Быстро же тебя можно переубедить. Подумать только! А кто говорил мне, что ей на всё плевать?

— Я передумала…

— Ну, естественно, — с притворно сочувствующим видом кивнула Элизабет. — Что ещё ты готова сделать, лишь бы я не трогала твой драгоценный оплот невинности?

— Всё…

— Да ну? Даже стать вампиром и пить кровь «ни в чём не повинных людей»? Или, может, пройтись голой по городу? Сожрать дерьмо? На что ты готова в действительности? Подумай над этим хорошенько!

— Элизабет, зачем ты так со мной? Что я сделала?

— Ты отказалась от моего очень выгодного предложения, сучка! И, знаешь что, я не собираюсь более слушать твои речи. У тебя был шанс испытать удовольствие, но ты сказала, что тебе плевать на это. Раз так — будешь испытать боль. Чудовищную — подчёркиваю — боль. И не говори, что я не предупреждала или действую нечестно. Видит Дьявол — я не хотела, чтобы всё вышло так. Теперь у меня нет выбора…

Вампирша передвинулась к ногам девушки и без усилий развела их в стороны.

— Нет, не надо!!! — срывая голос, взвыла Джессика.

— Всю свою новую жизнь мечтала попробовать девственную кровь. Понимаешь, о чём я? — усмехнулась, показав клыки, Элизабет. — Не волнуйся, и тебе перепадёт.

И она приступила.

Джессика истошно закричала, чувствуя, как доселе неведомая боль, зародившаяся внизу живота, стремительно разливалась по всему телу.