Вне корпорации

Глава 8 МАРДИ-ГРА

Джастин сидел в своей нью-йоркской квартире и серьезно размышлял над тем, что наденет. Обычно одежда трудностей не представляла, потому что, как правило, он надевал первое, что попадалось под руку. Сегодня — редкий случай! — он уделил своему гардеробу пристальное внимание. Правда, и случай обычным не назовешь. Меньше чем через две недели вся Солнечная система, от обсерватории на облаке Оорта до всех планет, спутников и астероидов, на которых способен уместиться человек, будет гулять вовсю — как студенты из богатых семей в весенние каникулы, которые за все расплачиваются отцовской кредитной картой.

Джастин узнал о существовании нескольких стойких традиций. Праздник Марди-Гра продолжался ровно одну неделю, во время Марди-Гра позволялось такое, о чем в другое время никто и подумать не смел. Кроме того, костюм, выбранный для начала праздника, следовало носить всю неделю. Хотя времени на чтение у Джастина оставалось немного, он успел прочесть, что многие берут отпуск задолго до начала «главной недели». За время отпуска они не только выращивали себе новые части тела, но и привыкали к ним. Видимо, абсолютно новое тело могли себе позволить, за редким исключением, лишь обладатели контрольного пакета. Чтобы привыкнуть к совершенно новой оболочке, действительно требовалось время. И все же транстело стоило дорого, очень дорого. Хотя, судя по отзывам «довольных клиентов», восхищенные взгляды сограждан полностью окупали и затраченное время, и средства. Джастин просмотрел каталоги и понял, что может сделать с собой все, что только пожелает, — например, вырастить чешую, как у динозавра, или добавить себе конечностей. После краткого обзора самых популярных транстел и «прикидов» голова у него пошла кругом. Джастину нравились лишь костюмы героев научно-фантастических фильмов прошлого.

В конце концов он решил: что модифицировать себя не станет, хотя ему любое транстело по карману. Ему и без того трудно было привыкнуть к новой, «омоложенной» коже, и сейчас ему меньше всего хотелось менять ее. Поэтому он принялся размышлять, какой бы подобрать «классический» карнавальный костюм. Обычно подобные вопросы он предоставлял решать Ниле, но она почему-то оказалась недоступна. Он разговаривал с ней только по рукофону. Она сказала, что ей нужно решить какой-то личный вопрос и что она увидится с ним в новоорлеанском отеле. Джастин предпочел не спорить. И все же он тянул с выбором до самого последнего дня. Потом он придумал обратиться к доктору Джиллету с тем, чтобы тот посоветовал ему хороший маскарадный костюм. Джастин нашел доброго доктора на кухне, тот завтракал и читал бумажную газету. Когда Джастин вошел, Таддиус поднял голову и улыбнулся:

— Джастин, мальчик мой! Спасибо, что посоветовали мне распечатывать газету на бумаге.

Джастин ответил ему широкой улыбкой и взял из кухонного шкафчика миску. Достал из кладовки пачку сухого завтрака, похожего на старинные хлопья с арахисовым маслом. Мысленно он не уставал хвалить себя за то, что додумался прихватить с собой в криокапсулу замороженные и высушенные упаковки сухих завтраков. Нанороботам не составило труда разобраться в точных пропорциях ингредиентов и воспроизвести вкус и консистенцию его любимых блюд.

— Док, я рад, что газета вам нравится. — Джастин сел напротив своего друга и советчика. Предложил доктору попробовать свой завтрак: — Хотите?

Доктор покачал головой:

— Спасибо, предпочитаю есть то, что движется.

Джастин так и не смог привыкнуть к «движущейся» еде, которая в последнее время получила широкое распространение. Нет, еда не была живой, она просто… двигалась. Да, он попробовал ее, и его даже не стошнило. Как-то его угостили блюдом, с виду похожим на овсяную кашу. «Каша» кружилась у него во рту как будто по собственной воле, воздействуя на такие вкусовые рецепторы, о которых он и не подозревал. Ощущение того, что еда «движется», продолжалось и в горле — как будто она расчесывала прыщ, о котором Джастин тоже не догадывался. Как ни странно, неприятно ему не стало. Просто к этому надо было привыкнуть. А пока он продолжал питаться привычными для себя сухими завтраками «Кэпн-Кранч», овсяными подушечками «Квакер» и мюсли с пониженным содержанием жира. Пусть такая пища считалась отсталой по меркам нынешнего общества, его она устраивала.

Доктор Джиллет перевернул страницу, продолжая читать статью.

— Сначала, — сказал он, — меня очень утомляла необходимость переворачивать страницы. То есть… зачем читать газету в распечатанном виде, когда цифродруг может прочесть ее вслух? Но, посвятив пару дней опытам — уверяю вас, ради научного интереса, — добавил он, словно извиняясь, — должен признать, я впал в своего рода зависимость!

— Возможно, такая привычка вам постепенно привьется. Кстати, док, вы, случайно, не в курсе, где Нила?

— Смотря зачем она вам понадобилась.

— Да какая разница? — удивился Джастин.

— Если хотите посоветоваться с ней по поводу здоровья, обращайтесь лучше ко мне.

— А если не хочу?

— Ничего, — улыбнулся доктор, — я не обижусь, хотя… ваше состояние меня расстроит.

— А-а-а… Нет, мой вопрос связан не со здоровьем, а… с модой.

— Ясно, — ответил Таддиус, жизнерадостно улыбаясь. — В таком случае я не знаю, где доктор Харпер.

— Доктор Харпер? Почему так официально?

— Привыкайте. Отныне вы должны называть ее только так. Кстати, если я еще не напомнил вам, — продолжал доктор Джиллет, судорожно сражаясь с крупноформатной газетой, — если реаниматолога и пациента объединяют не только профессиональные отношения, ничем хорошим это не кончится.

Джастин хотел было возразить, но доктор Джиллет подал ему знак молчать.

— После вашего посещения Музея виртуальной реальности все изменилось. — Доктор в досаде отшвырнул скомканную газету, буркнув себе под нос что-то насчет «новомодных» устройств.

— Чушь, доктор! — поспешил ответить Джастин с самым невинным видом. Он смотрел Джиллету прямо в глаза. Ему показалось, что доктор ему не поверил.

— Прошу вас, не надо, Джастин! — поморщился Таддиус. — Я уже не мальчик, я человек достаточно опытный и сразу вижу, когда мужчина влюблен до безумия. Но до МВР она не отвечала вам такой же влюбленностью!

— До МВР?

— До Музея виртуальной реальности, — сухо ответил доктор.

— Послушайте, док, уверяю вас…

— Джастин, вы меня ни в чем не сможете уверить. Я все подмечаю. Например, ее излишнюю тревогу за вас. Она проявляется в том, что доктор Харпер особенно чутко относится к вашим потребностям, она даже заговорила о «постмузейном синдроме». Но мы-то с вами прекрасно понимаем, в чем дело, верно? — Не дожидаясь ответа, доктор Джиллет продолжал: — И не думайте, будто я не заметил, что вы оба начали заканчивать фразы друг за друга.

— Док, — ответил Джастин, — по-моему, вы преувеличиваете. Уверяю вас… — Он помолчал, ожидая, что доктор его прервет, однако тот молчал. Таддиус ждал, что Джастин его убедит. — Уверяю вас, — повторил Джастин, — мы с Нилой только друзья.

Таддиус покачал головой:

— Все, что я только что описал, знаменует собой зарождение самого сильного из всех существующих влечений. Можете мне поверить! — Каким-то чудом ему удалось собрать разложенную по полосам газету, он совершенно закрылся ею от Джастина. — Кроме того, — сухо продолжал он, — я совершенно ничего не смыслю в современной моде!

Джастин задумчиво завтракал, он выхватил из разрозненной груды страниц на столе спортивный раздел и стал внимательно читать заголовки. Какие-то «Марсианские рейнджеры» разгромили «Воинов Титана» в пух и прах в игре под названием ракетбол. Судя по тому, что понял Джастин, целью игры было стереть в порошок как можно больше игроков команды противника, одновременно пытаясь продвинуть мяч в десятикилометровых зонах. Казалось, единственной игрой, которая пережила века без изменения, остался европейский футбол, страстным поклонником которого Джастин не являлся. Он любил футбол американский, но игра, больше всего похожая на американский футбол, велась с использованием полей гравитации, а в экипировку игроков входили бронежилеты. Впрочем, ни названия команд, ни фамилии игроков ему ни о чем не говорили. Джастин решил, что попробует разобраться во всем этом как-нибудь потом. По просьбе Джастина в выпуск включили также полосу комиксов, но с таким же успехом ее могло и не быть. Джастин пытался с помощью себастьяна перевести короткие, броские трехмерные голографические презентации, в которые превратились современные комиксы, в серию двухмерных картинок, к которым он привык, но безуспешно. Либо новый вид искусства невозможно было выразить старыми средствами, либо он по своей отсталости не понимает современный юмор. Правда, он и юмор своего времени не очень понимал и безвкусным ситкомам предпочитал старый сериал «Я люблю Люси». Еще пришлось привыкать к тому, что прежний раздел «Бизнес» стал здесь называться «первой полосой», что было вполне логично, учитывая особенности общества, в котором он очутился.

Поев, Джастин отодвинул миску. Он решил сменить тему:

— Почему Нила больше не мой реаниматолог?

Доктор нехотя оторвался от научного раздела газеты.

— Хотите спросить: почему теперь ваш официальный реаниматолог я, а доктор Харпер всего лишь моя ассистентка?

— Ну да.

— Дело в том, — ответил доктор Джиллет, — что вы с доктором Харпер сблизились теснее, чем принято для клиента и врача. Откровенно говоря, ваши отношения вышли далеко за рамки профессиональных. Конечно, по здравом размышлении удивляться не приходится. Вы знамениты, красивы и загадочны. Она умная, страстная и не совсем уродина. — Доктор подумал, не сказать ли, что Нила в переносном смысле подарила Джастину жизнь, поскольку стала первой женщиной, которую он увидел после воскрешения, но решил отказаться от этой мысли. Хотя подобное влечение встречается довольно часто и даже является вариантом нормы, в данном случае, решил Таддиус, в уравнении столько переменных, что вводить еще одну не стоит.

— По-моему, такие случаи происходят сплошь и рядом, — предположил Джастин с несколько разочарованным видом.

— Такие случаи происходят крайне редко, а в такой форме, как у вас, то есть с привлечением глубокой эмоциональной привязанности, — вообще никогда, — ответил доктор, кладя газету на стол. На сей раз ему удалось аккуратно ее сложить. — Джастин, вы и ваше положение уникальны. Истина заключается в том, что Нила вам гораздо больше чем друг, чем врач. Дружба с нею очень важна для вашего психического здоровья. Однако подобные отношения неприличны и аморальны. Возможно, в вашем случае по-другому и нельзя. Будь я ретроградом, я бы давным-давно распорядился, чтобы Нилу перевели отсюда. К счастью, официально она не ваш реаниматолог. Я не говорю, что вам не требуется помощь специалиста… она вам нужна. И такой специалист перед вами — это я! — Таддиус расплылся в улыбке. — Хотя доктор Харпер не ваш реаниматолог, она вовсе не имеет права вести себя как заблагорассудится. Нет-нет, ничего подобного! Из-за того, что доктор Харпер вас воскресила, в глазах всего света она по-прежнему ваш реаниматолог и, следовательно, ни на что не имеет права.

— Вы хотите сказать, что в лице доктора Харпер я нанял на работу не специалиста по реаниматологии, но… друга?!

Доктор кивнул.

— Знаете, док, — вздохнул Джастин, — в наши дни из-за этого можно было крупно поссориться.

Доктор не проявил любопытства.

— Подобные отношения доведут вас с Нилой до беды, — продолжал он довольно зловеще. — Мне бы хотелось, чтобы вы поскорее занялись сексом. Вы понимаете, что в наши дни сексуальные отношения доступны совершенно бесплатно? Вам не придется платить даже за самую старую женщину! Вы живете отшельником, отчего вас еще сильнее влечет к доктору Харпер.

— Доктор! Я… послушайте, прежде чем мы начнем обсуждать мою сексуальную жизнь, все-таки подскажите, как разыскать Нилу? Ее цифродруг не отвечает.

— Не Нилу, а доктора Харпер.

— Нила, доктор Харпер… какая разница? Главное, я не могу выбрать себе костюм на Марди-Гра!

Джиллет сразу же успокоился и расплылся в широкой улыбке:

— Мой милый мальчик, почему же вы сразу не сказали? Мода — та область, в которой я совершенно не разбираюсь. Но Марди-Гра — это же другое дело, я с радостью готов вам помочь. — Он подался вперед и заговорщически подмигнул. — Может, хотите отрастить несколько огромных фаллосов?

Джастин глубоко вздохнул.

В конце концов Джастин остановился на простом, но символичном костюме, который заказал с доставкой в ближайшем магазине. Хотя Марди-Гра праздновали во всей Солнечной системе, Джастин решил отметить его в городе, который считался колыбелью Марди-Гра. Осталось немногое: сесть в орбитолет и лететь в отель «Рекс» на Канал-стрит в центре Нового Орлеана. Он отправился в путь под вечер. Хотелось посмотреть канун праздника и принять в нем посильное участие.

Себастьян сообщил Джастину, что орбитолет, если он того пожелает, доставит его прямо в отель, но Джастин отказался. Скоро праздник, и будь он проклят, если не побродит по улицам и не насладится непривычным зрелищем!

— По крайней мере, сделай мини-пластику лица, — посоветовал озабоченный аватар. — Иначе тебе уже в орпорту прохода не дадут!

Джастин согласился, поняв, что снять фальшивые нос и бороду так же просто, как и резиновый нос из магазина веселых приколов. Правда, сейчас ему предстояло знакомство с наномодифицированными товарами: на лице в самом деле вырастала борода, а нос менял форму, впрочем совершенно не мешая Джастину дышать.

Хотя на крыше апартаментов, в которых он жил, стоял частный орбитолет, Джастин решил добраться на флаере до нью-йоркского орпорта, а там купить билет на частный рейс до орпорта Невилл в Новом Орлеане. Его желание вызвало у телохранителей настоящую истерику, но Джастин остался непреклонен. В конце концов, он платил им за то, чтобы они его охраняли.

Высадившись из орбитолета, он плавно спустился в главный терминал. Хаос перед его глазами настолько захватил его врасплох, что в первый миг ему захотелось развернуться и вернуться в тишину и покой своего нью-йоркского логова.

Мимо него пролетело божество из греческой мифологии, оно гналось за почти голой женщиной, у которой Джастин заметил два ряда пышных грудей. Женщина громко и вульгарно хохотала, ломая образ искусительницы. Повсюду странные существа занимались любовью — и на земле, и в воздухе. Спустившись наконец на нижний уровень, Джастин никак не мог выйти из орпорта. Засмотревшись на причудливые костюмы и транстела, он столкнулся с огромным синим пауком, лицо которого осталось, впрочем, человеческим.

— Т-транстело? — с трудом выдавил из себя Джастин, потрясенный видом странного создания.

— Нет, — проворчал паук, почесывая нос одной из своих многочисленных лап, — так я выгляжу всегда. Ты что, вчера родился?

— Вообще-то… — начал Джастин, но паук не дал ему договорить и протянул хрустальный диск:

— Слушай, друг. Каждую ночь клевая вечеринка у «Шатци» на Бурбон-стрит!

Паук двинулся дальше, судя по восхищенным ахам и охам, Джастин понял, что только что столкнулся с одной из лучших ходячих реклам, какие ему доводилось видеть.

Он то и дело перешагивал через разбитые пивные бутылки, прошел мимо группы пьяных гуляк, нацепивших на себя гавайские юбочки из травы. Пришлось посторониться, чтобы пропустить пару в костюмах из того же материала, которые небрежно помахивали сумками аллигаторовой кожи. У выхода он увидел того же человека-паука, который беседовал с циклопом.

— Ладно, себастьян, ты выиграл, — сказал он, выходя из орпорта. — Доставь меня в отель «Рекс» как можно скорее.

Маскарад не помог. Понимая, что опытные папарацци вычислят его в одну наносекунду, Джастин оставил бороду и нос во флаере-такси. Войдя в отель, он сразу увидел группку людей в маскарадных костюмах и транстелах, которые без устали носились туда-сюда. Пол в вестибюле и столешница стойки портье были мраморными, винно-красными. Посередине высились две шестиугольные мраморные колонны, по бокам каждой из них стояли резные деревянные скамьи в стиле Людовика XIV. Повсюду пестрели огромные букеты цветов. За стойкой стояли трое нарядно одетых служащих, а за ними висели три картины — похоже, кисти Боттичелли. Как ни странно, престижность отеля определялась не картинами, а людьми. Только самые знаменитые отели и рестораны могли позволить себе служащих-людей во время Марди-Гра. В праздник работали только полицейские, судьи и врачи, все остальные целую неделю наслаждались отдыхом на всю катушку.

Не обращая внимания на то, что все головы поворачиваются в его сторону, Джастин направился к стойке. Надо было добраться до номера. Там он немного отдохнет от бурных визуальных впечатлений.

Отдохнуть ему не удалось. Его сразу остановило создание, эротичнее которого Джастин в жизни не встречал. Правда, он встречал не так много эротичных созданий, но то, что стояло перед ним, было просто сногсшибательным. В то время как большинство людей как будто стремились лишь шокировать окружающих своими транстелами, стоящая перед ним женщина, если создание можно было назвать женщиной, видимо, преследовала куда более коварные цели.

Она была высокая, примерно одного роста с Джастином, с кожей теплого золотисто-красного цвета. Очень густая грива длинных черных волос беспорядочно разметалась по плечам, спадая каскадом на грудь, которую почти не скрывало черное кожаное бюстье. Во лбу создания торчали короткие острые рожки цвета слоновой кости. Джастин не мог оторвать взгляд от ее идеально плоского животика, но все же он опустился ниже, к черной кожаной набедренной повязке. Шнурки по бокам крошечного кусочка кожи, едва прикрывающего ее лоно, подчеркивали совершенные изгибы полных бедер. Ноги казались необычно длинными благодаря черным кожаным сапогам на высоченных шпильках. Руки создания до плеч были затянуты в черные, также кожаные митенки, верхняя часть которых отчетливо обрисовывала прекрасно очерченные бицепсы. Лицо демонессы казалось странно знакомым. Джастин как завороженный смотрел в ее угольно-черные глаза — казалось, белков в них вовсе нет. Полные губы были изящно изогнуты, полуоткрытый рот обнажал два ряда ослепительно-белых зубов. Но наибольший эффект создавали огромные крылья за плечами демонессы.

Джастин был совершенно потрясен.

И не только он. Казалось, все, кто находился в вестибюле, замерли и следят глазами за искусительницей. Джастин сразу сообразил, что демонесса направляется прямо к нему. Наступило одно из редких мгновений в обеих его жизнях, когда он радовался, что его так легко можно узнать.

Женщина быстро преодолела расстояние, отделяющее ее от Джастина. Вблизи Джастин заметил ее озабоченный взгляд.

— Опаздываешь! — сказала она.

Джастин сразу же узнал голос, но разум отказывался соединить голос и образ.

— Н-нила? — запинаясь, уточнил он.

Выражение лица Нилы изменилось. Еще секунду назад она беспокоилась о нем, как курица-несушка о кладке. Теперь она стала похожа на школьницу, которая нарядилась на выпускной вечер и надеется, что кавалеру ее платье понравится. Она расправила крылья и подбоченилась.

— Нравится? — спросила она.

— Нила, — ответил Джастин, еще не веря, что стоящее перед ним сногсшибательное создание — его близкий друг и наперсница. — «Нравится» — не то слово. Я поражен! Неужели… это все настоящее?

Нила рассмеялась смехом демонессы-искусительницы:

— Разумеется, Джастин!

Она взяла его руку и положила себе на плечо:

— Видишь? — Она медленно провела его ладонью вверх и вниз по своему предплечью, в том месте, где заканчивалась черная кожа перчатки. — Цвет не сходит. — Она подтянула Джастина к себе и заставила его пощупать свой рог. — Рожки тоже не отваливаются… и это тоже. — Из-за ее спины показался длинный цепкий хвост.

Ошеломленный взгляд Джастина ее чрезвычайно порадовал.

У Джастина голова пошла крутом, а сердце забилось в десять раз чаще. Он лишился дара речи, и не из-за того, на что смотрел, но из-за того, что переживал. Он хотел эту женщину, причем хотел немедленно, сейчас. Его пробила дрожь, когда он понял, что готов, если она согласится, овладеть ею прямо здесь, на холодном мраморном полу, в окружении любопытных зевак. Хотя они, скорее всего, даже не поняли бы, кто она такая на самом деле.

Он так часто и так живо представлял себе ужасные последствия такого шага, что почти не позволял себе мысленно мечтать о Ниле. Очевидно, лекции старины Таддиуса сыграли свою роль. Да, Джастин вожделел Нилу, но вместе с тем не хотел в угоду своим плотским желаниям ставить под удар ее карьеру.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — завопил кто-то с противоположной стороны вестибюля.

Джастин не сомневался, что голос принадлежит доктору Джиллету. Правда, в общем шуме он не мог точно определить, откуда доносится голос.

Кто-то хлопнул его по плечу.

«Слава богу», — подумал Джастин. Пора немного остыть. Обернувшись, он замер с раскрытым ртом. Да, добрый доктор действительно помог ему отвлечься от Нилы… Джиллет тоже постарался с костюмом. Если не считать сандалий, он был совершенно голым. Но от остальных завсегдатаев отеля, среди которых, по правде сказать, одетых было мало, его отличал огромный фаллос в полной боевой готовности около метра длиной и толщиной с банку из-под содовой. Джастин невольно хмыкнул, но доктор Джиллет, неправильно истолковав его реакцию, заверил его, что «его хозяйство» работает исправно.

— Охотно верю, Таддиус. Мне просто не терпится взглянуть на женщину, которую он устроит, — ошеломленно ответил Джастин, указывая на гигантский детородный орган доктора.

— Не волнуйтесь, мой милый мальчик, — ответил Таддиус, самодовольно ухмыляясь и переключая свое внимание на Нилу, та молча стояла рядом со своим пациентом. Транстело Нилы, видимо, произвело на доктора сильное впечатление, его фаллос увеличивался на глазах.

— Спасибо, Таддиус, — ответила Нила, явно польщенная своеобразным комплиментом.

— Не стоит благодарности, дорогая. Должен сказать, над вашей внешностью отлично поработали.

— А ваш наряд… — начала было она.

Таддиус ее перебил:

— Знаю, знаю. Тоска зеленая! Ну а чего вы ожидали? Можно подумать, у меня было время подготовиться! — Он извинился перед Джастином: Нила попросила его держать в тайне свои предпраздничные хлопоты.

Пока они двигались наверх в очень медленном, старомодном лифте, Нила объяснила Джастину, почему в последнее время с ней нельзя было связаться.

— Во-первых, я хотела тебя удивить…

Джастин покраснел:

— Считай, что ты достигла цели. — Он изо всех сил старался не так откровенно пожирать ее взглядом.

За две недели Нила полностью сменила цвет волос, глаз, кожи и вырастила крылья, хвост и рога. Впрочем, для последнего понадобилось всего два дня. Остальное время она привыкала к новым частям тела и училась с ними управляться.

— Мне всегда хотелось побыть на Марди-Гра полностью раскрепощенной, — сказала она, — но до последнего времени у меня не было на это средств. Я мечтала о таком костюме с детства. Почти у всех детей есть свои сумасбродные мечты, и они надеются однажды разбогатеть и воплотить их в жизнь… По-моему, мне просто повезло!

— Да, — рассмеялся Джастин. — Ты нашла меня.

— Не будь таким тщеславным, — поддразнила она. — Тебя нашел Омад. Я только пожинаю плоды.

Джастин неуверенно улыбнулся и подумал: «Неужели она флиртует со мной?!»

— Ах да! — воскликнул Таддиус, останавливаясь перед дверью, окованной медью. — Вот мой номер. До скорого, ребятки!

Джастин и Нила дошли до конца коридора, где располагался пентхаус. Поскольку отель воссоздали в стиле ретро, здесь имелись самые настоящие двери, которые нужно было открывать. Джастину пришлось приложить ладонь к пластине возле замочной скважины. После того как устройство идентифицировало его по ДНК, дверь открылась. Джастин и Нила очутились в роскошных апартаментах. Посреди комнаты стояла широченная кровать под балдахином. Перед ней, словно часовые, расположились два кресла в стиле эпохи Людовика XIV. Остальная мебель в спальне была выдержана в том же стиле, что и в соседних комнатах. При гостиной имелся балкон, откуда открывался замечательный вид на улицу.

— Что ж, мы осмотрели твои апартаменты, — сказала Нила, — а теперь пошли отсюда! Может, ты и не заметил, но кругом все веселятся!

Джастин не мог не засмеяться. Если раньше ему больше всего хотелось попасть в свой номер и спрятаться от шума, то сейчас он оказался всецело во власти демонессы, вселившейся в Нилу Харпер. Поэтому он покорно кивнул:

— Подожди, я только костюм надену.

— Естественно, — кивнула она, прыгая на постель и игриво расправляя крылья на покрывале.

Джастин открыл коробку. Костюм он себе подобрал проще некуда: грубую тунику с поясом и сандалии. Хотя туника доходила до колен, он решил не снимать трусы. Он стал гораздо осторожнее, посмотрев передачу, в которой наглядно показали, куда способны проникнуть медиаботы.

— Спартак, — объяснил он, пожав плечами.

— Очень символично, — заметила Нила, кивая в знак поддержки. — И смущаться нечего.

— Нила, — ответил он, — мой костюм меркнет на фоне твоего наряда!

Она расхохоталась.

— В общем, — продолжал Джастин, — костюм Спартака показался мне в самом деле символичным. Останься он рабом-гладиатором и наемником, он мог бы получить все богатства и блага, предлагаемые римским обществом.

— Но он предпочел восстать против римлян и драться, — кивнула Нила.

— Да, — ответил Джастин, — он предпочел драться.

— И умереть.

— Плавали, знаем, — пошутил Джастин. Ему захотелось ее успокоить. — Не волнуйся, Нила. Символ есть символ.

Она нахмурилась:

— Так ты готов?

— Нет, — ответил Джастин, — но это не важно. Не уверен, что буду когда-нибудь готов к тому, что ждет меня снаружи!

Их отель находился между Декатер-стрит и Шартрез-стрит, они зашагали по Шартрез. На главной улице Канал-стрит кованые балкончики всех домов были забиты веселыми горожанами. Они швыряли драгоценные камни в участников карнавала — и в тех, кто шел по улице, и в тех, кто летел по воздуху. На фоне дождя из драгоценностей особенно красиво выглядел шпиль собора Святого Людовика вдали, в самом сердце Французского квартала.

Джастин старался не обращать внимания, когда в него тыкали пальцами, и нехотя раздавал автографы. Нилу никто не узнавал, наверное, демонессу принимали за преуспевающую «подружку на час», которой по карману транстело. Нила предложила Джастину купить маску, он отказался. Вечерело, и на улице было достаточно темно. Кроме того, многие уже успели напиться. В общем, испытание медными трубами славы начиналось не слишком бурно. Кроме того, на всякий случай за Джастином по воздуху плыли несколько роботов-охранников — кто-то из веселых кутил мог неожиданно выйти из-под контроля.

Медленно бредя в плотной толпе народа, они услышали настоящую какофонию из музыки и приветственных криков. Им навстречу двигалась праздничная процессия. Нила и Джастин остановились полюбоваться. Первым по мостовой проскакал всадник. Он, объяснила Нила, был капитаном или предводителем «Клуба Орфея». За ним последовали офицеры и королева карнавала в сопровождении своих фрейлин и придворных. Далее по воздуху проплыла огромная платформа. Каждый год на таких платформах изображали какое-нибудь историческое событие. В этом году все было посвящено теме «Три века прогресса».

Джастин разглядел огромную копию первого наноробота, за которым последовал один из первых орбитолетов. Орбитолет вылетел из трубы, изображающей орпорт Гонконга, и влетел в другую трубу, изображающую орпорт Нью-Йорка. Следующая платформа демонстрировала колонизацию Марса, еще одна — недавно начавшееся освоение Венеры.

Между большими платформами ловко маневрировали платформы поменьше. На них разыгрывали колонизацию пояса астероидов, а также заселение орбитальных колоний. За тематическими платформами, на которых разыгрывались разные сцены, следовали три платформы поменьше, они плыли в воздухе на разной высоте. На этих платформах стояли разодетые в костюмы члены «Клуба Орфея», которые швыряли драгоценности радостно вопящим кутилам на улицах.

Джастин поймал ожерелье. Приглядевшись, он понял, что у него в руках нитка бриллиантов, сделанная из сорока, не меньше, настоящих бриллиантов по три карата каждый. Он расхохотался. Кто бы мог подумать! Бриллианты падают с неба, у его спутницы золотисто-красная кожа и крылья, а главное — он жив и может все это лицезреть и переживать!

Нила подхватила его под руку, и они снова зашагали по улице. На углу Сент-Луи и Шартрез они прошли мимо «Дома Наполеона», увенчанного восьмиугольным куполом, который, по слухам, построили в качестве наблюдательного пункта. Горожане хотели разглядеть корабль Наполеона на реке. Легенда гласила, что Наполеон собирался высадиться в Луизиане и жить в доме, перед которым они сейчас стояли. К сожалению, этого не случилось, потому что Наполеон погиб, так и не добравшись до Нового Орлеана. Как и в прошлой жизни Джастина, в «Доме Наполеона» разместилось питейное заведение. С улицы было видно, что в заведении буквально яблоку негде упасть. Посетители толпились и на полу, и под потолком. Нила и Джастин зашагали дальше, по очереди таща друг друга в плотной покачивающейся массе людей и транстел. Они прошли Тулуз-стрит и приближались к площади Джексона, на другом конце которой возвышался собор Святого Людовика. Шартр-стрит, как и другие улицы Французского квартала, превратилась словно в приток бурной реки. Все спешили на площадь Джексона, где происходили самые крупные представления.

Джастин понял, что движется уже не по собственной воле, что его толкает плотный поток других гуляк. Он почти не видел руки Нилы, за которую держался, хотя ее острые коготки впивались ему в кожу. Повсюду пахло потом и спиртным.

Вдруг его резко дернули влево. Потом еще раз. Не успел он и глазом моргнуть, как очутился в маленьком переулке. Хотя переулок тоже был переполнен народом, здесь дышалось гораздо вольнее.

Джастин прислонился к сырой каменной стене, переводя дух и массируя плечо, чуть не вывихнутое Нилой.

— Ты меня едва не искалечила… — Он замолчал, осознав, насколько близко Нила к его лицу. Так близко, что он чувствовал ее теплое дыхание.

По спине у него побежали мурашки, сердце заколотилось чаще.

Нила стояла очень близко и не отстранялась. Джастину стало не по себе.

— Нила, я…

Она приложила кончик указательного пальца к его губам.

Джастин обхватил ее за талию и притянул к себе. Может, она передумает? Вдруг ему стало все равно. Будь что будет! Они пытливо смотрели друг на друга в упор. Хотя ее глаза были черными, как ночь, в них можно было читать, как в книге. Джастин медленно отбросил прядь длинных черных волос, упавшую Ниле на щеку. Потом стал нежно ласкать ее лицо. И наконец, осторожно приблизил губы к ее губам.

Поцелуй был неспешным и страстным.

Нила подпрыгнула и обхватила своими длинными ногами его талию. В таком положении они прошли по мощенному булыжником переулку, наконец, Джастин прислонил ее спиной к стене. Камень приятно холодил кожу спины и крыльев. Над ними нависал крошечный, тускло освещенный балкончик, слева в стене была деревянная дверца. Если кто-то и стоял наверху, их все равно не было видно… И даже если кто-нибудь неожиданно выйдет на улицу, какая разница? Нила раскинула крылья, закрывая Джастина. Он торопливо разделся и раздел ее.

Нила больше не была Нилой Харпер в теле демонессы, она вся перевоплотилась в демонессу. Приноравливаясь к Джастину, она размахивала крыльями и молотила хвостом.

Обхватив его лицо ладонями, она впилась ему в губы страстным поцелуем.

Обоим не хватало воздуха. Дышали они как будто урывками — часто и неглубоко. Ниле казалось, что она взлетает все выше, приближаясь к пику наслаждения. Поняв, что Джастин ее опередил, она помогла ему и тут же едва не потеряла сознания. Волны бурного восторга накрывали ее одна за другой. Наконец, совершенно обессиленная, она повисла на мощных плечах Джастина.

Он медленно поставил ее на землю, и она тут же прильнула к нему, потому что ноги ее не держали. Закрыв их обоих складками своих огромных кроваво-красных крыльев, Нила крепко обняла его.

Он медленно отпрянул и нежно поцеловал ее в губы.

Она с улыбкой провела пальцем по его щеке.

— По-моему, я больше не твой реаниматолог, — сказал она, с трудом переводя дыхание.

Джастин тихо рассмеялся:

— Боже, я надеюсь на это!

— Как ты? — спросила она, видя даже в полумраке, какое у него покрасневшее лицо.

— Нормально, только устал немного… По-моему, хорошая прогулка все наладит.

— Мне нравится твое предложение.

Они быстро оделись и рука об руку вышли из переулка, после чего их быстро поглотила толпа гуляк, текущая в сторону площади Джексона.

Еще через несколько часов ночной прогулки они вернулись в отель «Рекс», где должны были встретиться с Омадом. Кое-как поправив на себе одежду, они вошли в вестибюль и рассеянно зашагали к лифту. Они не сразу заметили друга, который терпеливо ждал их в кресле у колонны.

Омад был одет в старомодный, плохо сидящий на нем деловой костюм в узкую полоску. Рядом с ним на полу стоял большой металлический кейс, на обеих сторонах которого были выгравированы буквы «Налоговое управление». Кроме того, на бедре у него была кобура с пистолетом, а на голову он нацепил черный шлем-маску с прорезями для глаз. Увидев Джастина и Нилу, он встал.

— Сейчас угадаю, — сказал Джастин. — Ты налоговый инспектор?

— Сейчас и я угадаю, — парировал Омад. — Вы — счастливые любовники?

Джастин и Нила промолчали, сохранив невозмутимое выражение.

Омад не дал им времени на оправдание:

— Давно пора! Спасибо Дамзаху за Марди-Гра — вот, пожалуй, все, что я могу сказать.

— Грубиян! — воскликнула Нила, пытаясь сбить Омада со скользкой темы. — Ты еще ни слова не сказал о моем транстеле!

— Нила, — Омад одобрительно подмигнул, — если я скажу все, что думаю, твой приятель, который, похоже, не отлипает от тебя, наверное, меня изобьет.

Видя довольное лицо Нилы, Омад понял, что сказал то, что нужно.

— Ну как, прав я был? — спросил Джастин.

— Насчет чего?

— Ты в самом деле налоговый инспектор?

— А, да, — ответил Омад, беря себя в руки, — ты угадал с первой попытки, но я надеялся, что ты сильнее испугаешься.

— С чего ты взял, что я испугаюсь налогового инспектора? — спросил Джастин, подыгрывая Омаду.

Омад сразу посерьезнел:

— Для нас налоговики — далекое прошлое, но ведь вы на самом деле… — следующие слова далось ему с трудом, лицо исказилось в неприязненной гримасе, — облагались налогами! — Видя, что Джастин по-прежнему не понимает, Омад продолжал: — И налоговые инспекторы являлись по вашу душу!

— На самом деле все было совсем не так страшно.

— Ты хочешь сказать, что безликие, безымянные правительственные чиновники не всегда охотились за честными гражданами, отбирая у них деньги, нажитые тяжелым трудом? Вас ведь могли посадить в тюрьму, если вы не отдавали им сколько надо кредитов?

— Не кредитов, а долларов, — уточнил Джастин. — Ну да, они являлись по нашу душу… — Он ненадолго задумался. — А знаешь, Омад, в самом деле, все так и было. — Он широко ухмыльнулся. — Отличный костюм!

Джастин отлично помнил первый визит налоговиков в свою компанию. Какой-то мозгляк — мелкая сошка — явно хотел выслужиться перед начальством и долго рылся в его бумагах…

— Более того, — добавил Джастин, вспомнив, сколько времени пришлось латать дыры, проделанные мерзким гаденышем, — костюм у тебя просто замечательный!

Омад просиял.

— Кстати, я принес штучку, о которой ты просил. — Он раскрыл кейс с эмблемой налогового управления.

— Что за штучка? — насторожилась Нила.

Джастин остановил Омада, осторожно положив руку на кейс.

— Давай лучше поднимемся ко мне в номер. Там и отдашь!

Наверх в старинном лифте поднимались в неловком молчании. Когда они наконец добрались до апартаментов, Нила умирала от нетерпения.

— Что там у тебя?

— Нила, — ответил Джастин, — на самом деле это пустяк. С помощью нанотехнологий таких штучек можно изготовить целые горы.

Омад деловито проверил номер, переходя из комнаты в комнату, как будто он был секретным агентом и искал жучки. Напоследок вышел на балкон и через миг вернулся.

— Омад, — сказал Джастин, — спасибо, что продемонстрировал нам с Нилой свою крутизну. Я уже ждал всяких ужасов и полицию нравов.

— Не пойми меня неправильно, — Омад смотрел на них с видом рассерженного папаши, — но, по-моему, вы оба — психи. Если бы не Марди-Гра, вы бы так легко не вышли сухими из воды. И все-таки я за вас. Пошли они все куда подальше! Вы как будто созданы друг для друга. Не думаю, что все хорошо кончится, но радуйтесь, пока можете… Да, кстати, вы знаете, что под вашим окном собирается огромная толпа?

Джастин просиял:

— О да! Наверное, уже время.

— Время для чего? — спросила Нила. Высунувшись наружу, она увидела большую толпу народа, и ей стало нехорошо от дурного предчувствия.

Джастин лукаво улыбнулся:

— Я созвал небольшую пресс-конференцию. — Не дожидаясь ответа Нилы, он посмотрел на Омада: — Ну, где они?

— Здесь, — буркнул Омад, по-прежнему глядя в окно. — Вот, бери! — Он раскрыл кейс и достал из него большие серебряные наручники. — Надеюсь, ты такие хотел. — Он поднял их обеими руками.

Наручники состояли из трех огромных букв, скрепленных друг с другом: GCI. Подойдя к Омаду, Джастин продел руки в металлические браслеты. Они оказались приятно гладкими и тяжелыми, Джастин немного погремел цепью.

— Такие, как я просил? — спросил он.

Омад кивнул:

— Их прототип я испытал на себе. Работают отлично!

Джастин снова тряхнул наручниками — просто так, на всякий случай.

— Замечательно! — Он лучезарно улыбнулся.

— Джастин… — осторожно начала Нила, — что ты задумал?

Он устремил на нее решительный взгляд:

— Я провозглашаю независимость. — С этими словами он подошел к застекленной двери, ведущей на балкон, и переступил порог.

Как только ее любимый вышел на балкон, толпа оглушительно заревела. В Ниле росло и крепло предчувствие чего-то плохого, но останавливать происходящее было уже поздно.

Шон Дугл стоял в толпе под балконом Джастина Корда и терпеливо ждал. Вместе с ним Джастина ждали несколько тысяч гуляк, орды медиаботов и кавалькада репортеров. В отличие от всех остальных Шон понимал, что присутствует при историческом событии. В глубине души он надеялся, что и ему суждено сыграть свою роль в истории. «Один свободный человек», как он теперь почти всегда именовал Джастина, созвал импровизированную пресс-конференцию. Должно быть, сейчас произойдет что-то важное. Шон радовался своему везению. Великие люди пользуются историей для достижения своих целей. Шон не сомневался в своем высоком предназначении. Поэтому он ждал.

Джастин подошел к перилам балкона. Руки он пока опустил, не желая раньше времени демонстрировать наручники. Благодаря защитному полю вокруг отеля медиаботы, как и люди в толпе, держались на безопасном расстоянии от балкона. Но Новый Орлеан — город маленький, густонаселенный, и его население удвоилось благодаря празднику, Канал-стрит была широким бульваром, и расстояние, которое обычно отделяло от посторонних дорогие отели вроде «Рекса», сократилось чуть ли не втрое.

Толпа затихла, снизу доносился лишь негромкий гул, что само по себе было знаменательным, ведь среди присутствующих едва набирался десяток трезвых.

Когда Джастин понял, что на большее рассчитывать не приходится, он резко вскинул над головой закованные в наручники руки. Вся площадь затихла, все изумленно смотрели на него. Джастин напряг мускулы. Его опыт был рассчитан на однократную демонстрацию. Важно, чтобы все разглядели буквы, из которых собраны звенья наручников.

С того мига, как Джастин вскинул руки, обнажая наручники с буквами GCI, Шон Дугл еще больше возгордился — он угадал правильно! Сообщники, которых он заранее разместил в толпе, не сводили с него взгляда, ожидая сигнала. Но Шон не спешил. Он знал: самое главное — точно рассчитать время. «Еще рано… еще рано», — повторял он про себя. Шон намеренно отказывался смотреть в глаза своим сторонникам. Им придется подождать. Он подаст сигнал, когда решит, что все готово.

«Пора», — сказал себе Джастин, резко разводя руки в стороны. Звенья наручников, которые до того безвольно болтались у него на запястьях, натянулись. Джастин напрягся.

Дернул еще раз — сильнее. Всякий раз он ослаблял наручники, а потом снова дергал, все сильнее и сильнее — по крайней мере, так казалось со стороны. Наконец, напрягая все мышцы, он дернул изо всей силы, и буквы у него над головой надломились. Осколки металла полетели в толпу — весьма символично для Марди-Гра.

Шон Дугл пришел в восторг. Гнев и злость, бушевавшие в нем, превратились в некое подобие умиротворения. Он знал, что должен сделать. Пусть его поступок принесет риск, боль и смерть другим, как, наверное, и ему, — это ерунда. Путь его ясен. Он в жизни не был так счастлив и не чувствовал себя таким опасным. Он подал сигнал своим приспешникам, которого те так отчаянно ждали. Дружно, как один, они принялись скандировать:

— Один свободный человек! Один свободный человек! Один свободный человек!

Как лесной пожар, который стремительно распространяется в жаркий, ветреный день, пьяные веселые гуляки вскоре присоединились к последователям Шона Дугла. К огромной радости Шона, теперь их призыв услышала вся Солнечная система. Его представление о Джастине как о символе его революции принесло свои плоды. Лозунг «Один свободный человек» стал как будто раковой клеткой, внедренной в миллиарды «заблудших» душ зрителей, не отрывавшихся от голодисплеев. Все прониклись желанием заговорщиков покончить с тиранией инкорпорации.

Гектор выключил голодисплей и медленно смял сигару. Последние струйки дыма поднимались к потолку. В нем нарастал гнев, ему показалось, что гнев заполняет все клетки его тела. Наконец, гнев целиком поглотил его. Значит, Корд призывает сломать систему, которая спасла его — как и все человечество, между прочим! Ну и пусть! Хочет разбить оковы — он получит разбитые оковы. А тем дурачкам, которые наивно верят сказкам Джастина о славном прошлом, нужно показать, каким было это прошлое на самом деле. Им нужно напомнить о терроризме, анархии и страхе, которые когда-то царили в мире Джастина.

Гектор Самбьянко сидел в темном, тихом кабинете, ставшем ему вторым домом. Некоторое время он слушал доносящийся с улицы монотонный гул транспорта, рассеянно вертя в руках цифродруга. Кому-то придется умереть. Гектор знал: смерть всего одного человека выпустит на волю сумасшедшего, способного напомнить современному миру о том, каким опасным было прошлое.

— Яго!

— Что, Гектор?

— Перешли главе отдела спецопераций на Нептуне информацию по защищенному каналу.

— Записываю, — ответил яго.

— Необходим так называемый «несчастный случай», — без тени эмоций продолжал Гектор.

— Имя?

— Элизабет Рейнолдс.

Наконец-то! Нила отправлялась в отпуск на Луну. Но не в обмен на обещание держать язык за зубами, как предлагал Гектор Самбьянко, а по собственной воле и на собственные деньги. Еще необычнее было то, что Нила путешествовала тайно и вместе с любовником.

За те годы, которые Джастин провел в криокапсуле, Луна спустилась ниже. Землянам хватало собственных забот, и они не обращали внимания на то, что творилось за пределами земной атмосферы. Кроме того, космические исследования монополизировало государство, а правительства всех стран вскоре доказали свою полную несостоятельность. Поэтому Луна долгое время воспринималась как данность. Естественный спутник Земли почти не изменился с тех пор, как Нил Армстронг впервые ступил на Луну. Люди постепенно оправлялись после Большого Краха, но на Луну по-прежнему обращали мало внимания. Она вращалась себе и вращалась по эллиптической орбите, озабоченно взирая на охваченную катастрофами голубую двоюродную сестрицу. После того как ввели обязательное инкорпорирование и начался бурный экономический рост, зародилась орбитальная промышленность. Для ученых и предпринимателей Луна стала промежуточной базой. Как только космические отрасли промышленности более-менее набрали силу, Луну быстро поделили. Запасы льда и полезных ископаемых, найденные на Луне, создали плодородную почву для развития нанотехнологии и многочисленных микропроцессоров и репликаторов. Началась колонизация Луны. Вскоре весь спутник Земли оказался изрыт многочисленными туннелями. Под поверхностью спутника возникли подлунные города, в которых поселились семьи первых колонистов. На поверхности спутника, в лунных кратерах, выросли высотные здания, покрытые тонкими, но мощными защитными мембранами.

И все же по-настоящему Луна начала развиваться лишь после того, как лет через сто после Большого Краха началось освоение пояса астероидов. Из пункта конечного назначения она превратилась в оживленный порт. Более того, Луна стала предпочтительным портом захода для растущего населения пояса астероидов, который за прошедшие сто лет практически вышел из поля земного тяготения. Лунное притяжение, в шесть раз слабее земного, оказалось гораздо более «нейтральной» почвой для тех, кто стремился вести дела с представителями земной метрополии. Всего за десять лет на лунных просторах, ранее занятых промышленными гигантами, выросли многочисленные конференц-центры, роскошные отели, рестораны и развлекательные комплексы. Предприниматели в любом случае ничего не теряли. Они с прибылью перепродали принадлежащие им участки Луны, а сами начали колонизацию других планет и их спутников.

К тому времени, как Джастин, так сказать, получил «второе дыхание», Луна превратилась в настоящий плавучий Лас-Вегас. На ней транжирили кредиты те, кто всю жизнь мечтали провести отпуск на орбите. Если Марди-Гра начинался в Новом Орлеане, то заканчивался он — для тех, кто мог себе это позволить, — в роскошных лунных отелях. Крылатая Нила и ее знаменитый спутник тоже решили посетить современную Мекку разврата и торговли.

Летели они не вместе. Джастин за бешеные деньги и на вымышленное имя снял отдельный кратер вдали от посторонних глаз. Они с Нилой прибыли с разницей в несколько часов. Целую неделю они путешествовали по Луне, питались, как короли, наслаждались обществом друг друга и занимались любовью, используя любой подходящий момент. Все больше сближаясь и познавая друг друга, они не сразу заметили, что мир, который они ненадолго оставили, начал распадаться на части.

Шон Дугл всю неделю провел перед голодисплеем. Он снова и снова прокручивал запись того знаменитого вечера и никак не мог насытиться. Днем он рассеянно выполнял свои обязанности: готовился к митингам, подписывал документы и даже раздавал автографы. И конечно, радовался многочисленным одобрительным отзывам. Но по вечерам он возвращался к себе в номер и пересматривал запись исторической пресс-конференции. Он снова ощущал растущее напряжение, идущее от Джастина Корда. Следил, как Джастин оглядывает толпу… И вот — кульминация, когда Корд разорвал цепи и металлические осколки посыпались вниз. И наконец… вот он, волшебный миг, когда он, Шон Дугл, начал скандировать свой лозунг. А потом люди из толпы, один за другим, присоединялись к нему. Некоторые даже раскачивались из стороны в сторону. Завораживающее зрелище! Шон обклеил почти все стены своего номера распечатками статей, посвященных событиям той ночи — его звездному часу. Лозунг «Один свободный человек» дошел до миллиардов землян. Миллиардов! В жизни Шона наступил тот редкий миг, когда он чувствовал, что в самом деле достоин своего свершения.

Когда подал голос аватар, Шон насторожился. Аватар почти никогда не связывался с ним по своей инициативе. Шон велел ему звонить, только если тот что-нибудь узнает об Элизабет. В глубине души он лелеял надежду, что когда-нибудь его любимая вернется. Так оно и случилось — в некотором смысле.

«Нептун ньюс» сообщали о несчастном случае, который произошел при подключении электроснабжения к атмосферному конвертеру на спутнике Сатурна, принадлежащем GCI. Каким-то образом полностью заряженное устройство разрядилось в один миг, вызвав постоянную смерть. Представитель GCI сообщил о гибели Элизабет как о трагической экономической потере.

Мир Шона рухнул. Он мигом обо всем забыл. Память распалась на куски, на поверхность выплывали лишь разрозненные обломки его прежней сущности. Он часами сидел, тупо глядя в голодисплей, никому не открывал, отказывался общаться даже со своими растерянными последователями. Потом Шон словно выполз из своей оболочки — медленно и неуверенно, как выползает оса-паразит из внутренностей уничтоженного ею насекомого. Шон долго смотрел в окно, наливаясь решимостью.

Они лишили его смысла существования — а он уничтожит их мир.

Во время второго покушения Джастин спасся чудом. Они с Нилой заранее договорились, что полетят разными рейсами, чтобы избежать ненужной огласки. Тем, кто спрашивал, Нила объясняла, что ее пациент нуждается в ее профессиональной консультации. После продуманной «официальной» встречи в лунном орпорту Нила и Джастин распрощались друг с другом. Выйдя наружу, они предусмотрительно разлетелись в разные стороны — каждый к своим воротам. Нила наблюдала за Джастином — его частный орбитолет располагался на нижней платформе. Очутившись у выхода, Джастин зашагал по длинной открытой дорожке, ведущей на посадку. Он заметил, что перед его терминалом есть пермастена, отгороженная красным бархатным канатом и непроницаемой искусственной дверью. Перед пермастеной стояла женщина в форме службы безопасности отеля. Видимо, ей в задачу вменялось не пропускать посторонних в зал ожидания первого класса. Увидев Джастина, охранница нажала кнопку на инфопланшете и жестом показала ему в сторону пермастены. Джастин, который так и не привык проходить сквозь стены, повинуясь привычке, вытянул руку вперед, как будто пробуя воду. Всякий раз он ожидал, что рука ударится о стену, правда, этого еще ни разу не случалось. И все же эта привычка в конце концов спасла ему жизнь. Как только его рука скрылась за пермастеной, ему показалось, будто все тело пронзили раскаленные стрелы. Перед глазами поплыли пузыри разных форм и размеров, наполненные теплой красной жидкостью. Джастин отскочил от пермастены, крича от боли.

Позже удалось восстановить ход событий по записи на мониторах слежения. Псевдоохранница выхватила из кармана небольшое орудие стандартного образца и прицелилась в Джастина. Но выстрелить так и не успела, потому что сверху на нее спикировала разъяренная крылатая демонесса. Услышав крик Джастина и боясь худшего, Нила спрыгнула со своей платформы и ринулась вниз. Благодаря крыльям и малой, по сравнению с Землей, силе тяжести она устремилась на помощь с головокружительной скоростью. Одной рукой она схватила ошеломленную наемницу за горло, когтями другой пытаясь выцарапать ей глаза. Псевдоохраннице как-то удалось оттолкнуть Нилу от себя, Нила подлетела к Джастину, который лежал на полу и извивался от боли. В последний миг ей удалось не упасть с платформы, она затормозила крыльями. Псевдоохранница пошатнулась, тяжело рухнула на одно колено и прицелилась. Заметив, что убийца на миг скосила глаза в сторону, Джастин сильно пнул ее в лодыжку. Этого оказалось достаточно — убийца дернулась и промахнулась. Нила снова ринулась в атаку, она налетела на убийцу и отшвырнула ее к поврежденной пермастене. По всему орпорту пронесся страшный крик, который скоро стих, — убийца лишилась голосовых связок, как, впрочем, и всего тела.

Позже, придя в себя, Джастин ничего не помнил, из-за сильного кровотечения он потерял сознание. Последняя картинка перед тем, как он отключился, навеки запечатлелась в его мозгу: Нила держит его на руках, и ее крылья, устрашающе грозные и вместе с тем удивительно нежные, защищают его от всего мира.

Несмотря на ужасные события последних дней, Джастин быстро пришел в себя. За то время, что Нила избавлялась от своего транстела, ему отрастили новую руку. Самое большое влияние покушение оказало на развитие отношений Нилы и Джастина. Нила думала, что их с Джастином роман закончится после Марди-Гра. Она решила: после того, как оба удовлетворят плотские потребности, с незаконным желанием будет покончено раз и навсегда. И если даже их отношения станут явными, силу удара хотя бы отчасти смягчит общая атмосфера Марди-Гра. Может быть, их даже не осудят, все решат, что они поддались праздничному настроению… Так Нила думала до того страшного мига, когда едва не потеряла Джастина навсегда. Мысль, что Джастина с ней больше никогда не будет, что он исчезнет, пропадет, испугала ее больше всего на свете.

Теперь все, кроме Джастина, утратило для нее смысл. Нила не отходила от Джастина, оба понимали, что будут продолжать встречаться и после того, как закончится Марди-Гра. Они все подробно обсудили и согласились не выставлять свои отношения напоказ. В то же время оба понимали: когда-нибудь миру придется смириться с их близостью.

Джастин сидел на кухне в доме Маккензи и читал утреннюю газету. На кухню вышла Нила, снова ставшая самой собой. Кроме купального халата, на ней больше ничего не было. Она улыбалась. Джастин успел забыть, как это прекрасно, пока не увидел улыбку Нилы. И дело не в том, что она улыбалась лучше или хуже других. Как и его первая жена, Нила улыбалась именно ему и благодаря ему. Вот что самое главное! Стены, которыми он так старательно отгораживался от мира, наконец рухнули. Джастин решил, что это тоже хорошо.

Их близость нарушил приход Омада в обществе незнакомки. Нила, которая по-прежнему стояла, прислонившись к дверному косяку, бросила на Омада раздраженный и вместе с тем снисходительный взгляд. Его ничто не исправит! Она устроилась за большим кухонным столом — чуть поодаль от Джастина — и налила себе кофе. Следом вошли Мош и Элинор. Глядя в их счастливые, хотя и утомленные лица, трудно было предположить, что они женаты целых сорок лет. За Маккензи появился доктор Джиллет. Он тоже успел избавиться от своего громадного фаллоса — по крайней мере, насколько можно было судить по его купальному халату. Всю предыдущую неделю Таддиус участвовал в многочисленных оргиях, и только под конец праздника он узнал, что случилось с его самым знаменитым клиентом. Доктор сразу примчался в медицинский центр, где сразу понял, как изменились отношения Нилы и ее пациента. Однако он не пытался их урезонить, благоразумно рассудив, что в таком случае ему, скорее всего, укажут на дверь. Он надеялся лишь на то, что ему удастся, как он думал, исправить положение, воздействуя на «вред» изнутри.

Именно этот миг Омад выбрал для того, чтобы представить свою спутницу.

— Познакомьтесь, хм… это… — Он бросил взгляд на женщину, с которой только что провел ночь.

— Агнес, — ответила она.

Джастину она показалась типичной робкой поклонницей.

— Представляете, — запинаясь, продолжала Агнес, — когда я познакомилась с Омадом, я и понятия не имела, что он — тот самый Омад… Он, конечно, уверял, что он — Омад, но вы ведь помните, сколько Омадов бродило по улицам Нового Орлеана во время Марди-Гра?

— В самом деле, — кивнул Мош. — До сих пор не верится, что он продавал лицензию на свое лицо!

— А мне верится! — хихикнула Нила.

— Да ну вас! — возмутился Омад. — Ведь это только на неделю, а надо же как-то зарабатывать на пропитание!

Джастин повернулся к Агнес:

— Прошу вас… продолжайте.

Агнес пожала плечами:

— В общем, он показался мне славным, и ведь шла последняя ночь Марди-Гра, поэтому я решила: почему бы и нет? Призрак Дамзаха, до сих пор не верится! Вы все здесь, рядом со мной… Как будто в супервидео по Нейро… Я-то всего-навсего мелкота и живу на помойке, а вы, — она в упор посмотрела на Моша и Элинор, — вы в самом деле живете в роскошном номере! — Она снова огляделась вокруг, словно не верила собственным глазам.

— Агнес, не сомневаюсь, у вас тоже уютный дом, — подбодрил ее Джастин.

— Ничего особенного, обычный викторианский особняк с пятью спальнями на десяти сотках!

— Ничего особенного?! — удивился Джастин. — Поверьте мне, Агнес, в мое время такой дом считался бы очень даже завидным владением!

— Чувак, — встрял Омад, покосившись на Агнес и словно извиняясь, — дом-то неподвижный.

Все остальные замолчали, как если бы Омад грязно выругался. Джастин посмотрел на Нилу. Нила переглянулась с доктором Джиллетом. Подумав, Нила пожала плечами и сказала:

— Джастин, ты ведь знаешь, что орбитолеты бывают роскошными и стандартными, ты знаешь, что твои нью-йоркские апартаменты доступны не каждому.

Джастин кивнул:

— Да, они могут менять форму и текстуру по желанию. Очень удобно.

— Очень удобно и очень, очень дорого, — продолжала Нила. — Материалы поменять легко, но нанороботы, которые и осуществляют трансформацию, нуждаются в постоянном обновлении и проверке. Сама не понимаю, почему для этого необходимы такие человеческие трудозатраты… В общем, жить в изменяемых жилищах могут себе позволить только очень богатые люди. Самые бедные живут в неподвижных домах, люди побогаче позволяют себе одну изменяемую комнату, несколько — и так далее.

— На мою зарплату, — продолжала Агнес, — доступен только неподвижный дом.

Все закивали.

— Агнес, извините за любопытство, — поинтересовался Джастин, — но не объясните ли, на что вы тратите деньги?

— Ой, ну что вы, к чему извиняться! — выпалила Агнес, хватая маленький круассан. — Я много трачу на путешествия и развлечения. И конечно, вкладываюсь в покупку акций. Естественно, по-настоящему ценные пакеты мне не по карману, но, может, мне повезет и я заполучу метеор… вроде Омада.

Омад улыбнулся:

— На самом деле из всех нас сейчас самый крупный метеор — это Нила.

Доктор Джиллет заметил замешательство на лице Джастина и поспешил ему на помощь:

— Бедняки не могут себе позволить вкладывать деньги в прибыльные акции, — начал он, как будто Агнес не было в комнате, — и даже в потенциально прибыльные. В противном случае они не были бы бедными. Зато они могут вкладываться друг в друга. Покупают акции таких же, как они, бедняков — мы называем их «мелкотой». Однако, покупая акции «мелкоты», все надеются, что кто-нибудь из них внезапно прославится и его акции резко подскочат в цене. «Мелкота», чьи акции вдруг резко дорожают, называется «метеорами». В основном потому, что причина внезапного роста их котировок никак не связана с врожденными талантами… О присутствующих не говорю, разумеется. Например, человек стал единственным свидетелем какого-нибудь экстраординарного события или женился на богатой невесте. В основном все «метеоры» вскоре снова падают в цене и теряются в толпе «мелкоты». Отсюда и прозвище.

— Значит, вы хотите сказать, — Джастин снова повернулся к Агнес, — что вкладывать деньги в «мелкоту» вроде вас — все равно что играть в азартную игру?

— Что вы, Джастин, это гораздо важнее, — оживилась Агнес. — Акции «мелкоты» позволяют каждому принимать участие в общественной жизни. Играя в азартные игры, вы ничего не получаете взамен, а покупая акции, вы хотя бы становитесь акционером других людей… Но если быть совершенно откровенной, — продолжала она с покорным видом человека, полностью смирившегося со своим положением, — ставить на меня нет смысла.

Немного позже Джастин сидел в библиотеке Моша и наслаждался чтением. Спустя какое-то время он отложил книгу «Взлет и падение Американской республики» и вызвал своего аватара.

— Да, Джастин?

— Мне хочется сделать что-нибудь хорошее для Агнес.

— Прости, но, возможно, я еще не понимаю всех аспектов сложных человеческих взаимоотношений. Неужели ты хочешь сблизиться с мисс Голдстейн?

— Нет, — ответил Джастин.

— Тогда откуда желание сделать для нее что-нибудь хорошее?

— По-моему, — ответил Джастин, вспоминая всех, кто его недооценивал, — она — отличная ставка.

— Спасибо, — ответил себастьян, — теперь я понимаю. Что у тебя на уме?

Джастин задумчиво прищурился:

— Какой у нее пакет?

— Чтобы получить информацию такого рода, ты должен владеть по крайней мере одной акцией мисс Голдстейн. Ты дал мне и своим брокерам недвусмысленный приказ не покупать ни одной акции отдельных людей.

Джастин задумался. Ему противна была сама мысль о владении другим человеком, потому что это попахивало рабством, но в данном случае он склонен был отказаться от собственного приказа — пусть только временно.

— Себастьян, имеются ли какие-то распоряжения насчет того, сколько времени я обязан владеть этой единственной акцией?

— Нет.

— Тогда будь так добр, попроси кого-нибудь из моих брокеров купить одну акцию Агнес. Добудь нужную информацию и сразу продай ее.

— Лучше приобрети пакет из ста или хотя бы десяти акций.

— Почему?

— Купля-продажа всего одной акции влечет за собой автоматический запуск программы, которая накладывает на тебя штраф. Кроме того, заинтересованные лица или представители СМИ могут потребовать провести расследование… Зато покупка пакета в сто акций, тем более таких, грошовых, не возбудит ничьих подозрений.

— Тогда так и сделай.

Через несколько минут Джастин получил требуемые сведения. Себастьян заверил его, что акции Агнес он тут же перепродал.

— Джастин, она в самом деле «мелкота», — сказал себастьян, — ей принадлежит всего двадцать пять процентов. Почти все свои акции она вложила в образование, но выбрала специальность, которая стала, за неимением лучшего определения, «немодной». Полученные же ею знания не применимы больше нигде… Ей пришлось пройти переобучение, следовательно, она останется «мелкотой» еще много десятков, если не сотен лет.

Джастин слегка склонил голову:

— Сколько пройдет времени, прежде чем она сможет приобрести свой контрольный пакет?

— Учитывая ее возраст, доход, вилку затрат и расходов и если она и дальше будет так же экономна… приблизительно сто семь лет.

— Во сколько мне обойдется покупка ее контрольного пакета?

— Тебе придется купить двадцать шесть процентов Агнес. Учитывая ее теперешний портфель и внимание, которое привлечет к себе такая крупная покупка…

— Покупай равными долями в течение года.

Себастьян произвел необходимые подсчеты и ответил:

— Двадцать шесть процентов мисс Голдстейн обойдутся тебе в пятнадцать тысяч кредитов GCI. Или примерно в тридцать семь тысяч твоих американских долларов.

Джастин недоверчиво покачал головой. Изменяемая, подвижная комната — всего одна! — стоила несколько миллионов кредитов. Оказывается, жизнь и свобода отдельного человека стоит меньше пяти процентов от этой суммы! И ведь Агнес — всего лишь одна из миллиардов, чья «стоимость», пусть и на бумаге, ничтожна!

Через два дня после знакомства с самым знаменитым человеком во Вселенной — подруги до сих пор отказывались ей верить — Агнес Голдстейн вернулась к себе домой. Хотя она понимала, что гордиться ей особенно нечем, свой дом она все-таки любила… Она сразу заметила, что из-под двери торчит угол маленького белого конверта.

Агнес удивилась. Она в жизни не держала в руках бумажного конверта, хотя и читала, что раньше в них доставляли документы и письма. И зачем кому-то понадобилось трудиться и подсовывать конверт ей под дверь? Не зная, как достать содержимое, Агнес осторожно оторвала уголок, стараясь не порвать лежащий внутри лист бумаги.

Она прочитала:

Сердце у Агнес забилось сильнее.

Хотя письмо не было подписано, Агнес сразу поняла, кто его прислал. Она села на крыльцо и сделала несколько глубоких вдохов, стараясь не разреветься. Подумать только, спасательный круг ей бросил человек из другого века — и все потому, что она оказалась в нужном месте в нужное время! Неожиданно для себя Агнес рассмеялась. Никогда в жизни ей не везло по-настоящему, зато сейчас она сбила настоящий крупный «метеор»!

В ту ночь Агнес не спалось, она не верила в свою удачу. Иногда ей казалось, что все случившееся — какой-то дурацкий розыгрыш, что она стала жертвой одного из многих реалити-шоу, которых так много развелось в Нейросети. Она никак не могла успокоиться: то ругала себя за доверчивость, то щипала, желая убедиться, что все происходящее ей не приснилось.

— Ведь я в самом деле познакомилась с ним… все было по-настоящему… — снова и снова повторяла она.

На следующий день хелена, аватар Агнес Голдстейн, сообщила ей, что ее портфель увеличился на два процента. Агнес снова и снова перечитывала письмо, плача от счастья. Уж она как-нибудь постарается не упустить свой шанс!