Ведьмина вода

(I)

Позже днём ​​Фэншоу спустился вниз по лестнице, чтобы прогуляться по городу. Но сначала он подумал и решил осмотреть теперь шумный атриум, шумный из-за наплыва гостей, ожидающих своей очереди у стойки регистрации. Но из роскошного атриума разветвлялись маленькие проходы, каждый из которых освещался эркерами и снабжался кожаными креслами. Именно в этих проходах были обнаружены витрины: великолепные блестящие замысловатые витрины с золотыми рамками, изогнутым стеклом и зеркальными полками. Не только витрины выглядели сказочно старыми и ценными, но так же реликвии и книги, которые они содержали.

Это место действительно музей, — подумал Фэншоу, наклоняясь перед витриной.

Каждый объект находился на подставках, похожих на треугольники, и имел информационную этикетку. Во-первых, пара железных колец размером со средние хомуты для шлангов, каждый из которых снабжён винтом ручной ковки, чья поворотная головка была плоско утоплена.

ТИСКИ ДЛЯ БОЛЬШИХ ПАЛЬЦЕВ, 1649 год — уведомляла этикетка.

Когда Фэншоу вообразил свой большой палец в крошечном устройстве, его желудок сжался.

Затем был узкий металлический шип с деревянной ручкой: ШИЛО ПОД НОГТИ, 1669 год.

И затем, пара грубых плоскогубцев: ЩИПЦЫ ДЛЯ УДАЛЕНИЯ ЗУБОВ, 1697 год.

Хуже всего было хитрое устройство, похожее на крошечный капкан для животных, но с ручкой на одном конце, как лопата: УСТРОЙСТВО ДЛЯ ВЫРЫВАНИЯ ЯЗЫКА, 1658 год.

Созерцания головокружили его.

Люди, должно быть, тогда сошли с ума. Верить в колдовство было достаточно глупо, а использовать эти вещи на людях…

Фэншоу вздрогнул, когда вообразил это: какое количество воли необходимо, чтобы сделать что-то подобное, удалить кому-то зубы, вырвать язык.

Они действительно верили, что жертвы были ведьмами, или они просто были больные на голову?

То, что привлекло Фэншоу как простая новизна, теперь оставило его встревоженным, и эффект удвоился, когда он понял, что все эти болезненные инструменты, скорее всего, были использованы для указанной цели. Далее ещё более неприглядные орудия находились в чехлах, но Фэншоу отвернулся, прежде чем прочитать, что они из себя представляют. Он не хотел знать.

Слишком много для одного дня…

Но в другом проходе он нашёл витрину, свободную от таких отвратительных устройств, и вместо этого наполненную устаревшими книгами. Именно сюда Эбби, очевидно, положила «Ведьм Хэйвер-Тауна» рядом с «Дневником Джейкоба Рексалла», «Гаданием: магией самоцветов и пепла» и «Сланцевыми надписями Джейкоба Рексалла» среди множества других подобных тем.

Джейкоб Рексалл?

Фэншоу задумался, но затем он вспомнил гравюру в первой книге, на шикарно одетого дворянина, скованного городским шерифом.

Для миллиардера я чертовски глуп! — подумал он, когда его поразило очевидное.

Название отеля было WRAXALL INN; ему просто требовалось до сих пор сложить два и два.

Это место названо в честь этого человека, но… почему?

Учитывая названия книг и их намёки, Рексалл был явно арестован за колдовство.

Почему кто-то назвал свой отель в честь такого человека?

Небольшая табличка с надписью гласила: ПОЖАЛУЙСТА, ОБРАЩАЙТЕСЬ С КНИГАМИ БЕРЕЖНО.

Фэншоу был поражён, когда увидел ключ к замку.

В нью-йоркском отеле книги, такие старинные, как эти, могли бы своровать за две секунды!

Но он знал, что не причинит никакого вреда, поэтому открыл витрину и взял самую большую из всех книг.

COMPENDIUM MALEFICARUM — гласило название.

Но когда он открыл книгу, то обнаружил, что она заполнена узким двуколонным шрифтом, слишком монотонным для чтения. Одна часть, казалось, была посвящена колдунам, и Фэншоу развлекался, просматривая различные гравюры с мрачными лицами в париках с кудрями и стоячими воротниками, держащими в руках скипетры или хрустальные шары. Чем больше Фэншоу просматривал книгу, тем глупее он себя чувствовал.

Думаю, тогда люди действительно верили в это.

Он убрал книгу, ощутив смутный влажный и гнилой запах.

Скука овладела им. Он побрёл в третий проход, чтобы посмотреть в окно. Главная улица тихо протянулась в чистых булыжниках, а оживлённые туристы начали ходить по ней. Когда он вытянул шею, он нахмурился. Потому что здесь, под прямым углом, он заметил квартиры, расположенные на верхних этажах магазинов, все в старом стиле, но в них явно жили. На балконе пожилой мужчина сидел, читая книгу под солнцем. Глаза Фэншоу расширились.

Чёрт!

Раньше он не замечал эти жилые окна.

Слава Богу, они не находятся перед моим гостиничным номером.

В одном из таких окон покачнулся занавес — Фэншоу увидел, как женщина на мгновение выглянула наружу, а затем исчезла.

Он сжал кулаки.

Когда он отвернулся от появившихся окон, его глаза опустились на ещё одну витрину. Никаких орудий жестокости не было, только старые карманные часы, компасы, ручки с гусиными перьями, чернильные колодцы и тому подобное. Однако на нижней полке…

Фэншоу сглотнул.

Сначала он думал, что это «корабельное стекло», то есть портативный телескоп, предназначенный для ручного использования, длиной около фута, со складной трубкой. Он блестел, очевидно, из латунной и, возможно, серебряной фурнитуры. Затем Фэншоу прочитал этикетку:

ЗЕРКАЛО С ВЕДЬМИНОЙ ВОДОЙ, ИЗГОТОВЛЕННОЕ ДЖЕЙКОБОМ РЕКСАЛЛОМ ОКОЛО 1672 ГОДА.

Ведьмина вода? — задался вопросом Фэншоу. — Какого чёрта?

Он представил себе, как сам Рексалл смотрит на небеса в полночь и размышляет над астрологическими формулами. Но образ, когда-то сформированный, привязался к чему-то другому против его воли: это был уже не тот ярко одетый Рексалл, которого он видел… но он сам; и в своей руке он держал не старинное зеркало, а потрясающий бинокль.

Просто ещё одно воспоминание о его измученном прошлом, поскольку Фэншоу слишком много раз прогуливался по улицам Верхнего Вестсайда в своём районе, чтобы сосчитать, ныряя в переулок всякий раз, когда он замечал «многообещающее» окно, и подносил бинокль к глазам…

— Ах, мистер Фэншоу. Я вижу, вы нашли наши витрины, — сказал мистер Бакстер, скользя в проход.

Воспоминания вернули его как раз в тот момент, когда Фэншоу разглядывал голую женщину в окне дома из коричневого кирпича на шестьдесят шестой улице.

Его сердце забилось, как будто он был пойман с поличным в фантазии. Пышный Бакстер улыбнулся, пробежав пальцами по подтяжкам.

— Это просто коллекция… — Бакстер усмехнулся. — Некоторые экспонаты немного болезненны и жестоки, конечно.

— Не могу с вами спорить, но, думаю, это были тяжёлые времена.

— Тяжёлые времена были не для всех, мистер Фэншоу, это было болезненно только для тех, кто поступал плохо. Наверное, эти реликвии могут многое сказать о жизни в те дни, — его глаза просмотрели некоторые экспонаты. — Что сказать обо всех этих вещах… Ну, если вы спросите меня, всё это глупости для туристов. Но вы будете удивлены, как люди интересуются этим в наши дни, особенно предметами для ведьм и колдунов, а также инструментами, которые использовались, чтобы противостоять всей этой глупой чепухе.

Фэншоу кивнул, всё ещё неосознанно глядя на зеркало.

— Да, Эбби указала на позорный столб.

— У нас есть несколько в городе. Столбы были за некоторые правонарушения: мелкие кражи, супружеские измены, ложь церковному совету. Тогда это было довольно обычным делом. Для более тяжких преступлений был кнут. Теперь у нас есть центры содержания под стражей с кабельным телевидением, супружескими правами на посещение осуждённых и реабилитацией, финансируемой из налоговых сборов. Это заставляет задуматься. Те махинации, которые мы получаем в наши дни, редко видели в колониальные времена. Тогда наказание что-то значило, а сейчас закон означает бизнес.

Только если вы можете позволить себе лучших адвокатов, — подумал Фэншоу, хотя и не знал, согласен или не согласен он с инсинуациями Бакстера.

Фэншоу избегал идеологических разговоров любой ценой.

— Итак, я понимаю, этот человек, Джейкоб Рексалл, воображал себя магом или колдуном? Здесь есть несколько книг о нём.

— Он не воображал себя колдуном, говорят, он им был. Подойдите сюда, и я покажу вам кое-что.

Любопытство Фэншоу вынудило его покинуть нынешний проход и перейти к следующему, куда прогуливался Бакстер, причём этот был без окон. Фэншоу тут же поднял голову и сказал:

— Вау!

Бакстер указал на тщательно проработанную масляную картину, которая занимала половину стены. Мягкий свет падал с кронштейна на потолке.

— Солнечный свет может повредить холст, поэтому мы держим его здесь, потому что тут нет окон; та специальная лампочка не позволит краске поблекнуть. Холсту и раме более трёхсот лет…

На картине был изображён тот же человек с гравюры, в экстравагантном наряде дня. Подобно мудрецу, он держал ручку с гусиным пером, а вокруг шеи, над нагрудником, висел кулон из звёзд и серповидной луны. Тонкие бледные губы превратились в слабую улыбку, которую можно было бы назвать снисходительной.

Ну, здравствуй, Джейкоб Рексалл, — подумал Фэншоу. — Кто это с тобой?

Невысокая строгая женщина стояла около Рексалла. Она была намного моложе, чем центральный предмет картины, с длинными распущенными волосами, которые так же соответствовали цвету вновь пролитой артериальной крови. Фэншоу снова почувствовал спазм в желудке.

Женщина позировала в бархатно-голубом платье с вздымающимися плечами; глубокий вырез не скрывал крепкую грудь. Фэншоу сразу же почувствовал себя потрясённым её видом: она выглядела мучительной, сладострастной, эротичной… и жестокой. Её узкое лицо и тонкие губы свидетельствовали о наследственной связи, как и высокие скулы. Фэншоу предположил, что это его дочь, а не жена; и, как и у Рексалла, у неё были какие-то оккультные регалии: несколько колец на поднятой правой руке обладали геометрическими узорами астрологической наклонности. Тем не менее, позади Рексалла стоял темноволосый, чисто выбритый мужчина, чьи тёмные угрюмые глаза и опущенный подбородок свидетельствовали о подчинении. Большие глаза и довольно широкое лицо были наиболее характерными чертами объекта.

— То ещё было трио, скажу я вам, — заметил Бакстер.

Фэншоу почувствовал особый восторг от неопределённого визуального эффекта картины: тёмные цвета, которые становились ещё темнее с годами, с другой стороны казались странно яркими в некоторых деталях. Кольца женщины, например, были нарисованы с такой точностью, что они казались сфотографированными, то же самое относилось и к кулону Рексалла, и к одному и тому же цвету их глаз — потрясающему зеленовато-морскому. Но фон существовал в таком явном мраке, что в нём ничего нельзя было увидеть, и чем сильнее Фэншоу вглядывался, тем всё больше думал, что там могут скрываться другие лица, как в дыму или тени.

— Это Рексалл и его дочь Эванора, — объяснил Бакстер. — И этот несчастный парень, стоящий сзади, — Каллистер Руд, слуга семьи.

— Но зачем было называть ваш отель именем Рексалла? — спросил Фэншоу.

— Рексалл построил этот дом в 1650-х годах и жил здесь до самой смерти. Конечно, всё было отремонтировано, но внешняя структура почти не была затронута — не нужно было. Это ведь дуб, пропитанный соком насекомых, лучший вид защиты от атмосферных воздействий. Так строили дома в те дни. Рексалл был уважаемым членом сообщества… какое-то время.

Фэншоу посмотрел на нерешительность Бакстера, которая, возможно, была преднамеренной.

— Какое-то время?

— Пока город не узнал правду о нём.

— Про его оккультизм, другими словами?

— О, да, всё это и многое другое.

По какой-то причине Фэншоу был заинтригован. Его взгляд постоянно переключался между глазами Рексалла и его дочери. Он собирался попросить более подробную информацию, но зазвонил звонок на стойке регистрации.

— Это меня, мистер Фэншоу. Надеюсь, вам понравится ваше пребывание здесь!

Бакстер отошёл, чтобы позаботиться о большом наплыве гостей, оставив Фэншоу в замешательстве среди множества вопросов. Он осмотрел картину ещё несколько минут, прежде чем наконец покинул проход.

Должно быть, у них здесь конвенция или что-то в этом роде, — как он догадывался о следующей толпе посетителей, ожидающих регистрации.

В основном это были пожилые люди, одетые в костюмы, многие из них были бородатые и с длинными волосами. Сразу же Фэншоу подумал об академиках. Он бросил взгляд на другой короткий зал, затем почувствовал мгновенный восторг.

SQUIRE¨S PUB — гласила табличка.

Внутри он увидел небольшой, но аккуратно обставленный бар отеля с тем же декоративным мотивом, что и сам отель. За барной стойкой Эбби полировала стаканы; она улыбнулась ему и помахала, мысленно произнося: Привет, Стю. Её глаза блестели.

Чувак, а она привлекательна, — подумал Фэншоу, — и она обещала рассказать тебе больше об истории города.

Это казалось идеальным оправданием, чтобы войти, но так же, как и он, сделала бы, наверное, дюжина гостей. Они бы заполонили бар всего через несколько минут.

Чёрт возьми! — подумал он. — Думаю, я пойду погуляю вместо этого. Я могу поговорить с ней позже, когда там будет не так много людей.

Он вернулся назад, сделал паузу и нырнул в проход. Он не знал, что побудило его сделать это, но затем обнаружил, что снова смотрит на нижнюю полку, на блестящее оптическое устройство. Он перечитал этикетку:

ЗЕРКАЛО С ВЕДЬМИНОЙ ВОДОЙ, ИЗГОТОВЛЕННОЕ ДЖЕЙКОБОМ РЕКСАЛЛОМ ОКОЛО 1672 ГОДА.

Ведьмина вода, — размышлял он. — Что бы это могло значить?

(II)

Со спортивной курткой через плечо, Фэншоу прогуливался по городу, сначала по старой причудливой улице Прошлого, потом по Главной улице. Большинство магазинов и зданий были одноэтажными. Он отводил взгляд от тех немногих многоэтажных, которые попадались на его пути.

Я просто должен быть осторожным, я просто должен быть сильным. Сколько сил нужно для того, чтобы не быть вуайеристом?

Щекотливый вопрос всегда ставил его в тупик, но доктор Тилтон никогда не переставала напоминать ему, что он не обычный человек, а страдающий от «глубокой парафильной зависимости». Фэншоу относился к привлекательным женщинам так же, как к любому другому человеку, просто наблюдение их не разжигало его странную одержимость. Наблюдать за ними, когда это было запрещено, видеть их, когда они этого не знали — вот, что было болезненно для него. Так или иначе, это был ключ к…

К моей болезни, — признался он.

Но он был здесь, чтобы забыть обо всём этом. Он не заглядывал в окна более года, и это было так сложно.

Это же и есть проявление силы, не правда ли? — пытался он успокоить себя.

Он часто был склонен к самоосуждению и чувствовал, что заслужил это. Он совершал возмутительные вещи, которые казались ещё более возмутительными, учитывая его финансовый и профессиональный статус. Это звучало невероятно: деловой магнат, финансовый гений и миллиардер… который также был вуайеристом или, что ещё хуже, как использовала нежелательное дополнение доктор Тилтон, — «клиническим скоптофилом[3]».

Иисусe…

— Забудь обо всём, забудь об этом, — прошептал он себе, сжав кулаки.

Когда стройная женщина с соболиными волосами прошла мимо него по тротуару, её извилистое тело, казалось, скользило внутри её шёлкового топа и блестящей шифоновой юбки, как будто её одежда была на самом деле некой волшебной жидкостью, которая подчеркивала её телосложение как можно более заманчиво. Её глаза встретились с ним, и она улыбнулась.

— Привет, — сказала она быстро, а затем просто ушла.

Но на улице, подобной этой, её первоклассная красота была общей: она была бы по-настоящему красива для Фэншоу, если бы он смотрел на неё через окно…

Забудь об этом!

Он должен был быть «вылечен» в ближайшие шесть месяцев; Тилтон так и сказала. Вместо этого он позволил своему разуму блуждать.

О чём думают нормальные люди, когда гуляют в аккуратном маленьком туристическом городке?

Он безучастно наблюдал за проезжающими машинами, различными дорожными знаками, рисунком в елочку на кирпичных тротуарах. Когда он остановился перед цветочным магазином, то сосредоточился на разноцветных букетах, а затем понял, что чувствует себя бесчувственным к ним, несмотря на их захватывающие цвета и опьяняющие ароматы. Туда и сюда бродили туристы, в основном пожилые пары, но несколько семей были с маленькими детьми; Фэншоу чувствовал себя среди них невидимым, как призрак.

Обычные люди, живущие обычной жизнью, — подумал он с тем же самоосуждением.

Каждое замечание, которое он делал — и как бы сильно он ни пытался чувствовать себя позитивно — оставляло его беспомощным.

Освободись от этого. У тебя просто плохое настроение, а финансовые магнаты не имеют права быть в плохом настроении.

Наконец он прошёл один из позорных столбов и фыркнул себе под нос, улыбаясь.

Раньше? Раньше они поместили бы меня на один из этих столбов.

Он пересёк скудный перекрёсток, едва осознавая, что он хотел сделать. Здесь толпилось большое количество туристов, заглядывая в меню ресторана или просто поглощая впечатляющую архитектуру города. Из устья извилистого переулка появились две женщины в шортах из полиэстера и футболках средней длины, держа руки в кулаках и бегая трусцой, оживлённо разговаривая друг с другом. На одном топе была надпись YALE, на другом — HARVARD; у обеих были повязки на головах, волосы с косичками и стройные, изящные телосложения. Женщина из Гарварда имела более крепкую грудью, а соски девушки из Йеля выступали, как крошечные вигвамы, под плотной тканью. Фэншоу наблюдал за ними обеими, словно загипнотизированный; они подпрыгивали на бесшумных кроссовках, покачиваясь в идеальной синхронности. То обстоятельство, что они не знали о его взглядах, заставило его пылать в каком-то абстрактном пожаре. Они пробежали, и когда он оторвал взгляд от них, он вздрогнул, потому что первым, что он увидел затем, был любопытный образ в витрине магазина: смонтированный скелет, рука которого жёлтыми костями держала бинокль, приставленный к его лицу. Фэншоу нахмурился. Он надеялся, что гротескный предмет был искусственным, но что-то подсказывало ему, что это могло быть не так.

Кто, чёрт возьми, собирается это купить?

Следующим был «Starbucks».

Некоторые вещи никогда не меняются, — подумал он, а затем увидел информационный киоск, за которым стояла взволнованная пожилая женщина с короной морозно-белых волос.

— Просто прогуливаетесь, сэр? — она наполнилась удивительным британским акцентом.

— Да, — сказал он, всё ещё отвлекаясь, — я только что прибыл. Не совсем знаю, чем заняться.

— Ну, сэр, если вам нравятся такие вещи, — указала она через улицу, — вы можете взглянуть на восковые фигуры, но если вы слишком впечатлительны, будьте осторожны и держитесь подальше от последнего зала.

Слово «зал» она произнесла как «зад».

Фэншоу последовал за её пальцем, чтобы увидеть пару солдат Войны за независимость, «охраняющих» вход в музей восковых фигур. Сначала он думал, что пара была живыми актёрами в костюмах, но через несколько мгновений их идеальная неподвижность выдала в них манекенов, проживающих свою жизнь в одном положении.

Это очень хорошая работа, — понял он, хотя восковые изделия никогда не производили на него особого впечатления.

Однако его позабавила странная психология пожилой женщины.

Она посмела усомниться в моей смелости.

— Я не знаю, слишком ли я впечатлителен, — сказал он, — но я думаю, что камеры пыток и вся тема колдовства меня заинтересует.

— Да, сэр, — ответила она. — Этого там будет в избытке.

Фэншоу улыбнулся.

— И, конечно же, реалистичный манекен Джейкоба Рексалла, да?

— Это не что иное, как истина! Приспешник дьявола, коим он был, и его жалкая дочь такая же. О, чем они занимались! Боже!

Но Фэншоу уже наелся Джейкобом Рексаллом за сегодняшний день.

— Спасибо за информацию, — сказал он, взглянув на карту города.

На карте он заметил слова «ПРЕДСКАЗАНИЯ», и адрес указывал, что это находится близко к восковым фигурам. Он оглянулся через улицу и увидел то, что искал.

ЛЕТИСИЯ РОДС, ЯСНОВИДЯЩАЯ — горела неоном надпись в маленьком окошке — ХИРОМАНТИЯ, ГАДАНИЕ НА КАРТАХ ТАРО.

Фэншоу пришло в голову, что он никогда не гадал по своей ладони.

— Я вижу, вы следите за ясновидящей, сэр. Ну, я могу сказать только то, что говорит мне моё сердце, и говорит оно, что вам лучше прекратить это.

— О-о-о? Почему это, мэм?

— Дело в странных картах, с которыми Летисия Родс работает, сэр. Да, сэр, я в своём уме и ни слова не придумала об этом. Однажды я просто отправилась на прогулку к чайной и проходила мимо неё. Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала, что сочувствует моей потери. Кстати, моё имя Долорес Анструтер, сэр. А я ей ответила, что не понимаю, какую потерю она имеет в виду. А затем она побледнела, а её большие глаза стали круглыми, как блюдца, и она пробубнила себе под нос, что извиняется. Я просто приняла это за глупость, но потом, когда пришла почта, я получила письмо из Мерсисайда, в котором говорилось, что мой брат умер неделю назад. У него случился обширный инсульт, когда он шёл к поезду на станции.

— Мне жаль это слышать, — сказал Фэншоу из-за отсутствия каких-либо ещё слов, но теперь он увидел, что она просто использовала свой предыдущий трюк, решаясь проверить его на смелость. — Но я не думаю, что моя будущая судьба сегодня включена в мой список дел, миссис Анструтер, — тем не менее, он наслаждался живой откровенностью старухи. — Что вы порекомендуете, мэм?

— Ну, сэр, если вам нужны какие-либо упражнения, вы всегда можете взять напрокат велосипед в магазине мистера Ворби, но если вам это не по вкусу, сэр, вам может быть приятно пройтись по нашим «Живописным природным местам».

Идея сразу же ему понравилась.

Хорошая длинная прогулка может избавить меня от этого паршивого настроения.

— Это звучит прекрасно, миссис Анструтер! — он повернул карту под углом, пытаясь найти ориентир. — Но куда именно идти?

— Просто пересеките мостовую за «Travelodge», сэр, и вы увидите знак. Пропустить его возможно, — она улыбнулась. — Tолько если вы пьяны.

— Большое спасибо.

На полке её стенда стояла баночка с несколькими долларовыми банкнотами. Фэншоу положил десятку.

— Не знаю, как вас и благословлять, сэр, и спасибо от всего сердца! Приятно, что мы встретились с вами. Пусть это будет прекрасный день, и Господь будет вашим путём.

— Мне тоже было это в удовольствие, — и Фэншоу направился прочь.

Эта женщина — экскурсовод, — подумал он. — Могу поспорить, что акцент фальшивый, она, вероятно, из Джерси.

Он засмеялся, когда ему показалось, что один из солдат Войны за независимость вздрогнул, а потом он снова посмотрел на салон для гаданий. Это был просто узкий дом из старого, выцветшего кирпича, с интересными фронтонами и каменными подоконниками.

Интересно, как выглядит ясновидящая? Вероятно, старше миссис Анструтер, — а потом стиснул зубы, когда посмотрел вверх по магазину на второй этаж. — Окна, опять окна…

Он ещё раз посмотрел карту, затем прошёл «Travelodge». Всплеск воды привлёк его взгляд. Под ярким летним солнцем простирался открытый бассейн. В основном там были дети старшего возраста, которые гуляли с родителями, опрокидывали надувные матрасы или бросали мячи. Загорелый мускулистый спасатель сидел скучно в кресле: «Мыслитель» в плавках и со свистком на шее. Фэншоу заметил немало привлекательных женщин в шляпах и солнцезащитных очках, раскинувшихся на шезлонгах, блестящих от масла для загара. Он бросил на них мягкий взгляд, но затем поймал себя на том, что пристально смотрит на ряды раздвижных стеклянных дверей, обращённых к бассейну. Теперь он едва слышал звуки из воды.

Проклятие! Снова я за старое.

Он не мог удержаться от того, чтобы перевести взгляд на все эти окна. Затем его глаза встретились… со взглядом женщины, которая стояла за стеклом в оранжевом бикини.

Он вздрогнул и отвёл взгляд.

Он быстро ушёл, пересёк мостовую, как указала британская женщина, а затем выдохнул от облегчения.

ЖИВОПИСНЫЕ ПРИРОДНЫЕ МЕСТА — читалось на знаке.

Он последовал за указателем.

Он пытался игнорировать чувство вины, которое сопровождало его, как одна детская коляска в нескольких шагах позади. «Тravelodge» беспокоил его, и то с каким вожделением он сканировал все встречающиеся окна. В Нью-Йорке после года терапии он ни разу не поддался тому же искушению.

Почему здесь? Почему сейчас?

Он шёл быстрее, удлиняя свои шаги, как будто пытаясь преодолеть беспорядок. Вскоре его гнев на себя перешёл в отчаяние, и он почувствовал себя потерянным.

Я не собираюсь браться за старое…

Но он чувствовал себя всё лучше, чем больше шёл по извилистым тропинкам в невысокие холмы. Насколько он мог видеть, это был шведский стол природной красоты. Бабочки порхали над высокой душистой травой. Дикие цветы каждого цвета, казалось, тянулись с каким-то чувством, умоляя его глаза оценить их. Фэншоу шёл какое-то время, и каждый шаг ослаблял ещё одну тесную петлю в его уродливом настроении…

Он увидел, что дорожки были ручной работы и могли бы стать хитрым лабиринтом, если бы на каждой развилке не было деревянных, украшенных плитками указателей. Когда он оглянулся через плечо, то был озадачен тем, как высоко он поднялся, и когда он ступил на возвышающуюся вершину, вид на сельскую местность перехватил его дыхание. Холмы, казалось, простирались до бесконечности, прямо к нависшей призраком далекой горы. Там было нежно-голубое небо и пылающее солнце; редкие облака, казалось, существовали в более совершенной, чем он мог себе представить, белизне.

— Свежий воздух и прогулки на природе, — наставляла суровая доктор Тилтон.

— Хорошо, док. Это лучше, чем…

Но… где он был?

Он спустился с булыжника, чтобы отдохнуть на богато украшенной скамейке рядом с указателем.

Надпись на нём гласила: ВЕДЬМИНА ТРОПА.

Чем больше поднимался холм, тем выше, казалось, росли травы с обеих сторон. Фэншоу шёл по дороге, заинтригованный, не зная почему.

Очередная туристическая хрень, — он усмехнулся. — Ведьмина тропа? Это обыкновенная бесконечная дорога!

Но когда он приблизился к тому, что казалось самым возвышенным из холмов, он остановился. Теперь лицом к нему был указатель, более крупный, чем другие, а также поляна без какой-либо травы, на ней была только земля.

Гравированные буквы на указателе гласили:

ВЕДЬМИН ХОЛМ. В ИЮЛЕ 1671 ГОДА ТРИНАДЦАТЬ ВЕДЬМ БЫЛИ…

Фэншоу с пристальным взглядом, прочитал слова вслух.

— Ведьмин Холм. В июле 1671 года тринадцать ведьм были казнены здесь, включая Эванору Рексалл, печально известную главу Kовена. Ещё десятки практикующих чёрные искусства были казнены на этом самом холме в течение следующих пятидесяти лет…

Фэншоу усмехнулся без особого веселья.

Кажется, кому-то нужно быть добрее.

Но он пытался обдумать серьёзность слов.

То, на чём я сейчас стою — это колониальный эквивалент газовой камеры. Люди — ведьмы или нет — но живые люди погибли на этой самой земле более трёхсот лет назад.

Он содрогнулся от жестокости всего этого и безумия, затем повернулся, чтобы уйти. Его глаза расширились, когда в просветах между травами, которые заполняли поляну, ему открылся потрясающий вид. Этот холм был, как он думал, самым высоким вокруг, и он мог видеть весь город внизу.

Прекрасно, как картинка на открытке, — размышлял он, впиваясь взглядом.

Да, он был в Нью-Йорке слишком долго. У Нью-Йорка не было таких видов, только неисчислимые небоскребы, вездесущие строительные леса и платформы для мытья окон, а также монолитные жилые дома, занимающие целые кварталы города. Глядя на маленький городок, ему пришло в голову, что слишком много своей жизни он провёл не так, испытывая сейчас такое монументальное чувство уединения.

Слабый ветерок коснулся его лица, и внутри себя он услышал или подумал, что услышал такой же слабый звук. Просто дрейф чего-то, как слово, произнесённое кем-то слишком близко. Тем не менее, слово, которое, казалось, было женским тенором.

— Так мило…

Фэншоу сделал паузу, чтобы определить направление, откуда он услышал звук: в траве рядом стояло одинокое дерево, обвитое лиственными лозами. Затем ещё два слова, ещё слабее:

— Люблю тебя…

Прежде чем Фэншоу полностью выглянул из-за дерева, он с удивлением увидел, что не одинок. Чуть ниже непосредственного подъёма холма лежала нижняя возвышенность, окружённая флангами неопрятных кустов, а две футболки, накинутые на куст, оставили подсказку: HARVARD и YALE.

Бегуньи, — вспомнил Фэншоу.

В самом деле, две женщины лежали вместе на нижней поляне, загорая на полотенцах, и после минутного взгляда Фэншоу вспомнил их тела в тонусе. Обе женщины были топлесс, но они также завернули края шорт для бега настолько, насколько позволяла ткань. Фэншоу смотрел, затаив дыхание. Их возраст не мог быть определён, хотя он подозревал, что они находятся уже далеко от высших учебных заведений. Одна из них, из Гарварда, лежала на спине с закрытыми глазами, с крошечной усмешкой, касающейся её лица, а девушка из Йеля лежала на боку, на одном локте, чтобы смотреть с явным обожанием на другую.

— Я люблю тебя, — раздался ещё один шёпот, похожий на дрейф, и девушка из Гарварда ответила:

— Я знаю, — и ухмыльнулась с бóльшей очевидностью.

Они изящно поцеловались, затем девушка из Йеля провела одним быстрым движением рукой по животу своей спутницы и по её груди. Соски девушки из Гарварда сразу выросли до тёмно-розовых пробок чувствительной плоти. Затем девушка из Йеля приняла лежачую позу подруги. Они обе теперь лежали, улыбаясь и греясь на ярком солнце, их руки соединялись.

Только когда они обе лежали на месте, эмоции Фэншоу начали стихать. Он сглотнул, его рот пересох. Его взгляд скользнул по их соблазнительным телам. Его глаза не могли закрыться.

Нет, нет, нет, — умолял он себя. — Я не могу этого сделать, Я НЕ ДОЛЖЕН этого делать… — в его паху зашевелилось, он выдохнул сквозь зубы, продолжая смотреть. — Нет…

Его рука двигалась вразрез с совестью и скользила по его промежности, но так, как он ни в коем случае не должен был мастурбировать, он прикусил свой собственный язык, чтобы оторвать глаза от этого зрелища. Это было всё, что он мог сделать, чтобы не стонать вслух в муке, смешанной с отвращением к себе.

Извращенец! Подонок! Вуайерист!

Через несколько мгновений он заставил себя отойти от дерева. Слёзы блестели в бороздках его суженных глаз. Он шагал взад и вперёд, пока не натолкнулся на большой деревянный указатель. Затем он прислонился к нему на несколько минут, восстанавливая дыхание и чувства.

Этого не должно было произойти…

Что если кто-то другой подошёл и увидел его?

Или одна из женщин?

Что он мог сказать?

Какое оправдание он мог дать?

Ничего. Потому что его намерение было бы очевидным для любого человека в мире.

Некоторое время он стоял около указателя. Он чувствовал себя возбуждённо, как кто-то, кто целый день провёл только на кофе. Его сердце забилось быстрее, и вскоре он опустился на землю. В глазах потемнело и вокруг стало пусто, но со временем он пришёл в себя и понял, что смотрит на что-то с некоторым вниманием, то, чего он не заметил, когда впервые поднялся на холм. Это стояло прямо перед стеной трав, на краю поляны.

Бочка.

Она была большой, четыре фута в высоту и три в ширину, окружённая двумя ржавыми железными обручами. Доски, изъеденные термитами и потрескавшиеся от повреждения водой, предполагали, что бочка очень старая, но при ближайшем рассмотрении Фэншоу обнаружил, что тяжёлое покрытие из некоторой водостойкой смолы покрывало весь сосуд, без сомнения, нанесённое относительно недавно. Одинокая старинная бочка, стоявшая на этом усыпанном историей холме, показалась Фэншоу странной, но затем он сделал интересное наблюдение. В бочке было одно отверстие диаметром десять дюймов в боку.

Он выглядел озадаченным этим.

Что, чёрт возьми, здесь делает старая бочка?

Возможно, это была дождевая бочка прошлой эпохи, сохранившая свою ценность как реликвия. Даже если это так…

Что это за дыра? Отверстие в бочке своего рода опровергает это предназначение.

Он пожал плечами и повернулся, чтобы уйти. В нём бушевало искушение: украдкой бросить взгляд на почти голых бегуний, но после внутренней борьбы он шагнул назад к тропе, которая должна вывести его отсюда. Прежде чем он смог полностью покинуть периметр холма, он услышал странный звук и обернулся.

Он слышал звук, который нельзя было отрицать. Глубокое гортанное рычание, безошибочно напоминающее крупную собаку.

Дикая собака…

Рука Фэншоу скользнула по его груди и остановилась в области сердца. Его глаза метнулись к ветке или камню, к чему-то, что могло бы служить оружием, но когда его взгляд переместился на поляну, он увидел, что никакой собаки не было.