Вне корпорации

Глава 14 ИСКУШЕНИЕ

Джастин вернулся в Сан-Франциско и некоторое время пытался забыться в работе. Но несмотря на то что вокруг кипела жизнь, штаб-квартира казалась ему холодной, пустой и населенной одними воспоминаниями. Он серьезно подумывал, не отправиться ли следом за Мошем бороздить просторы Вселенной. Можно арендовать космояхту и облететь все планеты Солнечной системы. Он доберется до спутников Юпитера, облетит кольца Сатурна, взберется на марсианский Олимп — громадный потухший вулкан высотой почти в пятнадцать миль. Вот какие открытия ждали Джастина в «дивном новом мире». Он мог даже заняться «семидесятипроцентным спортом» — экстремальными видами, настолько опасными, что ими позволялось заниматься только обладателям суперконтрольного пакета. Почему бы не заняться, например, буресерфингом на Юпитере? Он всегда мечтал научиться серфингу…

Джастин решил посоветоваться с доктором Джиллетом, но даже добрый доктор не отвечал на его звонки. Возможно, мрачно подумал Джастин, GCI прибрало к рукам и остальных его друзей.

Когда себастьян, наконец, пикнул, Джастин решил, что аватар собирается соединить его с доктором. В конце концов, кроме него, Джастин ни с кем не пытался связаться в последнее время.

— Передай доктору…

— Джастин, это не доктор Джиллет, — ответил себастьян.

«Отлично! — подумал Джастин. — Теперь мне грубит даже собственный аватар!»

— С тобой хочет поговорить человек не из списка одобренных лиц, — продолжал себастьян. — Но мне показалось, что ты не откажешься пообщаться с ней.

— С кем — «с ней»?

— С Агнес Голдстейн.

Джастин не сразу вспомнил, о ком говорит себастьян. В вихре событий он совершенно забыл о бодрой обладательнице двадцати пяти процентов, с которой его познакомил Омад на Марди-Гра. Он неподдельно обрадовался.

— Конечно, себастьян, соединяй!

По приказу Джастина связь была только слуховой.

— Агнес! — воскликнул он. — Рад слышать. Как дела?

— Хотелось бы ответить «хорошо», мистер Корд, да не могу.

Джастин испугался, что он, если можно так выразиться, заразил еще одну жертву. Всех, кто хоть как-то был связан с Кордом, подвергали разнообразным проверкам и ревизиям. Правда, насчет Агнес он был спокоен — до сих пор ей удавалось искусно заметать следы.

— В чем дело, дорогая?

— Извините, что беспокою вас, но я не знала, к кому еще обратиться. Я насчет вашего подарка. По-моему… по-моему, у меня неприятности.

— Кто-то угрожает вашей жизни? Если нужно, могу спрятать вас в надежном месте.

— Да нет, дело не в этом. — Агнес замялась. — Надеюсь, что до этого не дойдет!

Джастин немедленно принял решение:

— Агнес, вы сейчас дома?

— Да, мистер Корд, дома. Если честно, я сижу дома все время. Я потеряла работу, а найти новую не получается.

Джастин вздохнул:

— Агнес, я еду… только, пожалуйста, называйте меня Джастин, хорошо?

Оглядываясь назад, Джастин жалел о том, что, попав в квартал, где жила Агнес, сразу не догадался: что-то не так. Бедный квартал оказался довольно колоритным и совершенно безлюдным. На улицах не играли дети. Не взлетали флаеры, не было прохожих. Хотя здесь жили в основном безработные, никого не оказалось дома. Позже до него дошло: медиаботов тоже не было. Пусть медиаботы нечасто посещают бедные кварталы, зато повсюду сопровождают его. Он начал называть их «мухами», потому что, куда бы он ни шел, они всегда каким-то образом находили его. Но не сегодня. Ни одного медиаробота поблизости не оказалось.

Он так спешил к Агнес, что не обращал внимания ни на какие странности. Быстро взбежал на крыльцо и хотел постучать, но дверь при его приближении открылась сама. Он заглянул проверить, не стоит ли кто по другую сторону, никого не увидев, вошел в прихожую.

— Агнес! — позвал Джастин.

В ответ послышался характерный хлопок — кто-то вскрыл банку с газировкой. Некоторые вещи не меняются, несмотря на прошедшие годы. Он пошел на звук.

— Агнес… — сказал он, входя на кухню, — я приехал, как только смог. Вы…

Джастин замер на месте. Посередине большой кухни сидел человек, которого Джастин Корд ненавидел от всей души. Даже предательство его прежнего секретаря Себастьяна Бланкано не вызывало в нем такого гнева, какой Джастин испытывал к человеку, расположившемуся в чужой кухне, как у себя дома.

— Привет, Джастин. — Гектор Самбьянко поднял банку. — Пива хочешь?

Судя по всему, Гектор устроился тут с удобством, на нем были шорты для плавания, сандалии и широченная гавайская рубашка.

Не говоря ни слова, Джастин развернулся к выходу.

— Джастин, я прошу всего пять минут! — окликнул его Гектор.

— Пошел ты, — бросил Джастин, не замедляя шагов. Он одной ногой ступил за порог, когда Гектор выпустил свой снаряд.

— Иди-иди, — проорал он из кухни, — тогда Агнес ни за что не получит контрольного пакета! И даже из тюрьмы вряд ли выйдет!

Джастин остановился, стиснул кулаки и круто развернулся.

— Ну ты и сукин сын — вот уж правда!

Гектор вышел из кухни и, остановившись в дверях, посмотрел на своего врага.

— Да, Джастин, но я — сукин сын, который затратил много сил, чтобы устроить нашу встречу. — Гектор хладнокровно направился в гостиную. — Пять минут! — крикнул он. — Больше я ни о чем не прошу!

Джастин еще немного постоял в дверях, понимая, что выбора у него нет. Он вошел в гостиную, где Гектор удобно расположился в большом мягком кресле с откидной спинкой и как ни в чем не бывало пил пиво.

— Точно не хочешь? — спросил Гектор, поднимая банку. — Это «Хакер-Пшор», мюнхенское. Твое любимое, верно?

— Как тебе удалось убрать отсюда соседей? — спросил Джастин, решив потянуть время светской беседой.

— Легко! — улыбнулся Гектор. — Предложили выкупить дома по цене втрое выше обычной, причем половину вперед. Вторую половину обещали заплатить, если они немедленно уедут на один день. На сегодня. Ну а потом… GCI имеет право никого не пускать на свою территорию! Признаюсь, потом мы готовы продать дома обратно владельцам по рыночной цене… если, конечно, они захотят вернуться. Поздравляю, Джастин, по крайней мере в одном кусочке нашей планеты кое-кто ужасно рад твоему приезду.

— Неужели никто из соседей не отказался? — подозрительно спросил Джастин.

— При нынешнем-то положении? Да они бросились бежать отсюда наперегонки! Точнее… согласились не все. Одна дамочка отказалась — мисс Голдстейн. Мы увеличили цену за ее дом в четыре раза, но она ни в какую не соглашалась. Догадайся, что было дальше. Надо отдать тебе должное, ты поощряешь преданность.

— Значит, ты приказал ее арестовать?

— Джастин, Джастин, иначе она бы ни за что не уехала! После того как она тебе позвонила, мы поняли: до твоего приезда у нас всего полчаса-час. Пришлось купить весь квартал, выгнать всех обитателей и не пускать сюда посторонних. У нас совсем не было времени, понимаешь?

— Значит, ты приказал ее арестовать? — повторил Джастин.

— Да.

— На каком основании? Если, конечно, ты не против ответить на мой вопрос.

— Что ты, совсем не против. Ее арестовали по сфабрикованному обвинению. Якобы она — террористка, участница «Боевого крыла».

Джастин с отвращением поморщился:

— Ну ты и фрукт!

— Спасибо, стараюсь!

— Если Агнес звонила мне по твоей просьбе, почему не согласилась продать дом? Ты что, захватил его силой?

— Что ты, Джастин, она звонила вовсе не по нашей просьбе. Все ее переговоры я поставил на прослушку. Кроме того, все, кто связан с тобой, находятся под негласным наблюдением, при малейшем подозрении у них изымаются акции… Представь мое удивление, когда я обнаружил, что двадцать процентов акций мисс Голдстейн уже кем-то выкуплены. Хотя узнать, кто купил ее акции, оказалось невозможно, сделка попахивала тобой. Я решил немного рискнуть и скупил остаток ее пая.

— По-прежнему не понимаю, как ты сюда попал, — сурово заметил Джастин.

Гектор одним глотком допил пиво и смял банку о колено.

— Мы установили за ней наблюдение. Агнес вошла на свой счет и узнала, что ее акции больше не продаются. Она позвонила вам, и мы начали действовать.

— Ты был в Нью-Йорке. Как тебе удалось опередить меня на полчаса?

— Признаю, мне просто повезло. Когда она тебе позвонила, я занимался серфингом в Заливе Полумесяца. Я примчался сюда через пять минут и сразу же начал скупать соседние дома. К счастью, никаких экстренных ситуаций не возникло, и я получил что хотел. Возможность побеседовать с глазу на глаз.

— Еще нет.

— Ты ведь приехал, так?

— Так. Но если ты не выполнишь моих условий, я не стану разговаривать с тобой!

— Что за условия? — спросил Гектор, злорадно улыбаясь.

— Агнес немедленно освобождают. GCI публично извиняется перед ней и объявляет, что произошла ошибка и она не состоит ни в каком «Боевом крыле». Более того, мне нужны веские доказательства того, что она — обладательница солидного пакета. Лучше всего распечатка, которую я смог бы представить своему адвокату.

— Дальше!

— GCI дарит ей столько акций, сколько нужно, чтобы у нее образовалось семьдесят процентов.

— Дальше!

— Я должен увидеть ее… здесь.

— На подготовку уйдет некоторое время.

Джастин скрылся на кухне со словами:

— Как хочешь!

Через полтора часа ошеломленная Агнес Голдстейн открыла дверь своего дома. Навстречу ей из гостиной вышел Джастин.

— Как вы?

Глаза у Агнес сделались огромные, как блюдца:

— Джастин, что здесь происходит? Мне угрожали, меня арестовали, чуть не записали на психоревизию! Адвоката найти я не могла, мне сказали, что моя страховка аннулирована, хотя я точно знаю, что она еще действует! Когда я уже думала, что хуже и быть не может, меня освободили, привезли сюда в красивейшем лимузине — я в таком в жизни не каталась, — и… Джастин, мне подарили столько акций, что теперь у меня суперконтрольный пакет!

Не вмешиваясь в ее монолог, Джастин повел Агнес на кухню. Она все говорила и говорила. Джастин помог ей снять пальто и достал из холодильника бутылку напитка под названием «Гравитация». В пузырьках газа за стеклом плавали слизистые зеленые водоросли. Сам Джастин такого бы пить ни за что не стал, но ему показалось, что ей сейчас это не помешает.

— Семьдесят процентов! — изумлялась Агнес. — Невероятно!

— Давайте проверим. Себастьян, ты можешь подтвердить, что Агнес принадлежат семьдесят процентов ее акций? А еще купи ей юридическую страховку на год — самую лучшую. Заплати авансом. Ей нужна такая страховка, чтобы лучшие адвокаты приезжали к ней на дом да вдобавок стирали белье.

— Джастин, — отозвался верный аватар, — ее портфель действительно составляет семьдесят процентов. С правами собственности все в порядке. У твоего адвоката есть распечатка письменного опровержения GCI, где говорится, что Агнес не может являться членом «Боевого крыла». Адвокат заверила меня, что может, если нужно, добыть и другие доказательства. Она уже едет сюда.

— Спасибо, себастьян.

Агнес по-прежнему ошеломленно смотрела на Джастина.

— Мистер Корд… то есть Джастин… почему вы столько делаете для меня? Я думала, вы хотите, чтобы я сама заработала свои акции. Кстати, я и сама хотела того же самого.

— Агнес, — ответил Джастин, оттаивая от ее благодарности, — вы честно заработали свои акции, оказав мне поддержку. Вы не выдали меня человеку, который, как вы знали, обладает огромной властью. Знакомство со мной оказалось опасным для вас. Я просто-напросто дарю вам своеобразную «подушку безопасности». Так что вы определенно заработали акции и будете продолжать их зарабатывать. Поверьте, это меньшее из того, что я могу для вас сделать, ведь отныне вы будете жить словно под микроскопом. Мне очень жаль, что наше знакомство, пусть и мимолетное, принесло вам столько горя! Во всяком случае, того, что вы получили сегодня, явно мало. Вы заслужили право самой определять свое будущее, но его у вас отняли. Надеюсь только на одно: когда вы поймете, что я сделал с вашей жизнью, вы меня простите.

Агнес бессвязно забормотала:

— Вы что, с ума сошли? У меня суперконтрольный пакет! Спасибо, спасибо и еще раз спасибо… Да я даже в самых смелых снах не думала, что когда-нибудь добьюсь… такого! Ну конечно, я вас поддержала. Вы мне очень помогли, а я лишь отвечала услугой на услугу. Вам по-прежнему нужна моя помощь?

— Что вы имеете в виду?

— Человек, по чьему приказу меня арестовали, по-прежнему торчит у меня в гостиной, я совершенно уверена, что он — Гектор Самбьянко.

— Да, он Гектор Самбьянко, заместитель директора отдела спецопераций, и для меня он — настоящий геморрой. Вы мне очень поможете, если позволите нам с ним поговорить наедине.

Агнес закивала:

— Ни слова больше! Ничего не желаю знать. Пойду наверх, приму ванну и лягу спать. Если вам что-нибудь понадобится, зовите.

— Позову. Желаю хорошо принять ванну!

Джастин смотрел ей вслед. Вздохнув, достал из холодильника пиво. В самом деле, мюнхенское — правда, дешевка Гектор купил синтетическое, к тому же баночное! И все же пора выполнять свою часть уговора… Джастин вернулся в гостиную и увидел, что Гектор крепко спит. Он сообразил: наверное, Гектору не слишком много времени остается на сон. Скорее всего, Гектор сейчас — один из самых занятых людей в Солнечной системе. Джастин с удовольствием пнул Гектора в ногу и рявкнул ему в ухо:

— Пять минут! Отсчет пошел!

Удивление на лице Гектора с лихвой возместило необходимость выслушивать его целых пять минут — хотя для Джастина пять минут могли бы показаться вечностью.

— Что? — буркнул Гектор. — Даже не пожелаешь мне доброго утра?

Джастин сел в кресло напротив своего врага.

Гектор зевнул:

— А-а-ах… вижу, у тебя, как всегда, плохо с чувством юмора. Что ж, Джастин Корд, — произнес он как можно суше, — я, Гектор Самбьянко, уполномочен советом директоров GCI сделать тебе предложение.

— Предложение, от которого я не смогу отказаться?

Гектор не понял намека.

— Отказаться ты, конечно, сможешь. Но если откажешься, будешь дураком.

— Осталось четыре минуты.

— GCI хочет, чтобы ты инкорпорировался.

Джастин улыбнулся:

— На то, чтобы ответить отказом, мне четырех минут не надо, но ты за них заплатил. Могу все оставшееся время потратить на то, чтобы посылать тебя куда подальше. Мне только приятно будет…

Гектор словно и не слышал грубости. Он получил что хотел… пока все идет как надо. Пусть идиот Корд пока радуется.

— Джастин, что бы сказали сторонники Партии свободы, если бы они сейчас тебя слышали?

— Если бы они знали, что я беседую с тобой, они бы, наверное, потребовали, чтобы я перестал вести себя так вежливо.

Гектор рассмеялся:

— Ты ведь не знаешь, чем мы собираемся тебя прельстить!

— Выкладывай, — милостиво кивнул Джастин. — И чем же?

Гектор коварно улыбнулся:

— Конечно Нилой!

— Пошел ты!

— Нет, Джастин! — Впервые за время их разговора Гектор повысил голос. — Сам пошел — и подальше, самодовольный идиот! Если бы я мог придумать способ, как заставить тебя больше страдать, я бы сделал это. Отняли у тебя твою драгоценную Нилу… Жалость-то какая, мать твою! Миллионы людей погибли из-за твоего идиотского, сверхзвукового упрямства, из-за суеверного страха перед инкорпорацией. Наверное, нет на нашей планете человека, у кого не погиб кто-то из родных и знакомых. Они погибли из-за тебя! Да, я могу навеки тебя с Нилой обезопасить, но готов отказаться от своего права, потому что ты мне нужен. Я предлагаю тебе самую выгодную сделку во Вселенной!

Джастин смотрел на него с непроницаемым видом.

— Если не считать Нилы, — сказал он, — я и так в неплохом положении. Тебе не удастся навсегда отобрать у меня все деньги — об этом позаботятся мои адвокаты. Кроме Нилы, тебе нечего мне предложить. Все остальное у меня есть. Если бы ты хотел убить меня, я бы сейчас был уже мертв. Выходит, ты рассчитал, что меня выгоднее оставить в живых.

Гектор размеренно похлопал в ладоши.

— Браво, Джастин! Браво! Человек вне корпорации — не дурак! Рассмотрим дело с другой стороны. Во-первых, ты больше никогда не увидишь Нилу. Только не пори ерунды насчет того, что везде можно отыскать лазейки. Лазеек не будет! Помяни мои слова: GCI скорее убьет ее, чем позволит тебе с ней снова увидеться. Разумеется, никаких крайностей… Обыкновенный несчастный случай, а потом криокапсула с ее телом нечаянно попадет в такое место, откуда ее извлекут еще не скоро… Но зачем останавливаться? Прежде чем она… как бы получше выразиться… попадет в несчастливые обстоятельства, мы позаботимся о том, чтобы все узнали о вашей незаконной связи.

— У тебя нет доказательств.

— Не будь идиотом. Я не настолько глуп, чтобы угрожать, не имея возможности доказать свою точку зрения.

Джастин нахмурился.

— Продолжай, — едко сказал он.

— От нее и ее родных все отвернутся, — продолжал Гектор. — Помяни мои слова, Корд. Я позабочусь о том, чтобы она до «несчастного случая» пострадала как следует. Ну а ты… Мы заморозим все до единого твои счета, и наплевать на дорогих адвокатов! Хочешь платить налоги? Изволь. Тебе придется заде… задекла… — Гектору не сразу далось незнакомое слово, — задекларировать каждый полученный тобой кредит! К тому времени, как мы с тобой покончим, ты будешь попрошайничать на улицах! Всех, кто тебе поможет, пусть даже деньгами на еду, мы немедленно подвергнем психоревизии. Согласен, мы несколько превысим свои полномочия, но какого черта! Тебе на нас наплевать, так какого дьявола нам церемониться с тобой?

— Закончил? — спросил Джастин, едва сдерживая гнев против человека, который, фигурально выражаясь, целился из пистолета в него и его любимую.

Гектор рассмеялся:

— Да нет, я только начал! Я позабочусь о том, чтобы тебе пересылали изображения каждого человека, которых убивает «Боевое крыло». И не пожалею денег на то, чтобы их родители, братья, сестры, мужья, жены и дети отыскали тебя, где бы ты ни скрывался, и спросили за что. За что убили их близких? Тебе не уйти от ответственности за свои поступки, как и всем нам. Я… тебя… в покое… не оставлю!

Джастин смерил Гектора ледяным взглядом:

— Все?

— Какая самоуверенность! — усмехнулся Гектор. — Если хочешь, начнем прямо сейчас. Скоро на этой улице яблоку негде будет упасть. Если ты так уверен в своей безупречности, подожди и поговори с родственниками убитых!

— Я не безупречен, Самбьянко, но я никого не убивал.

— Но ты можешь остановить кровопролитие! — воскликнул Гектор. — С каждой минутой, что ты бросаешь в бой своих леммингов из Партии свободы, с каждой минутой, что ты остаешься неинкорпорированным, гибнут тысячи, а миллионы страдают!

— Гектор, не трудись. Я всего лишь человек, в вашей системе живет сорок миллиардов. В мое время говорили: «Всякое бывает». А если ты так хорошо осведомлен о моих делах, то наверняка знаешь: я пытаюсь облегчить участь несчастных… и остановить волну насилия.

Единственной причиной, по которой Джастин не уходил, был призрак Нилы, которой угрожали страдания и смерть. Ему хотелось избить самого себя за слабость — в конце концов, сейчас от него зависят судьбы миллионов. Его дело правое… он спокойно сносил град ударов, как оглушенный боксер на ринге, и все ради чего? Да, ради любви женщины.

— Джастин, — продолжал Гектор, — ты — не просто человек. Ты — Человек вне корпорации. В этом отношении ты в самом деле проклят. Но твое проклятие не похоже на другие. Твое проклятие касается не столько тебя, сколько окружающего тебя мира. Самое ужасное, что ты сам можешь снять проклятие, как только захочешь. Но ведь ты не понимаешь, что проклят! Тебе кажется, что не правы все, кто тебя окружает, и ты цепляешься за свои предрассудки и готов платить за них непомерную цену. Из-за своего упрямства ты потерял Блэка, Харпер, супругов Маккензи, «подземную крысу»… Следующей будет Агнес Голдстейн. Но от своего проклятия ты не отказываешься. Кстати, поэтому я не могу от всей души тебя ненавидеть… Ты просто не ведаешь, что творишь. Шекспир сочинил бы о нас трагедию, по сравнению с которой «Отелло» показалась бы пьеской вроде «Много шума из ничего».

— Ты, несомненно, блистал бы в роли Яго, — поддразнил Джастин.

Гектор едва заметно улыбнулся и ничего не ответил. Хорошо, что его аватар не отозвался, услышав свое имя.

— Джастин, — сказал он, — хочешь верь, хочешь не верь, но я — твой лучший друг. Я пытаюсь спасти тебя, а ты не желаешь меня слушать!

Джастин понял: вот оно! Сейчас Гектор выложит карты на стол.

— Ладно, — кивнул он. — Я тебя слушаю.

Гектор облегченно выдохнул. Ему удалось преодолеть прочные бастионы, и он откровенно радовался своему успеху. Он не собирался ничего утаивать во время этой встречи, понимая, насколько важен предмет разговора и насколько высоки ставки в игре.

— Хорошо. Итак, уговор такой. Мы положим всему конец. Ты будешь с Нилой. Мы не только положим конец зловещим слухам о вашей интрижке, мы, наоборот, поддержим вас. Снова признаем ее диплом. По моей просьбе опытные специалисты уже работают над доказательством того, что к вашему случаю нельзя применить правило об отношениях врача и пациента. Мы даже устроим вам шикарную свадьбу. Поверь, Джастин, когда все будет сделано, люди будут выстраиваться в очередь к тому месту, где вы зарегистрируете брак. Во-вторых, тебе вернут все деньги. Хочешь верь, хочешь не верь, но государство оставит тебя в покое с налогами… Думаешь, им самим нравится то, что они делают?

— Во всяком случае, изводить меня им удается неплохо, — язвительно заметил Джастин.

— Да, — согласился Гектор. — Если ты инкорпорируешься, то получишь стандартные сто тысяч акций, которые даются всем при рождении, за одним исключением. В отличие от остальных ты сможешь удержать у себя их все.

Джастин недоверчиво покачал головой:

— Все?!

— Все, — улыбнулся Гектор, — кроме одной!

— Ага! — воскликнул Джастин, тряся головой. Вот она, ловушка!

— Кто же получит единственную оставшуюся акцию… точнее, трофей? Ты или Председатель?

— Джастин, подари ее кому хочешь.

Джастин раскрыл рот, но тут же захлопнул его.

— Я же сказал, что ты победил. — Гектор невесело улыбнулся. — И я не шутил. Предлагаю тебе подарить свою акцию доктору Харпер, наверное, ты уже знаешь, что таков наш традиционный способ помолвки.

Неужели Гектор подслушал их разговор с Нилой? Вряд ли… Системы безопасности в его доме могут посоперничать с системами безопасности самой GCI.

— По-твоему, я идиот? — с вызовом спросил Джастин. — GCI принадлежит подавляющее большинство акций Нилы. С таким же успехом я могу подарить свою акцию тебе или Председателю, потому что любой из вас сможет в любое время угрожать мне, используя ее!

Гектор кивнул, как будто совершенно соглашался со своим оппонентом:

— Позволь объяснить, что я имею в виду, когда говорю, что ты победил. Если ты согласишься передать доктору Харпер одну свою акцию, GCI передаст контроль над всеми акциями доктора Харпер, находящимися в ее владении, самой доктору Харпер. Таким образом, у твоей подружки появится пакет в размере семидесяти целых четырех десятых процента, то есть она станет… пуленепробиваемой, если я правильно помню твое устарелое выражение.

— Да, — согласился Джастин, еще не веря. — Ты утверждаешь, что GCI добровольно откажется от десятков миллионов кредитов, которые приносит им Нила? Как-то не верится…

Гектор рассмеялся:

— Джастин, а ты подумай и сразу поймешь, сколько в самом деле стоит твоя сельская докторша!

Джастин быстро справился у себастьяна. Через секунду он поднял голову, не веря огромным цифрам.

— Акции Нилы стоят… миллиарды?! Значит, она следующий самый дорогой человек в Солнечной системе после Председателя?

— Угу, — кивнул Гектор.

— Я знал, что она дорого стоит, но чтобы столько… Почему? Наверное, здесь какая-то уловка? Ты что, изменил программу моего аватара?

— Он не может, — подал голос себастьян. — Для этого пришлось бы взять под контроль всю Нейросеть, а это не под силу даже GCI.

— Ну ладно. — Джастин повернулся к Гектору. — Почему она так дорого стоит?

Гектор не спешил с ответом.

— Ты понимаешь, что пять минут давно истекли?

— Пошел ты, Самбьянко! Я прекрасно знаю, сколько прошло времени. Почему она так дорого стоит?

— Из-за тебя, Джастин. Я мог бы объяснить подробнее, но я и сам почти ничего не понимаю. Как-нибудь сходи к психологу-маркетологу. Главное, рынок не только показывает ценность различных товаров и услуг, он также является зеркалом человечества. На нашем рынке впервые в истории каждый человек играет свою роль. Некоторые психомаркетологи даже называют рынок «подсознанием человечества». Все люди считают тебя причиной и сердцевиной кризиса, а подсознательно надеются, что ты — одновременно и лекарство, противоядие. Но купить твои акции никто не может. Скорее всего, никто никогда их и не купит… Но угадай, чьи акции есть в свободной продаже?

— Акции Нилы.

— Вот именно! Понимаешь, Джастин, она ближе всех к тебе. Я бы мог уже сейчас выйти в отставку и жить припеваючи — если бы, конечно, сохранил ее акции у себя.

— Значит, ты хочешь их продать, Самбьянко?

— Не продать, а скорее пожертвовать в общий котел, который GCI передаст тебе.

Джастин смерил его подозрительным взглядом:

— Ты серьезно?

— Это легко проверить. Если не хочешь считать меня своим лучшим другом, считай джинном из бутылки. Чего ты хочешь? Луну с неба? Мы можем тебе ее предоставить. Хочешь лицензию на колонизацию Венеры? Добыть ее непросто, но она твоя… Владей целой планетой, переименуй ее, назови Конкордией, Нилой или как тебе угодно. Кстати, как тебе такое предложение? Возьми контрольный пакет моих акций. Можешь мучить меня, как я сейчас мучаю тебя… весь остаток жизни! Хочешь акции Председателя? Пожалуйста! Тебе стоит только попросить!

— Ты искренне веришь, что одна моя акция сразу настолько все изменит?

— Да, — с торжественным видом ответил Гектор. — Все!

— Мне просто любопытно. Как? — спросил Джастин.

— Ты больше не будешь Человеком вне корпорации. Ты добровольно вольешься в ряды человечества. Сделай первый шаг, и GCI доделает остальное. Но ты должен пойти на это добровольно.

— А если я не пойду?

— Уверен, ты что-нибудь придумаешь, — ответил Гектор, вставая с дивана.

Вначале он даже шевелиться боялся, настолько тонкой была проводимая им операция. Но для Гектора Самбьянко не рисковать — значило не дышать. Убедившись, что Джастин внимательно слушает его, Гектор решил встать и немного походить туда-сюда. Нервы у него были на пределе, неплохо немного размяться. К тому же на ходу лучше думается.

— Пойми, Джастин, наша система не плохая, а хорошая, намного лучше той, что была в твое время. Твои сторонники вопят «свобода», а имеют в виду «равенство». Думаешь, кому-то в самом деле нужны свобода или равенство? Я скажу тебе, чего хотят люди — и в вашу эпоху, и в мою. Они хотят, чтобы их оставили в покое. А желающие сами влиять на свою судьбу всегда найдут выход. Возьмем тебя. В наше время все проще. При нашем строе преуспеть может любой, поверь мне! Мы не искажаем свободу, мы на самом деле свободны. Свободны от боли, свободны от страданий и, хвала Дамзаху, свободны от равенства!

— Какая же это свобода, Гектор? — насмешливо спросил Джастин. — Это не свобода, а слепота. Ты ухитряешься не замечать очевидного. Технический прогресс позволил вам расставить ловушки для свободы и равенства, а на самом деле ваша система порабощает.

— Джастин, — возразил Гектор, — дело не в техническом прогрессе, а в социологии. Я подробно изучал твою эпоху. Помнишь, в старых рекламных роликах кто-то собирал деньги на помощь голодающим? На ваших глазах на телеэкранах умирали люди…

— Конечно помню. Я много жертвовал благотворительным организациям.

— Очень мило, но твои деньги не очень-то помогали голодающим, верно? Они не помогали массам. Подумай, что будет, если вместо технического прогресса задействовать социологию. Стал бы ваш мир лучше или хуже?

— В каком смысле? — спросил Джастин, чувствуя подвох.

Гектор тут же ответил:

— Что, если, вместо того чтобы жертвовать два, три, четыре доллара в месяц на благотворительность, ты купишь за пять долларов в месяц пять процентов будущих заработков голодающего ребенка? Разумеется, если ребенок умрет, ты не получишь ничего. Зато теперь ты по-настоящему заинтересован в том, чтобы ребенок получил посланные тобой ботинки. Ты заботишься о том, чтобы твой подопечный пошел в школу и научился читать и писать. Ты пошлешь ему коробку со старой одеждой, которую раньше собирался выкинуть. При прежнем строе ты подписывал чек и тут же забывал о голодающем ребенке, который, скорее всего, продолжал голодать. При нашем строе ты кровно связан с ним. Ты не просто уделяешь ему внимание, ты внимательно следишь за его достижениями. И не только. Ваша страна, США, раньше допускала, чтобы целые регионы шли к черту, и вмешивалась в дела других регионов, оправдывая свое вмешательство национальными интересами, которые почти всегда оказывались экономическими. Ну а если бы миллионы американцев вложились в миллионы бывших голодающих по всему миру? Они бы наверняка заботились о том, чтобы их подопечных не убил случайно какой-нибудь псих с ружьем и партийной программой. Экономически вашему правительству было бы выгодно, чтобы идиотские режимы не убивали миллионы своих граждан по дурацким идеологическим или религиозным причинам. — Задохнувшись, Гектор замолчал, чтобы отдышаться. — Заметь, Джастин, я ввожу в уравнение правительство только потому, что считаю тебя продуктом своего времени. Настоящая прибыль начинается там, где в игру вступают, как ты их называешь, «злые, эгоистичные, ужасные» корпорации. Как думаешь, сколько времени понадобится предприятию, чтобы понять, что на ста миллионах голодающих детей можно неплохо заработать? Если на это уйдет даже десять лет, я буду поражен. Вскоре у вас возникнут компании, предприятия… и даже корпорации. Корпорации понимают, что десять процентов дохода каждого из этих людей составляют громадный инвестиционный потенциал. Представь себе мир, где банк предоставляет заем корпорации на постройку школы, больницы или общежития. И не потому, что так поступать хорошо, кому какое дело! Корпорации строят школы, больницы и так далее, потому что это дело прибыльное. Вот почему моя система, не вопреки жадности, коррупции и инкорпорации, но благодаря им, работает лучше, чем ваша, в любой период времени и при любом состоянии техники.

— Но что мешает этим же корпорациям эксплуатировать детей, Самбьянко? — возразил Джастин. — Только не говори, что эксплуатации не будет!

Гектор вспыхнул:

— О чем ты?! Эти дети голодали и умирали — причем у тебя на глазах, на телеэкране. Их убивали в бессмысленных, не приносящих никому выгоды, войнах. Они страдали от болезней, которые вполне поддавались лечению, даже при вашем примитивном состоянии фармакологии. А тебя волнует, что кого-то из них будут эксплуатировать?! Джастин, ты совсем аляскинец? Тогда слушай. Да, кого-то из бывших голодающих стали бы эксплуатировать. И опять-таки повторюсь: какая разница? Ради Дамзаха, они будут жить! Хотя… нет, погоди! Только дурак станет эксплуатировать этих детей. Эксплуатируемые дети вырастут и будут ненавидеть вашу компанию, а работать будут паршиво. Моя система, которая, смею надеяться, станет и вашей системой, основана на своекорыстии. Я управлял несколькими человеческими портфелями GCI, и первым делом мы старались разрешить проблему недовольства. Недовольство невыгодно. Мне каждый день приходится сталкивать своекорыстие с равенством и свободой. Попробуй определи, что в конце концов окажется лучше для человечества!

Гектор мысленно похвалил себя: Джастин слушает почти не перебивая. Замдир считал, что любой спор разрушает архаические воззрения Корда.

— Приведу тебе известную цитату. Сам Тим Дамзах сказал однажды: «Инкорпорация — всего лишь своекорыстие, которое в нашем обществе стало жизнеспособным».

Его слова совсем не тронули Джастина.

— Нельзя владеть частью голодающего ребенка всю жизнь. Это неправильно.

— Допустим, — кивнул Гектор. — Так продай его акции! Кто тебе мешает? Как ты не понимаешь? Инкорпорация поддерживает нашу систему на плаву. Твоя точка зрения обрекает несчастных на голод и боль. Твоя забота о страждущих вызвана чувством вины, за которым следует обычно болезненное и бессмысленное забвение. Наш строй обеспечивает прочную, долговременную заботу и приток капиталов, обеспечивающих хорошее образование, крепкое здоровье и долголетие. Конечно, ни одна система не гарантирует счастья, но скажи честно, какая система обеспечит голодающему ребенку лучшие условия?

— Гектор, если ваша система такая хорошая, почему она угрожает стольким людям? Все началось не с Партии свободы, я лишь первым отказался владеть другими людьми. Партия стала ядром кампании, которая распространялась, как лесной пожар, еще до того, как я в нее вступил. Я лишь принял бразды правления после смерти безумца Дугла.

— Джастин, — отрезал Гектор, — ты можешь основать партию, даже если всего лишь оденешься не по сезону. У тебя тут же появятся последователи, которые усмотрят в твоей оплошности новую моду и станут тебе подражать — тебе, великому Джастину Корду. Все тут же станут одеваться не по сезону. Вот каким влиянием ты обладаешь! Но довольно о пустяках. Когда при нашем строе в последний раз кто-то голодал, хотя бы недолго? Когда кто-то не получал должного образования, когда кому-то было негде спать? Несчастные дурачки из твоей партии просто не представляют, как паршиво жилось людям в прежние времена. Они забыли… Джастин, мы все забыли о плохом. Послушай мой прогноз. В самом худшем случае нас ждет гражданская война. Многие пострадают и погибнут. Бессмысленная война продлится целый век. Но в конце концов система инкорпорации одержит верх. Она лучше устроена. Сегодня, сейчас мы с тобой пытаемся спасти мир от еще одного Большого Краха — или от «серой слизи». Ты станешь неоценимым помощником… Вот почему мы готовы на все, лишь бы ты уступил всего одну свою акцию.

Джастин смерил его недоуменным взглядом:

— На все, говорите?

— На все. Я — влиятельная правая рука самой могущественной личности в истории человечества. Проси чего хочешь, и я выполню твою просьбу.

Джастин решил все-таки хлебнуть синтетического пива. Он встал, подошел к холодильнику, достал банку, вернулся в гостиную, сел.

— Гектор, не обижайся… хотя ты имеешь право обидеться. Ты — всего лишь посыльный, хотя, не спорю, влиятельный посыльный.

— Ну и что?

— Я не имею дела с посыльными, особенно по таким важным вопросам.

Не сразу, но Гектор все же сообразил, куда клонит Джастин.

— Он почти ни с кем не встречается, — сухо ответил Гектор, — то есть решительно ни с кем. Больше не дает интервью, не беседует один на один. Даже мне в последнее время нечасто удается его увидеть!

Джастин взял Гектора под руку и повел к двери.

— А ты все-таки договорись с ним о встрече. Если хочешь, чтобы я рассмотрел твое предложение, устрой мне встречу с человеком, чье мнение имеет значение. Да, я увижу Председателя!