Ведьма Востока

Глава 21. Послание

Тихое постукивание столовых приборов, приглушённые голоса слышались в тронном зале. Евдокия пыталась внимательно слушать то, что ей говорил бывший член палаты лордов, и нынешний боярин Арен, но бессонная ночь явно не играла ей на руку. Она вернулась из своей поездки на север только сегодня утром, когда уже солнце встало над лесом, согревая постепенно просыпавшийся после зимней спячки лес. Вследствие этого, ни о приезде, ни о самом побеге своей младшей сестры она не знала.

— Так, стоп-стоп, Иван Степанович. Вы говорите, что северные великаны напали на границу?

Мужчина вздохнул, понимая, что императрица почти его не слушала всё это время, но лишь спокойно ответствовал:

— Не совсем. Они её пересекли нелегально. Говорят, что вышло случайно, да и, собственно, это так и есть. Просто у них началась нежная буря, несколько детей заблудились и перешли границу.

— А-а, а сами дети где?

— Они находятся в деревне, у северной границы. Родители за ними придут, заберут…

— И инцидент будет исчерпан. Ну, слава Царю! Спасибо.

Девушка вернулась к еде, но тут подумала, что кого-то не хватает. Подумав с минуту, она обратилась к Анне.

— А где Мария? Она не заболела случайно опять?

Царица тут же погрустнела и вздохнула, бросив мимолётный взгляд на мужа. Но Эдан лишь отрицательно покачал головой. Евдокия заметил, что свояк выглядит намного лучше. Даже лёгкий румянец появился на щеках. Вот только, уж очень строго он глядел на супругу.

— Нет, она мне бойкот объявила. Не выходит из своей комнаты, — ответила Анна со вздохом, краснея.

У Евдокии вытянулось лицо от удивления.

— И из-за чего сейчас?

— Ну… — Анна нехотя рассказала всё, что произошло после отъезда старшей императрицы.

— Вы… вы вообще, хоть когда-нибудь живёте мирно? — раздражённо воскликнула Дуня. — Я не представляю, что теперь тебе надо сделать, чтобы сгладить свою вину перед Машкой.

Анна, вопреки ожиданиям её сестры, промолчала. Это заставило царицу немного поумерить свой пыл.

— Ладно. Не грусти. Я пока буду думать, что делать дальше, постарайся помириться с ней.

— Я уже пыталась. Она никогда мне не отвечает и не открывает, — буркнула Аня.

Стражники вытягиваются в струну, когда между ними проходит младшая императрица. Девушка спустилась вниз. В подземелье было неприятно темно и прохладно. Единственными источниками света служили факелы, развешанные по стенам, и небольшие оконца вверху стен. Дежурный солдат кланяется госпоже.

— Матушка.

— Здравствуй, — мягко улыбнулась царица. — Мне надо поговорить с Себастьяном.

Стражник мнётся. Он явно не уверен в том, что это правильное решение.

— Царица, я бы рад, да можно ль? Если прознают, мне будет плохо.

Девушка снова улыбнулась, пообещав, что всё сохранит в тайне, и никто ничего не узнает. Дежурному пришлось приказать одному из стражников проводить царицу к нужной двери.

Обогнув очередной угол, они попали в длинный коридор, по стенам которого располагалось много дверей с решётчатыми окошками. Мария со страхом мяла пальцы, чувствуя, что сердце стучит очень громко. Так громко и сильно, что ощущалось оно где-то внизу шеи.

Вскоре стражник остановился и открыл дверь темницы. Мария подсчитала, что она была шестой по счёту от последнего поворота. Баш стоял посреди комнаты, о чём-то сосредоточенно думая. На него падали лучи дневного солнца, светившие из небольшого окошка практически под потолком. Юноша, похоже, не заметил, что к нему пришли. Он вздрогнул и обернулся только в тот момент, когда дверь захлопнулась. Увидев Марию, он обрадовался, но её выражение лица быстро остудило его пыл. Царица явно не была настроена на мирные переговоры.

— Значит, говоришь: «Езжай, я догоню?» — раздражённо произнесла она. — А не сильно ли ты много на себя берёшь, родной?

— Марья, ты же сама последнюю неделю ходила с кислой миной. Думала, что я это оставлю без внимания и ничего не сделаю? — парировал Баш, с улыбкой глядя, как царица прямо задыхается от возмущения.

— Да… да как ты можешь? — воскликнула девушка, со злостью видя, как улыбка Баша становится только шире. — Мало того, что соврал мне? Причём дважды! Ну, чего ты улыбаешься?

Мария, наконец, не выдержала и отвернулась от него, понимая, злость в ней клокочет, будто вулкан. Правда выливать её так, как она привыкла, Мария не хотела. Иначе, Себастьян потом будет ходить, с синим фонарём под глазом. Когда императрица немного успокоилась, то тихо произнесла.

— Я не хочу тебя видеть…

— Марусь, — Себастьян подошёл к ней. — Если бы это было так, то Ваше Величество не явились бы сюда, высказать всё то, что я услышал.

Девушка поджала губы, чувствуя его ладони на своих плечах. Она скинула их.

— Не обольщайся. Я уйду хоть сейчас.

Девушка подошла к двери и положила, было, ладонь на ручку, но у неё попросту не хватило духу её повернуть. Мария зажмурилась. Потом снова повернулась юноше.

— Вот ты всё-таки подлец, Себастьян. Я даже просто выйти не могу.

Баш засмеялся, снова походя к подруге и прижимая её к себе. Зарывается лицом в тёмные волосы царицы, вдыхая их травяной запах. Девушка с грустью вздыхает, утыкаясь лицом ему в плечо и надеясь на то, что живот не заурчит, и всё ограничится его немым нытьём от голода. А пришлось бы выслушивать очередную тираду по поводу того, что даже ради бойкота, нельзя себя изнурять подобным образом.

Евдокия вздохнула, опускаясь в кресло. Очень хотелось спать, глаза прямо слипались, но девушка понимала, что мысли о ссоре сестёр не дадут ей уснуть. Голова раскалывалась. Царица снова встала и принялась расхаживать по комнате, раздумывая над своими действиями.

— Так, значит, Анна не доверяет Башу… Как же мне разобраться с его прошлым?

Девушка остановилась. Её взгляд, будто выискивая что-то в прозрачной вуали невесомого воздуха, метался то туда, то сюда, пока на глаза не попался лист пергамента, перо и чернильница. Девушка выгнула бровь.

— А что, это идея.

Императрица тут же села за стол. Обмакнув перо в вязкую чёрную массу, девушка начала письмо.

«Его королевскому Величеству, королю Роберту, владыке и государю Фингарда и рыцарю ордена Алого Плаща

Ваше Величество, моё дело не терпит отлагательств. На кону стоит мир в моей семье и немало жизней. С детства мы росли вместе с мальчиком Севастьяном. Отец привёз его из Вашего государства, воспитывал вместе со мной и сёстрами, как родного сына. Мальчик вырос, и между ним и моей младшей сестрой и, по совместительству, царицей-императрицей Обена возникла связь, что переросла из дружбы в нечто большее. Но я и остальные наши родичи не доверяют Севастьяну. Мы не знаем о нём ничего. А посему прошу по переписи населения узнать о том, жил ли в Вашей стране такой человек, что носит имя Севастьян, чем он живёт и кто его родители.

Я очень надеюсь на Вашу помощь, Ваше Величество, уповая на то, что Вам дорога память о нашем покойном отце и Вашем близком друге, короле Дарие. Извините на отнятое время.

Старшая царица-императрица Обена, Евдокия.»

Евдокия поставила точку и, вздохнув, откинулась в кресле. Если бы не столь критическое положения, она не стала бы обращаться за помощью к королю соседнего королевства, но отец всегда говорил, что ему можно доверять. Предупреждал, что, если его не станет, они (его дочери) могут обращаться к Роберту за помощью. Как раз сейчас и пришло это время. Девушка запечатала письмо и, вызвав гонца, отдала ему послание, наказав ехать через лес перемещений и гнать коня во весь опор. Ответ ей нужен как можно быстрее.

Заперев дверь за собой, Мария уперлась в неё лбом. Голод только усиливался, и вместе с ним и обида на Анну. Девушка устало прикрыла глаза, но тут почувствовала, что кто-то трётся о её ноги. Внизу раздалось чьё-то жалобное поскуливание. Маруся обернулась.

— Малыш, — царица с сожалением посмотрела на лисёнка. — Маленький, бедный малыш, я про тебя совсем забыла.

Она подняла зверёнка на руки, и он доверчиво прижался к ней.

— Мама, — пролепетал он. Императрица улыбнулась.

— Так ты говорящий. Ну, хоть одно разумное существо сейчас со мной. По маме скучаешь? Ты голодный?

Лисёнок так жалобно-жалобно посмотрел на неё. Его маленькие глазки цвета тёмного золота с узкими, немного округлыми зрачками были такими добрыми и наивными, так полны скорби, что императрице стало его жалко. Жалко до рези в глазах.

— Ладно, пойдём на кухню. Покормим тебя. Ты что будешь? Молоко? Или лучше мясо?

— Молоко, — пропищал лисёнок.

— Замётано.

Девушка подмигнула рыжему и вышла из комнаты. Спустившись на первый этаж, императрица завернула под парадную лестницу. Там была небольшая дверь, после которой шла лестница вниз. Там и была кухня. Кухарки, повара, поварята и многие другие бегали туда-сюда, занимались своими делами. Только какая-то женщина подошла к царице.

— Матушка, как неожиданно. Чем обязаны?

— Мне нужно молоко. Налейте в блюдце.

— Будет исполнено.

Женщина приказала какому-то мальчугану в белом фартучке исполнить приказание царицы. Потом она с интересом взглянула на лисёнка.

— Матушка, это для него? — с улыбкой спросила она. Мария утвердительно кивнула, будучи не настроенной на долгие беседы. Усевшись в углу на скамью, девушка опустила рыжего рядом с собой. Поварёнок поставил миску с молоком и с поклоном удалился. Лисёнок с недоверием понюхал принесённое ему питьё. Сунул кончик языка, и тут же принялся за еду. Похоже, сильно проголодался.

— И как же тебя зовут? — Маруся не переставала ласкать хрупкую спинку.

— Силф. Мы с мамой жили в лесу, пока Ярана-ведьма не нагрянула. Я не успел спрятаться. Мама побежала ко мне, а Ярана её об дерево. Мама упала и не проснулась.

Девушка с жалостью посмотрела на сжавшегося в комочек лисёнка, который вспомнив мать, начал опять скулить. Он будто бы плакал. Мария попыталась успокоить его, а когда он снова начал есть, продолжила.

— У меня тоже мамы нет. Я даже не знаю, как она выглядела. Могу только догадываться по статуе в саду, — будто рассуждая сама с собой, произнесла она. — Что ж, будешь жить здесь. Меня можешь звать Машей, Силф. У нас с тобой много чего интересного впереди.