Ведьмина вода

(I)

Солнце только начинало садиться, когда Фэншоу вернулся в город.

Будь оно проклято! — подумал он.

Во всяком случае, теперь стало видно больше туристов, больше автомобилей на разных дорогах, больше детских колясок, наслаждающихся странными магазинами и атмосферой города. Будучи финансовым работником, он был рад видеть, что у людей есть отпускные деньги. Его также порадовало, что некоторая решимость, похоже, просочилась обратно в его совесть: он сопротивлялся импульсу пройти рядом с «Travelodge» и его заманчивыми окнами и загорающими женщинами, а вместо этого выбрал более окольный путь через улицы, в основном жилые. Теперь его походка стала небрежной, он был в мире с собой. Он заметил несколько пустых пивных бочонков, сложенных позади таверны; они заставили его подумать о той странной бочке на Ведьмином холме.

Я должен спросить об этом Эбби, — отважился он.

Позже он обошёл заднюю часть гостиницы Wraxall Inn. Ни разу он не взглянул на окна верхних этажей. В Нью-Йорке, когда его болезнь была в полном разгаре, бесконечные окна города заставляли его наполняться чем-то вроде лихорадочного восторга. Ночью он шёл по шикарному Верхнему Вест-Сайду, чтобы нырять в тактические улочки и поднимать свой мини-бинокль на стеклянные рамы, похожие на драгоценные камни, за которыми слишком часто он представлял товар, который его извращённый разум хотел получить. Его кабинет с закрытой дверью также служил настоящим аванпостом вуайериста в те бесчисленные ночи, когда он говорил жене, что задержится на работе, и для этого у него была пара мощных биноклей «Nikon» и даже компактный телескоп, оба были оснащены цифровыми камерами. Более того, он купил мини-фургон с индивидуальными односторонними оконными вставками; ночью он парковался на стратегических участках и манипулировал небольшим прицелом марки «Zeiss» у окон лучших кондоминиумов.

Больной на всю голову, — подумал он.

И в течение многих лет его бедная жена никогда не подозревала и никогда не знала, что всякий раз, когда они занимались любовью, разум Фэншоу был наполнен энергией от образов других женщин, которые он наблюдал так незаметно и извращённо. Непостижимая его зависимость поразила даже самого Фэншоу: человека необычайного финансового успеха, порабощённого этим непритязательным и рискованным преступлением. По крайней мере, доктор Тилтон понимала его — даже слишком хорошо — и ему было приятно узнать, что она лечила и других, страдающих от его собственного диагноза хронической скоптофилии.

— Конечно, мистер Фэншоу, у вас расстройство, которое довольно распространено в общем мире, но оно особенно специфическое в отношении вас.

— Простите? — спросил он, уколотый её инсинуацией.

— Вы, безусловно, нетипичный вуайерист, — и при этом Фэншоу вздрогнул, — в том, что ваше огромное богатство в целом не приносит особого удовлетворения.

— Я даже не понимаю, что вы имеете в виду, — отрезал он. — За тысячу долларов в час, не могли бы вы говорить по-английски?

Потом она изобразила едва различимую ухмылку, которая заставила его чувствовать себя ещё ниже.

— Человек вашей огромной финансовой состоятельности, несомненно, мог бы наслаждаться обществом любых красивых девушек, но у вас ничего этого не было, да? Вместо этого вы крадётесь по переулкам или прячетесь в своём фургоне, чтобы удовлетворить свою мрачную и жалкую потребность на расстоянии.

Он хотел уйти тогда и там, пока не признал, что она была совершенно права и что это наблюдение подтвердило её клиническую компетентность. Общество самых привлекательных девушек ничего не значило для него.

— Это бесполезно для вас, мистер Фэншоу, если развратные образы, с помощью которых вы утоляете свою жажду, не были украдены у жертв, а были получены от простых девушек, которые были на это согласны. Вы должны украсть их, мистер Фэншоу, вы должны смотреть на них в своей безудержной похоти без их разрешения, иначе удовлетворение бесполезно, не лучше, чем наркоман, делающий себе инъекцию водой из-под крана.

Фэншоу смотрел прямо на неё, оскорблённый, униженный, но понимая, что его ненависть к ней была просто маскировкой для его ненависти к самому себе.

Он прошипел в ответ:

— Вы абсолютно правы!

Странно, странно, — подумал он сейчас.

Из всех зависимостей, от которых страдали люди, он был проклят именно этой.

Когда он обошёл гостиницу с задней части, он увидел, что всё ближайшее место было заполнено машинами, в то время как только одна машина стояла в самой дальней части. Это был старый чёрный «Cadillac Deville»; Фэншоу знал, что он начала 60-х годов, потому что его собственному отцу принадлежал похожий автомобиль, когда он был ребёнком, но этот был восстановлен почти до состояния выставочного зала.

Он услышал лёгкий шум, а затем увидел, что багажник поднят. Сгорбленный, пузатый человек положил чемодан внутрь, затем закрыл багажник и пошёл назад.

Человеком был мистер Бакстер.

Он вернулся в отель через чёрный ход.

«Cadillac» принадлежал Бакстеру? Он собирался в отпуск? Но зачем парковать «Caddy» там? — задался вопросом Фэншоу.

Он обошёл гостиницу, а затем остановился, чтобы постоять и внимательно рассмотреть архитектурный стиль старого строения, который, как он догадался, принадлежал ко времени английского короля Георга. Внушительная крестовина заставила основную структуру казаться ещё более классически устаревшей. Сегменты крыши здания были наклонены под необычно высокими углами. Фэншоу считал себя модернистом, когда дело доходило до архитектуры, но с тех пор, как он приехал сюда, он всё больше и больше увлекался всем этим историческим архаизмом.

Раньше он напоминал бы семейный дом или дом главы общины. Разве Бакстер не упомянул Рексалла как порядочного горожанина?

Он размышлял о том, какой была жизнь много лет назад.

Он сам заготавливал свои собственные деревянные рейки, копал собственные колодцы, рубил дрова каждый день своей жизни…

Очевидно, Джейкоб Рексалл был эквивалентом богатого деревенского помещика; следовательно, это был его личный вкус планировки особняка.

Но… оккультист?

Кто-то верил, что он был колдуном?

Те, кто верили в это, несомненно, верили и в самого дьявола. Фэншоу задавался вопросом, что происходило за этими роскошными стенами, когда остальная часть города спала, не подозревая ни о чём?

Входная дверь была ​​большой, двойной и стеклянной, но остальная часть лицевой стороны здания не могла показаться более аутентичной. Портик с колоннами окружал весь дом, а узкие ланцетные окна представляли собой уже часть истории. Фэншоу отметил маленькие круглые окна в прихожей и широкие эркеры, установленные на выступающих поперечных фронтонах. Фронтон, на который он сейчас вглядывался, мог бы послужить хорошим местом для вуайеристов «Travelodge» и некоторых верхних окон переулка.

Слава Богу, я не получил комнату там…

Ошеломляющий разноцветный закат расцвел позади него, когда он вернулся внутрь. Гостиница стояла уютно тихо, за исключением только тиканья древних дедушкиных часов. Он счастливо вздохнул; долгая прогулка помогла ему расслабиться, как он и надеялся. Он решил, что теперь не помешало бы и поесть. Он спустился в безмолвный зал, на мгновение остановился, затем продолжил идти. Он знал, что собирается снова войти в экспозиционный проход с причудливым зеркалом, но…

Зачем это делать? Зачем напоминать себе?

Идея имела такой же смысл, как ситуация с алкоголиком, смотрящим на рекламные вывески на витрине винного магазина.

Но я не алкоголик, — утверждал он.

Напротив прохода знак напомнил ему: «SQUIRE¨S PUB», затем быстрый взгляд внутрь показал ему, что бар пуст, за исключением…

Эбби…

Она была там.

Фэншоу почувствовал бабочки в животе.

— Привет, Стю!

Он посмотрел в бар, чтобы встретить улыбку, которая ударила его по глазам, как сильный белый свет.

Боже, она прекрасна…

Он пытался казаться непринуждённым, когда подходил к скромному бару, но вместо этого чувствовал себя безнадежно нервным.

— Привет, Эбби! Я собирался прийти выпить раньше, но место было переполнено.

Она ставила стаканы на верхнюю стойку.

— О, я знаю, и это была какая-то команда. «Общество Феноменологии Новой Англии» ежегодно проводит здесь свои конференции.

Фэншоу поморщился.

— Феноме… какое общество?

— Феноменологии, — усмехнулась Эбби.

— Что это?

— Они объясняли это мне дюжину раз, но я до сих пор так и не поняла. Какая-то философия. В основном это профессора из колледжей «Лиги плюща».

Фэншоу кивнул.

— Теперь, когда ты упомянула об этом, они и впрямь показались мне группой профессоров…

Она сделала выражение недоверия.

— Да, но они пьют как группа студентов. Если бы у нас была люстра здесь, эти парни качались бы на ней — тусовщики, скажу я тебе. Я не жалуюсь — они дают отличные чаевые — но нелегко находиться в обществе пары десятков шестидесятилетних умников.

Фэншоу попытался придумать что-нибудь умное, чтобы сказать, но остановился, когда Эбби поставила ещё один стакан на верхнюю стойку. Её осанка, когда она поднялась, подчеркивала её фигуру и чуть оголяла груди.

Он съёжился и перевёл взгляд.

— Так что ты делал сегодня? — спросила она.

Он сел на табуретку.

— Проверил магазины на Главной улице и улице Прошлого, осмотрелся, а затем отправился на долгую прогулку.

Она улыбнулась.

— На Ведьмин холм?

— В точку! Я не мог устоять перед указателями. Миссис Анструтер рекомендовала эти тропы.

— О, она тот ещё персонаж… — Эбби наклонилась и прошептала: — Время от времени она приходит сюда, чтобы накатить парочку «Boilermaker»[4], а ведь ей уже за восемьдесят! Ты не поверишь тем рассказам, которые у неё есть.

— Каким-то образом… я думаю, что я поверил бы. Она практически отговорила меня пойти в музей восковых фигур, как будто это было бы слишком страшно для меня.

— Там достаточно реалистично, это точно, — теперь она пополняла запасные холодильники. — Камера пыток может быть немного чрезмерной — определённо не для детей. Некоторые из экспонатов вызывали у меня кошмары, когда я впервые их увидела.

Фэншоу баловался с барной салфеткой. Было трудно отвлечься от её присутствия.

— Но вы, ребята, действительно накручиваете ведьминские мотивы, а?

Она остановилась с бутылкой в ​​руке. На этикетке было написано: ВЕДЬМИНА ЛУНА. ЛАГЕР.

— Ну, конечно, мы преувеличиваем всё это ради туристов.

— Это хороший бизнес.

— Мой отец думает, что это глупо. Глупая чепуха, он называет это…

— Но он владеет этим местом, не так ли?

— Ага. Мой дедушка купил гостиницу в пятидесятых, и когда он умер, мой отец унаследовал её. С тех пор мы здесь управляем.

— Но если он думает, что тема ведьм глупа, почему он распространяет её?

Она пожала плечами.

— Потому что он знает, что на этом можно заработать, но он всё равно думает, что это — и я цитирую — глупая чепуха.

Фэншоу автоматически спросил:

— А ты нет?

Теперь её пауза удлинилась.

— В некотором смысле. Но это также история, и это интересно. Эти вещи действительно произошли тогда, когда наша культура была в зачаточном состоянии.

О чём с ней поговорить? — Фэншоу был окружён этой мыслью.

Он изо всех сил пытался поговорить о бóльшем. Она на мгновение повернулась к нему спиной, чтобы расставить очередные стаканы, затем что-то взбалтывала в шейкере. В это время у глаз Фэншоу не было иного выбора, кроме как упасть ей на спину и ягодицы, на фигуру под простой блузкой и джинсами: фигура совершенных изгибов. Его глаза изменили направление, чтобы увидеть её лицо в отражении, когда она посмотрела на стойку. На неделимое мгновение её собственные глаза вспыхнули и поймали его в зеркале…

Он сглотнул.

Она повернулась. Звук стекла — и перед ним поставили рюмку.

Эбби улыбалась.

— За счёт гостиницы.

— Спасибо… — Фэншоу прищурился.

Некоторая тёмная алая жидкость наполнила стакан.

— Это наш особенный напиток, — заявила Эбби. — Сможешь ли ты когда-нибудь угадать?

А затем она указала на специальную доску, которая гласила:

ПОПРОБУЙТЕ ВЕДЬМИНУ КРОВЬ НА ВКУС!

Фэншоу усмехнулся.

— Я едва пью сейчас, но с таким предложением, как я могу сопротивляться? — он поднял рюмку, посмотрел на неё поближе, затем снова посмотрел на Эбби. — Ого, это действительно похоже на кровь…

Эбби рассмеялась и потрепала свои волосы.

— Это просто вишнёвый бренди, смешанный с небольшим количеством эспрессо и шоколадного сиропа.

Фэншоу опрокинул стакан аккуратно, затем поднял одобрительный взгляд.

— Совсем неплохо.

Эбби улыбнулась. Она много улыбалась.

— То, что тебе нужно после прогулки на Ведьмин холм.

Сначала Фэншоу почувствовал, что коктейль похолодел, а затем задержанный жар распространился по его животу; это было похоже на тех «бабочек», когда он впервые увидел Эбби за стойкой бара.

— Ты знаешь, туристический трюк это или нет, но было довольно нервно стоять посреди места, где происходили казни.

— О, они случались массово. Тринадцать за один день и ещё более сотни в течение десятилетий после этого. По правде говоря, было гораздо больше людей казнены за оккультные преступления, чем за уголовные. Некоторые довольно прославленные. Ты видел кладбище, а?

— Нет. Я не знал, что оно там есть.

— Ну, есть, поверь мне, и это место в десять раз страшнее. Половина неосвящённой земли; это на западном конце холма. Неосвящённые захоронения всегда находятся к западу или к северу от городской церкви.

Фэншоу открыл свою маленькую карту на барной стойке.

— Я не помню, чтобы заметил это на…

— Там, — сказала она, указывая.

Кончик её пальца коснулся маленького креста на красочной карте.

— Неудивительно, что я не видел его, он крошечный, — но затем он поднял голову, его глаза следовали за линией её руки.

Это была бессознательная тактика для любого скоптофила или вуайериста: блузка Эбби — когда она слегка наклонилась, чтобы обратиться к карте — распахнулась между двумя пуговицами. Фэншоу заметил часть значительной груди в лифчике телесного цвета. Призрак соска можно было увидеть сквозь лёгкую ткань.

О, Боже…

— Я проверю это место завтра, — поправился он.

— И там не так много обычных надгробий, — продолжила она. — Только подобие этого материала, мы называем их земляным бетоном.

— Земляным бетоном?

— Да. Это как цемент низкого качества. Имя осуждённого было написано на этом материале чьим-то пальцем — ты должен увидеть это, чтобы понять, что я имею в виду.

Фэншоу с трудом концентрировался на её словах, всё ещё слишком подавляемых её изображением, её простой близостью. Шампунь, который она использовала, имел мягкий, фруктовый запах, он оказал на него действие афродизиака. Но когда он вспомнил, что она сказала, он не был уверен, говорила ли она с искренним интересом или…

Она просто навалила на меня кучу туристической чепухи? Так же, как та старая леди?

— Я думаю, это просто навеяно ведьминскими мотивами и силой внушения. Но это была хорошая маркетинговая уловка, чтобы назвать гостиницу в честь… — он запнулся, потому что имя вылетело у него из головы. — Джейкобa… Как его звали?

— Джейкоб Рексалл, один из основателей города. Он жил здесь со своей дочерью Эванорой.

Фэншоу с некоторым беспокойством вспомнил старый портрет и худое зловещее лицо Рексалла. Однако исполнение дочери поразило его ещё более зловещим влиянием.

Эванора…

Её волосы цвета свежевыжатой крови послали «бабочку» гораздо менее приятного вида в его живот. Фэншоу мгновенно почувствовал головокружение. Он отогнал изображение из головы, затем снова посмотрел на Эбби. Чистая, бесхитростная внешность заставила его вздохнуть с облегчением. Он прочистил горло.

— Да, Джейкоб Рексалл и его дочь Эванора. Твой отец указал на портрет в одном из проходов, — он постучал пальцем по стойке, вспомнив пустое лицо, наполовину погружённое в тень. — И ещё был третий человек, не так ли? Дворовый работник или кто он там был?

— Хм-м… Каллистер Руд, но он был больше, чем дворовый работник. Он был практически членом семьи, учеником колдуна.

— Это какая-то должность? — пытался пошутить Фэншоу, но ничего не получилось.

Голос Эбби понизился, как будто она разыгрывала своё описание ради драмы, или она была по-настоящему расстроена.

— Именно в этом доме они и вызывали дьявола.

Дьявол… — подумал Фэншоу.

Но само понятие поклонения дьяволу и даже имя — дьявол — было настолько странным, что ему пришлось улыбнуться.

Улыбка Эбби исчезла давно.

— Они практиковали своё колдовство в тайне. Шли годы, а город так и не знал.

— Ну, кто-то должен был знать…

— Конечно, но прошло много времени, прежде чем кто-то узнал. Эванора была первой, кого поймали, — она наклонилась ближе к стойке, её голос почти дрожал. — Она и весь Kовен были приговорены к смерти.

— Эванора, но не её отец? — спросил Фэншоу логически. — Почему Джейкоба тоже не схватили?

— В то время Джейкоб находился за границей в Англии, и Каллистер Руд уехал с ним. Но когда они вернулись, его дочь уже была казнена и похоронена.

— Но Джейкоб, должно быть, увлекался колдовством даже больше, чем она. Я не видел ни одной книги о ней, только о Джейкобе.

Эбби отступила, как будто отделяя себя от чего-то, что её беспокоило. Она начала расставлять миски для фруктов в шкаф.

— Джейкоб Рексалл был самым печально известным еретиком своего времени. Но это показывает, насколько он был умным. Никто даже не подозревал его. Всё открылось намного позже, после того, как такой большой ущерб уже был нанесён, — наконец её улыбка вернулась. — Кстати, ты остановился в его комнате.

Фэншоу вздрогнул после того, как услышал эти слова.

— Ты издеваешься надо мной?

— Нет, — но затем она нахмурилась. — Мне жаль, что я упомянула об этом — иногда я немного увлекаюсь. Но никто никогда не жаловался на комнату, Стю. Она ​​лучшая в доме. Я имею в виду… если тебя это беспокоит, я была бы рада поселить тебя в другом номере…

— Нет, нет, это не так. Я не верю в призраков или кого-то в этом роде. Комната отличная, но чувствуешь что-то… странное, зная, чья она была, — внезапно самые ужасные мысли полезли в его голову. — Пожалуйста, не говори мне, что он варил кошек и приносил там жертвы крови!

— Нет. Единственное, что происходило в этой комнате, было… — она быстро повернулась, чтобы почистить очередную партию стаканов в раковине, и снова её образ врезался в чувства Фэншоу.

Она тёрла грязные стаканы вверх и вниз острой щёткой. Эта деятельность, конечно, заставила её наклониться, подчеркивая её заднюю часть.

Фэншоу подавил своё желание, он должен был заставить свои глаза смотреть куда-нибудь, где нет её. Он знал, что она делала это не специально.

Затем его внимание снова сосредоточилось.

— Так что происходило? Единственное, что происходило в этой комнате, было… Ты не закончила.

Она безучастно улыбнулась, пожав плечами и погрузив ещё два стакана в раковину.

— Ничего, Стю. Я не должна была говорить об этом…

— Давай! — призвал он, почти повышая голос. — Ты не можешь начать что-то говорить, а потом остановиться. Это нечестно!

Она налила ему ещё одну рюмку, затем прошептала:

— Мой отец убил бы меня, если бы знал, что я тебе всё это рассказываю.

— Почему? Всё, что ты делаешь, это говоришь со мной про ведьминские мотивы. Ты даже сказала мне, что название было идеей твоего отца.

— Он бы просто разозлился на меня. Некоторые люди остро реагируют на подобные вещи. Я не хочу, чтобы мой отец думал, что я отпугиваю гостей.

Фэншоу не мог представить, почему его это так волновало, но…

— Эбби, я спросил…

Она стояла прямо у раковины, её руки были мокрыми.

— Всё в порядке. Ты хочешь знать, что Рексалл делал в этой комнате? Я тебе скажу, — она постучала ногой. — Никто бы не заподозрил его и за миллион лет, потому что Рексалл регулярно посещал церковь.

— Но я думал, что все ведьмы и колдуны делали это. Если бы они этого не делали, их бы сразу заподозрили.

— Точно. Но Рексалл был также большой шишкой в городе. Он построил дороги, он построил первый школьный дом, он одалживал деньги фермерам. Все его любили. Только его дневник открыл, что на самом деле происходило в этой комнате наверху.

Фэншоу уставился.

— Эбби? Ты собираешься сказать мне, или я должен догадаться?

Теперь она казалась совершенно смущённой. Она глубоко вздохнула.

— Там было… ну… ты знаешь…

— Нет. Я не знаю. Вот почему я спросил десять минут назад.

— Там был инцест. Он продолжался в этой комнате довольно долго.

Фэншоу моргнул. Прошло несколько секунд.

— О, ты имеешь в виду с Эванорой?

— Эм-м-м… Довольно странные вещи, и это не кончилось, пока Рексаллу не исполнилось семьдесят. Ну и… — она взяла себя в руки, затем отошла. — Сейчас вернусь, я забыла барные полотенца.

Она исчезла в боковой двери.

Фэншоу усмехнулся, качая головой.

Она намеренно держит меня в напряжении?

Он не мог понять её. В любое другое время он подозревал бы, что она только пыталась пробудить в нём чувство любопытства, и ради этого приукрашивала детали. Но…

Я так не думаю. Я всегда могу сказать, когда меня пытаются провести.

Перед ним стояла ещё одна алая рюмка, которую он только заметил. Он потягивал её на этот раз медленно и задумчиво.

Инцест. Потрясающе. По крайней мере, Рексалл был бóльшим извращенцем, чем я!

Но это вряд ли было утешением.

Сквозь окно была видна полная темнота. Внизу тусклые лучи света от уличных фонарей рассеяли улицу Прошлого в размытом свете. Фэншоу видел, как неопределённые фигуры бродят по свету, словно объёмные призраки. Некоторые держались за руки.

Когда я делал это в последний раз?

Он не ответил себе; осознание было слишком мрачным.

Нормальные люди там… А где я?

Слишком много времени он пил свой напиток; то, что осталось, он выпил залпом. Когда он снова посмотрел вверх, его глаза нашли зеркало; в отражении за плечом он увидел исчезающее лицо.

Кто-то стоял за входом в бар и заглядывал внутрь?

Фэншоу так показалось и он обернулся.

Похоже, мистер Бакстер, — подумал он. — Но почему мистер Бакстер не зашёл в свой бар?

Никто не стоял у входа, когда Фэншоу повернулся. Тень затрепетала и исчезла.

— Мистер Бакс… — начал он, но потом отмахнулся.

— Я вернулась!

Он повернулся на табуретке и обнаружил, что Эбби вешает полотенца.

— Забыла спросить. Хочешь увидеть меню?

— Нет, — сказал добродушно Фэншоу. — Я хочу, чтобы ты закончила говорить то, что говорила о Джейкобе Рексалле.

Она открыла меню перед ним.

— Суп «Сражение при Лексингтоне и Конкорде» просто не из этого мира! Или попробуй крабовые пироги «Долина кузнецов». Ты никогда не пробовал лучше, и я не просто говорю это, потому что данное место принадлежит моему отцу.

Фэншоу закрыл меню.

Какое отношение имеет «Долина кузнецов» к чёртовым крабовым пирогам?

— Всё это звучит великолепно, Эбби, но всё, чего я хочу, это чтобы ты закончила то, что начала говорить.

Она была за барной стойкой. Теперь её спина снова была обращена к нему, но она повернулась через мгновение, чтобы поставить перед ним третью кровавую рюмку.

Фэншоу засмеялся про себя.

— Попытка заставить меня забыть тему не сработает.

Она улыбнулась.

— Что за тема, Стю? — и она снова повернулась, чтобы наклониться над раковиной.

Следующие слова Фэншоу были потеряны; он смотрел на её задницу в обтягивающих джинсах.

Он глубоко вздохнул и отвернулся.

— Комната Джейкоба Рексалла. Инцест.

— Хм-м-м?

— Тон твоего голоса подразумевал, что в этой комнате происходили и другие вещи, кроме инцеста. Ещё хуже.

Она закончила свои дела и снова наклонилась к барной стойке лицом к нему и поджала губы.

— Ты действительно хочешь знать, не так ли?

— Да.

— Это грязные вещи, Стю. Это паршивые разговоры.

— Я люблю паршивые разговоры в баре — я из Манхэттена.

Она тяжело села.

— Я только что сказала тебе, что у Рексалла и его дочери были кровосмесительные отношения в семидесятые годы. Это не так сложно понять.

Он вспомнил мрачный портрет в другой комнате; на нём Рексаллу, казалось, было за пятьдесят, а Эванора больше походила на старшего подростка.

И старый чернокнижник делал это до семидесяти лет… Это довольно долгое время, чтобы развлекаться со своей дочерью. И тогда… вот же я придурок! — ответил он сам себе.

Его огорчило, как он столь мгновенно-аналитический мог быть настолько глупым, когда дело дошло до очевидного.

— У них… были дети? — спросил он, уже зная ответ.

— Как ты догадался?! — взвизгнула она, удивлённая, затем её любопытство выровнялось до бесстрастия. — У них было много детей.

— И что же случилось с семейной линией?

Она продолжила уже абсолютно спокойно:

— Семейная линия Рексалла умерла, когда в 1675 году умер сам Рексалл.

Фэншоу наклонился увлечённо вперёд. Внезапно болезненное любопытство одолело его.

— Что ты имеешь в виду? Если линия умерла вместе с ним, то что случилось… — и остальная часть его вопроса растаяла, как воск на очаге.

— Что случилось со всеми этими детьми? — она скрестила руки прямо под грудью и почти грубым голосом сказала: — Никто не знал наверняка, пока после смерти Джейкоба не нашли его дневник, но… время от времени Эванора исчезала. Поэтому, когда горожане спрашивали Джейкоба, где она, он говорил, что она путешествует.

— Сегодня я не получаю высоких оценок за восприимчивость, но сделаю безумное предположение и скажу, что она, вероятно, на самом деле не путешествовала?

— Нет. Она не делала этого. Она была в доме всё время… девять месяцев, раз за разом, если ты понимаешь, о чём я.

— Чтобы никто из горожан не узнал, что она беременна, — задумался Фэншоу. — Но потом всё равно бы все узнали. Ведь дети… О, только не говори мне…

— Верно, Стю. Эванора не путешествовала, она была беременна, дети были рождены от её собственного отца, но детей никто никогда не видел. Я говорю это не для того, чтобы полностью испортить тебе ночь, но — эй! — ты сам спросил!

— Да, я это сделал.

Он знал, что у него есть несколько секунд перед тем, как он услышит это. Он просто смотрел на неё в угрюмом молчании.

— Джейкоб приносил в жертвы ради своих оккультных ритуалов не кошек…

Фэншоу выпил свой напиток, заметно побледнев.

— На этой ноте… могу я заказать ещё одну рюмку, пожалуйста?

Фэншоу провёл следующий час, избегая всех обращений относительно Джейкоба Рексалла, колдовства, чернокнижников и тому подобного. Вместо этого он вёл небольшую беседу, которая была намного приятнее и уникальнее, потому что только тогда ему пришло в голову, что он долгое время не сидел в баре, а тем более не разговаривал с женщиной, которая не была ни его женой, ни кем-то другим, связанным с одним из его предприятий. Он узнал, что Эбби выросла в Хэйвер-Тауне, поступила в местный колледж для получения сертификата по управлению отелем, и, проведя год в Нашуа, решила проверить себя в небольшом городе, прежде чем погрузиться в большой, такой, как Нью-Йорк. Она ​​отказалась от предложения блестящей столичной гостиничной компании и решила остаться там, где была.

— Я никогда не была большой охотницей за красивой жизнью, — сказала она. — Многие люди проводят всю жизнь в поисках того, что им не нужно. Зачем уезжать, когда я была счастлива здесь? Лучше помочь управлять отцу, который когда-нибудь передаст отель мне.

По правде говоря, она никогда не была в Нью-Йорке и никогда не чувствовала желания увидеть его или любой другой крупный мегаполис.

— Медленный, мирный, без крысиной гонки — я знаю себя достаточно, чтобы понять, что это единственный вид жизни, которым я действительно хочу жить, — сказала она. — Что, если деньги отвратительны?

Фэншоу обнаружил, что он не только восхищался ею за её полярно противоположные идеалы, но и завидовал ей.

Посмотри, что много денег и большой город сделали из меня, — подумал он. — Я супер богатый клинический извращенец в процессе реабилитации. Я потерял свой брак и чуть не попал в тюрьму. Какой классный парень, да? Какой победитель!

Он знал, что ей будет противно знать правду. Миллиардер он или нет, её отец выгонит его из отеля. Но он также узнал, что она не только не замужем сейчас, она никогда не была замужем. Детей нет. У неё было несколько вялых попыток построения отношений в Нашуа, но серьёзные отношения, которые у неё были, были с местными мужчинами, которые оказались «кучкой туповатых и чокнутых, которые не хотели работать». Вместо этого она приняла свою размеренную, простую жизнь в своём родном городе, полагая, что «что бы ни случилось, что бы это ни было, эта жизнь прекрасна и мир прекрасен».

Фэншоу видел в её глазах, что она имела в виду это. В этом было что-то потрясающе освежающее.

Но о чём я на самом деле думаю?

Он не знал. Он чувствовал себя странно, так как не мог идентифицировать. Возможно, это был алкоголь — он редко пил, и единственная причина, по которой он делал это здесь, была из-за обстоятельств.

Я впервые вдали от людей, чёрт возьми, я не могу вспомнить, когда это было в последний раз.

Его профессиональная жизнь заключалась в том, что он постоянно был окружён подчинёнными или другими финансовыми завистниками. Руководители его фронт-офиса без конца возражали, когда он сказал им, что сам отправляется в длительный отпуск, как будто он был какой-то популярной политической фигурой, враги которой на каждом углу ждут, чтобы его схватить. Его личный менеджер Артур Миддот практически перенёс приступ паники.

— Стю, пожалуйста, такой парень, как вы, не может просто бросить всё и один отправиться в путешествие! Позвольте мне стать вашим водителем с хорошим транспортным средством, — предложил мужчина с некоторой тоской в ​​голосе.

— У меня есть машина, Арти, их куча, и мне не нужен водитель. Я хочу поехать один — вот и вся идея.

Арти с тревогой провёл пальцами по волосам, хотя у него их было немного.

— Ну, тогда пошлите пару наших парней на второй машине.

— Пару наших парней? — Фэншоу засмеялся. — Я не Дон мафии, Арти. Мне просто нужно уехать на некоторое время, на шесть месяцев, может, на год, — а затем он добавил: — На какой-то период.

Что мог сказать любой из них? Фэншоу владел ими в некотором смысле. Тем не менее, он чувствовал себя искажённым, его внутренности словно были нарезаны кубиками, как в супе.

Первый раз вне офиса, и я не знаю, чем это может закончиться.

Затем он снова посмотрел на Эбби. Он хотел что-то сказать, но не мог. Их глаза встретились, и прошло несколько мгновений, но эти несколько мгновений показались Фэншоу целым часом.

Эбби снова улыбнулась. Улыбка не могла быть более жизнерадостной.

— Что?

Фэншоу почувствовал себя словно говорящим в пещере.

— Могу ли я пригласить тебя на ужин, когда ты закончишь работать?

Её пауза казалась шоком.

— Я не могу. Я должна закрывать бар сегодня ночью; мы остаёмся открытыми до двух часов, когда здесь проходит конференция.

— О-о-о… — у него не было слов.

Идиот! О чём я только думал? Я на пятнадцать лет старше её, наверное, на двадцать. Я её полная противоположность!

Он изо всех сил пытался что-то сказать дальше, но потом…

Шум ворвался в бар без предупреждения; Фэншоу обернулся.

Профессора, — понял он.

Сразу же бар был заполнен в основном длинноволосыми бородатыми мужчинами от пятидесяти до семидесяти. Если раньше они были одеты в костюмы, то теперь они носили джинсы и футболки, а на футболках были нанесены отпечатки суровых лиц, предположительно, философов. Мужчины выстроились в очередь, заказывая напитки в хаосе, размахивая долларовыми банкнотами в руках.

Они как на весенних каникулах, — подумал Фэншоу, — только… старики.

Но ему не нравились громкие группы. И он был смущён. Эбби отказала ему.

Часть его самого была странно впечатлена, потому что она уже знала, что он богат. Но всё равно…

Было уже десять минут десятого, и его усталость от долгой прогулки давала о себе знать.

— Это немного шумно для меня, — попытался он сказать ей.

— А? — она жонглировала бутылками для кричащих клиентов, наливая сразу два напитка.

— Не рождаться вообще лучше! — взвыл кто-то.

Затем кто-то ответил:

— Софокл!

— Мне пора, — попытался он снова. — Можешь ли ты просто выставить счёт за мои напитки на счёт моего номера?

— Они были в доме! — она ​​повысила голос над пирушкой, улыбаясь, поскольку теперь она одновременно управляла несколькими шейкерами.

Фэншоу подтолкнули седые волосатые руки, принадлежащие человеку в футболке с надписью ПРЕОДОЛЕЙ СЕБЯ! и картинкой Св. Августина[5].

— Прошу прощения, — сказал мужчина, затем рявкнул Эбби. — Лагер «Ведьмина луна», пожалуйста!

Прошу прощения, ЧТО? — задался вопросом Фэншоу.

В качестве чаевых он оставил двадцать баксов на стойке, ещё раз посмотрел на Эбби и увидел, что она была завалена требовательными покупателями.

— Увидимся позже, — проговорил он, махнув рукой, а затем соскользнул со своего места.

Она не слышала его.

Я даже не могу сказать ей спокойной ночи, это так чертовски несправедливо! Как может кто-то столь же успешный, как я, иметь такую ​​плохую карму?

Когда он выходил из бара, он заметил двух привлекательных женщин, болтавших с некоторыми из профессоров, длинноногих и грудастых. Их глаза блестели в мягком свете. Потребовалось мгновение, чтобы понять, что он видел их раньше, но в одежде для бега, а не в вечерних платьях.

Гарвард и Йель, — узнал он их.

Загорелые ноги сияли; склоны их грудей, видимые в платьях, казалось, вспыхнули в его глазах. Затем мелькнуло изображение их, почти обнажённых, когда они спрятались на холме; но он пришёл в себя, когда кто-то из пьяных закричал:

— Человеческое я — единственное, что можно узнать и, следовательно, проверить!

И кто-то ответил:

— Чушь собачья! Нет объективного основания для истины!

Это очень странная вечеринка, — подумал Фэншоу.

Наконец, он вырвался из толпы, отчаянно пытаясь спастись от внезапного прилива кричащих пьющих. Он повернулся к лифту, но прежде чем он смог уйти…

Что…

Чья-то рука схватила его за руку с некоторой настойчивостью; он обернулся и увидел, что Эбби побежала за ним. Её лицо сияло, когда более пьяные профессора кричали на неё с возмущениями.

— Я скоро буду там! — закричала она им, затем повернулась к Фэншоу. — Ты не дал мне времени закончить, когда все эти старые умники ворвались. Послезавтра я ухожу в семь. В следующем квартале есть отличное тайское место.

Фэншоу был слегка потрясён. Она не отказала ему в конце концов.

— Замечательно. Семь часов, послезавтра.

— Итак, это свидание. Просто встретишь меня здесь.

— Конечно, Эбби, но я надеюсь увидеть тебя раньше.

— Я тоже, — сказала она, потом, казалось, была удивлена, что сказала это так резко. — Но куда ты идёшь сейчас?

— Уже поздно. Я устал от долгой прогулки. А после четырёх рюмок «Ведьминой крови», мне определённо нужно идти спать.

Её улыбка усилилась.

— Не собираешься на кладбище?

— Кладбище… Ночью? Ты шутишь?

Из бара профессора стучали кулаками по столешнице, крича в унисон:

— Бармен! Бармен! Бармен!

— Тебе лучше вернуться туда, — посоветовал он. — Я думаю, что профессора собираются бунтовать.

— Хорошая идея, — её рука скользнула по его руке. Несущественный контакт, но Фэншоу чувствовал себя под напряжением. — Увидимся! О, и напомни мне рассказать тебе о Магическом шаре.

— Что?

Но Эбби уже возвращалась в бар. Профессора начали аплодировать.

Надеюсь, у неё есть затычки для ушей, — посчитал Фэншоу. — И что она сказала? Магический шар?

Но когда он ждал в лифте, он понял, что был одухотворён; она согласилась пойти с ним на свидание! Лифт поднял его, и он увидел свою собственную улыбку, искривлённую в сайдинге из нержавеющей стали.

Что хорошего для финансового магната в обычном свидании? — спросил он себя, но он знал, что могла бы сказать доктор Тилтон.

Ситуация была уникальной, потому что она представляла его возрождение в «регулируемый общественный поток», который был способом обращения к повседневному, нормальному миру. Бóльшую часть его взрослой жизни исключительно привлекательные женщины делали себя слишком доступными, а сексуальные последствия — слишком очевидными. Фэншоу никогда не интересовался ими; они не существовали на другом конце телескопа или бинокля; следовательно, были неинтересны. Даже в том году, когда его брак распался, он не был заинтересован в других женщинах.

Тилтон права. Теперь, когда я вырвался из «среды обитания», я ХОЧУ погулять с женщиной, а не жаждать её через окно.

Правда, он чувствовал муки во время своей прогулки по городу, но, поскольку он был в присутствии Эбби в баре, эти старые демоны едва подняли головы.

В любое другое время ему не терпелось бы пойти «подглядывать».

Может быть, я действительно выздоравливаю…

Наполовину подвыпивший, он прошёл по коридору, который стоял в полной тишине. Элегантные светильники в форме тюльпанов разветвлялись на оклеенных цветами стенах; они выглядели на сто лет, и добавили подлинности богатой гостинице. Он нахмурился, когда полез в карман за ключ-картой и нашёл двадцатидолларовую купюру. Без его ведома, Эбби сунула деньги за чаевые обратно ему в карман.

Шикарно, — подумал он.

Он лёг в постель и мгновенно заснул, чего не случалось долгое время.

Но этот сон не будет крепким.