Вкуси меня медленно

Глава 21

Двухчасовой перелёт из Нью Чикаго в округ Колумбия в битком забитой ИТС, ионной транспортной системе, которая работала на вибрациях энергии субъядерных частиц? Легко. Два дюжих охранника, встретивших его в аэропорту, у которых под пальто были спрятаны бластеры, и которые обыскали его и забрали оружие? Плевать. Сорока пятиминутная поездка в роскошное административное здание, находящееся в сердце города? Ладно. Десять минут идти по улицам? Да хоть двадцать.

Быть вынужденным оставить Мишку — убийственное оскорбление.

Джексон только нашёл её, и ему тут же пришлось уйти. Ответственный за это заплатит.

Когда он сказал, что его вызвали на задание, и его не будет несколько дней, с её лица сошли всё эмоции и женственная мягкость. Мишка побледнела, теряя розовый оттенок удовлетворения, её тело напряглось.

«Куда ты уезжаешь? Зачем?» — спросила она почти отчаянно.

«Поговорим, когда вернусь».

«Ага, сейчас! Я с тобой».

«Прости, но нет».

«Да, мать твою! Что происходит?»

«Скучай по мне, пока меня не будет, потому что я уж точно буду скучать. Просто доверься мне и останься здесь. И не убивай моих друзей, ладно? И в квартиру Нолана без меня не ходи». Он оделся, поцеловал её (не то чтобы она ответила на поцелуй) и ушёл, всего раз оглянувшись. Однако этот быстрый взгляд на неё чуть не уничтожил Джексона. Мишка сидела на кровати, скрестив ноги, её волосы рассыпались по плечам, сквозь пряди видны были её соски. Её карие глаза были холодными.

Всё, чего ему хотелось — сгрести её в охапку и прижать к себе. «Чёрт, я хуже бабы».

На пути в аэропорт он созвонился с друзьями, сказал им работать вместе с Мишкой, а не против неё, и предупредил вести себя любезно. Они повесили трубки. Джексон не думал, что они нападут на неё, но точно нельзя было сказать.

Он нахмурился. Скоро Эстап будет страдать. Участь ублюдка была решена годы назад, когда тот решил использовать Мишку. Вопросы только в небольших деталях: как быстро он умрёт, как болезненно, и когда придёт смерть.

За время полёта у Джексона было время всё обдумать. Как быстро? Нескольких недель, проведённых на грани смерти, будет недостаточно. Как болезненно? Скоро появится новое значение слова «страдать». Крики сенатора будут раздаваться вечно. Когда? Чем скорее, тем лучше.

— Мы на месте.

Хмурость Джексон сменилась улыбкой.

Один из человеческих охранников заметил это и непонимающе сморщил лоб.

— Чего это ты такой радостный?

— Просто будущее выглядит радужным.

Они вышли в тёплые утренние лучи, освещающие тротуар, прошли в заброшенную аллею, мимо двери, покрашенной так, чтобы сливалась со стеной, и вошли в здание. Вскоре Джексон обнаружил, что находится в узком пустом коридоре, который преграждала ещё одна дверь.

Джексон не думал, что это было их первоначальным местом назначения. Когда мужчины ехали на север, им позвонили. После краткой беседы и «Да, сэр», машина была перепрограммирована и повернула на юг.

— Твоих отпечатков в сканере нет, так что не думай, что сможешь вернуться без позволения, — произнёс первый охранник, прижав руку к углублению в двери. Свет просканировал его отпечатки.

— Даже и не мечтал об этом.

Открылась дверь, снова представляя взгляду Джексона коридор.

— К тому же, тут повсюду камеры, — заявил второй охранник. — Так что незамеченным ты внутрь не проберёшься.

«Спорим?»

— Я здесь, чтобы поговорить с вами или сенатором?

Мужчины раздражённо переглянулись, прежде чем пойти вперёд, молча приказывая следовать за ними. Идя позади охранников, Джексон осматривал стены. Голые, серебристые, сделаны из того же вещества, что и бластер: почти неразрушимый инопланетный металл. Сзади, спереди и в середине были крошечные отверстия. «Точно камеры».

В общественных местах запрещали устанавливать камеры без дозволения. Слишком много фотографий было объединено и подделано, и слишком много людей обвинены в преступлениях, которых не совершали. Правительственные чиновники автоматически получали лицензию на установку камер для своей «защиты». К несчастью для Эстапа, Джексон давно научился выводить их из строя, так как многие преступники использовали камеры без разрешения.

Налево, направо, налево, и спустя короткую поездку на лифте, один из охранников пробормотал:

— Удачи, — он прижал большой палец к сканеру. Дверь лифта открылась в очередной коридор.

Джексона кто-то слегка подтолкнул за плечо. Он быстрым рывком поймал охранника за руку и вывернул один из пальцев, прежде чем мужчина успел вырваться из хватки. Раздался болезненный вскрик, сопровождающийся стоном.

— Не прикасаться, — произнёс Джексон спокойно. — Уяснил?

— Да-да.

Отпустив мужчину, Джексон прошёл через единственную дверь в просторный, хорошо меблированный офис. Роскошный голубой ковёр и настоящие деревянные полки поприветствовали его. Запах был удивительным, лесным. Джексон услышал, как позади него один из охранников достал пистолет.

— Убери, — произнёс раздражённый голос. — Ради Бога, он мой гость, и сломанный палец был заслужен. Моих гостей нельзя толкать.

Значит, в лифте тоже камера. Двери закрылись, скрывая охранников из виду.

Тишина.

Джексон изучил хозяина дома. Эстап сидел за массивным дубовым столом, который, вероятно, стоил больше, чем большинство людей зарабатывали за год. Эстап был среднего роста, худым. У него были густые каштановые волосы с идеальной укладкой, умные карие глаза и гладкая, поцелованная солнцем кожа. На нём были чёрный костюм и красный галстук. От сенатора исходила уверенность в том, что все ему что-то должны. Как будто простые граждане были ниже его, и законы на него не распространялись. «Когда-то я был таким же».

— Присаживайся, пожалуйста. — Эстап махнул рукой на стул перед собой.

Джексон сел, осматривая остальную часть офиса. Памятные значки и сертификаты о достижениях украшали стены. Между ними висели семейные фотографии с женой в возрасте от тридцати до сорока лет с ярко-рыжими волосами, веснушками и счастливой улыбкой.

Была ли панель управления Мишкой спрятана здесь?

— Надеюсь, полёт прошёл нормально.

— Ага. — Джексон не сказал ничего больше, всё сильнее ненавидя сенатора с каждым вдохом.

Вздох.

— Вероятно, тебе интересно, почему ты здесь, — произнёс Эстап, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.

— На самом деле, нет. — Эстап удивлённо моргнул. — Ли'Ес или Шоны. Или и то и другое.

Напряжённая пауза, затем:

— Верно. — Наклонившись и взяв папку, Эстап кинул её Джексону. — Мы обнаружили жертву-мужчину. Я хотел, чтобы ты его допросил, узнал, с кем он контактировал, но он решил позавтракать сердцем доктора, который им занимался, а после покончить с собой. — Хоть Эстап и говорил об убийстве и суициде, тон его был беспристрастным, даже слегка радостным. — Мы пытались вывести вирус из организма. Безуспешно. Пытались вирус убить. Опять же, безуспешно. Кажется, что долбаный вирус предвидел каждый наш шаг и предотвращал его.

— Были ли симптомы заболевания у членов семьи жертвы?

— Он не был женат, но, нет, у его мужчины-любовника симптомов не было.

Джексон открыл папку и увидел фотографии мужчины, который теперь был мёртв. У него были уже знакомая сереющая кожа, показывающая, что он гнил из-за болезни, клочки отсутствующих волос, впалые глаза.

— Вы проверяли его недавнюю сексуальную активность?

— Да.

— Был ли он активен?

— Да.

— Вы спросили у его любовника точную дату, когда у них в последний раз был секс?

Эстап закинул ногу на ногу.

— Да. Он отказался отвечать. Сказал, что это личное.

— Во время допроса ничего не может быть личным. Пусть кто-то спрашивает снова и снова, пока мужчина не расколется. Если секс был давно, можно сделать вывод, что заражённый изменял. А если изменял, можно с уверенностью предполагать, что с Шоном. Что насчёт ваших докторов? — Спросил Джексон, поднимая взгляд. — Были ли у них симптомы болезни?

Эстап нервно облизал губы.

— У двоих. Однако, посмотрев на других жертв, они решили покончить с собой, чтобы не страдать. — А может, их убили? — Что вам известно о вирусе?

— Мы полагаем, что он живой. Инопланетное существо, которое обладает собственным разумом и ищет хозяев. Так же мы считаем, что брать кровь жертв для анализов равносильно тому, чтобы подписывать себе смертный приговор.

— Мы не можем не изучать вирус.

Джексон был безжалостен.

— Тогда прощайтесь с докторами.

Карие глаза угрожающе сузились.

— Что ты предлагаешь?

— Заприте их, изолируйте и наблюдайте за ними. Но не берите кровь и не пускайте людей в их камеры. Тем временем А.У.Ч выследит и прикончит Шонов, не распространяя вирус.

Эстап фыркнул.

— Ты ждёшь, что я буду сидеть сложа руки? Учитывая то, что А.У.Ч. почти нечего не добилось?

Джексон мрачно улыбнулся.

— Сами-то не лучше. Сэр.

Снова воцарилась тишина.

Джексон знал, что это тактика. Сам часто пользовался ею во время допросов, чтобы объект испытывал неудобство, страх.

Сколько раз здесь была Мишка? Отчитывал ли её Эстап? Оскорблял? Бил?

«Не реагируй».

— Я буду с тобой честен, агент, — произнёс Эстап, наконец нарушая тишину. — Есть способ изучать заражённую кровь.

— И это?

— Ли'Ес.

Когда Джексон услышал её имя, его желудок сжался. «Не реагируй, блядь».

— О, серьёзно?

— Она невосприимчива ко всем заболеваниям.

«Спокойно».

— Точно?

— Да. Хотя всегда есть вероятность провала.

— Ты готов пожертвовать ею?

Пожатие плечами.

Он проверяет меня. Изучает мою реакцию.

— Поступай так, как считаешь нужным. — «Ублюдок. Скоро ты сдохнешь».

— Она машина, агент, не лучше животного.

«Я не воспользуюсь ножом, спрятанным в поясе, я не воспользуюсь ножом, спрятанным в поясе. Пока нет… "

Губы Эстапа медленно расплылись в улыбке, словно он знал, о чём думал Джексон.

— Знаешь, мой прадед был одним из создателей Ли'Ес. Каждый из пяти учёных использовал части себя, чтобы сформировать её ДНК, вместе с частями машин, иных и животных, как я уже говорил. Её создали первой из нового поколения воинов. Создали убийцей, соблазнительницей. Их тузом.

Их марионеткой.

Размышления не помогали, глубокие вдохи не помогали. Джексону всё ещё хотелось напасть. Мишка никогда не знала доброты. В детстве на её улыбки, вероятно, реагировали презрением, её юмор считали преступлением, а любовь была недопустима. С рождения она была изолирована, приучена к дисциплине и использована.

Кем бы она хотела быть, если бы её воспитали любящие родители? Врачом? Художником? Кондитером? Позволяла ли она себе мечтать о чём-то большем, лучшем? Или совсем отказалась от независимости? Вероятно. Она никогда не говорила об этом, даже в качестве запоздалой мысли.

Он не мог вернуть Мишке потерянное детство, но мог предоставить будущее вне рабства. И он это сделает. И будет любить её до конца своей жизни.

Любить.

«Я люблю её», — понял Джексон. Он хотел, чтобы она была с ним каждую долбаную минуту каждого долбаного дня. Хотел, чтобы она говорила с ним, делилась своими чувствами, выслушивала его чувства, обнимала его, восхищалась им так же, как он ею.

С самого начала Мишка притягивала его, как никто другой. Пленила его, очаровывала, возбуждала так сильно, что его бросало в жар. Её счастье было важнее его собственного; её жизнь была важнее его собственной.

Она стала его частью. Частью, без которой он не мог жить, намного важнее сердца или лёгких. Он не знал, как это произошло, но каждым своим вздохом, каждым пылким взглядом и бесстрашным словом она околдовывала его всё сильнее и сильнее.

Он бросит работу, друзей, отдаст каждый пенни, который у него есть, если она попросит. Охотно, с радостью. Более того, он убьёт её демонов. Опять же, охотно, с радостью.

— Ты слушаешь? — спросил Эстап.

Что он пропустил?

— Продолжай, — произнёс Джексон, не отвечая на вопрос.

Сенатор упрямо нахмурился.

— Они внедрили в её мозг чип, когда Ли'Ес было шесть и она начала проявлять признаки неповиновения. Пока она росла, и их контроль над ней укреплялся, пять отцов, с вашего позволения, хотели использовать её по-разному. Они сражались за неё и погибли один за другим. Случайно, конечно. Мой отец взял заботу о Ли'Ес на себя. По-прежнему со мной, агент Тримейн? — Не доверяя своему голосу, Джексон кивнул. — Отлично. Потерпи немного и поймёшь, зачем я это рассказываю. Документы по её созданию были уничтожены, так что нет доказательств, что она когда-либо существовала. Но когда были уничтожены записи, был уничтожен и шанс на то, чтобы создать её заново или отремонтировать. Теперь понял?

— Нет. Объясни подробно.

— Ты хочешь меня убить. Не пытайся отрицать это, я же вижу. Ну, так угадай, что? Убей меня и убьёшь Ли'Ес.

— В смысле? — Каждое слово было размеренным и чётким.

— Чип в её мозге.

Джексон кивнул.

— Да, продолжай. — Он заскрежетал зубами. Уж слишком много энтузиазма было в голосе сенатора.

— Ну, так чип управления во мне. Мне внедрили его несколько лет назад, когда я понял, что она планировала меня убить. Как только моя жизнь прекратится, то же самое произойдёт и с её жизнью. Понял теперь?

О, да. Он понял. Сраный ублюдок. Джексон не сомневался, что сенатор сделал то, о чём говорил. Какое место может быть секретнее? Какой метод контроля может быть лучше? Зрение Джексона застлала красная дымка.

Убив демонов Мишки, он убьёт её саму. Джексон стиснул зубы, уже обдумывая другие возможности.

Так или иначе, Эстап умрёт. Только семантика изменится.

— Ли'Ес красивая, так что я понимаю, почему ты её хочешь, — продолжал сенатор, не замечая убийственной ярости, прожигающей Джексона. — Но она шлюха и хладнокровная…

Предложение было прервано болезненным вскриком. Резко встав, Джексон перелетел через стол и теперь душил ублюдка. Его пальцы так сильно сдавливали трахею, что под ладонями сокращались мышцы и трещали кости.

Загорелая кожа стала бледнеть, Эстап махал руками, пытаясь за что-то удержаться. Его глаза широко раскрылись.

— Она лучше, чем ты когда-либо будешь.

— Ты… её… убьёшь…

Блядь! Задыхаясь от ярости, Джексон отпустил сенатора и сделал шаг назад. Поднял руки, словно признавая поражение. Контроль сейчас был его лучшим другом.

Эстап опустился на стул, но ему пришлось схватиться за стол, чтобы не свалиться на пол. Сенатор сгорбился, делая один затруднённый вздох за другим.

— Ты… ублюдок. — В его глазах читалась ненависть. — Ты за это заплатишь.

Дрожащей рукой Эстап поднял телефон и набрал номер.

Джексон не пытался остановить его. Он знал, что будет дальше.

Мгновение спустя Эстап произнёс сквозь сжатые зубы.

— Убей агента Джексона Тримейна. Слышишь? Перережь его чёртово горло! — Он бросил телефон на подставку, мрачно улыбаясь. — Она всё ещё нравится тебе, агент? Следующая твоя встреча с ней будет последней.

— Боишься прикончить меня сам?

Кожа Эстапа постепенно стала приобретать нормальный оттенок, он нахмурился и ударил пальцем по чёрной кнопке в углу стола. Двери открылись, и в кабинет вошли охранники.

— Уберите его отсюда. Не трогайте его, даже синяков не оставляйте. Его драгоценная Ли'Ес сделает это сама.

Переводчик и редактор: Eddie_10