Вне клана (СИ)

Глава 20

Ждать предстояло долго, так что мы уселись на траву, и я полез в свой заплечный мешок и вытащил «Хроники кланов».

Помимо «Хроник» я забрал из библиотеки Дасан еще с полдюжины томов, которые показались мне полезными, и, по настоянию Аманы, дюжину свитков на мертвых языках, посвященных магии. Амана заявила, что каждый из них стоил в сто раз больше своего веса в золоте, учитывая, что я мог их расшифровать.

К этой дюжине магичка сунула мне еще и свиток на языке Горных Лекен, тот самый, с бредом про «генерала мертвой армии» и «грустящего Сфинкса», заявив, что это якобы бесценное сокровище. Спорить я не стал, поскольку свиток почти ничего не весил и места занимал немного.

«Хроники» к этому времени я прочитал полностью, запомнил названия Старших кланов, имена их глав, кто кому приходится врагами и союзниками, а еще отдельно отметил про себя все — увы, слишком редкие — упоминания о магических способностях.

Кланы построили Империю. Кланы контролировали жизнь в ней, управляя внешней и внутренней политикой. Императорский клан был самым могущественным, но без согласия остальных, без согласия Совета, он мало что мог сделать.

Помимо кланов в «Хрониках» часто упоминались гильдии, хотя о последних я пока еще почти ничего не знал.

Я еще раз просмотрел оглавление, потом перевел взгляд на магичку, которая как раз вытащила связку амулетов, снятых ею с мертвого Безлицего, и теперь по очереди изучала каждый.

— Амана, аль-Ифрит относится к Старшим кланам, верно?

Она кивнула, не отводя взгляд от очередного амулета.

— Тогда почему о нем ничего не сказано в «Хронике»?

— Совсем ничего? — она отложила амулет в сторону и подняла голову. Чуть улыбнулась. — Хотя неудивительно. Аль-Ифрит стал Старшим только пять лет назад, как раз когда выходило очередное издание «Хроник». Не успели добавить.

— Это сложно? Для Младшего клана стать Старшим?

— Да, конечно. Множество условий, которые надо выполнить, и самое последнее и проблемное — получить поручительство пяти Старших кланов и одобрение Совета.

— Но у вас получилось. И на самом деле одно упоминание о Старшем клане аль-Ифрит в «Хрониках» я нашел. Там, где перечисляется, у какого клана с кем кровная вражда. У аль-Ифрит только один такой враг. По сравнению с другими кланами, чьи враги исчисляются дюжинами, это совсем не много. Но все же, как у вас дошло до кровной вражды с кланом Энхард?

По лицу Аманы скользнула тень, улыбка исчезла.

Наверное, было не особо великодушно с моей стороны продолжать развивать эту тему, но я не мог упустить шанс больше узнать о возможно-моем клане. «Хроники» представляли все в облагороженном виде. Амана вряд ли будет что-то смягчать.

— Если судьба когда-нибудь сведет тебя с энхардцами, Рейн, то беги. Если же сбежать не получится, то сделай все, чтобы они сами потеряли к тебе интерес.

— Почему? — спросил я, глядя на ее помрачневшее лицо.

— Потому что иначе они используют тебя, выжмут до капли и, если повезет, выбросят. А если не повезет, то убьют — чтобы ты не оказался в будущем полезен их врагам.

Должно быть я смотрел недоверчиво, потому что Амана вздохнула.

— Старшая семья Энхард довольно… своеобразна. За ними тянется такой шлейф крови и трупов, что остальным остается только завидовать. Они не щадят никого, даже своих.

— Например?

— Например, нынешняя глава клана убила своего мужа.

— Что? Почему?

— Дана Инджи застала его с молодой любовницей и развеяла их обоих прахом.

— Ее судили за это? — спросил я, пытаясь уложить новую информацию в голове. Не только ту, что касалась убийства, но и ту, что моя возможно-бабушка способна развеивать людей в прах, причем явно не простых людей, а таких же магов, которые должны уметь защищаться от враждебного воздействия. Вряд ли мой возможно-дедушка был намного слабее моей возможно-бабушки.

— Судили? — повторил мой вопрос Кастиан и хохотнул. — Судить главу Старшего клана? Шутишь?

— Конечно, официально она этого не признала, — пояснила Амана. — Заявила, что якобы ее консорт погиб во время неудачно пошедшего магического эксперимента, такого неудачного, что даже тела не осталось. Но, конечно, никто из знавших дана Мадеша в это не поверил. Консорт даны Инджи был не из тех, кто рискует, самостоятельно проводя опасные эксперименты.

— Значит, доказательств убийства нет и это просто слухи?

— У клана Дасан были способы добывать сведения, так что нет, не просто слухи, — Амана усмехнулась. — Например, мне достоверно известно, что в день своей гибели дан Мадеш даже близко не подходил к магическим лабораториям. Но энхардцы, конечно, ничего не признали, объявив всё вражескими спекуляциями на их семейной трагедии. Сам понимаешь, что о точных деталях случившегося знает только сама дана Инджи.

В моих мыслях помимо воли возникла картина: вот я заявляюсь в корневые владения клана, вот дана Инджи меня признает, и вот я тут же спрашиваю у нее:

«Бабушка, а ты правда убила дедушку?»

Усилием воли я подавил рвущийся наружу нервный смешок и выкинул глупую картину из головы.

Нет уж, поступать так я, естественно, не собирался — это был бы вернейший способ если не развеяться в прах, то как минимум потерять благожелательное отношение главы клана.

Но все же, бабушка… то есть, возможно-бабушка, не стоило так поступать с возможно-дедушкой…

— Сурово она с ним, — сказал я вслух.

— Ревность — дело такое. Пока сам не столкнешься, не знаешь, как отреагируешь, — серьезно сказала Амана. — Мне, к счастью, в подобной ситуации оказаться не довелось. Однако эта смерть — не худшее из того, что говорят о дане Инджи.

— А что худшее? — спросил я, в глубине души сомневаясь, что хочу это знать.

— Говорят, что ради места главы клана она убила всех своих старших братьев.

Я непроизвольно поморщился.

Что ж, моя теория про дану Вересию получила неожиданное подтверждение — но не фактами, а мотивацией. Стоит ли удивляться, если внучка пошла по стопам бабули?

— Есть доказательства? — спросил я.

— Косвенные. Дана Инджи была единственной девочкой в семье и самой младшей, на место главы клана ее никто не рассматривал. Но учителя — те, кто выжил — в один голос говорили о ее непомерных амбициях и властолюбии. Все три ее брата умерли при странных обстоятельствах в течение всего нескольких лет, причем часть этих обстоятельств указывала на ее вовлеченность. К тому времени, как дане Инджи исполнилось двадцать пять лет, она была единственным выжившим ребенком в семье, и предыдущему главе клана ничего не оставалось, кроме как назначить наследницей ее.

— У него не было подозрений?

— Кто знает? — Амана пожала плечами. Потом посмотрела на меня внимательным взглядом и успокаивающе погладила по плечу. — Рейн, у тебя такое лицо, будто ты только что потерял веру в человечество. Это ведь давняя история. Я рассказала ее только для того, чтобы ты понимал, что из себя представляет клан Энхард. Если они не щадят своих, то уж тем более не пощадят чужих.

Я кивнул. Да, я понимал, и чем дальше, тем лучше.

— Мне довелось общаться с даной Инджи, — продолжила Амана. — Внешне она — симпатичная моложавая дана с добрейшей улыбкой и приятнейшим обхождением. Если не знать, то и в голову не придет, что она уже полвека держит свой клан в ежовых рукавицах, а ее палачи работают усерднее, чем палачи в главной императорской тюрьме.

— А что насчет будущего главы клана Энхард? Как там его зовут… — я постучал пальцем по обложке «Хроники», будто вспоминая. — Кажется, Кентон?

Амана пожала плечами.

— Он пропал без вести четыре года назад, а до того я его не встречала. Да и что можно понять из поведения пятнадцатилетнего подростка? Мальчишка как мальчишка… По крайней мере, ничем ужасным он не выделялся. Слуги его любили, учителя говорили о выдающихся способностях и большом потенциале. Серьезных конфликтов у него ни с кем не было.

— Откуда ты это знаешь, если не встречала?

— А шпионы на что? — Амана улыбнулась. — Дасан был достаточно богат, чтобы следить за всеми своими врагами. Впрочем, если Кентон не найдется, то следующей главой клана станет его сестра Вересия, а про нее хороших слов у меня нет.

— Вообще ни одного?

— Ну… — Амана задумалась. — Ладно, одно хорошее слово я найду — она красивая. Но она отвратительно относится к людям, использует их и выбрасывает. Из-за мерзкого характера и ядовитого языка у нее конфликты не только с представителями других кланов, но даже с большинством младших семей Энхард. А еще у нее полностью отсутствует шарм ее бабки.

— Она сильный маг?

— Все энхардцы — очень сильные маги, — отозвалась Амана само-собой-разумеющимся тоном. — Хотя Вересия инициацию еще не проходила, не думаю, что в этом отношении будут какие-то сюрпризы.

Ну хоть что-то хорошее — в том смысле хорошее, что если я и есть Кентон, то уровень магии у меня должен оказаться высоким.

— Так все же, почему вы стали кровными врагами с Энхард? — спросил я.

Амана ответила не сразу.

— У меня была старшая сестра, надежда нашего клана с уникальным магическим талантом, — заговорила она наконец меланхоличным тоном. — Отец хотел назначить ее наследницей, но так получилось, что она влюбилась в будущего главу Старшего клана Дорн. Никто не отпустил бы его консортом в Младший клан, так что клан пришлось поменять ей. Когда они поженились, то в свадебное путешествие выбрали поездку в горы Санбе. Ты не бывал там, нет? Прекраснейшее место и безопасное… Считалось безопасным. Вот только сразу на обратном пути на их кортеж напали Безлицые. Никакая банда изгнанников не должна была одолеть мою сестру и ее мужа, по уровню владения магии они были несравненной парой. Они не должны были погибнуть, но погибли. Вообще никто из кортежа и из Безлицых не выжил. Мой отец… он умел добывать информацию. Он смог узнать, кто на самом деле стоял за нападением.

— Клан Энхард? — уточнил я, не сомневаясь, впрочем, в ответе.

Амана кивнула.

— Они испугались, что благодаря уникальному таланту моей сестры клан Дорн слишком усилится. Клан Дорн — их старый соперник и при этом сосед по корневым владениям.

— Вы отправили клану Энхард Печать крови? — из «Хроник» я знал, что именно так объявлялась кровная вражда.

Амана покачала головой.

— Это был бы опасный для нас жест, не способный принести никакой практической пользы. Нет, мой отец сообщил главе клана Дорн о том, что выяснил, и они решили ответить на коварный удар таким же. Если бы у них получилось, вся старшая семья Энхард была бы уничтожена.

Кажется, я начал понимать, почему старшая семья Энхард столь малочисленна…

— Моему отцу и главе клана Дорн удалось убить старшего сына даны Инджи, того самого, который задумал и осуществил нападение. Но сама дана Инджи и ее супруг спаслись. После этого уже они выяснили, кто нанес удар, и прислали моему клану и клану Дорн Печати крови, — Амана замолчала.

— Что было потом? — спросил я.

— Война, — отозвалась она коротко. — В ее результате мой отец и глава Дорн погибли, так же, как и все остальные дети даны Инджи, и жена ее старшего сына… И, помимо них, еще несколько сотен рядовых членов кланов. Когда главой аль-Ифрит стал мой брат, он предложил перемирие. Вот уже шесть лет как оно держится…

Я медленно покачал головой.

Теперь понятно, что случилось с возможно-моими родителями и почему возможно-меня с возможно-сестрой воспитывала дана Инджи.

Если Амана говорила правду, то вина за все смерти лежала на клане Энхард.

Впрочем, сперва я собирался узнать, что заявляли об этой кровавой вражде в возможно-моем клане. Естественно, меня интересовала не официальная позиция Энхард, а то, что произошло на самом деле и было известно, скорее всего, только Старшей семье.

Узнать и только потом решить про себя, кто действительно виновен.

— Значит, исчезновение Кентона не относится к этой войне? — спросил я после паузы. — Оно ведь случилось уже после объявления перемирия.

— Клан Энхард не предъявлял нам претензий, да и брат мне говорил, что он не при чем. Думаю, дана Инджи знает, куда пропал ее внук, хотя и притворяется, будто не в курсе. Ну да это их дело.

— Для тебя все это дико, да, Рейн? — с непривычным сочувствием спросил Кастиан. — В течение всего рассказа Аманы у тебя было такое лицо… Странно, что войны чужих кланов вызывают у тебя сильные эмоции, а нападения монстров и демонов ты воспринимал не моргнув глазом.

Если бы чужих…

Однако выдавать себя вот так было совсем не дело. Мне явно требовалось зеркало — и время, чтобы тренировать перед ним выражение лица.

— Демоны на то и демоны, чтобы убивать людей, — пробормотал я. — Но мне казалось, что люди должны относиться к другим людям лучше, чем к нам относятся всякие гаргуны и мариды.

На самом деле особых иллюзий в отношении людей я не испытывал — учитывая мой короткий, но насыщенный опыт общения с преследователями и потенциальными убийцами — но надо же было что-то сказать.

Затянувшееся молчание прервал Зайн.

— Мам, почему этот амулет светится? Ты же говорила, что рядом с башней никакая магия не работает.

Амана, хмурясь, взяла протянутую им цепочку, камень на которой действительно излучал слабый свет. Зажала его в ладони и некоторое время сидела, не шевелясь, будто прислушиваясь к чему-то. Потом кивнула собственным мыслям, раскрыла ладонь, позволив камню свеситься вниз, и поднесла его к моему топору. Камень засветился ярче, еще ярче… А когда коснулся лезвия, то запылал уже как маленький осколок солнца.

— Что ж, — сказала Амана. — Похоже, тут не работает только человеческая магия.

— А демоническая работает, — пробормотал я, наблюдая, как она убирает амулет, задачей которого, очевидно, и было показывать наличие такой демонической магии.

Амана потянулась было повесить полезную вещь себе на шею, но в последний момент передумала.

— Рейн, ты мог бы положить топор и отойти от него на несколько шагов?

— Зачем? — теперь пришел мой черед хмуриться. С момента обретения оружия я не расставался с ним ни на мгновение.

— Хочу проверить, насколько сильно ты подвергся демоническому влиянию.

Мне вспомнилось, как Завеса в поместье Дасан пыталась меня освежевать — всего через сутки после того, как я взял топор в руки. А сейчас, спустя две недели? Сейчас она бы меня, наверное, вообще не пропустила внутрь дома.

Несколько мгновений я колебался, но потом все же вытащил топор и положил на «Хроники» — отчего-то мне не хотелось, чтобы оружие напрямую касалось зачарованной земли вокруг Корневой башни. Поднялся и отошел от топора на пять шагов.

Амана, держа амулет в руке, приблизилась ко мне, и с каждым ее шагом камень светился все ярче. Когда она прижала его к моей груди, сиял он почти так же невыносимо, как когда касался лезвия топора.

Кастиан, стоявший в стороне, пробормотал что-то, по тону напоминающее ругательство, а по смыслу — описание интимных отношений Пресветлой Хеймы и нескольких маридов. Впрочем, Амана, развернувшись, кинула на него такой ледяной взгляд, что он тут же захлопнул рот и даже закрыл его сверху ладонью. Пожалуй, это было первое откровенное богохульство, которое я тут слышал.

— Рейн теперь демон? — с плохо скрытым восторгом в голосе воскликнул Зайн. — Прямо как настоящий, да?

— Глупости, — Амана убрала с меня амулет и надела себе на шею, но выражение ее лица, сильно встревоженное, выдало, что такая мысль ее тоже посетила. — Рейн, как давно у тебя этот топор?

— Четырнадцать дней, — ответил я честно.

— Всего?! — Амана уставилась на меня недоверчиво. — Дней? Не четырнадцать месяцев? Или хотя бы четырнадцать недель?

— Дней.

— Так не должно быть, — Амана помотала головой. — Демоническое оружие влияет, но медленно. Требуются годы, чтобы след стал заметен. Поэтому я и не волновалась. Была уверена, что раз Завеса тебя пропустила, то времени в запасе еще много и я подготовлю нужные амулеты… Рейн, ты чувствуешь какие-нибудь изменения?

Я пожал плечами.

— Никаких.

— Вспышки гнева? Странные сны? Видения наяву? Голоса? Усиление обоняния, слуха, зрения? Изменение вкусовых предпочтений?

— Нет, ничего такого.

— Не понимаю, — пробормотала Амана. Я подошел к своим вещам, сунул топор за пояс и вновь уселся на траву.

— Есть еще одно объяснение, — негромко сказал Кастиан, изучая меня с задумчивым выражением лица.

— Ты думаешь… — Амана замолчала.

— Какое объяснение? — спросил я, когда стало понятно, что они так и будут многозначительно переглядываться и ничего не говорить.

Кастиан криво мне улыбнулся.

— Демоническая магия в тебе с рождения.