Ведьмина вода

Эпилог Год спустя

С тех пор, как он был маленьким ребёнком, Фэншоу всегда восхищался треугольным зданием Манхэттена Флэтайрон на Пятой авеню, поэтому после первого залпа спекулятивных покупок на фондовом рынке он легко приобрёл впечатляющий двадцатидвухэтажный памятник архитектуры как свой собственный. Он решил, что это будет его новый дом, на всём верхнем этаже. На пороге непревзойдённой роскоши он хотел, чтобы его ребёнок здecь жил и учился.

Несколько квартир этого массивного пентхауса были зарезервированы для «исследований» Фэншоу.

Дальнейшие рыночные спекуляции официально сделали его самым богатым человеком в мире, по сути, ровно через шесть месяцев после его возвращения в Нью-Йорк, что Фэншоу счёл не только удовлетворительным, но и вполне уместным: шесть — несовершенное число и эмблема его нового Благодетеля.

Эбби, хотя бы временно, но преодолела свою кокаиновую зависимость не через реабилитацию, а более радикально, путём принудительного воздержания. Фэншоу запер её в шикарной роскошной квартире и держал её там до рождения сына три месяца назад. Любовь, которую он испытывал к ней на раннем этапе — как и большинство вещей, касающихся человеческих отношений — превратилась в собачье дерьмо на солнце.

Когда он не касался дел своих многочисленных компаний, он преследовал свой новый и удивительный призыв с безудержным усердием: следуя по алхимическим и оккультно-научным следам Джейкоба Рексалла. А что касается его жалких старых навязчивых идей? Таких никчёмных побуждений больше не было. Теперь у него были куда более важные дела, которые его экспоненциально волновали больше, чем подглядывание за женщинами в окнах.

Он установил Уздечку в центральном дворе здания, безопасность и конфиденциальность которого он охранял за огромные (но теперь несущественные) расходы. Однако прогулки в прошлое больше не были нужны, и Магический шар больше не содержал пепла сердца Рексалла. Этот пепел теперь хранился в мемориальной урне, установленной в спальне.

Вместо этого шар содержал пепел сердца одного Джорджа Джеффриса Родса. В этом случае удача сопровождала Фэншоу вместе с информацией миссис Анструтер о том, что несчастный ребёнок Летисии Родс был забальзамирован городскими пожертвованиями — следовательно, сердце младенца не разложилось. Благодаря хитросплетениям первого из двух секретов, Фэншоу смог избирательно переноситься в будущее, а не в прошлое. Пределы этого оккультного путешествия составляли семьдесят один год — продолжительность жизни, которой в лучшем случае пользовался бы сын Летисии Родс. Потребовались довольно напряжённые умственные усилия, медитация и определённые «жертвы» (Фэншоу волновало увеличение количества бездомных в Нью-Йорке), но всего через несколько недель Фэншоу обнаружил, что получил благословение, о котором просил, и о котором говорил сам Рексалл.

Когда его сердце стало достаточно чёрным, он отправился в путь.

На шесть месяцев вперёд в будущее было достаточно, а потом всего пять минут в публичной библиотеке. Он вышел в интернет, посмотрел лучших за год по низким и высоким доходам на Dow и NASDAQ и вернулся в своё время с достаточным количеством данных, чтобы заработать миллиарды на рынке. Он знал, что когда он оттачивал свои таланты (и ещё больше обуславливал черноту своего сердца), его разведывательные исследования всё более и более приближали его к предстоящему времени. Действительно, он накопил бы больше богатств, чем любой человек в истории.

Люцифер, хвала тебе! — подумал он.

— Он никогда не постареет, — сказала Эбби в молчании.

Полночь наступила несколько минут назад, и Эбби заняла своё обычное место у окна своей огромной спальни на двадцать втором этаже. Она сканировала Манхэттен (в то время, когда индейцы-ваппингеры называли его не Манхэттеном, а островом Манна-Хатта), глядя в одно из зеркал. Она была полностью поглощена занятием.

— Что там такое? — спросил Фэншоу, не совсем слыша её.

Он закрыл за собой дверь.

— Вид. Он просто так завораживает, я никогда не устану от этого. Он никогда не постареет.

Он — нет, а вот ты — да!

Он подошёл к ней сзади и посмотрел в освещённый город своими невооружёнными глазами, наблюдая за миллионами огней и миллионами людей; всё же зная, что то, что она видела, было одинаково прекрасным с противоположной стороны. Он сжал её плечо.

— Какое зеркало ты используешь?

— Эваноры. Это моё любимое. Даже не верится, что Нью-Йорк выглядел так в 1670-х годах.

— Я знаю. Это невероятно.

И ты, моя дорогая, — это невероятная трата времени и пространства.

Для Фэншоу больше не существовало понятия «любовь». Это был просто ещё один способ мимолётного воображения. После рождения ребёнка она выполнила свою задачу. Она стала несвежим вином.

Чаша с кокаином рядом с ней почти всегда была пуста, хотя сегодня днём ​​была наполовину полна. Фэншоу не заботился об этом сейчас; он заботился только о том, чтобы она не употребляла наркотики во время своей беременности, чтобы не навредить ребёнку.

Но сейчас?

Ему было всё равно.

Она может всасывать фунт этого дерьма каждый проклятый день, несмотря на все мои заботы. На самом деле, я надеюсь, что она делает это.

Он знал, что будет заинтригован, наблюдая, как она постепенно увядает и превращается в ничто. Она уже была на полпути к этому.

— Зеркало той старой ведьмы тоже довольно удивительно — оно возвращает в эпоху на пятьдесят лет раньше, чем у Эваноры. Напомни мне, и я расскажу об этом завтра.

Но это была просто пустая болтовня. Он посмотрел на неё сзади.

Сколько она сейчас весит? Сто фунтов? Девяносто пять?[9]

Безудержное погружение в её пристрастие превратило её руки в мётлы; её грудь потеряла половину обхвата; её лицо было покрыто маской из кожи.

Она остановилась, поднесла к носу платиновую ложку и втянула носом содержимое. Затем она снова посмотрела в зеркало.

Фэншоу улыбнулся.

На самом деле они так никогда и не поженились; на самом деле, никто даже не знал, что она здесь. А что касается мистера Бакстера и каких-либо проблем, которые он может создать?

Фэншоу предвидел возможность своего призвания без промедления, а затем он договорился с определёнными лицами, конечно, за предварительно согласованную плату, и в течение недели после того, как Фэншоу забрал Эбби в Нью-Йорк, Бакстер, Монти, Говард и этот мудак в футболке «New York Yankee's» трагически погибли в автомобильной аварии.

Деньги всё решают, а у Фэншоу их было много.

Доктор Марша Тилтон тоже столкнулась с прискорбным несчастьем на своей собственной парковке. Какие-то странные люди въехали на своём фургоне прямо в машину проницательного психотерапевта…

Ну что ещё нужно сказать? Фэншоу просто не понравилась мысль о том, что она так много знает о его смущающем прошлом.

Летисия Родс, должно быть, поняла, что Фэншоу был той таинственной рукой благотворительности, которая заплатила её налоги на имущество; ну, она точно поймёт, как только годовой миллион долларов будет зачислен на её счёт. Там Фэншоу почувствовал явное родство.

По крайней мере, я могу сделать это для неё, учитывая то, что я у неё взял…

Он постоял немного дольше, наблюдая, как Эбби восхищённо смотрит сквозь зеркало. С зеркалом и кокаином она не могла быть более довольной.

— У меня сейчас есть работа, — сказал Фэншоу.

— Спокойной ночи, дорогой, — пробормотала она.

Она просто продолжала смотреть в зеркало.

Фэншоу вышел из комнаты.

Отлично…

С восточного балкона он смотрел в прекрасную ночь. То, что он видел в звёздах, было обещаниями, которые невозможно измерить…

Позже он поднёс одно из зеркал к глазу и увидел, как парк Мэдисон-сквер исчезает и его заменяют тёмные, увенчанные деревьями холмы и грязные тропы, которые впоследствии станут Пятой авеню, Гринвич-стрит, Бродвеем. Факелы мелькали на этих тропах только сейчас, когда голландские поселенцы, вооружённые мушкетами, охраняли караван торговых повозок. Фэншоу услышал, как далекие барабаны бьют — из оставшихся упрямых индейцев. Периодически раздавались крики (боевые крики?) и низкие ритмичные крики. Но дальше к северу, где однажды распространится парк Грэмси, в центре внимания оказались высеченные из брёвен стены первого поселения Питера Стёйвесанта. Ярко горели костры.

Это целая история, — подумал он. — И я это вижу.

В последнее время он всё чаще задумывался. С тех пор, как он привёз Эбби в Нью-Йорк, Фэншоу ни разу не выезжал из страны или даже из города: его ученичество было слишком важным. Но теперь, когда он с уверенностью овладевал искусством дьявола, идея путешествия взволновала его.

Рим, Лондон, Афины, Гонконг?

Естественно, он взял бы с собой некоторые зеркала для наблюдения, чтобы увидеть те великие города, какими они были три века назад. А со своими деньгами и связями? Выкопать кости трупов ведьм и колдунов сотни или даже тысячи лет назад казалось вполне осуществимым. Не было предела достопримечательностям, которые он мог видеть.

Но кто знает? Он может даже взять с собой Уздечку…

В первые часы Фэншоу пошёл в детскую комнату площадью две тысячи квадратных футов и сказал охраннику и ночной няне сделать короткий перерыв. Детскую украшало много золота, халцедона и яшмы, а также ткани и украшения, которые поразили бы самого снисходительного султана. Выше, огромные окна в крыше почти неразрушимого лексана открывали красоту и огромный простор вселенной. Это то, что Фэншоу хотел, чтобы его сын видел, когда бы он ни проснулся ночью.

Его шаги не издавали ни звука, пока он шёл по чёрному ковру прямо к люльке сына. У него была колыбелька, изготовленная по заказу одним из лучших скульпторов страны. Это была сказочная, сияющая люлька, вырезанная из незапятнанного оникса: цвет пропасти, улыбки Люцифера и сердец неверующих. Ленты лабиринтной резьбы сплелись вокруг его внешней поверхности, напоминая не только надписи Уздечки, но и самые первостепенные древние благословения зла, нечестивые формулы и каждое изменение имени Благодетеля на всех известных языках.

Нижняя губа Фэншоу дрогнула, когда он посмотрел на своего спящего наследника.

— Мир полон тайн, сынок, — произнёс он, — и для некоторых людей эти тайны — сила. Достаточно скоро ты узнаешь, что вера и желание понять — ключ к раскрытию этих секретов.

Над головой звёзды словно сдвинулись в окнах в крыше. Фэншоу с большим упоением слушал тишину.

Слова Летисии Родс, казалось, копошились в его голове:

У меня такое чувство, что два секрета связаны с ведьминой водой Эваноры и с Магическим шаром.

«Чувство» мисс Родс было на высоте.

Когда Фэншоу с удивлением смотрел на своего дремлющего сына, его сердце никогда не чувствовало себя ни темнее, ни великолепнее. Рексалл действительно поделился с ним двумя секретами во время их непостижимой встречи.

…Первый секрет состоит в том, что если один чёрный сердцем будет пить кровь своего собственного ребёнка и если он откопает труп ведьмы или колдуна, которые погибли безвременно, он должен сжечь это сердце до пепла и позволить положить этот пепел в Уздечку, и некромант получит возможность проецировать себя во времени, которое ещё не наступило, и если он силён в своём уме, тогда богатство его прибудет. Да, но всё ничто, если ты не исполнишь второй секрет, о котором я говорю: ты родишь второго ребёнка в облике любви, которая вместо этого будет поистине ненавистью и похотью, и ты будешь служить Господу Обманов всем своим сердцем, тогда Я снова буду среди тебя, потому что мой дух будет переодет во плоть твоего ребёнка…

Следовательно, плата, которую должен был Фэншоу…

Ничего страшного, — подумал он.

Конечно, Фэншоу назвал ребёнка Джейкобом Рексаллом Фэншоу. Эбби выдвинула возражение, но когда Фэншоу бросил мешок кокса ей на колени, эти возражения прекратились без единого слова.

Он улыбнулся крошечной фигуре в пелёнках чёрного цвета. Ребёнок спал в состоянии мира, которое можно было назвать только непревзойдённым.

— Спокойной ночи, сынок, — прошептал Фэншоу, повернулся и ушёл.