Вкуси меня медленно

Глава 11

Ли'Ес отодвинулась от тёплого и твёрдого тела Джексона (самая сложная вещь за всю её жизнь), встала и схватила телефон, после чего направилась в ванную, пинком закрыв за собой дверь. За это время она не проронила ни слова.

Джексон не попытался её остановить. Это тоже хорошо, а то она чувствовала себя настолько уязвимой и обнажённой, что могла выцарапать ему глаза. Теперь он знал о ней самые унизительные вещи. Однако обращался с ней как прежде.

Погодите. Это не было правдой. Его обращение поменялось. Злость сменилась мягкостью и почти… нежностью.

Как ей теперь сохранять дистанцию?

Ей всегда было интересно, как люди влюблялись, и как им удавалось оставаться близко друг к другу на эмоциональном уровне в этом мире, где царят хаос и отчаяние, и теперь она знала.

Они делились своим прошлым и показывали свои внутренние шрамы, ошибочно веря, что защитят друг друга от боли в будущем.

«Никто не может защитить меня. Не по-настоящему». Вот вам доказательство. Она оперлась свободной рукой на холодную плитку, а другой поднесла телефон к уху.

Страх, ужас и решительность бились в её груди.

— Слушаю, — сказала она. Беспристрастный тон. Отлично. Она будет вести себя также, как всегда вела с Эстапом. Невозмутимо, холодно, равнодушно. Её хорошо тренировали. Эти тренировки подводили её только тогда, когда дело касалось Джексона.

— Ты облажалась, — сказал Эстап.

— Да? — «Ненавижу тебя». — Я подобралась к ответам ближе, чем кто-либо другой, даже несмотря на то, что иной понял, кем я являюсь, как только вошёл в бар. Он ждал меня и попросил о помощи.

Пауза, во время которой воздух трещал от напряжения.

— Мне сообщили, что там показался тот раненый агент из А.У.Ч. Разве я не говорил тебе, что он должен быть скрыт от других?

— Ты говорил позаботиться о нём и узнать его секреты.

— Семантика. Почему ты позволила ему покинуть здание?

— Я недооценила его. — Правда. — Поверь, этого не произойдёт снова.

Несколько секунд… вечность… стояла тишина, нарушаемая только ровным дыханием Эстапа. Он специально делал это. Хотел, чтобы она нервничала, чувствовала себя неловко. «Сволочь». Она не даст ему этого удовлетворения.

— Мне кажется, тебя влечёт к нему, — наконец произнёс он.

Её сердце ёкнуло.

— Да ладно тебе. Он уродлив. — Даже произносить эту ложь было противно.

— Ты знаешь, что я об этом думаю, Ли'Ес. Влечение — отвлечение.

Она не стала упоминать, что сам Эстап был женат, часто «совещался» со своей секретаршей, и что каждая из его командировок включала в себя время «релаксации», которое он проводил в номере отеля со своей «спутницей». Он просто указывал на то, что был человеком, а она — нет.

Ли'Ес также не стала говорить и о том, что несколько раз следила за ним, делала голографические фото, которые анонимно отправляла его жене. Не то чтобы из этого что-то вышло. Жена осталась с ним.

— Нечего сказать, Ли'Ес?

— Я уже всё сказала. Он не привлекает меня. — Она не могла заставить себя снова назвать его уродливым.

— Мне доложили, что он спугнул Шона, — произнёс Эстап с упрёком в голосе.

— Тебе сказали неправду. Чужого спугнул не он. Я это сделала.

Эстап, видимо, что-то пил, потому что поперхнулся и откашлялся, прочищая горло.

— Ты? Зачем?

— Чтобы предотвратить публичную драку, сэр.

— Это могли сделать мои агенты, — напряжённо проговорил он. — Тебе и так есть, чем заняться. — За словами последовал раздражённый вздох. — Ты узнала что-нибудь за время вашего короткого разговора?

Как будто он не знал. Один из агентов снимал всё на камеру.

— Он зовёт себя Нолан, и его интересует любовь. Сказал, что ему не нравится то, что творят его собратья, и он скоро свяжется со мной, предложив способ их остановить.

— Сомневаюсь, что он вернётся в бар.

— Нет. Он не вернётся. — В этом она была уверена. Нолан не дебил, и должен знать, что на повестке дня будет не разговор. А поимка. Люди Эстапа скорее всего уже раздумывали над тем, как не позволить ему дематериализоваться. — Кто-нибудь видел Нолана возле бара после того, как он исчез?

— Нет. Он полностью пропал с наших сканеров, как будто прошёл не через стену, а сквозь врата в другое измерение.

Другое измерение?

— Такое возможно? — Чёрт, в этом новом мире, скорее всего, возможно было всё.

— Мы изучаем это.

Что означало «У тебя нет доступа к этой информации». Ли'Ес закатила глаза.

— Мой следующий шаг?

— Я подумаю и посовещаюсь с коллегами, новые приказы получишь утром.

Что, никакого наказания? Не будет дальнейших упрёков? Она не осмеливалась надеяться.

— Ты узнала от агента что-нибудь ещё? — спросил Эстап.

Верно, надежда напрасна. Ли'Ес почувствовала слабость.

— Только то, что токсин передаётся от Шонов к людям через биологические жидкости.

— Как мы и предполагали. Кое-что было обнаружено в слюне Нолана. Это вещество даже разъело край бутылки, доставленной в лабораторию. Что вызвало ещё тысячу вопросов. Как, например, почему слюна не прожигала жертв. — Напряжённая пауза. — Ты приложила все усилия к тому, чтобы разговорить Джексона?

Трахнула ли она его? Вот что он на самом деле хотел знать. «Сволочь», — подумала она снова.

— Да, — соврала Ли'Ес. — Не думаю, что он знает что-либо ещё.

— Хорошо. Он нам больше не пригодится, поэтому его можно возвращать домой.

Ли'Ес прикусила нижнюю губу, понимая, что он этим подразумевал.

«Я должна хотеть этого для Джексона, но не готова его отпустить».

Страх, ужас и решительность, испытанные ею ранее вернулись с полной силой, из-за чего сердце бешено забилось, и ноги затряслись. «Невозмутимо, холодно, равнодушно», — напомнила она себе.

Показать эмоции этому человеку означало вложить ему в руку пистолет и стоять на месте, пока он прицеливается.

— Я убежусь, что он готов. — Слова были твёрдыми, решительными.

— Двое моих людей прибудут завтра в семь утра. Передай агента им, а сама возвращайся ко мне.

— Непременно.

— Ты находилась очень близко к Шону, поэтому пройдёшь полное медицинское обследование.

Иглы, мониторы, тесты.

— Непременно, — повторила она, гордясь собой.

— Тогда до утра. О, и, Ли'Ес. Мы заметили кое-что тревожащее, пока ты была в баре. Моим агентам удалось это сфотографировать.

Она что-то пропустила?

— Сэр?

— Это невозможно объяснить. Я загружу на твой чип фото, и мы обсудим его завтра. Знаю, что загрузка болезненна и искажает твою реальность, но, поверь, это того стоит. Когда будешь смотреть на фото, попытайся вспомнить, что он — смертный. А ты нет.

После этих слов связь прервалась.

Её руки безвольно упали по сторонам, телефон внезапно показался чрезвычайно тяжёлым.

Как будто она хоть каплю волновала Эстапа. И в конце разговора его тон был чересчур самодовольным, чересчур радостным. Это только усилило её страх.

Мгновение спустя тёплое покалывание пронеслось через её мозг и нагрело кожу головы.

Зрение Ли'Ес стало размытым, острые когти впивались в голову. Она покачнулась и попыталась опереться рукой о стену.

В желудке поднялась тошнота. Одно неверное движение, и всё, что внутри, окажется снаружи.

Ли'Ес замерла и стала ждать.

Голографическое фото появилось у неё перед глазами, поглощая всё внимание. Боль в голове ослабла, позволяя ей рассмотреть изображение, и Ли'Ес ахнула. Колени её подогнулись, и она с грохотом упала на пол.

Ванная превратилась в бар, а покрытые плиткой стены окрасились в металлический цвет. Пьющие клиенты танцевали и смеялись вокруг неё. Клубами вздымался дым.

Она увидела себя, фото, очевидно, было сделано через несколько секунд после того, как она заметила Джексона в дверной проёме. Её губы были приоткрыты, кожа раскраснелась. Соски были твёрдыми и их можно было увидеть через платье, а руку она прижала к животу, как будто пытаясь подавить волнение. Или возбуждение.

Но внимание Ли'Ес привлекли её глаза. О, её глаза. В их глубинах сияла такая абсолютная тоска, что было почти больно смотреть.

Она без сомнений знала, что это фото было предупреждением. «Он — смертный. А ты нет». Очевидно, Эстап знал, что она заботилась о Джексоне. После такого фото это уже нельзя было скрыть.

Если она облажается снова, Джексон умрёт.

Хоть ему и хотелось ворваться в ванную, Джексон ждал на кровати. Он полагал, что Мишка выйдет оттуда злой, немного побесится, возможно, даже покричит от разочарования. Он готовился её утешить, поддержать, выслушать — дать ей всё, что понадобится.

Когда двадцать минут спустя дверь открылась, и она появилась оттуда спокойная и бесстрастная, он растеряно сморщил лоб.

— Всё в порядке?

— В полном. — Она не посмотрела на него, даже когда подошла к комоду и достала один из своих ножей из первого ящика. — Почему бы тебе не вернуться в свою комнату и не отдохнуть? Мне самой отдых не помешает.

Такая холодная. Отстранённая. Равнодушная.

Ему это не нравилось.

Пристально наблюдая за ней, Джексон перекинул ноги через край кровати. От сидения на одном месте его мышцы напряглись; они отказывались расслабляться и пульсировали даже после того, как он снова замер.

— У этого ножа есть имя?

— Нет.

— Значит, ты соврала о том, что даёшь им имена?

— Мари это делает. Я — нет.

И они отличались друг от друга. Мари была холодной, а Мишка обжигающе горячей. Он никогда не спутает их снова.

— Что сказал твой босс?

Тяжёлая пауза, слегка напряжённая. Затем:

— Он напомнил мне о моей задаче.

Когда она ничего не добавила, он подтолкнул:

— И это…?

— Делать то, что мне скажут и когда скажут. Всё остальное понемногу уничтожит меня. — Говоря, она взяла кусок ткани и начала полировать лезвие спокойными и умелыми движениями.

— Но это не жизнь, Мишка.

Её лопатки соединились, когда девушка напряглась.

— Я предпочитаю, чтобы меня называли Ли'Ес.

— Нет, это не так, — рявкнул Джексон, выведенный из себя её поведением. Она вошла в ванную человеком, у которого были эмоции и слабые места, а вышла оттуда андроидом. Бессердечным роботом. Джексону намного больше нравилась уязвимая женщина, которой она являлась.

Он бы многое отдал за нож, её босса и пять минут наедине с ним. Если он вырежет органы этого негодяя и заставит его съесть каждый окровавленный кусочек, это, возможно… возможно… успокоит растущую в нём ненависть.

— Ты ничего не знаешь обо мне. Не притворяйся, что тебе известны мои желания.

— Мои пальцы были в тебе. Я бы сказал, что достаточно хорошо тебя знаю.

От этих слов она прекратила дышать, и её пальцы с такой силой сжались вокруг рукоятки ножа, что металл мог бы треснуть под чёрной перчаткой.

Мгновение спустя Мишка вернулась к своему заданию, так внимательно сконцентрировавшись на нём, что он понял: она, должно быть, использует действие в качестве механизма выживания. Обыкновенная вещь, чтобы успокоить бушующий разум.

— Чего ты хочешь от меня? — спросила она, снова отдалившись. — Объятий? Поцелуев? Любви? — Она фыркнула. — На последнее я не способна.

Джексон пробежался по ней взглядом. Платье едва прикрывало её милую попку. Попку, которую он удерживал на своих коленях и массировал. Тогда Мишка стонала и извивалась, потерявшись в удовольствии.

— Сомневаюсь в этом.

— Тебе следует уйти. — Её руки безостановочно скользили по лезвию, и она не сводила с него взгляда. — Прямо сейчас.

Эта концентрация, какой бы не была её причина, не поможет ей.

— Подойди и заставь меня сделать это.

— Джексон.

— Боишься? — Любую другую женщину он бы оставил в покое. Почему он не может уйти от Мишки?

— Это опасная игра.

— Спроси, волнует ли меня это.

Наконец, она развернулась, сузив глаза. Нож был сбоку, но направлен в его сторону.

Миссия выполнена. Концентрация нарушена.

Она обнажила зубы.

— Тебе лучше не лезть ко мне сейчас. Я могу сделать так, что твои последние пытки покажутся тебе массажем.

«Не вздумай улыбнуться».

— Докажи.

Он услышал скрежет, и понял, что она сжала зубы. Мишка подняла нож, однако его кончик направила в сторону, разрезав верхний край своей перчатки. Чёрный материал соскользнул на пол, открывая взгляду Джексона её серебристую кожу.

— Ты хочешь, чтобы я была человеком, потому что обманываешь сам себя, думая, что я им являюсь. Но это не так. Я не человек.

— Металлическая рука не делает тебя машиной.

— Во мне есть и другие искусственные части.

— Какие?

С губ Мишки от разочарования сорвался стон.

— Слушай, это действительно важно? Я убивала животных, женщин. Детей. До сих пор я была осторожна с тобой и не делала того, на что способна. Однако я в состоянии сломать тебе шею взмахом запястья.

Джексон знал, что ступил на опасную территорию, но это его не остановило.

— Но ты ведь не хочешь её ломать, — ответил он. — Ты хочешь поцеловать её. Ты хочешь целовать и ласкать меня, и это тебя пугает.

Её челюсть почти встретилась с полом. Мишка перевела взгляд на его пах, ища эрекцию. Увидев, что он действительно был твёрд, она нервно сглотнула.

— У тебя есть три секунды, чтобы свалить из комнаты, Джексон.

— Раз, два, три, — любезно помог он.

Вместо усилившегося гнева на лице Мишки отразилась мука.

— Зачем ты это делаешь?

Грудная клетка Джексона болезненно сжалась. Он хотел эмоций и вот, пожалуйста. Он просто не ожидал, что они будут ощущаться как пощёчина. Она жила ужасной жизнью и делала жуткие вещи. Джексон хотел, чтобы боль Мишки ушла, и её место заняло удовольствие.

Он не понимал, как эта женщина проникла ему под кожу, но она это сделала. Джексон ненавидел видеть её такой почти так же сильно, как ненавидел отсутствие у неё эмоций.

— Зачем?

— Мне не нравится, когда ты расстраиваешься, — произнёс он, решив ответить честно.

— Почему?

— Не знаю.

— Тогда прекрати. Пожалуйста.

Прежде она только один раз произносила это слово и имела его в виду: во время их поцелуя, когда хотела от него большего. Джексон открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, однако не знал, что.

Через мгновение Ли'Ес уже повалила его на спину и села ему на грудь, приставив к горлу лезвие, холодное и угрожающее.

Кровать автоматически расширилась, подстраиваясь под рост и вес.

— Сказала же, что это не игра, — прорычала Мишка.

— Нет, ты сказала, что эта игра опасная.

— Плевать! Это жизнь или смерть. Они разделяют нас завтра, ясно? Мы больше не увидимся.

Джексон угрожающе сузил глаза.

— Что?

— Ты слышал.

— Никто не может решить это за нас, — прорычал он, схватив её за бёдра.

— Кое-кто может и уже решил.

— Нет, блядь, он этого не сделал. И не сделает.

Мишка не ответила, но от неё исходила такая мрачная решительность, что ей и не нужно было говорить. Мысль о том, что он будет без неё, никогда больше её не увидит, взметнула в нём тёмный ураган эмоций, главной из который была ярость.

— И ты собираешься слепо повиноваться, без колебаний? Собираешься позволить этому мужчине управлять твоей жизнью?

Её глаза полностью лишились золотистого оттенка, становясь чисто изумрудными, когда упрашивали его понять.

— Если не сделаю этого, то умру. Ты это знаешь. Я не соврала насчёт компьютерного чипа в моём мозге.

Отказываясь сдаваться, Джексон провёл рукой по лицу.

— Почему он хочет нас разлучить?

— Я не справилась с заданием, поэтому меня отстраняют от дела.

Прошло несколько мгновений. Это могло быть манипуляцией с её стороны, чтобы, наконец, разговорить его. Однако в этот момент Джексону было наплевать. Нет, чёрт возьми. Они не удержат его на расстоянии от Мишки. Он увидит её снова.

— Тебе нужна информация о Шонах, которая у меня есть? Хорошо. Ты её получишь.

Распахнув глаза, она закачала головой.

— Не делай этого. Не говори ни слова. Я повторю всё, что ты скажешь, и ненавижу своего босса так чертовски сильно в данный момент, что хочу провалиться.

Он не мог позволить ей уйти. Пока нет.

— Шоны могут определить по запаху, когда женщина способна к зачатию. — Джексон снова опустил ладонь на бедро Мишки, чувствуя, как её тепло прожигает кожу. — Я спрашивал тебя о месячных прежде, потому что они желают именно плодородия. Оно им необходимо.

Она поверхностно выдохнула.

— Прекрати. Просто прекрати.

— Прекратить говорить или прикасаться к тебе?

— И-и то и другое?

Она произнесла слова в форме вопроса, хотя они предполагались как утверждение. Как красноречиво. Джексон почти улыбнулся. Сердцевина Мишки находилась на середине его груди, и он скользнул пальцами к кромке её трусиков, вызывая у неё стон. На его груди появилась капля влаги.

Мать твою. Теперь застонал он.

— Они не хотят детей-полукровок, — сказал Джексон.

— Полукровок не существует. — Она шире развела колени, предоставляя ему доступ. — Наши учёные пытались их создать. Я существую только потому, что являюсь машиной.

Он не позволит ей кончить. Пока нет. Никакого быстрого и лёгкого оргазма для неё на этот раз. Им обоим придётся постараться. В противном случае после Мишка уйдёт от него с бесстрастной маской на месте. Он знал это, чувствовал. Поэтому схватил её за бёдра, впиваясь пальцами и удерживая на месте.

— Наши учёные провалились, но с учеными других видов всё иначе. Полукровки существуют. — Миа была тому доказательством, хотя совсем немногие об этом знали. — Но, как я и сказал, сомнительно, что именно они нужны Шонам. Не думаю, что их вообще волную дети, которых они создают.

— Чего тогда они хотят? — Мишка извивалась на нём, её клитор тёрся о его грудь. Голова была запрокинута, а волосы щекотали его живот. Губы девушки приоткрылись, когда она счастливо вздохнула.

Джексон сжал руками её талию, заставляя остановиться. Боже, кровь в его венах горела, превращая всё в пепел. Его эрекция пульсировала, отчаянно нуждаясь в прикосновении. Хотя бы в одном.

— Из того, что я узнал от женщин, Шоны могут испытывать оргазм, только если есть яйцеклетка, которую можно оплодотворить. Именно поэтому они остаются с женщинами на несколько дней, если зачатие не произошло. По-прежнему есть вероятность беременности, и они могут испытывать оргазм.

Брови Мишки взметнулись вверх, к возбуждению добавилось любопытство.

— То есть всё это, заражение человеческих женщин, их убийство — ради секса?

— Думаю, да. Может, есть что-то большее, но пока я узнал только это. — Пот струился по вискам Джексона на его подушку. — Каждая заражённая женщина, которую я убил, была беременна. — Он ненавидел себя за эти смерти. Они были лишними. «Не думай об этом. Не здесь, не сейчас».

Мишка не стала его судить, абсолютно не беспокоясь об омерзительном признании.

— Зачем скрывать это? Почему нельзя было сразу нам рассказать? Могут быть приняты меры. Противозачаточные гормоны в продуктах питания, предупреждение женщин о том, чтобы не спали с теми, кто напоминает Шонов, и прочее. Спрашиваю снова. Почему?

— Потому что…

— Почему?! — Когда он снова замялся, Мишка надавила на лезвие и приблизилась к нему. Их носы соприкоснулись, ей сладкое дыхание ласкало его щёки.

— Потому что… — «Просто скажи это, выложи всё». — Во-первых, ты видела женщин в баре. Как только они видят Шона, то думают только о том, чтобы его трахнуть. Во-вторых, я сказал, что Шоны могут кончать только со способной к зачатию женщиной. Я не говорил, что заражённые не могут сами распространять вирус.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне пришлось убить заражённого мужчину. Мужа одной из жертв. Никто не знает об этом, но у него были все первые признаки болезни. Впалые глаза, сереющая кожа.

Мишка опустила веки, отстраняясь от него.

Джексон продолжил.

— И, наконец, я не думаю, что болезнь вообще можно остановить. Она будет распространяться. И распространяться. Сомневаюсь, что с этим можно что-то сделать.

Её глаза медленно открылись, и он увидел в них надежду.

— Почему ты так считаешь? Определённо можно что-то сделать.

— Когда-нибудь играла в домино?

— Нет, но знаю, что это такое.

— Представь, что каждый житель — костяшка. Все мы выстроены в линию. Некоторые уже упали и быстро сбивают других. Которые, в свою очередь, делают то же самое. — Он замолчал. — Одна из женщин, которых я убил, выглядела как человек, но не была им. На самом деле она попала на Землю вместе с группой мужчин с Раки, планеты, которую недавно уничтожил этот же вирус. Почти все жители уже погибли. Один за другим. Чем больше они пытались остановить болезнь, тем быстрее она распространялась. Думаю… думаю, наше падение только началось.

— Не знаю, что сказать на это. Мне нужно подумать. — Убрав лезвие от шеи Джексона, Мишка нахмурилась и попыталась с него слезть.

Джексон обхватил её рукой за шею и перекатился, удерживая под собой.

— В данный момент мы ничего не можем сделать. Подумаешь потом.

Переводчики: Eddie_10

Редактор: natali1875