Вне корпорации

Глава 3 ПРОГУЛКА

Гектор понимал, что попал в беду. Лишним подтверждением стал вызов от секретарши босса. Его просили явиться для личной встречи. Личные встречи давно стали редкостью, еще реже босс специально прилетал на них. И вот он скоро будет в Боулдере — и вряд ли для того, чтобы похвалить Гектора.

Гектору велели явиться в местный отель «Мариотт», красивый, недавно отремонтированный и отдекорированный в стиле рубежа тысячелетий. Хотя в том и не было необходимости, он решил дойти до отеля пешком. Позволить себе маленькую слабость. Хотя курить на улице считалось неприличным, Гектор достал из кармана окурок сигары, на ветру ее пришлось раскуривать минуты две, не меньше. Гектор шел не спеша и до места назначения добрался за полчаса. Впервые с тех пор, как он прилетел в Боулдер, он получил возможность разглядеть город. Ему редко удавалось полюбоваться видами, он привык жить на бегу с тех самых пор, как сорок с лишним лет назад поступил на службу в GCI. До сих пор он ни разу не позволял себе роскоши «осматривать достопримечательности». Да, он сделал головокружительную карьеру, но не собирался так же головокружительно все потерять. Погода была соответствующей случаю — ужасная. И совпадения тут ни при чем. Видимо, здешние власти считали, что ненастье придает городку определенный шарм. Хотя погодой научились управлять несколько столетий назад, никто и не думал пенять местным властям на постоянный ветер — сильный, порывистый. Гектор даже обрадовался. Ему о многом надо подумать, а холод освежает мозги.

Похоже, его акции падают. Причем падают резко. Гектору уже доводилось сталкиваться с этим явлением. Падение котировок происходит не во мгновение ока. Если бы акции падали быстро — это еще полбеды. А сейчас его, словно одинокую зебру, щиплет стая гиен, доводя ее до смерти. Достаточно лишь запаха крови. Крошечная ранка становится местом настоящей оргии, в которой принимают участие все. Гектор отчетливо представлял себе очередность событий. Какая-нибудь тетка из совета директоров, владелица толстенного инвестиционного портфеля, избавилась от его акций сразу после вестей о фиаско в Боулдере. Потом она рассказала обо всем одному из своих мужей, а тот, в свою очередь, поделился ценными сведениями с компаньоном, который ранее тоже оказал ему услугу. Вот так все и катится — как снежный ком. Крах персональной фондовой биржи… В народе подобное явление называли «мини-крахом». Точнее, миниатюрный Большой Крах. Котировки Гектора упали на восемьдесят семь процентов. Ему наперебой звонили родственники и друзья. Гектор не сомневался: его родная мать избавилась от его акций, как только узнала о его провале. Конечно, она станет все отрицать, но он на ее месте поступил бы точно так же. Гектор вспомнил, как быстро избавился от акций дядюшки после одного особенно громкого скандала с его участием… Зато успел как раз вовремя. Как быстро люди забывают о дружеских и родственных связях, если на кону стоит прибыль!

Гектор прибыл в отель в отличной форме. Поднялся на невысокое крыльцо, вошел в вестибюль — элегантный, но без вызывающей роскоши в облике. Сел в удобное кресло слева от стойки портье и стал ждать, хотя и понимал, что здесь на виду у всех. Придется терпеть. Наверное, за ним пришлют кого-нибудь из шестерок.

Ждать пришлось недолго. За ним прислали молодую и хорошенькую девицу, судя по виду — недавнюю выпускницу профессионально-технического училища в костюмчике-пятерке, какой часто носят начинающие. Если девица и знала, что происходит, то не показывала виду.

— Мистер Самбьянко! — сказала она, стараясь не смотреть ему в глаза. — Прошу вас, следуйте за мной.

Не дожидаясь ответа, девица развернулась и зашагала в том направлении, откуда пришла. Гектор встал и последовал за ней. Он не мог сердиться на ее бессердечие. Час назад она в штаб-квартире корпорации, скорее всего, разносила кофе и открывала по поручению босса какие-нибудь простенькие счета. И вот босс взял ее с собой в Колорадо — причем командировка отнюдь не обещает дружеских посиделок. Может быть, у нее были свои планы на сегодняшний вечер, но осуществиться им не дано — почти как акциям Гектора не дано выпрыгнуть из состояния «мусора». «Да, — подумал Гектор, — на ее месте я бы тоже ужасно злился». Он человек гордый, но бизнес есть бизнес, а она — обычный автомат, который послали выполнить работу.

— Сюда, — ледяным тоном бросила девица, не повернув головы.

Гектор последовал за ней по длинному, ярко освещенному коридору. Он заметил, что половицы поскрипывают под ногами, и порадовался находчивости программистов. Именно такие мелочи и выдают по-настоящему хорошие отели.

Наконец они остановились перед маленькой, невыразительной дверью. Девица сунула карточку в щель, старомодный замок зажужжал, и дверь распахнулась. Войдя, Гектор огляделся по сторонам. Не самые лучшие апартаменты, но вполне пригодные для того, что здесь, по его расчетам, должно произойти. Девица оставила его в небольшой прихожей у окна и удалилась, даже не предложив ему чая или кофе.

«Как пали сильные на брани!»[2] — подумал Гектор. Он выглянул в окно. Над городом по-прежнему нависали тучи, словно притиснутые к Скалистым горам. Прошло добрых пятнадцать минут, прежде чем из спальни вышел его босс. Гектор немедленно встал, но босс жестом приказал ему снова сесть, а сам устроился напротив.

Керк Олмстед был заместителем директора отдела спецопераций GCI. Видный, красивый мужчина в мире сплошных красавцев. Нанороботы, способные улучшить внешность, со временем подешевели до такой степени, что их бесплатно рассылали подписчикам журналов. Из общего ряда Керка выделяло то же, что отличает всех успешных людей на протяжении многих веков, — мода. Он носил костюм «Лендровер» из последней коллекции — «изысканное сочетание классического кроя и всепогодности». Гектор вспомнил девиз нынешней рекламной кампании: «В наших костюмах можно гулять по воде и нырять под воду». Был у мистера Олмстеда еще один отличительный признак — глаза. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: этому человеку подвластно многое. Но, хотя он способен был помочь или причинить вред, Керк Олмстед все же был человеком.

Гектор заговорил первым:

— Разве нельзя было решить вопрос по рукофону?

Замдир покачал головой.

— Все так плохо? — спросил Гектор и тут же получил ответ на свой вопрос — суровую улыбку.

— Итак, Гектор, — начал Замдир, — перейдем сразу к делу. Вы ухитрились завалить простое задание, которое должно было быть выполнено без лишнего шума. Похоже, скоро нас ждет такой скандал, какого не было со времени развода папы римского! — Олмстед помолчал. — А может, и еще худший.

— Да, я согласен с вами… Признаю свои ошибки. Все шло нормально до тех пор, пока кто-то не выплатил страховое покрытие, будь оно неладно!

— Ах да! — протянул босс. — Страховое покрытие… А счет-фактуру выложили вы, причем на официальном бланке GCI. О чем вы только думали?

— Керк, речь шла о десяти миллионах кредитов GCI! Во имя Дамзаха, кто способен выплатить такую сумму?!

— Гектор, при всем моем к вам уважении, — парировал Замдир, — какая теперь разница? Вы сваляли дурака — выложили счет в Нейро, хотя не должны были. Извольте объяснить, что на вас нашло?

Гектор заново задумался о причинах своей оплошности. Вспомнил, как предвкушал удовольствие поддеть Нилу. Однако, как после «похода налево», он ощущал не столько радость, сколько полное опустошение.

— Ничего, сэр. Я просто старался придать всему официальный статус.

— Что ж, — нараспев произнес Замдир, — теперь все обрело официальный статус, как вы и хотели, и под угрозой не только ваша репутация, но и репутация всей GCI!

Гектор впервые представил себе масштабы бедствия. Его так сокрушало собственное падение, что он совершенно забыл о том, что его ошибка означает для всей корпорации. «Конечно, — понял он. — Дело не только в том, что GCI теряет пай какого-то Джастина. Если дело дойдет до суда, возможно, GCI потеряет кусок самой себя. Вот и рычаг давления, — подумал Гектор. — Этим непременно надо воспользоваться».

— Вы считаете, он подаст на нас в суд?

Не сводя ледяного взгляда с Гектора, Замдир ответил немедленно:

— Гектор, меня не столько заботит то, что предпримет воскресант, как ваши действия.

— Керк, если я правильно понимаю причину нашей встречи, как только я выйду из вашего номера, меня можно будет отправлять на свалку! — Гектор с откровенной радостью нарушал все правила приличия. Сейчас уже нет смысла сохранять вежливость.

Замдир не ответил. Хороший знак! Значит, его положение не так уж безнадежно. Если бы Замдир хотел понизить или даже уволить Гектора, он бы сразу так и сказал. Нет, на уме у Замдира что-то другое. Не зря он прилетел в Боулдер лично, персонально. И все же он сидит и как будто размышляет о чем-то, не зная, на что решиться. Гектор затаил дыхание, стараясь сохранять внешнее хладнокровие. Ничего хорошего для себя он не ждал. Если честно, он не питал никаких надежд. Наступила самая долгая минута в его жизни.

— Вы правильно оцениваете повод для нашей личной встречи, Гектор, — прервал наконец молчание Замдир, — в том смысле, что вы по уши в дерьме. Однако вы не понимаете другого: мы намерены дать вам шанс выбраться оттуда.

Не может быть! Гектор не верил своему счастью.

— Я сделаю все, что от меня потребуется.

— Да, Гектор, уж вы постарайтесь. Происходящее озаботило самого Председателя.

— Ах ты черт!

— Да, Гектор, вот именно — «ах ты черт!». Но для вас это неплохо.

Керк откинулся на спинку кресла и сцепил вместе пальцы рук.

— Вы тут спрашивали… об источнике финансирования. То, что я сейчас скажу, не должно покидать пределов этой комнаты… Мы… не знаем, кто оплатил воскрешение.

— Не может быть! — Гектор не скрывал недоверия. — Мы знаем все! То есть абсолютно все!

— Небольшое уточнение, Гектор. Нам казалось, будто мы знаем все. Более того… если нам и удастся что-то выяснить, на розыски придется истратить едва ли не столько же кредитов, сколько потратил наш таинственный спонсор…

— Керк, если уж вы не можете найти спонсора, с чего вы взяли, что его найду я?

— Вы его не найдете. Мы требуем от вас совсем другого. Наверху решили: прежде чем двигаться дальше, необходимо найти источник утечки. Тот, кто оплатил воскрешение нашего друга, имеет доступ в нашу внутреннюю сеть и способен заранее предвидеть наши ответные ходы. Между прочим, поэтому мы и предпочли встречу лицом к лицу. Так оно надежнее.

Поняв, куда клонит Замдир, Гектор не смог сдержать улыбку.

— Вам нужен громоотвод!

— Гектор, вы мне всегда нравились. Схватываете на лету!

— Значит, — продолжал Гектор, — вы хотите, чтобы я взял на себя натиск прессы, когда начнется шумиха, и продолжал служить мишенью для коварных ударов — например, вопроса о десяти миллионах кредитов.

Замдир улыбнулся в ответ:

— Гек, такими вещами не хочет заниматься никто. По крайней мере, до тех пор, пока мы не поймем, с чем имеем дело. Подобное задание — верный конец карьеры. А ваша карьера и без того… Словом, вы сами все понимаете.

Гектор кивнул.

— Итак, — продолжал Замдир, — вы пока остаетесь на службе в GCI. Я лично не намерен иметь с вами ничего общего. Если вы согласитесь, то будете в статусе независимого консультанта, который отчитывается непосредственно перед советом директоров.

— А если я не соглашусь?

— Вы согласитесь.

Гектор понимал, что имеет в виду Замдир. Пусть сейчас его жизнь хуже некуда, она покажется раем в сравнении с тем, что его ждет, если GCI начнет дышать ему в спину.

— Значит, если я провалюсь, никто из руководства корпорации не пострадает?

— Точнее, если вы снова провалитесь, — ответил Замдир.

Гектор поморщился.

— Совершенно верно, Гектор. Никто, кроме вас, не пострадает. — Замдир встал, демонстрируя, что встреча подошла к концу. Гектор последовал его примеру. — Кстати, я позволил себе вольность, — продолжал Замдир, — избавиться от всех ваших акций. Ничего личного. Не хочу, чтобы меня обвинили в злоупотреблении служебным положением.

— Разумеется, сэр… — «И очень кстати, — подумал Гектор, — мои акции сейчас не стоят ломаного гроша».

— Пока все.

— Сэр…

— Да, Самбьянко? — В голосе Замдира слышалось едва заметное раздражение.

— Мое жалованье…

— Останется прежним, пока вы выполняете текущее задание.

— Благодарю вас, сэр!

— Меня благодарить не нужно. Я был против. Если бы решать вашу судьбу предстояло мне одному, вы бы сейчас уже дробили камень на Меркурии.

— Понял. Благодарю того, кто этого не допустил.

— Не наглейте, Самбьянко!

Гектор вышел первым. Идя по скрипучему коридору, он думал, что встреча прошла совсем не так плохо, как он ожидал. Значит, ему все-таки не купили билет в одну сторону до Меркурия. Объективно его положение по-прежнему оставалось ужасным. Зато ему предоставили выбор. Вариантов немного, но достаточно. Достаточно даже для того, чтобы пожалеть, что он до конца докурил старую сигару. Гектор спустился в вестибюль. Лучше всего думается в каком-нибудь тихом, приятном месте… Справа за стойкой портье находился маленький бар, откуда слышались сладкие звуки трио, игравшего спокойный панк-джаз. Гектор выбрал уютный уголок, заказал у первого подошедшего андроида односолодовое шотландское виски «Лагавулин» и сел за столик. Как только ему принесли заказ, Гектор поспешно отпил глоток. Подождал, пока ушли первые, довольно резкие, дубовые нотки. Когда потеплело в желудке и он ощутил блаженный покой, Гектор достал цифродруга и вызвал своего редко используемого аватара.

— Яго, пора поработать.

— Рад слышать, Гек, — как всегда, громогласно обрадовался аватар.

Гектор терпеть не мог яго, но по какой-то причине не мог заставить себя изменить его.

— Заткнись и слушай, яго. Распродай все чужие паи, какие у меня есть, и скупи сколько сможешь моих акций. Если придется — занимай, снимай со счета сколько потребуется.

— Понял, Гек. Скажи, а не лучше ли действовать через твою брокершу?

— Пошла она! Сразу избавилась от моего пая… Ты и сам справишься. К тому же тебе комиссионных платить не надо.

Хотя большинство аватаров могли справиться и справлялись почти со всеми повседневными делами, включая покупку-продажу акций, играть на бирже через аватара было не принято, и к помощи аватаров прибегали редко. И не только из-за нежелания поручать компьютеру принимать жизненно важные решения. Против такого восставала не только психология, но и социология. Полагаться на аватара в выполнении человеческих задач считалось в лучшем случае незрелым, а в худшем — опасным решением. Средний человек обычно ограничивал контакты с аватаром в возрасте десяти-одиннадцати лет. За редким исключением большинство аватаров помогали в процессе «отлучения от груди». Причина проста. Слишком сильное доверие к аватару ведет к зависимости от него. После Большого Краха правила виртуальной реальности получили статус законов, и на взаимодействие членов общества с любыми формами виртуальной технологии, в том числе и с аватарами, смотрели с подозрением. Но это не помешало Гектору использовать яго в решении насущной задачи. То, что он задумал, необходимо сделать быстро и без обычного пристального внимания общества, из-за которого его яркая звезда так быстро закатилась! Бар Гектор выбрал тоже не случайно. Никто ни в чем опасном не заподозрит одиночку, который не спеша потягивает виски и что-то бормочет своему аватару в тускло освещенном баре.

— Слушай, Гек, — продолжал яго, — ты, конечно, сам знаешь, что делаешь, но должен спросить тебя…

— В чем дело, яго? — спросил Гектор с плохо скрываемым беспокойством.

— Ты что, мать твою, совсем спятил?!

— Ну и как, полегчало? — спросил Гектор, отпивая еще виски.

— Не совсем, Гектор. Мне очевидно, что ты распродаешь себя на корню, а это, как ты прекрасно понимаешь, незаконно.

Гектор в ответ лишь нахмурился.

— И еще, — продолжал яго, — все, кто в последнее время избавились от твоих акций, в том числе и твоя мамаша, вполне могут потребовать, чтобы тебя подвергли психоревизии на предмет преступного сговора. И пока ты еще можешь распоряжаться собственным мозгом по своему усмотрению, скажу тебе: я привык к тебе, хотя у тебя и совсем поехала крыша!

Гектор поболтал янтарную жидкость в бокале и выпил одним глотком.

— Спасибо тебе, яго. Вот не знал, что стал тебе небезразличен.

Яго не клюнул на его наживку:

— Мне бы в самом деле хотелось узнать ответ на мой вопрос.

В обычном состоянии Гектор проигнорировал бы вопрос яго, но аватары иногда все же вмешиваются в жизнь своих хозяев, искренне желая им помочь. Если яго решил, что Гектор «проиграл», он не пожалуется руководству GCI, это стало бы признаком дурных манер. Скорее всего, яго свяжется с аватаром помощника или приятеля Гектора и сообщит ему, что Гектору, возможно, следует чаще звонить. Затем аватар друга предложит это самому другу, и не успеет Гектор и глазом моргнуть, как на него обрушится шквал сочувственных звонков, которые будет трудно игнорировать. Метод аватара был лишь слегка назойливым, зато действенным.

— Нет, яго, — ответил Гектор, промолчав целую минуту, — я не спятил. По правде говоря, я вообще не собираюсь спекулировать акциями. Мои акции очутились на помойке, только и всего, поэтому я могу распоряжаться ими как захочу. И потом, чьи акции, кроме своих, можно скупать, если они ничего не стоят? Нет, яго, психоревизия и наноанализ если что и выявят, то мою полную невиновность. Ну а мамаша… не думаю, что ревизии потребует даже она, потому что, если я успешно справлюсь, я тут же потребую проведения контрревизии. Возможно, мой запрос не удовлетворят, но маятник качнется в другую сторону, а мы ведь с тобой оба знаем: мамаше, как и мне, есть что скрывать… А теперь, — продолжал он, глядя в кусок пластика, лежащий рядом с пустым бокалом, — если ты не выполнишь мой приказ, я верну тебя к заводским установкам, так что смотри у меня!

— Отлично! Вот теперь я слышу Гектора, которого знаю, — ответил яго. — Считаю своим долгом предупредить тебя: ты влезаешь в серьезные долги без каких-либо крупных активов и с весьма туманными перспективами на работе, если не сказать большего. Да, ты приобретешь контрольный пакет, но, если вылетишь с работы, тебе придется распродавать себя себе в убыток. Думаю, не нужно напоминать тебе, что твои акции уже не могут опуститься ниже их теперешнего состояния.

— Закончил, яго? — спросил Гектор.

— Еще нет. Я считаю своим долгом изложить тебе все обстоятельства.

— Если это тебя радует — пожалуйста.

— Меня это не радует. Но я все равно закончу. Ты будешь безработным…

— Две секунды назад ты говорил: «Если я потеряю работу», — перебил его Гектор. — Теперь ты говоришь так, словно я ее уже потерял.

— Ты залезешь в долги, — невозмутимо продолжал яго, — и, возможно, останешься с жалкими двадцатью пятью процентами себя к тому времени, как все закончится. Если тебе повезет, следующие несколько сотен лет ты можешь рассчитывать на четверть зарплаты уборщика. И ты хочешь рискнуть всем, чтобы приобрести контрольный пакет, который вполне может оказаться временным? Вернешь ты меня к заводским установкам или нет, все уже бессмысленно. По крайней мере, для тебя, Гектор.

— Яго, времена сейчас отчаянные, и я иду на отчаянные меры. Слушай, сделай что я велю… и вот еще что…

— Что, босс?

— Придержи акции доктора Харпер.

— Будет исполнено, босс! — Яго отключился.

Через пятьдесят три минуты Гектор Самбьянко добился того, на что еще совсем недавно мог рассчитывать лишь через несколько веков. Ему удалось скупить шестьдесят три процента своих акций. Риск был огромен, но Гектор был уверен: он непременно оправится после фиаско. А если он оправится, то окажется в гораздо более сильной позиции, чем мог себе представить. В обществе, где ради своего контрольного пакета готовы на все, Гектор Самбьянко добился вожделенной цели, не слишком стесняясь в средствах.

— Эй, ты что замечтался? Идешь со мной или нет? — спросил Омад.

Они с Джастином стояли на крыльце у входа в медицинский центр. Заморосил дождь.

Джастин по-прежнему вертел в руках свои сокровища.

— Во имя Дамзаха, друг, ты потратил целую гору кредитов, чтобы заморозить свой зад не знаю на сколько веков, и не догадался прихватить с собой сумки?

Джастин пожал плечами:

— Все предусмотреть невозможно.

Досадливо улыбнувшись, Омад достал из кармана нечто похожее на перочинный нож, фляжку и что-то вроде повязки на глаза. Подумав, нож и флягу снова сунул в карман. Потом встряхнул «глазную повязку». Она увеличилась в размере и стала похожа на прочную черную холщовую сумку. С довольным видом Омад протянул сумку Джастину. Но, прежде чем Джастин смог что-то сказать по поводу «фокуса», который он только что увидел, его внимание приковало кое-что другое.

У них в самом деле есть летающие машины!

Джастин широко улыбнулся. Одно дело — слушать бестелесный голос аватара, который уверяет, что летающие машины действительно существуют, и совсем другое — видеть такие машины собственными глазами. Значит, они все-таки есть! Их немного, но вполне достаточно — всех мыслимых форм, размеров и цветов. И движутся они не хаотично… Джастин догадался, что летательные аппараты мчатся в «рядах», если такое понятие применимо к третьему измерению. Машины то и дело вливались в транспортный поток и выходили из него, либо исчезая в примыкающих зданиях, либо останавливаясь и опускаясь на землю, но ряды… ряды как будто продолжали двигаться.

Джастин сложил свое имущество в сумку, то и дело косясь на потоки летающих машин. Он видел, что Омад все больше теряет терпение.

— Все это, — Джастин обвел рукой вокруг себя, — для тебя, может, и не важно, но для меня очень круто.

— Джастин, я тебе верю, но ни на тебе, ни на мне нет всепогодных костюмов. А ведь промокнуть можно даже у нас, в будущем! И если ты и дальше будешь останавливаться, глазеть на все подряд и кричать: «Круто!» — хотя я не понимаю, что это значит, — мы так и не доберемся до ломбарда, потому что утонем.

Доводы Омада не слишком убедили Джастина, но он решил, что на любование окрестностями у него уйма времени. Сейчас гораздо важнее привести в порядок свои финансовые дела.

— Отлично. Мы полетим в такой штуке? — спросил он, когда у них над головой просвистел очередной летательный аппарат.

— Нет, пойдем пешком, — торжественно ответил Омад, как будто прогулка была делом необычным. — Ломбард совсем недалеко. И потом, Джастин, у нас городишко с отклонениями. Здесь принято гулять. Вроде как ретростиль. Ностальгия по прошлому… Как и все здания, на которые ты смотришь. Думаешь, у нас все такое? — Омад обвел рукой окружающие их дома. — В таком вот старье нет никакого экономического смысла. Какая может быть прибыль от домов в два этажа?! У нас городок для туристов, приятель. Ни больше ни меньше… И кстати, — хихикнув, он ткнул пальцем в поток летательных аппаратов, — флаеров у нас так мало, что, можно сказать, и нет почти!

Джастин пожал плечами:

— Поверь мне, Омад, для меня все выглядит вполне футуристично.

Омад вздохнул и достал цифродруга.

— Деб, покажи нашему туристу визуал Нью-Йорка.

— Сейчас, миленький, — прощебетала красотка-аватар. — Что-нибудь конкретное?

Джастин одними губами повторил: «миленький», глядя на Омада и тихо смеясь.

Омад не обратил на него внимания.

— Да, покажи ему Дрекслер-плазу. Дай вид с высоты птичьего полета и вниз, до уровня земли, а потом спустись в подземку.

— Поняла, — ответила аватар.

Получив сносный результат, Омад протянул планшет Джастину.

— Вот, друг мой, — сказал он не без гордости, — как выглядит будущее!

На то, чтобы все рассмотреть, ушло добрых девять секунд. Картинка началась с головокружительного падения вдоль фасада трехсотэтажного строения, затем камера покружила над улицей, подобной Джастин никогда не видел. В голову пришли единственно подходящие слова: «организованный хаос». Прежде чем он успел охватить просторную улицу, камера спустилась по трубе в ярко освещенную подземку, где ничто не намекало на то, что поезда и люди движутся под землей. Здесь было светлее и ярче, чем на улице, которую ему только что показали…

— Впечатляет, — сказал Джастин, возвращая Омаду цифродруга. — Но, если ты покажешь мне еще что-то в таком же роде, мы определенно утонем.

Омад рассмеялся:

— Тогда пошли!

Они прошли по нескольким переулкам и очутились на проспекте. На ходу Джастин то и дело вертел головой, удивляясь и поражаясь. Хотя сам город был распланирован вполне в духе нового тысячелетия, многое в нем напоминало о прошлом. Так, по пути им часто попадались пожарные гидранты, но раскрашенные не в обычные яркие цвета, к которым он привык. Гидранты стояли на каких-то синих кристаллах, они не выделялись из окружения, а, наоборот, сливались с ним. А может, это и не гидранты вовсе? Кроме того, Джастин нигде не увидел никаких проводов и труб. При его жизни телефонные и электрические провода стали настолько обыденными, что сейчас без них город показался ему каким-то голым. Здания были почти такими, как в его время, и даже двери в них имелись. На улицах были знакомые указатели, освещение, даже рекламные щиты. Джастин остановился на секунду, чтобы прочесть, что написано на одном из них: «Позаботься о новом транстеле, ведь до Марди-Гра всего 63 дня!»

Что такое транстело? И при чем здесь Марди-Гра? Он подыскивал слово, способное описать его чувства. Что-то в городе определенно отталкивало. Он заметил женщину-полицейского в форме пятидесятых годов двадцатого века, в фуражке с козырьком, с медными пуговицами на мундире, но ее темные очки как будто вышли из двадцать первого века, а не из нынешнего времени. Женщина-полицейский, как и сам город, была странно эклектичной. Смесь всех времен и эпох… Единственное, что ему здесь нравилось, — ретростиль из его времени, который также как будто воскрес из прошлого. Впрочем, как и в остальном, попытка оживить прошлое удалась лишь отчасти. Видимо, новое поколение по-своему интерпретировало старину, приспособив ее к своим вкусам. В общем, город, по мнению Джастина, стал не сгустком прошлого, а дикой смесью разных эпох.

Летающие машины, или флаеры, как назвал их Омад, то и дело привлекали его внимание. За время прогулки над ними пролетели несколько сотен разнообразных летательных аппаратов. И все же от Джастина не ускользнуло: все они были одно- или двухместными. Он не увидел ни одного летающего автобуса или грузовика. Кроме того, Джастин не без облегчения заметил, что по улицам ездили и привычные его глазу «автомашины». Более того, многие из них выглядели так, словно приехали прямиком с автошоу ретромобилей. Он видел на улицах старенькие «форды-Т», и «мустанги», и даже старый хетчбэк «хонда-сивик». Правда, и здесь он подметил много непоследовательностей. Эти машины тоже казались ненастоящими, потому что не шумели и не выпускали выхлопные газы…

— Пришли! — сказал Омад, указывая на вывеску «Фредди. Скорая финансовая помощь».

Джастин заметил небольшую лавочку, зажатую между почти пустым кафе и, как он догадался, магазинчиком по продаже «железа». По пути к «Фредди» им пришлось пропустить группу поющих трубадуров, которых сопровождал отряд роботов, поющих хором и постоянно меняющих цвет.

Войдя, Джастин удивился, когда понял, какое чувство им овладело. Облегчение. Ломбард, в который его затащил Омад, выглядел как… обычный ломбард. Здесь и звуки были типичные для ломбарда: когда они вошли, зазвякали серебряные колокольчики над дверью. Хотя Джастин всю жизнь и, фигурально выражаясь, даже после жизни предвкушал тот день, в котором он находился сейчас, он понимал, что не в состоянии охватить сразу весь «дивный новый мир». И лавчонка Фредди с ее «скорой финансовой помощью» — именно то, что ему сейчас нужно. Тихая гавань. Мирная передышка.

Торговый зал был длинным и узким, с дверью на одном конце и стальным прилавком-стойкой — на другом. Между дверью и прилавком лежали всевозможные вещи, бывшие в употреблении. Многие из них Джастин узнал, о назначении остальных не имел ни малейшего понятия. Например, вполне понятной была гитара, которая продавалась за тридцать кредитов «Америкэн экспресс». Тюбик губной помады казался вполне безобидным, однако совершенно непонятно было, почему за него просили тысячу кредитов «Америкэн экспресс», тысячу сто кредитов СКО или тысячу сто девяносто три кредита GCI.

Омад с явным удовольствием поздоровался с молодой симпатичной блондинкой:

— Привет, Фред! Как делишки?

— Омад, ах ты, паршивец! — Грубость ответа немного скрашивало то, что блондинка обошла прилавок и по-дружески обнялась с Омадом. — Слышала, ты купил контрольный пакет. Это правда?

— Истинная правда, и все как по расписанию, — ответил Омад, широко улыбаясь.

Фредди надула губки:

— Почему сам не сказал? Знаешь, кто мне сообщил? Мой аватар!

— Фред, Фредди! Перестань, я же пришел! — взмолился Омад. — Да и контрольный пакет у меня меньше суток. И если бы не вот этот Джастин да не его… хм… особые обстоятельства, ты бы узнала обо всем первой, клянусь!

Фред смерила Джастина подозрительным взглядом.

— Слушай, — продолжал Омад, — моему приятелю срочно нужна помощь. Ну, ты меня понимаешь, Фредди? Я помогаю ему, ты помогаешь мне, он помогает тебе, и ты, может быть, — заметь, может быть, — становишься чуточку ближе к своему контрольному пакету.

— Ага, точно. При том мусоре, который мне приносят… Ты хоть знаешь, сколько раз в году мои акционеры требуют ревизии?

— И психоревизии тоже? — спросил Омад лишь полушутя.

Фред прищурилась:

— О таких вещах не шутят!

Фредди окинула Джастина внимательным взглядом и сказала:

— Слушай, Омад…

— Что?

— С каких пор ты якшаешься с дегенами?

— А ты с каких пор стала такой разборчивой, а не нормальной, как раньше?

— Погоди-ка, — сухо ответила Фредди. — Ведь это ты хотел прогнать их с нашей планеты, чтобы осваивали космическое пространство? И если я не ошибаюсь, это ты рассказал мне анекдот про дегена, которого послали осваивать Марс…

— Да, да, а потом он стал уборщиком на Уране! — Омад от души расхохотался.

— Конечно, тогда ты был пьян, — задумчиво продолжала Фредди.

— Про Уран до сих пор рассказывают анекдоты? — спросил Джастин, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Так вот, Джастин — совсем другое дело, — продолжал Омад, словно и не слышал вопроса Джастина, — и, по-моему, тебе понравится то, что он может тебе предложить. Настоящий антиквариат!

— Ну, — наконец-то Фредди снизошла до Джастина, — что там у тебя?

Джастин достал плоскую шкатулку от Тиффани, которую показывал Омаду раньше, и осторожно откинул крышку, показывая пять безупречных бриллиантов, которые по-прежнему уютно покоились на бархатной подушечке. Даже при слабом освещении они мерцали ослепительно. Довольный, он поставил шкатулку на прилавок. Фредди вмиг стала деловитой, вернулась за прилавок и села, чтобы осмотреть товар. Она взяла шкатулку, а содержимое высыпала на мягкую бархатистую подушечку. Потом достала из какого-то потайного ящичка устройство, похожее на сканер, и провела им над шкатулкой. Результатов не пришлось долго ждать. Фред задумалась, чтобы взвесить свое предложение.

— Четыреста стандартных кредитов, хотите — берите, не хотите — как хотите.

— Разве вы не осмотрите товар?

— Боже, деген, откуда тебя откопали? Я только что это сделала.

— Меня зовут Джастин.

— Деген, Джасген, какая мне разница? Хочешь — бери, не хочешь — как хочешь.

Джастин обернулся к Омаду. Тот медленно кивнул.

Мысль о том, чтобы заключить сделку, не понимая всех ее граней, противоречила всей бывшей сущности Джастина. Правда, теперь у него практически не было выбора. Утешало то, что скоро все исправится. Хорошо, что у него есть хоть что-то ценное. Хотя непонятно, четыреста стандартных кредитов — это много или мало?

— Согласен, — сказал он.

— Вот и хорошо, — ответила Фред.

Она осторожно взяла в руки шкатулочку от Тиффани, а бриллианты небрежно смахнула с прилавка, словно они были ничего не стоящими камешками. Бриллианты покатились по полу и упали к ногам Джастина, где и продолжали сверкать и переливаться в пыли, среди обломков и мусора. Джастин долго изумленно смотрел себе под ноги, потом вскинул голову и покосился на Фредди. Та сосредоточенно вертела в руках шкатулку и не заметила, какой у него ошеломленный вид. Зато Омад хохотал от души, у него даже слезы на глазах выступили.

— Ты с самого начала знал, что они ничего не стоят… с того мига, как я показал их тебе! Ах ты, сукин сын! — Джастин широко улыбнулся. — И ничего мне не сказал!

— Ну… да! — ответил Омад, вытирая слезы.

— Ты хоть представляешь, сколько такие камешки стоили в мое время? — поинтересовался Джастин.

Омад еще не мог говорить, ему удалось лишь покачать головой.

— Целое состояние — вот сколько! — Джастин задумался. — Конечно, вероятность для таких шуточек… — он сам расхохотался, — выпадает всего лишь раз в триста лет!

Омад разразился новым приступом хохота, вскоре оба чуть не валялись на полу. Джастин понял, что такая разрядка ему необходима. Первые несколько часов новой жизни были настолько интенсивными, что он почти забыл, что значит просто веселиться от души. Что ж, сейчас он неплохо повеселился — об этом позаботился Омад. Они плюхнулись на пол и самозабвенно хохотали, не обращая внимания на Фредди. Та же не сводила взгляда с запястья Джастина, которое оказалось на виду только из-за того, что он сидел согнувшись и привалившись спиной к прилавку.

— Яйца Дамзаха! — воскликнула Фред. — Это у тебя настоящий «Таймекс»?! Родной?!

Джастин повернул запястье, еще смеясь, и ответил на вопрос кивком. Однако смех быстро иссяк, когда он увидел, что и Омад сразу посерьезнел и смотрит на него как-то странно.

— Господи! — воскликнул Омад. — Ты не говорил, что это «Таймекс»! Ты спятил, что носишь их? Сними… только осторожно!

— Да ладно, вы что? Это же всего-навсего часы! — ответил Джастин. — Даже не очень красивые, если уж на то пошло.

— Настоящие, родные! Из двадцать первого века! — Фред прикусила нижнюю губу. — Двадцать тысяч кредитов!

И Джастин, и Омад недоверчиво покосились на нее.

— Ну ладно, — продолжала она, не дождавшись ответа. — Двадцать пять тысяч. Но ни кредитом больше!

— Вы, наверное, шутите… да? Шкатулку от Тиффани оценили всего в четыре сотни, а это… — Джастин поднял запястье, — эту хреновину за тридцать пять долларов — в целое состояние?!

— Я совсем не шучу, мистер, — ответила Фред. — Таким часам место в музее, а не на запястье. Может, в другом месте вам дадут за них больше, зато я могу перевести вам кредиты сейчас же — и без лишних вопросов. Вы у своего аватара спросите, он вам все подтвердит.

Через минуту-другую ушедший на совещание с Себастьяном Джастин получил два своевременных и ценных урока. Во-первых, в век нанотехнологии бриллианты утратили ценность — их мог запросто изготовить любой малыш, обладающий домашней нанолабораторией. Во-вторых, большинство товаров из «первой тысячи», то есть первого тысячелетия, которые ему удалось провезти с собой в будущее, оказались гораздо более ценными, чем он мог себе представить. Джастину казалось: если его оживят, он сумеет верно оценить свое имущество, основываясь на его состоянии и возрасте. Он не учел того, как мало осталось предметов старины в хорошем состоянии, переживших так называемый Большой Крах. Быстро посоветовавшись с себастьяном и переговорив шепотом с Омадом, Джастин согласился на неслыханную сумму в тридцать восемь тысяч кредитов СКО (стандартная кредитная оценка). Около двух третей от их нынешней стоимости, зато сразу и быстро… И, что немаловажно, без лишних вопросов.

— Как вам их перечислить? — спросила, очевидно, довольная Фред.

— Наверное, ответ «сотнями и по пятьдесят» сейчас не годится? — спросил Джастин.

Фред смерила Джастина непонимающим взглядом и обернулась к Омаду:

— Дай ему кредитную карту.

— И кредитные карты — совсем не такие, какими я их представляю, да? — продолжал Джастин.

— Все зависит от того, какими ты их представляешь, — ответил Омад.

— В мое время такие карты заменяли собой деньги… ты вроде как брал их взаймы. Деньги за покупки списывались со счета, а позже ты расплачивался с компанией, выпустившей карту… с процентами.

Фред уставилась на Джастина в благоговейном ужасе:

— Омад, ты был прав: твой приятель — это нечто!

— Больше чем нечто, Фредди. Гораздо больше! — Омад повернулся к Джастину и пустился в объяснения: — Сегодня это карта, на которой ведется запись того, сколько кредитов в твоем распоряжении. Разница в том, что картой можно расплатиться втихую…

— Они что, вне закона?

— Не совсем. Просто карта не подключена к твоему обычному счету. Вот сейчас Фред переведет кредиты на условный счет, откуда снять их сможешь только ты. Если снимать кредиты обычным способом, надо сунуть руку вон в ту хреновину. — Омад показал на устройство, похожее на маленький остроконечный ящик с рельефным отпечатком ладони внутри. — Хреновина проведет анализ ДНК, сверит отпечатки ладони, пальцев и проверит запись твоего голоса. После того как подтвердится, что ты — это ты, кредиты либо поступают на твой счет, либо списываются с него.

— Но ведь у меня пока нет счета…

— Друг, — перебил его Омад, — у тебя пока и документов нет.

— Ясно… Ладно, согласен на кредитную карту.

Фред давно уже оставила попытки понять, в чем дело. Главное, что странный приятель Омада владеет в самом деле бесценными сокровищами. А кто он и что он — по большому счету наплевать. За сегодняшний день Фредди обеспечила себе безбедную жизнь на месяц вперед. А если у странного типа есть и другие старинные вещицы, пусть себе болтает все что хочет… лишь бы тащил свое барахло к ней.

— Вот и хорошо, — заговорила Фред, — о способе оплаты договорились, теперь давайте выберем валюту. Омад, что скажешь?

— Лучше пусть валюта будет американской, — пошутил Джастин.

— Почему бы и нет? — согласилась Фред. — «Америкэн экспресс» очень даже подойдет.

— «Америкэн экспресс»? Неужели она еще существует?

— Н-ну… да, в общем… А вы что, предпочитаете «Визу» или, может, GCI?

— Подождите, пожалуйста, еще минутку, — попросил Джастин, обращаясь к Омаду и к Фред.

Достав из кармана цифродруга, он направился к двери. Выглянув на улицу, увидел тех же артистов, которых они обошли по пути в ломбард. Артисты, казалось, всячески старались затруднить движение транспорта. Только сейчас он заметил: то один, то другой прохожий останавливается, вкладывает ладонь в такое же устройство, что и у Фред, и как будто что-то произносит. Джастин не умел читать по губам, но мог бы поклясться, что они произносят числительное «пять». Скажут слово — и идут себе дальше. Правда, один или двое остановились послушать певцов.

Джастин покосился на кусок пластика у себя на ладони.

— Себастьян!

Аватар ответил тихо, почти шепотом. Джастин не понял, как себастьян узнает, когда требуется говорить громко, а когда тихо. Надо будет спросить у него потом. Сейчас же ему снова требуется небольшой урок.

— Да, Джастин?

— Можешь где-то за минуту просветить меня насчет денег?

— На это целой жизни не хватит. Но я могу рассказать тебе азы.

— Отлично!

— Я взял на себя смелость выяснить, — продолжал аватар, стремящийся как можно лучше приспособиться к своему хозяину, — как осуществлялись платежи на рубеже первого и второго тысячелетий. Думаю, я понимаю причину твоего замешательства. То, что ты называешь деньгами или универсальным средством обмена, выпускалось вашими государствами или, точнее, правительствами. Когда ты сказал «американские деньги», то имел в виду доллары, верно?

— Верно.

— Сегодня универсальные средства обмена выпускаются частными компаниями.

— Ваши компании выпускают собственные деньги? — От удивления Джастин заговорил громко, и его услышала Фред.

— Эй! — крикнула она с другого конца магазина. — Ты что, не знаешь, что неприлично шушукаться с аватаром, если ты не один? — Чуть понизив голос, она добавила:

— Уж эти дегены!

— Прости его, — услышал Джастин голос Омада, — он у нас… как бы сказать… новенький. Пойду посмотрю, что его так увлекло. — Омад направился к тому месту, где стоял Джастин.

— Сам ведь хотел поскорее получить деньги… Теперь-то что не так?

— Все так, — солгал Джастин. — Я просто беседую со своим аватаром.

— Да-да, тебя еще учить и учить. Давай-ка закругляйся со своим виртуальным дружком, потому что моя реальная подружка, — он обернулся через плечо, — начинает терять терпение.

— Расслабься, Омад! Она очень хочет получить часы, а значит, подождет. Кстати, и ты не волнуйся, без своей доли не останешься!

Омад изображал невинность примерно столько, чтобы понять, что шутки закончились… то есть почти две секунды.

— Что ж, Джастин. Часы твои, тебе и решать. — Омад ухмыльнулся. Сейчас ему как-то не хотелось возвращаться к Фред: только и знает, что упрекать да жаловаться.

— Скажи мне, себастьян, — продолжал Джастин, — как можно доверить выпуск денег частным компаниям? Ведь они в таком случае сами, так сказать, определяют свою прибыль?

— Ну а кто, по-твоему, должен выпускать деньги? — Омад недоуменно покачал головой.

— По крайней мере, какая-нибудь незаинтересованная сторона. В мое время ею было правительство, — ответил Джастин.

— Знаешь, Джастин, — перебил его себастьян, — урок займет гораздо больше минуты, о которой ты просил.

— Все в порядке, себастьян, забудьсла о минутесла.

— Что, прости?

— Забудь о минуте.

— А, ты употребил видоизмененную форму «поросячьей латыни»!

— Ну да… наверное, — ответил слегка сбитый с толку Джастин.

— Правильнее было бы сказать, — продолжал себастьян, — забудьсна осна минутесна.

— Короче, себастьян, забудь! — ответил в досаде Джастин.

— О чем забыть?

Джастин вздохнул. Даже аватар его поучает!

— Вы позволяли правительству выпускать деньги? — продолжал удивляться Омад. — Призрак Дамзаха! Ничего удивительного, что вы довели дело до Большого Краха!

Джастин глубоко вздохнул.

— Я то и дело слышу о каком-то Большом Крахе… — сказал он. — Наверное, речь идет об очередной Великой депрессии?

Себастьян тут же подал голос:

— Джастин, два названных тобой события сильно отличаются друг от друга.

— Да неужели?

— Точно! — закивал Омад. — Первое было комариным укусом по сравнению со вторым. Кстати, одной из причин Большого Краха стал именно выпуск денег.

— Омад прав, — подтвердил себастьян. — Обе катастрофы стали возможны в результате того, что правительство не удержало контроль над денежной массой после даже не экономических, а культурно-политических потрясений. Однако первое упомянутое тобой событие не усугублялось бедствием в виде виртуальной чумы.

Джастин смерил цифродруга озадаченным взглядом:

— Упомянутое мной событие?

— Его еще называют «Великой депрессией», — пояснил себастьян.

— А-а-а! — Джастин помотал головой.

— Первое событие подверглось всестороннему анализу, а второе сумел предсказать только Тим Дамзах, поэтому в конечном счете и было принято его решение.

— Эй, приятель! — крикнула Фредди, довольно плохо изображая невозмутимость. — Тебе нужны деньги или нет?

Джастин с трудом улыбнулся ей, не удосужившись, однако, ответить. Если бы он продавал только шкатулку от Тиффани, он бы, возможно, и отложил маленький урок истории на потом. Однако за часы «Таймекс» ему предложили большие деньги, вести переговоры, не обладая хотя бы начатками познаний о валюте или, в данном случае, нескольких валютах, с которыми предстояло иметь дело, он не мог.

— Повторяю вопрос. Разве крупные корпорации не скорее приведут систему к инфляции, чем, скажем, правительство?

— Все наоборот, Джастин, — ответил себастьян, — корпорациям от инфляции никакого толку. Если ты представишь себе деньги товаром и поймешь, что на рынке данного товара существует жесткая конкуренция производителей, тебе сразу станет ясно: печатая денег больше, чем нужно, производители обесценивают свой товар. Более того, единственная валюта, особенно такая, за выпуск которой отвечает не капиталистическая, а политическая организация, имеет больше стимулов для перепроизводства. В твое время такое положение вещей и называлось инфляцией… К твоему сведению, сейчас в ходу сорок семь основных валют и несколько сотен более мелких.

Джастин собирался задать еще вопрос, когда вдруг заметил на той стороне улицы знакомую фигуру Нилы. Она показывала цифродруга каким-то людям, сидящим за столиком в маленьком кафе. Хотя ему хотелось позвать ее, он не вышел за дверь и не сделал этого. Ему было любопытно, что она станет делать. Кроме того, хотелось узнать, как быстро она поймет, где его искать.

Омад тоже заметил Нилу. Правда, испытал при виде ее совершенно иные чувства. Он уже понял, что Джастин совсем не простак. Видимо, в свое время он неплохо умел вести дела. В то же время Омад знал: тяжелее всего иметь дело с неплохим бизнесменом, который почему-то вбил себе в голову неправильные мысли. Омаду очень не хотелось, чтобы сделка сорвалась и он потерял прибыль. Увидев, что Джастин и шагу не сделал навстречу Ниле, он тоже не двинулся с места. Может быть, она пройдет мимо, не заметив их?

Нила направилась прямиком к ломбарду.

Омад толкнул Джастина в бок и широко улыбнулся:

— Смотри-ка, вычислила она тебя!

— Да, — ответил Джастин с едва заметным восхищением в голосе, — вычислила!

Джастин широко открыл дверь навстречу Ниле и гостеприимно улыбнулся ей:

— Входите, пожалуйста!

— Вот вы где, — ответила ошеломленная Нила, похоже не испытавшая никакой радости.

— Ну и дела! — крикнула Фред из-за прилавка. — Съезд гостей! Охренеть можно! Может, вообще пригласим сюда весь квартал и устроим вечеринку? Соседям, как и мне, интересно будет послушать про Большой Крах, многочисленные валюты и все такое… Сколько можно дурака валять, причем за мой счет? Давайте скорее, а то у меня скоро на заду чирьи выскочат!

— Доктор Харпер, — протянул руку Омад к своей вспыльчивой знакомой, — это Фред. — Его слова сопровождались двумя едва заметными кивками. — Фред, это доктор Харпер.

— Рада познакомиться, — без особой радости ответила Нила.

— Доктор? — подозрительно прищурилась Фред.

— Реаниматолог, — пояснил Омад, спасая честь Нилы. Потом, ткнув в сторону Джастина большим пальцем, он добавил: — Она вот его недавно воскресила.

— А-а-а… — Фред не сводила глаз с Нилы. — Извините. А я-то подумала, что вы… что между вами… ну, вы понимаете, что-то есть. Я бы не удивилась, ведь Омад с кем только не якшается, но такое… это уж слишком.

Не удосужившись ответить, Омад устремил на Фред выразительный взгляд. Джастин очень удивился. Пусть он обрадовался Ниле, что тут такого? И почему Фред с таким подозрением смотрит на них?

Ладно, об этом потом.

— Как вы меня нашли? — спросил он у Нилы. — Меня что, как-то пометили? Вживили какой-то датчик?

Нила предпочла ответить уклончиво:

— Мош… то есть директор Маккензи… глава медицинского центра, в котором вас воскресили, обзвонил своих знакомых владельцев магазинов и всем разослал ваши приметы. Один из них заметил вас и перезвонил. Вот как я вас нашла.

Джастин рассмеялся:

— Верно! Здравый смысл.

Нила улыбнулась:

— Городок у нас маленький, Джастин. Найти кого-то — не проблема. И только инвестор мог бы заставить нас выследить вас таким способом, о котором вы говорите… Но вами никто не владеет.

Нила повернулась к Омаду:

— Значит, вы и есть та самая знаменитая подземная крыса!

— Поправочка: бывшая знаменитая подземная крыса!

— Верно. Я все про вас знаю. Не каждый день в нашем скромном заведении появляются крысы, ставшие богачами. Из крыс в богачи, так сказать.

— В богачи? Это вряд ли, доктор Харпер. Правда, я стал бы чуточку богаче, если бы моему приятелю позволили продать свои чертовы часы!

— Может, объясните, что здесь происходит? — спросила Нила. — Если, конечно, вы не против…

— Конечно, доктор Харпер. Вот Джастина интересуют наши платежные системы… Он считает, что деньги должны выпускаться государством.

— Ах вон что, — улыбнулась Нила.

— «Ах вон что»? — недоверчиво переспросил Джастин. — Деньги выпускаются «Майкрософтом» и ему подобными, а вы — «ах вон что».

Теперь озадаченное выражение появилось на лице Омада.

— Что еще за «Майкрософт»?

— Не может быть! — воскликнул Джастин, качая головой и вспоминая о пятикаратных камушках, которые совсем недавно сбросили на пол.

Нила взяла Джастина за локоть и слегка сжала.

— Джастин, — сказала она, — как мне все объяснить, чтобы вы поняли?

Хотя на первый взгляд ее жест призван был всего лишь поддержать его, Джастина захлестнули самые противоречивые чувства. Впервые с тех пор, как его воскресили, кто-то прикасается к нему по-человечески… Он сам превосходно умел владеть собой и сейчас подозревал: Нила отлично понимает, что делает.

— Сейчас, сейчас… — продолжала Нила. — С чем бы сравнить… Ага, придумала! Вы — слон в посудной лавке. Да, вы очутились в незнакомом и чудесном мире, к которому вы еще не совсем готовы. Привыкайте, Джастин. Мы так живем. Как я говорила вам еще в больнице, я непременно помогу вам адаптироваться и отвечу на все ваши вопросы, но для этого вы должны хотя бы немного доверять мне. Согласны?

— Согласен, — ответил Джастин. — Вот, слушайте. Владелица ломбарда должна мне примерно тридцать восемь тысяч кредитов СКО за вот эту вещицу, что я ношу на руке. — Для вящего эффекта он поднял руку.

Нила вытаращила глаза — почти как Фред и Омад чуть раньше.

— Да, — скучающим тоном произнес Джастин, — они настоящие, из «первой тысячи».

— Ух ты!

— Да-да, — торопливо кивнул Джастин. — Плавали, знаем. Только я пока понятия не имею, какая валюта лучше… И еще я, кажется, проголодался, — добавил он.

Поняв, что человек, порученный ее заботам, носит на руке эквивалент ее годового жалованья, Нила немного успокоилась. Пациент, порученный ее заботам, гораздо умнее, чем она ожидала. Во всяком случае, он многое поймет к концу ближайшей недели. Вот и отлично. Значит, можно без особого ущерба для него познакомить его еще с некоторыми правилами.

— «Америкэн экспресс», — ответила она, — и я знаю очаровательное местечко, где можно посидеть и спокойно побеседовать о деньгах.

Фред, стоящая за прилавком на другом конце зала, вздохнула с облегчением и заулыбалась.

Джастин немного постоял у флаера Нилы, затем следом за ней прошел через пермастену. Внутри он увидел уютный кабинет и доктора Харпер, которая с удобством устроилась в мягком кресле. Салон флаера чем-то отдаленно напоминал тщательно распланированные интерьеры рекреационных автомобилей его времени. Два кресла, между ними — маленький круглый стол, на столе — самый странный компьютер на свете… если, конечно, это компьютер… Изнутри открывался панорамный вид на улицу.

Он сел в единственное свободное кресло напротив Нилы.

— Куда летим? — спросил он, стараясь говорить как можно более небрежно.

— Как вам Флоренция? — спросила Нила, лукаво изогнув уголки губ.

— Вы, наверное, понимаете, в каком я восторге?

— О да, — кивнула Нила. — Мне и самой ужасно нравится все вам показывать… Как будто я смотрю на мир вашими глазами.

— А может, лучше махнем в Венецию? Там еще можно прилично поесть?

Нила печально пожала плечами:

— Только в акваланге.

Джастин глубоко вздохнул:

— Ну, значит, во Флоренцию!

Нила сочувственно улыбнулась:

— Сначала доберемся до боулдерского орпорта… Тут недалеко.

Джастина немного огорчило, что полет, о котором он мечтал всю жизнь, длился менее пяти минут. Но разочарование немедленно ушло, как только он осознал, что сидит во флаере, летающей машине! Нила рассеянно смотрела в окно и, видимо, думала о чем-то своем. Скорее всего, подумал Джастин, она позволяет ему привыкнуть к первому в жизни полету и не хочет мешать светской болтовней ни о чем. Благослови ее Бог!

Флаер взмыл в воздух где-то на тысячу футов и полетел прочь от центра города. В первые несколько минут вокруг видно было только небо. Иногда мимо пролетали другие машины, но они были достаточно далеко и не могли в них врезаться… Кроме того, здесь наверняка есть какие-то устройства, которые не дают флаерам сталкиваться друг с другом. В последнюю минуту они влились в поток других летательных аппаратов. Все они двигались в одном направлении.

В гаснущем дневном свете Джастин увидел, что флотилия летающих машин приближается к сооружению, напоминающему панцирь огромной черепахи. «Панцирь» нависал над приземистым прямоугольником. Подлетев ближе, Джастин разглядел в «панцире» штук двадцать шахт на равном расстоянии вокруг вершины. Каждую шахту окружали небольшие отверстия, которые служили своего рода выхлопными трубами. Шахты втягивали в себя цилиндрические летательные аппараты — Нила пояснила, что они называются орбитолетами, — которые плавно спускались с неба. Весь комплекс занимал площадь, равную примерно четырем городским кварталам.

Летящие впереди флаеры постепенно втягивались в своеобразные ниши, устроенные в металлической стене — основание «черепахи».

Через несколько секунд и их машину втянуло в такую нишу. Пока они летели по туннелю, в салоне горел свет, затем, на выходе, его сменил рассеянный внешний свет. Они очутились на огромной стоянке. Джастин заметил, что некоторые флаеры нависали друг над другом. Всего несколько дюймов воздуха отделяли крышу одной машины от днища другой. В других случаях машины были запаркованы более привычным для Джастина способом — бок о бок. Они приземлились почти у самого входа в орпорт, и Джастин с облегчением заметил, что здесь флаеры стоят рядами один к другому.

— Знаете, Нила, это смешно, — сказал Джастин, пройдя сквозь пермастену. — У меня к вам столько серьезных, настоящих вопросов, а в голове вертится один пустяковый: вам удалось захватить это место лишь по счастливой случайности или у вас особый, привилегированный доступ на парковку?

— Никакой счастливой случайности, — ответила Нила с улыбкой. — Разумеется, у меня спецпропуск. Мош только что повысил статус моей парковки… благодаря вам. Мне такое место уж точно не по карману. Более того, я и сама не верю своему счастью! — Бросив взгляд в сторону входа, она спросила: — Вы готовы?

Джастин улыбнулся, другого подтверждения ей не требовалось. Она решительно направилась ко входу в орпорт.

Джастин следовал за ней по пятам. Они расположились на небольшой дорожке, которая вела к длинному, прозрачному коридору в форме трубы, движение в котором было весьма интенсивным. Коридор вел в главное здание.

— Кстати, Джастин, — сказала Нила, быстро идя по коридору, — принцип парковки, возможно, поможет вам разобраться в том, как мы здесь живем.

— Я вас внимательно слушаю, — отозвался Джастин, не отставая от нее ни на шаг.

— Хорошо. Во-первых, вы, наверное, заметили, что некоторые флаеры нависают один над другим, а другие стоят рядом.

— Да, заметил. И никак не могу взять в толк, зачем тратить столько земли на парковку бок о бок, раз у вас трехмерное пространство…

— Все очень просто, — ответила Нила. — Кажется, в ваше время имелись машины, которые мыли посуду?

— Да. Мы… хм… называли их «посудомойками».

— Верно. И все же ваши богачи нанимали прислугу, которая мыла посуду вручную, что, если вдуматься, вовсе лишено экономического смысла.

— Понимаю, куда вы клоните. Все дело в престиже.

— Вот именно, — кивнула Нила. — Видите ли, Джастин, хотя техника шагнула далеко вперед, о человеческой психологии того же самого сказать нельзя. Придется вам, помимо новых сведений, еще и учиться распознавать тонкие намеки, которые определяют статус и социальное положение человека в обществе.

— Только и всего? — жалобно спросил Джастин.

Нила рассмеялась.

— Теперь я понял, — продолжал Джастин, — почему в некоторых ресторанах на Перл-стрит я видел официантов-людей, а в других — посетителей обслуживали какие-то летательные аппараты…

— Мы называем их «дронами». Их функции весьма разнообразны. У нас есть дроны-бармены, дроны-официанты — в просторечии их называют «дубинами». В общем, вы поняли, как все устроено.

— Понял.

— И все же вы правы, — продолжала Нила. — Рестораны, где посетителей обслуживают люди, выше классом, чем те, где обслуга — роботы.

Показав на вход в орпорт, она спросила:

— Ну что, пошли?

В главном зале орпорта у Джастина перехватило дыхание. Он увидел безостановочное движение в трех измерениях. Люди шли, бежали и плыли по воздуху. Повсюду сновали роботы всех форм и размеров. Они принимали документы, убирали мусор, что-то рекламировали… Отдельные роботы зачем-то прыгали вверх-вниз. Внутри орпорт напоминал собор. Внешние стены от пола до потолка были прозрачными, но внутри них тоже шло движение, их как будто пронизывали какие-то разноцветные нити. Свет, идущий от стен, создавал эффект мерцающих теней, отчего Джастину показалось, будто он под водой. Потолок прошивали большие разноцветные трубы, одни опускались ниже, другие были выше. У основания каждой Джастин увидел крупно выписанный номер. Потоки людей втягивало в трубы или выбрасывало из них вниз, хотя никаких эскалаторов в привычном смысле в орпорте не было.

Нила завороженно наблюдала за происходящим, ею овладело приятное волнение.

— Наш рейс через несколько минут, — сообщила она.

Джастин кивнул и улыбнулся.

— Сюда, — показала Нила, направляясь к скоплению машинок с отпечатками ладоней внутри.

По пути следования их окружали стайки маленьких роботов, которые что-то рекламировали. Джастин обратил внимание, что Ниле предлагают эскорт-услуги, курорты и всевозможные предметы роскоши. К нему же за все время подлетел только один робот, да и тот быстро улетел.

— Нила, — спросил Джастин, — не то чтобы меня раздражал недостаток всеобщего внимания, но… объясните, почему роботы словно не замечают меня?

— Это дроны-рекламщики, — пояснила Нила. — Сокращенно рекроботы. Вот почему. — Она ткнула пальцем ему в грудь. — Нет смысла что-либо предлагать дегенам.

— Значит, если хочешь, чтобы тебя оставили в покое, достаточно нацепить такой жетон?

— Во-первых, такой жетон получить нелегко, и, во-вторых, не очень-то приятно носить его… его носят только по необходимости. В общем, добро пожаловать в наш маленький, но оживленный орпорт. Кстати, «орпорт» — это сокращение от «орбитальный порт».

— Ага… Теперь понял. Судя по тому, что я увидел снаружи и внутри, вы летаете на суборбитальных челноках, которые заменили реактивные самолеты?

— Молодец… Десять кредитов! — ответила Нила. — Возможно, ваш аватар сумеет все вам объяснить подробнее.

— В МГД-двигателях орбитолетов, — тут же подал голос себастьян, — энергия плазмы в магнитном поле преобразуется в электрическую энергию… Орбитолеты на лазерной тяге очень экономичны… Их поддерживает сеть орбитальных станций на солнечных батареях.

— И много у вас таких орпортов? — спросил Джастин.

— Они повсюду, — ответила Нила. — Орбитолеты невероятно дешевы не только в эксплуатации, но и в производстве. Их можно сравнить с громадными летающими тарелками… снабженными отлаженным программным обеспечением. Ну а орпорт также построить ничего не стоит. Проще некуда установить одну трубу или сотню — в зависимости от потребностей. Самые богатые даже встраивают трубу для орбитолета в крышах собственных домов. В любом городишке с десятью тысячами жителей имеется по крайней мере один орпорт. Кстати, такой городок с одним орпортом называется у нас глухополис.

— У нас их называли бы глухсвиллями.

Джастин увидел, что они подошли к скоплению аппаратов-ладонников.

Нила вложила ладонь в одну такую машинку и попросила два билета с открытой датой на частный рейс до Флоренции, Италия. Ей ответили, к какому стартовому сооружению идти. Процесс занял не больше полминуты.

— Нам долго придется ждать?

— Ждать вообще не придется. Сюда, — ответила Нила.

Они обошли очереди людей, ждущих допуска в обозначенные зоны «взлета», и проследовали прямо к площадке, обтянутой красным бархатным шнуром. Как только они подошли, их приветствовал безупречно одетый стюард. Нила снова вложила руку в аппарат-ладонник. После того как все сведения подтвердились, стюард поднял шнур и поманил их к себе.

— Желаю приятного полета! — напутствовал он, улыбаясь.

Не успел Джастин сообразить, что происходит, как его без всякой посторонней помощи потащило вверх, и он поплыл по воздуху к платформе, ведущей к туннелю.

Пройдя сквозь пермастену орбитолета, они увидели улыбающуюся стюардессу.

— Добро пожаловать в компанию «Совершенство». Меня зовут Пэт, сегодня я ваша «подай-принеси».

— «Подай-принеси»? — недоуменно переспросил Джастин.

Заметив его значок, Пэт спохватилась:

— Ох, простите меня! Сегодня я в вашем распоряжении, сэр.

— Ясно, спасибо, — ответил он, подыгрывая ей.

Он еще не привык к тому, что с ним обращаются как с идиотом, но, до тех пор, пока он или Нила не сочтут, что в жетоне дегена больше нет необходимости, надо соблюдать правила игры. В конце концов, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом… Раз Нила считает, что так надо ради его же пользы, придется с ней согласиться.

— Кстати, — продолжала Пэт, — мы взлетаем через несколько минут. Устраивайтесь поудобнее, будьте как дома.

Оглядевшись, Джастин не заметил никакой роскоши и даже удивился. Они очутились в пустом круглом помещении с белым светящимся полом. Вдали он заметил вход в туалет и на кухню. У стены стояла компьютерная консоль, за которой спиной к ним сидел какой-то мужчина. Возможно ли, подумал Джастин, что путешествие первым классом сводится лишь к тому, чтобы путешествовать отдельно от остальных пассажиров? Кстати, на чем здесь сидеть? Он не заметил ни кресел, ни хотя бы стульев.

Словно прочитав его мысли, Пэт протянула Ниле нечто похожее на планшет.

— Можно и мне взглянуть? — попросил Джастин. — Клянусь, я ничего не буду трогать!

Не без любопытства — как-то он освоит новую игрушку? — Нила дала ему планшет.

Джастин увидел на дисплее несколько образцов интерьера, которые назывались пространно — «Лунный домик», «Дом для настоящих мужчин» или «Холостяцкая пирушка». Поняв, что пока ничего не понимает, он протянул было планшет Ниле, но нечаянно задел какую-то кнопку. Свет в помещении чуть притушился, и он увидел огромную кровать, застеленную пушистым покрывалом, камин с поленницей дров и все необходимое для романтического свидания — в том числе и бутылку «Дом Периньон» в ведерке со льдом и два бокала для шампанского. Из динамиков негромко лился голос Фрэнка Синатры. Из окон открывался вполне правдоподобный вид на лунную дорожку в океане.

Джастин так обрадовался своей оплошности, что не заметил, как поморщилась Нила.

Она словно оцепенела.

— Не совсем подходит к случаю, — заметила она.

Ее холодность привела Джастина в замешательство, неужели с приятными мечтами придется так быстро расстаться? Джастин почти не сомневался в том, что нравится Ниле, во всяком случае, она к нему неравнодушна. В конце концов, созданная им комната была невинной ошибкой, которую легко можно списать на неведение или свести все к шутке. Реакция Нилы стала для него холодным душем. Неужели он так плохо разбирается в женщинах? Наверное, его многолетний опыт нуждается в обновлении, все-таки он столько лет провел в анабиозе! Не зная, что сказать, он предпочел промолчать.

— Будьте добры, дайте мне выбрать обстановку! — Нила не просила, она приказывала.

Джастин охотно вернул ей планшет. Нила ловко пробежала пальцами по его поверхности, через несколько секунд окружающее их пространство преобразилось. На том месте, где только что стояла огромная, манящая кровать, очутились два мягких коричневых кожаных кресла. Рядом с креслами появился столик с чайным сервизом. Вместо океана из окна открывался вид на типичный пейзаж Новой Англии — осень, с деревьев падают листья… Из того, что выбрал Джастин, остался лишь камин.

Он с изумлением следил за трансформацией.

— Вот это да! — только и воскликнул он.

— Нравится? — ответила Нила, снова тепло улыбаясь. — Мне тоже. То есть… раньше я видела такое только в голограммах и в рекламе, но сама впервые путешествую в такой обстановке!

Джастин сел в кожаное кресло, которое оказалось потрясающе удобным. От него даже пахло старинной кожей. Он взял со стола чашку, повертел в руках и спросил:

— Как это получается?

Нила села в кресло напротив. Она тоже с восхищением вертела головой. Потом вытянула ноги, потянулась и ответила:

— Понятия не имею.

Джастин полез было за цифродругом, но его опередила Пэт:

— Все дело в наноморфном полимере, который реагирует на команды извне. Он способен видоизменяться и потому гарантирует вам удобства в путешествии.

— Погодите, сейчас сам догадаюсь, — произнес Джастин. — Вы не в первый раз отвечаете на такой вопрос!

— Если бы мне платили по одному кредиту каждый раз, когда приходится отвечать на этот вопрос, я бы, наверное, сейчас спала в той кровати, которую вы создали минуту назад. — Пэт посмотрела на Джастина таким взглядом, что сразу стало ясно: несмотря на жетон дегена, она охотно разделила бы с ним роскошное ложе.

Джастин не смог сдержать улыбку. Черт побери, по крайней мере, хоть кто-то отдает ему должное!

— В дальнейшем, — продолжала Пэт, — вы сможете заказывать в полете свои варианты пространства, приспосабливать интерьер под себя. Лишь бы это не мешало работе летательного аппарата.

— А что, бывает, мешают? — спросила Нила.

— Одна наша гостья пожелала очутиться в собственном бассейне, потому что не хотела пропустить урок плавания, но вода расплескивалась во время взлета, а учитывая отсутствие гравитации… В общем, взлететь не получалось. Насколько я помню, ее удалось уговорить на симулятор воды.

— Спасибо, — ответил Джастин, вставая и подходя к книжному стеллажу. Он внимательно рассмотрел книги и вытащил ту, что привлекла его внимание: «Простаки за границей» Марка Твена. — Как получается, — спросил он, листая книгу, — что ваш полимер не изменяется одинаково на всех рейсах?

Пэт ответила:

— Полимер нуждается в постоянной подстройке и способен сохранять свои свойства лишь в специфической среде. Оборудование для поддержания нужной среды достаточно громоздкое, лишь немногим по карману держать такое оборудование в отдельном орбитолете. Кроме того, оборудование довольно хрупкое, отдельные узлы часто нуждаются в замене. Поэтому для стандартных полетов подобная роскошь пока непригодна.

— Пока? — спросил Джастин.

— Наука не стоит на месте…

— А я и не знал, — ответил Джастин, косясь на Нилу. — Меня… довольно долго здесь не было.

— Вам повезло, — сказала Пэт. — Боулдер — красивый городок.

— Да уж, — подала голос Нила, — но жить здесь постоянно вы бы не захотели.

Пэт улыбнулась заученно-сочувственной улыбкой, но тут же стала деловитой:

— Мне только что сообщили, что все готово к взлету. Прошу вас занять свои места. Я зайду к вам после старта, проверю, как вы тут. — Она скрылась за пермастеной.

Джастин огляделся в замешательстве. Нила, нисколько не тревожась, похлопала по сиденью стоящего рядом кресла. Увидев, что Джастин снова ошеломленно смотрит на нее, она ободряюще кивнула. Джастин пожал плечами, рассмеялся и направился к креслу. С усилием сел и похлопал руками по подлокотникам.

— Расслабьтесь, Джастин, — успокоила его Нила. — Взлетает орбитолет, а не кресло.

— Здесь нет ремней безопасности?

— Нет. Сейчас сами увидите.

И он увидел. Действие силы тяжести сказалось сразу же. Его словно что-то потянуло изнутри — не сильно, но достаточно настойчиво. Давление нарастало постепенно. Он надеялся, что увидит, как они взлетают, но видел лишь падающие листья.

— А нельзя посмотреть, как мы взлетаем? — спросил он, не глядя на Нилу.

— Конечно, Джастин! — послышался откуда-то голос Пэт.

Повернувшись к окну, Джастин вдруг увидел, как линия горизонта плавно смещается вниз. Через минуту закатное небо сменил чернеющий горизонт, а через сорок минут он снова услышал голос Пэт, доносящийся словно бы ниоткуда:

— Добро пожаловать в космос!

Нила встала из кресла и подошла к книжной полке, она лишь мельком посмотрела в окно. Увидев, что Нила свободно ходит по салону, Джастин тоже поднялся с места. Ноги у него подкашивались, а шел он словно на ходулях. Вдруг он сообразил, что никакой невесомости в салоне нет.

— Почему…

Нила оторвалась от книги, которую листала.

— Почему я… не плыву в воздухе?

— А-а-а, — понимающе кивнула Нила. — Вас… так сказать… слегка изменили.

— Что-о?!

— Успокойтесь, Джастин. Я вас понимаю. Столько нового сразу! При обычных обстоятельствах мы бы двигались постепенно, шаг за шагом, день за днем. Но в вашем случае все необычно, так что привыкайте.

— И все-таки, что вы со мной сделали?

— Во-первых, лично я ничего с вами не делала. Более подробно вам обо всем расскажут доктор Ван или себастьян. Они также лучше объяснят, что здесь происходит. Я же способна объяснить лишь азы.

— Выкладывайте!

— В ваше тело, как и в тела всех людей, вживили специальных нанороботов — так сказать, наносетку. Нанороботы расположены на расстоянии сто микрон друг от друга. Нанороботы влияют на ваше внутреннее физическое состояние, в том числе на способность ориентироваться в пространстве, на уровень гормонов в крови и на работу нервной системы. Они также помогают вам во время космических полетов превращаться в гигантский… за неимением лучшего определения… магнит. Вот почему вам сейчас неудобно ходить. Ничего, приспособитесь. Я и сама совсем недавно привыкла.

— Ясно…

— Кроме того, — продолжала Нила, — наносетка помогает вам не испытывать ни чрезмерного холода, ни жара. В любой среде вы чувствуете себя «как надо». Нанороботы внутри вас постоянно приспосабливают вас к изменяющейся окружающей среде.

Джастин покосился на свою руку, как будто ожидал увидеть на ней миллиарды мельчайших нанороботов.

— Потрясающе!

— Вот именно, — согласилась Нила.

— Ну ладно, — вздохнул Джастин. — А я-то предвкушал, как испытаю невесомость в космосе! Наверное, придется подождать другого раза.

— Отчего же? — улыбнулась Нила. — Пэт!

— Момент! — ответил голос сверху.

Джастин испытал странное и чудесное чувство освобождения. Совсем, совсем не похожее на то, что он испытывал, поднимаясь в земных «лифтах». Когда он «летал» на Земле, его тело тянуло, пусть и слегка, вверх. Сейчас на него не действовали никакие силы. Тело свободно парило в воздухе. Несколько минут он просто радовался жизни, медленно кувыркаясь. В детстве он с горящими глазами наблюдал по телевизору, как двигаются в невесомости астронавты НАСА. Его воскресили меньше суток назад, а Джастин уже понял: не зря он провел триста лет в ожидании!

Приземление оказалось очень похожим на взлет. Пэт вежливо предложила Джастину и Ниле занять свои места, и орбитолет начал плавно снижаться. Джастин снова наблюдал за посадкой в окно, и снова его словно что-то дернуло изнутри, когда орбитолет проходил плотные слои атмосферы. Затем они пронзили слой облаков — и их втянуло в трубу, очень похожую на ту, откуда они чуть меньше часа назад отправились в полет.

Пройдя сквозь пермастену, Джастин не увидел под ногами никакой платформы. Они плавно спускались вниз по воздуху. Оказалось, что привыкнуть к такому способу спуска довольно просто. Хотя сознание человека, прожившего всю жизнь по другим законам, и противилось шагу в «пустоту», он тем не менее сделал этот шаг. Нила спустилась первой, Джастин решил, что не имеет права отставать.

Здешний орпорт оказался значительно крупнее, чем тот, из которого они улетели, и гораздо более пестрым и ярким. «Итальянский дизайн, — подумал Джастин, — по-прежнему великолепен!»

Они вышли прямо к ожидающему их флаеру.

— К «Сабатини»! — скомандовала Нила, и они тут же взмыли в воздух.

— Почему именно к «Сабатини»? — спросил Джастин.

— Дорогой ресторан, — улыбнулась Нила.

— Сейчас угадаю, — сказал Джастин, во все глаза глядя в окно. — Вы платите не из своего кармана!

— Снова верно. Расходы оплачивает директор. Мне нечасто удается поужинать в таких шикарных заведениях. Поэтому, когда выпадает случай, я пользуюсь им на всю катушку.

— Что ж, я не против. Только с одним условием. За наш ужин заплачу я… как только разберусь, как именно нужно платить.

— Знаете, вы вовсе не обязаны платить. У медицинского центра средств хватает — во всяком случае, ужин во Флоренции для них — пустяк.

— Понимаю, Нила. Но по-другому не могу. Называйте мое желание как хотите — гордостью, тщеславием… А может, мне хочется хоть немного отплатить за то, что вы для меня сделали. В общем, ужин за мой счет!

Нила сразу поняла по выражению его лица, что спорить бесполезно.

— Отлично! Советую расплачиваться долларами «Америкэн экспресс». Очень солидная дорожная валюта, уходит корнями в вашу эпоху.

— Помню, в наше время такая валюта называлась «дорожными чеками».

— Хорошо, значит, объяснять будет гораздо проще.

— Что будет проще объяснять?

— Насчет денег. Кроме того, вы легче поймете, как развилось наше мышление с тех пор, как вы пользовались деньгами в последний раз.

— Согласен.

— Через минуту приземляемся, так что отдыхайте и наслаждайтесь… Кстати, это один из моих любимых видов.

Джастин прекрасно понимал Нилу. Хотя ему неоднократно доводилось бывать во Флоренции, он никогда не видел город с высоты птичьего полета… Вот внизу показался собор Санта-Мария дель Фьоре, шедевр старинной архитектуры. Когда-то собор служил символом богатства и гражданской гордости самых влиятельных семейств эпохи Возрождения. Джастин разглядел знаменитый мост Понте Веккио через реку Арно, а потом… потом он увидел одно из своих любимейших зданий во всей Флоренции, картинную галерею Уффици. Он любил галерею Уффици не только за прекрасный внешний вид. Гораздо больше нравилось ему то, что находилось внутри: бесценные произведения Боттичелли, Караваджо и Микеланджело.

Наконец, флаер мягко приземлился на Виа Панцани, в нескольких шагах от входа в ресторан «Сабатини». Нила и Джастин вышли из летательного аппарата и вскоре очутились в уютном дворике под открытым небом. Через полминуты к ним подошел безупречно одетый официант-человек.

— Будьте добры, ему…

— Пиццу, — перебил Нилу Джастин. — Пиццу пепперони… и сыра побольше!

— Пиццу?! — изумилась Нила. — Вы находитесь в одном из самых дорогих ресторанов Флоренции и заказываете пиццу?!

— Да, — ответил Джастин, самодовольно улыбаясь. — Ужасно хочется пиццы.

— Пиццу можно заказать и в Боулдере.

— Верно, но там не так интересно, — озорно улыбнулся Джастин.

— Хорошо, — вздохнула Нила. — Ему, пожалуйста, пиццу.

Себе Нила заказала фирменное блюдо и бутылку кьянти.

Джастин взял булочку из стоящей на столе корзинки.

Нила едва не рассмеялась, увидев, как торжественно Джастин намазывает булочку маслом и медленно откусывает маленький кусочек.

— Вы ешьте, ешьте, — сказала она. — Говорить буду я.

— Я не против.

— Хорошо… Мы немного упростим ситуацию, но… как по-вашему, что такое деньги?

Джастин улыбнулся:

— Деньги — универсальный эквивалент стоимости товаров и услуг.

— Отлично! И что это значит?

— Нила, прошу вас! Нам в самом деле необходимо заниматься ерундой? Я довольно хорошо подкован в экономике.

Нила даже в ладоши захлопала.

— Браво, Джастин! Браво! Вы демонстрируете доинковое… простите, доинкорпоративное мышление трехсотлетней давности. Представьте, если бы вдруг появился человек… со степенью магистра из эпохи за триста лет до вашего времени, полагающий, будто он все понимает… Так что, если не возражаете…

— Ваша критика вполне справедлива, — ответил Джастин. — Итак, отвечаю на ваш вопрос, что такое универсальный эквивалент. Допустим, у меня есть товар, который нужен вам, зато у вас нет товара, который нужен мне. Например, мы могли бы поменяться: рубашку в обмен на… — он взял с тарелки остаток булочки, — на хлеб. Раз мне не нужен хлеб, вы не получите рубашку. Но универсальный эквивалент дает нам возможность договориться. В деньгах мы выражаем стоимость и хлеба, и рубашки, и апельсина, и чьего-то труда. Раньше универсальным эквивалентом считались драгоценные металлы — золото и серебро, затем появились бумажные деньги. В мою эпоху появились электронные средства платежа.

— Хорошо. Не обижайтесь, но… где вы получили свои знания?

— Я вырос в бедности, мне удалось добиться богатства благодаря тяжелому труду, упорству и небольшой доле удачи. На каком-то этапе мне захотелось узнать все о деньгах, которые мне так хорошо удавалось зарабатывать. Поэтому я нанял женщину-экономиста, которая умела объясняться на простом, доступном языке. Ей удалось кое-что мне растолковать. Вот когда я наконец понял, что такое деньги и на чем они основаны.

— На слепой вере, — ответила Нила.

— Вот именно, Нила! На вере, — кивнул Джастин. — Я верил, что могу дать кому-то зеленую бумажку с портретом того или иного покойного президента, а мне взамен дадут то, что я хочу.

Официант принес большую пиццу пепперони, нарезал ее на куски и удалился.

— Например, эту пиццу, — сказал Джастин, склоняясь над блюдом и вдыхая пряный аромат.

— Мы больше не пользуемся бумагой, — заметила Нила.

— Верно.

Джастин откусил кусок и нахмурился.

— В чем дело? — спросила Нила.

На лице Джастина появилась слабая улыбка.

— Я надеялся, что за триста лет в Италии научатся делать нормальную пиццу!

— Разве пиццу изобрели не итальянцы? — удивилась Нила.

— Распространенное заблуждение. Пиццу изобрели в Нью-Йорке. Некоторые считают, что в Балтиморе, другие — что в Филадельфии.

— Кто же теперь знает? — Нила пожала плечами. — Джастин, позвольте задать вам еще один вопрос.

— Выкладывайте!

— Вы много знаете о деньгах, которые выпускало государство. Почему вас в таком случае тревожат корпоративные средства платежа?

— Корпорации — это объединения, созданные для получения прибыли, которые стремятся лишь…

— …к извлечению прибыли, — закончила за него Нила. — Подумайте и поймете, почему эмитируемая ими валюта гораздо надежнее государственной. Корпорации не станут обесценивать денежную массу в угоду какой-либо политической партии. Они не станут в одностороннем порядке печатать больше денег, чтобы граждане думали, будто денег много, иди как-то повлиять на торговый баланс.

— Вы говорите об инфляции.

— Вот именно, и поправьте меня, если я ошибаюсь, но в ваше время уровень инфляции граничил с хаотическим.

— Вы не ошибаетесь, Нила, — кивнул Джастин.

— Кроме того, — продолжала Нила, — корпорации безжалостно борются с фальшивомонетчиками и казнокрадами. Они стремятся к тому, чтобы вы пользовались именно их валютой, а не валютой конкурентов. Поэтому каждая корпорация предоставляет своим клиентам дополнительные услуги. Например, валютой «Америкэн экспресс» можно расплачиваться в любом крупном городе Солнечной системы, в сделках любого рода, они даже готовы предоставить гарантии на любой контракт, оплаченный кредитами «Америкэн экспресс».

— Нила, все, что вы говорите, хорошо и правильно, — ответил Джастин, — но доллар в свое время был сильной и уважаемой валютой. И не только сильной и уважаемой — доллар считался мировой резервной валютой.

— Согласна с тем, что доллар США на рубеже второго и третьего тысячелетий в чем-то напоминал корпоративную валюту. Федеральная резервная… как дальше?

— Федеральная резервная система.

— Спасибо. Так вот, федеральная резервная система во многом напоминала сегодняшнюю корпорацию. Она регулировала денежную массу и безжалостно преследовала фальшивомонетчиков. Но, Джастин, все-таки в конечном счете тогдашняя система была государственной.

— Да, и в чем дело?

— Дело в том, что деньгами в первую очередь распоряжались все-таки политики, а не корпорации. А ведь именно политики довели мир до Большого Краха!

— Поясните, пожалуйста.

— Перед началом Большого Краха нашлись политиканы, которые раздавали массу обещаний. Грубо говоря, они обещали золотые горы. Пытаясь сдержать слово, они обесценили бумажные деньги, пустив в ход печатный станок. Во многом именно из-за их необдуманных шагов — если не верите, можете проверить, документальные свидетельства хорошо сохранились, — и началась «виртуальная чума». Но тогдашние политиканы ухудшили и без того плохое положение, обесценив денежную систему и развалив экономику самого сильного государства в истории. К тому времени, как все было кончено, предоставлять людям какие-то услуги могли лишь отдельные корпорации.

— А что, если с одной из ваших корпоративных валют случится то же самое?

— Джастин, доллар по закону являлся единственной денежной единицей на территории Соединенных Штатов. Разве такая монополия — это хорошо? У нас одновременно в ходу сорок семь различных валют, все они обеспечены страховым покрытием. И даже если какой-то эмитент, грубо говоря, сваляет дурака, у потребителей остается еще сорок шесть валют. Я, например, не храню все свои сбережения в одной валюте, хотя большую часть держу в кредитах GCI. Когда ваше правительство уничтожило доллар, что в то время было неизбежно, граждане вашей страны вынуждены были идти ко дну вместе с тонущим кораблем вашей экономики. Я не говорю, что у нас нет никаких трудностей, но суть в том, что валюта не загоняет нас в ловушку, а, наоборот, освобождает.

— Замечательно! Мне кажется, я понимаю, куда вы клоните. Но для чего вам целых сорок семь валют? То есть… в мое время на любом рынке конкурировало не больше трех-пяти крупных игроков.

— Джастин, речь идет о разных товарах. Давайте взглянем на все с другой точки зрения. Допустим, вы хотите купить бриллианты. Какими деньгами выгоднее оплатить покупку?

— В мое время — южноафриканской валютой.

— А лес?

— Американской или русской.

— Бытовую технику, компьютер?

— Расплачусь японскими или корейскими деньгами… хотя и израильтяне тоже начали подтягиваться.

— Ну в общем и целом?

— Предпочту старый добрый американский доллар.

— С нашими корпорациями то же самое. Разные компании специализируются на разных вещах, как раньше — разные страны. Только в ваше время разные страны использовали свою валюту для политического давления, то есть во вред самой денежной массе и гражданам, чью жизнь деньги по идее должны облегчать. Сегодня валюту применяют строго по экономическому назначению, отпала необходимость в каких-либо посредниках. Допустим, по какой-то причине возрастает спрос на медь. Тут же растет и курс валют, привязанных к сырью, повышается обменный курс этих валют — в точном соответствии со спросом. И никаких помех!

— Помех? — не понял Джастин.

— Положения, при котором правительство приказывало включить печатный станок. Тогда люди шли и покупали больше «товара». Производители товара думали, что спрос растет, хотя ничего подобного не наблюдалось. Просто у населения появлялось больше денег. Рядовые граждане не разбирались как следует в законах рынка, но, сами того не зная, ощущали на себе последствия перепроизводства денег. Отсюда и помехи.

— Я понял.

— Сейчас, — продолжала Нила, — все более-менее разбираются в экономике и способны распланировать свое будущее. Поэтому особенно ценно то, что экономика не отдана на откуп людям и институтам, которые в первую очередь руководствуются политическими соображениями.

— Ваши доводы вполне логичны, — признал Джастин. — А как же евро? Многие европейские страны договорились о введении общей валюты, помню, перед тем как меня заморозили, дела у евро шли неплохо… даже лучше, чем у доллара.

— Вы наблюдали за общеевропейской валютой лишь первые несколько лет ее существования, — ответила Нила. — Потом евро начал вести себя как любая политически ориентированная валюта. Поскольку эта валюта была крупнее, последствия оказались хуже.

— Наверное, вы снова имеете в виду Большой Крах?

— «Боже, Боже, неужели он понял?» — пропела Нила.

Услышав фразу из «Моей прекрасной леди», Джастин улыбнулся. Оказывается, кое-что из прошлого живет и здравствует. Как ни странно, это его утешило.

— Итак, — сказал он, доедая последний кусок пиццы, — правильно ли я понял, что валюта GCI — все равно что современный доллар?

— Правильно, — ответила Нила.

— GCI, — повторил Джастин. — Фирма Гектора.

— И моя, — ответила Нила, словно извиняясь.

— Извините, — сказал Джастин, внимательно проглядывая список вопросов, которые он набросал с помощью цифродруга. Через какое-то время он поднял голову. — Что такое СКО?

— Сплав всех валют, — ответила она, — и крупных, и мелких, которые обновляются посредством Нейро каждый час. Сведения системные, чтобы каждый мог понять, сколько стоит та или иная вещь. Но реальной валюты под названием СКО не существует. Это просто своего рода критерий, мерило.

— Сейчас угадаю, — сказал Джастин. — Кредиты GCI всегда выше, чем СКО, и это самая важная валюта в Солнечной системе.

Его слова произвели впечатление на Нилу.

— Как вы догадались?

— Мне было нетрудно. Я вспомнил цены в ломбарде, а теперь вот в меню рядом стоят цены в GCI, а рядом — в СКО.

С помощью такого простого средства, как ценник и меню, поняла Нила, Джастин способен постичь суть нового мира. План ее урока усыхал с каждой минутой.

— Я жду, пока вы зададите свой вопрос, — перебил он ход ее мыслей.

— Какой вопрос?

— Он обусловлен исключительно вашим интересом и любопытством, но вы ни за что не задали бы мне его по собственной воле… Если я правильно угадал, вы чувствуете себя виноватой только за само желание спросить меня об этом!

Нила ошеломленно смотрела на своего пациента. Откуда он знает, что именно она чувствует? Да, он прав: она действительно хочет забросать его вопросами личного характера, то есть не имеющими отношения к его адаптации. Однако он был не прав в том, что она сама бы ни за что не начала разговор на эту тему. Но сейчас он дал ей свое разрешение, и ей придется спрашивать, пусть даже некоторые вопросы небезопасны.

— Как вы…

— Я очень хорошо умею… то есть умел… вести дела. Для того чтобы стать хорошим бизнесменом, нужно уметь разбираться в людях. Качество не только полезное, но и жизненно важное, во всяком случае, на том уровне, до которого добрался я.

— Сколько вы стоили? — спросила Нила, вспомнив старинный оборот.

— Перестаньте! Вас ведь совсем другое интересует.

Нила подумала: кажется, все следует правилу «ничто не идет по плану».

— Хорошо, Джастин, — кивнула она. — Кто вы такой… на самом деле?