Влюблен без памяти

Глава 20

Вивьен действительно не смежила век в тревоге за Марианну, так что младшая искренне повинилась, что не слишком к ней спешила, увлекшись беседой – или препирательствами – с милордом. Объяснившись с сестрой, Марианна с наслаждением воспользовалась преимуществами богатого дома – горячей ванной. Ей все казалось, что платье и волосы впитали кислый запах безнадежности и обреченности, навеки повисший в участке. Дрейк, на лице которого отражались сомнение и неодобрение, тем не менее не высказывал своего мнения, вел себя безупречно и убедил прежних хозяек, что их платья, рубашки и юбки непременно нуждаются в стирке. Вместо их собственных нарядов он временно выдал им ночные рубашки и платья горничных.

Вивьен, распереживавшись за сестру, смогла уснуть только к утру, а Марианна проснулась рано. Никак не получалось лежать на чистейшем белье в удобной кровати и не думать о том, что этот дом раньше принадлежал Рендинам, а сейчас перешел в чужие руки. Право, нельзя дважды войти в одну и ту же реку, не стоило и пытаться. Марианна бесшумно поднялась, надела простое и удобное темно-синее платье, униформу для горничных, застегнула на поясе сумку с драгоценным артефактом, причесалась и заплела волосы в скромную косу. Через несколько минут она выскочила на крыльцо и замерла, глядя на просыпающийся летний сад.

Так она и стояла, когда за спиной раскрылась дверь и раздался ласкающий слух баритон:

– Леди Марианна! Запланировали утренний моцион? Вы позволите к вам присоединиться?

Она с улыбкой обернулась.

– Доброе утро, милорд! Смотрите, какое доброе!

– Смотрю, – отвечал он, не сводя с нее глаз.

Под его взглядом она почувствовала, как каждый волосок встает дыбом, и поспешно отвернулась.

– Сад после вчерашнего дождя будто весь промыт, такой чистый и свежий, и птицы поют! Невероятное утро!

– Согласен. Птицы, да. Пройдем по липовой аллее, – сказал лорд, предлагая ей локоть.

Они сошли с крыльца и медленно двинулись по посыпанной песком дорожке. Солнце пока стояло невысоко, между деревьев гулял прохладный ветер, и от него – конечно, от него – щеки Марианны разрумянились.

– Хорошо ли вам спалось? – учтиво поинтересовался хозяин.

– Благодарю вас, – на автомате ответила она.

– Но встали вы рано.

– Так же, как и вы.

Орен тихо засмеялся.

– Я не мог не думать о том, что вы гостите у меня, что вы совсем близко. – Он помолчал. – Какие чувства должен испытывать человек, посещающий свой родной дом как гость?

Марианна сбилась с шага.

– То, что осталось здесь, в доме и в саду, по-старому, – от этого щемит сердце. То, что изменилось… При виде этого сердце тоже болит, но по-другому. – Она искоса взглянула на спутника. – Простите за откровенность.

– Я ценю откровенность.

– К чему говорить об этом? Давайте о чем-нибудь другом. У вас столько яблок в этом году! Разве вы не приказываете их собирать?

– Мы с ними не справляемся, – улыбнулся он. – Заполним для вас корзину перед вашим отъездом, если вам угодно.

Разговор снова прервался: Марианна и стремилась обратно в свою скромную комнатушку, где душу не рвали бы бесплодные амбиции и болезненные воспоминания, и вместе с тем хотела, чтобы вечно длились эти мгновения, когда она шагает с любезным, очаровательным лордом рука об руку, будто имеет на это право, по прекрасному утреннему саду, где все дышит свежестью.

В конце липовой аллеи обнаружился пруд. По темной воде скользили изящные белые лебеди, словно искусно выточенные игрушки.

– Пруда у нас не было, – пробормотала Марианна и прикусила язык: сколько можно проявлять бестактность и испытывать терпение нынешнего хозяина!

– Пруд устроил отец в память о матери. Она любила лебедей. А еще это символ вечной верности.

Орен облокотился на ажурные перила, разглядывая величественных птиц. Один из лебедей вылез на каменную кладку на берегу, отряхнулся и принялся сушить короткие перепончатые лапы – на земле он сразу стал казаться неуклюжим.

– Я слышала, ваш отец скончался. Соболезную, – неловко проговорила Марианна.

– Благодарю вас. Это случилось давно. Отца нет уже три года, а матушка ушла из жизни, когда мне было десять лет.

Орен повернулся спиной к пруду и заглянул Марианне в лицо.

– Артефакт, я вижу, при вас. Вчера вы собирались рассказать мне что-то интересное – вы выбрали это слово, – когда заметили, что я везу вас к себе, а не в вашу голубятню.

Марианна мгновенно расстроилась. Она, конечно, и так старалась не обольщаться и не тешить себя иллюзиями, что лорду нравится она сама и он готов забыть об артефакте, но столь резкий перелом беседы все же выбил ее из колеи. А тут еще и неприятный намек на то, что роскошный сад и особняк теперь принадлежат ему, тогда как ее удел – комнатушка под самой крышей. Знай свое место, девка, и радуйся, что тебе дали поносить платье служанки – от барских щедрот.

Поколебавшись, она все же решила, что допустимую дозу дерзости превысила уже давно, и ответила сдержанно:

– Мне удалось выяснить, что я не могу читать чужие воспоминания или подтолкнуть человека к тому, чтобы он что-то вспомнил, милорд.

– Почему же вы назвали это интересным? Вы и прежде говорили, что артефакт работает только для членов вашей семьи.

– Во-первых, когда мы с Вивьен вместе сложили руки на шаре, мы увидели картинку из прошлого вместе – вместе увидели, и это было наше общее воспоминание, момент из детства, где мы были с ней вдвоем. Я не пробовала поступать так с другими людьми, боясь выдать посторонним тайну артефакта, милорд. Но, может быть, стоит провести такой эксперимент. Для начала.

– И вы готовы провести его сейчас? Вы дрожите. Вам холодно?

Не дожидаясь ответа, Орен сбросил с плеч сюртук и накинул Марианне на плечи. Ее окутало тепло и терпкий аромат мужского одеколона. Одеколон наверняка стоил больше, чем месячная арендная плата за «голубятню». Знай свое место, повторила себе Марианна, но невольно скрестила руки у горла, запахивая сюртук. Орен, оставшийся в жилете, расправил кружевные манжеты белоснежной рубашки.

– Вернемся в дом? – предложил он.

– Нет. Давайте проведем эксперимент сейчас. Я вижу беседку.

Она указала на резной домик неподалеку, выкрашенный белой краской. О, сколько веселых игр они с Вивьен устраивали в этом домике на дальнем краю сада!

– Да. Пойдемте туда, без ветра будет уютнее.

Беседка была восьмиугольной, по бокам крепилась лавка – все, как запомнилось Марианне. Пара ступенек, и вот они под защитой ажурных деревянных стен. Марианна села на лавку, а Орен остановился перед ней.