Вечный Рим. Первый свиток. Император

На острие меча

На острие меча

692 г. г. ab Urbe condita

Вставало солнце в мутной мрачной дымке.

Терялось время в длительных часах.

Еще секунда — и на битву выйдем!

…

Предав богам судьбы своей решенье…

Поднять мечи! Вперед! Готовься к бою!

Как много будет нас унесено

Сей кровью захлебнувшейся войною?

М. Норд

В каждом сражении наступает момент,

когда обе стороны считают себя побежденными,

тогда побеждает тот, кто продолжает атаку.

генерал Улисс С. Грант.

Марк Красс еще раз обвел взглядом горизонт и опустил трубу. Посмотрел на Публия Красса, который еще рассматривал в такую же трубу что-то на правом фланге помпеянцев, потом отвернулся и осмотрел стоящих рядом с вышкой контуберналов.

— Нерон! — выкрикнул он. — Скачи к Гаю Кассию, передай — тяжелую вексилляцию Десятого на правый фланг, построить за Шестым, как я говорил раньше!

Молодой контубернал, Тиберий Клавдий Нерон, ударив кулаком в грудь и вскинув руку в легионерском приветствии, пришпорил коня и умчался к стоящему у самого лагеря строю тяжелой конницы Десятого легиона.

— Думаешь, Помпей еще не знает о том, что ты собрал здесь всю конницу Десятого легиона? — спросил Публий, дождавшись, пока Красс вновь повернется лицом к фронту.

— Предполагаю, — коротко ответил Марк. — Ты же увидел тоже, что и я? — тут же перепросил он сына.

— Думаю, да. Помпей решил повторить твой прием с «косым ударом» во фланг. Практически вся конница сосредоточена у него на левом фланге. Похоже, там также все армянские катафракты… — Публий посмотрел назад, в сторону лагеря. Повернулся. Подумал, кивнул и ответил на взгляд Красса. — Ты решил остановить его удар легкой вексилляцией и конными ауксилариями. После чего добить ударом тяжелой конницы.

— Правильно догадался, — ответил Марк. — Но ты упустил одну деталь — Помпей поставил ветеранов на свой правый фланг. Если даже его конница не сможет одолеть нашу, его Первый и Тринадцатый легионы могут сломать наш фронт… Твоя задача — удержать левый фланг. Справишься?

— Полагаю, да, — согласился Публий. — Пойду.

— Иди, — согласился Красс. — Неплохо будет, если выдержишь удар. А сможешь перейти в атаку и сбить их правый фланг — вообще отлично. Ну, до победы…

Они крепко пожали друг другу руки. Не как обычно, по-римски — за запястье, а ладонями. Улыбнулись друг другу на прощание и Публий спустился вниз по лестнице.

Войска двух римских армий продолжали строится на равнине у реки Саламбрия, которую, возможно, уже никогда не переименуют в Пинос, невдалеке от греческого города Лариса. Громко перекликались центурионы, временами взревывали сигнальные трубы, носились посыльные и тысячи пехотинцев неторопливо сдвигались на новое место, по пути вытаптывая траву и мелкие кустарник. Стоящий на вышке Красс, время от времени поглядывая в зрительную трубу за действиями противника, одновременно невольно вспоминал происходившее за почти три года гражданской войны…

Для Красса известие, принесенное Публием, что город Массалия* встал на сторону Помпея, неожиданностью не стало. Хотя и обидело, где-то глубоко в глубине души. У торговых обществ, в которых крутились деньги Красса, имелось множество общих торговых дел с этими потомками греческих колонистов и местных галлов. К тому же, как наместник Нарбонской Галлии, Марк Красс оказывал городу покровительство и даже несколько снизил собираемые с города налоги. Поэтому, несмотря даже на конкуренцию между массилийскими купцами и римскими, он надеялся, что его войска встретят вполне гостеприимно. Марк Красс верил, что так и будет поскольку массалийцам это выгодно. Верил, несмотря на присланные Публием Габилием Капитоном сведения, что его конкуренты пытаются воспользоваться ситуацией и возмутить город против его сторонников.

* Массалия — ныне Марсель. Основан эллинами из Фокеи.

Но вместо этого Массалия закрыла ворота, отказавшись впускать легионы Публия Красса. Публий потребовал объяснений. Массалийцы ответили, что хотя они весьма почитают его отца, но не желают вмешиваться во внутренние дела Римского государства. И потому они не собираются помогать ни одной из двух римских партий. Публий не поверил этим объяснениям и посчитал, что горожане просто-напросто полагают, что Крассу не взять верх над Помпеем. Массалия являлась сильно укрепленным городом, осада которого могла затянуться. Но и оставить его у себя в тылу без контроля Публий Красс не мог. Город перекрывал прямую дорогу на Рим, к тому же его безнаказанность могла спровоцировать на подобные же выступления и других сомневающихся в победе Крассов. Но и задерживаться у Массалии, когда отец воюет с легионами Помпея в Испании, Публий не мог. Поэтому, подумав, оставил у города оба легиона и всех пеших ауксилариев, а сам с Десятым конным отправился на помощь Марку Крассу.

Осаждавшими город войсками командовал Публий Гальба, а небольшой эскадрой из состава флота Мизеннума — Манлий Торкват. Торкват попытался атаковать стоявшие в гавани массалийские корабли, но горожане отбили атаку. Затем Публий Гальба попытался взять Массалию штурмом с суши и тоже был отбит. Время шло, но очень долго ничего не менялось. Осажденные сидели за стенами, осаждающие сидели вокруг крепости. Только отряд кораблей Торквата стал еще меньше, так как часть из них отправили на Корсику, где опять подняли восстание несколько местных вождей.

Поэтому, когда из Испании в Массалию приплыл Марк Петрей, ему удалось без боя прорваться в порт Массалии. Правители и совет города устроили ему радушный прием и пир. На котором Петрей, по сообщениям лазутчиков Капитона, подтвердил сообщения о разгроме войск Помпея в Испании. Осознав, что к Массалии вот-вот вернуться все войска Красса, массалийцы разбились на две группы. Одни предлагали сдаваться немедленно, пока римляне еще не ожесточились. Другие продолжали настаивать на сопротивлении, упирая на то, что Помпей победит и тогда городу невозможно будет оправдать свою капитуляцию перед всего лишь двумя легионами противника. Но пока жители по своим эллинским обычаям спорили то на совете, то пытаясь созвать народное собрание, к Гальбе и Торквату прибыло подкрепление из Испании. Ауксилариями и несколькими когортами бывших легионеров Помпея командовал Марк Антоний. С прибытием подкрепления Гальба решил вновь атаковать укрепления Массалии. Антоний пытался отговорить Гальбу и Торквата от штурма. Впоследствии он объяснял, что опасался эксцессов со стороны разгоряченных боем солдат. Но Гальба и Торкват все-таки решились начать штурм…

В результате, когда Красс приплыл к Массалии, кое-где еще дымились пожары. Безоружные и ободранные уцелевшие после взятия массалийцы были собраны в поле за стенами крепости. Их охраняли ауксиларии Антония. А сам Антоний, Гальба и Торкват с сохранившими дисциплину когортами наводили в городе порядок, усмиряя разбуянившихся солдат. Красс боялся, что полное разграбление Массалии, одного из центров средиземноморской торговли, сильно подорвет его репутацию. Поэтому приказал отпустить пленных массалийцев домой, нескольких легионеров даже казнил за разбойные действия и насилия. Но Марк повелел горожанам сдать все оружие, конфисковал все корабли и изъял деньги из местной казны. Оставив в Массалии в качестве гарнизона Первый легион, Красс с остальными войсками ушел обратно в Италию…

А с наступлением весны этого года началось и наступление Помпея в Греции. Гней Помпей Великий хотел, судя по его действиям, захватить Иллирию, пройти через нее и Цизальпинскую Галлию, и, форсировав реку Рубикон, вторгнуться в Италию.

Но все эти замыслы раскрывались при взгляде на любое подобие карты даже без всякого напряжения умственных способностей. А уж когда пришли первые известия о движении войск Помпея, сомнений не осталось у самых недоверчивых. Поэтому, как только колонны войск Помпея двинулись по дорогам Греции на север, по дорогам Италии к портам Адриатического моря отправились колонны войск Красса. В результате армия Помпея не дошла даже до встречающих ее легионов под командованием Публия Красса, расквартированных в Иллирике. Ей пришлось отступать, так как в ее тылу высадились легионы Марка Красса. И вот теперь здесь, на равнинах Фессалии встретились две армии, чтобы в решающей битве определить судьбу Рима. Красс усмехнулся, подумав, что и удирать Помпею и его сторонникам некуда, на море вовсю резвится Луций Лонгин. Его эскадры нанесли поражения флоту Помпея в битвах при острове Мелита, у мыса Акциум, у Крита и Аргинусских островов. Теперь Помпей не мог уплыть в Египет или провинцию Африка. Ему оставалось только сражаться.

«Клянусь Марсом, Помпей, ты зря получил свое прозвище. Пока Фортуна была на твоей стороне, ты походил на великого, — подумал Красс. — Но стоило ей отвернуться от тебя… И оказалось на ничего более, чем подражание выдуманным другим шаблонам ты не способен. Пусть, надо признать, сегодня ты тщательно продумал построение войск и, похоже, ход боя. Но с разведкой у тебя совсем плохо. Не обнаружить подход тяжелой конницы Десятого легиона — это надо совсем без разведки воевать. Даже простую рекогносцировку перед боем провести „Великий“ явно не удосужился. Что и показывает построение его легионов…».

На своем правом фланге, ближе к реке Помпей поставил отряд конницы, численность которой на глаз Красс определил в пятьсот — шестьсот человек. Сам фланг образовывали ветераны войны с Митридатом — Одинадцатый и Тринадцатый легионы. Центр составляли Первый, Третий, Четвертый и Девятнадцатый легионы, набранные в Греции и Азии. Кроме римских граждан в их рядах стояли эллины, киликийцы, галаты и прочие аборигены. Шестой легион, воссозданный из уцелевших когорт разбитого у Пицентии Шестого и новобранцев, а также набранный в Понте Двадцать Пятый легион составляли левый фланг. К ним Помпей присоединил набранный из италийцев Второй легион. Но основную ударную силу составляли собранные на этом фланге до пяти с половиной тысяч конников. Набранная из фессалийцев, знатных римлян и греков, усиленная отрядом присланных армянским царем закованных в броню катафрактов, конница должна была разогнать собранную против нее легкую весилляцию Десятого легиона. Против примерно двадцати семи тысяч бойцов Красса, включая пять тысяч конницы, Помпей смог собрать до сорока тысяч, из них шесть тысяч конницы. Войска Помпея были построены в три линии, по десять рядов в когорте. Красс построил свои шесть легионов в две линии, а когорты стояли в традиционном построении из шести рядов. Легкая пехота обеих армий стояла на флангах, для усиления конницы. Только Помпей, у которого ауксилариев имелось больше, оставил семь когорт вспомогательной пехоты в резерве для охраны лагеря.

Красс остался на наблюдательной башне, лишь дополнительно приказал приготовиться сигнальщикам и контуберналам. Заревели трубы, ударили барабаны и войска двинулись друг на друга. Марк снова взялся за трубу, наблюдая как сближаются друг с другом две линии войск.

Идущие быстрым шагом навстречу пехоте Красса легионы Помпея неожиданно были обстреляны роем плюмбат. Дождь метательных снарядов обрушился на ряды легионеров Помпея.Онии невольно приостановились, прикрываясь щитами от летящих с неба тяжелых «марсовых колючек». Поэтому легионеры Красса смогли на пару мгновений остановиться тоже, выровнять ряды и дружно, по команде, бросить пилумы. После чего первыми ударили с мечами, под громкое «Ура» на стоящих на месте помпеянцев. Ответный обстрел пилумами оказался запоздалым, неорганизованным и почти не нанес потерь крассовцам. С лязгом и грохотом столкнулись отряды пехотинцев в похожих доспехах и с почти одинаковым оружием, под однотипными орлами и вексиллумами. Линия когорт Помпея дрогнула, но устояла. Римские граждане опять и снова с ожесточением начали резать друг друга, добывая власть своим кумирам. Казалось, все дороги, ведущие в Рим, сошлись здесь, на фессалийской равнине, на идущем вдоль берегов реки пыльном торговом тракте. И для обеих сторон конфликта было важно не пропустить по нему противника…

Левый фланг Красса держался стойко, ветераны Галльской кампании, отбросив первоначально помпеянцев на несколько шагов, уперлись и не отходили от завоеванной позиции ни на шаг. Хуже обстояло дело в центре, где всего два легиона Красса сражались против четырех легионов Помпея, ожесточенно отбиваясь и медленно, шаг за шагом отступая назад.

Левый фланг Красса помпеянцы также потеснили, но намного медленнее и меньше чем центр.

Одновременно с атакой пехоты рванули вперед конники Помпея на правом и левом фланге. Правофланговый отряд помпеянцев, скованный труднопроходимой местностью, атаковал неторопливо, смешавшись с легкой пехотой. Конники Красса тоже не спешили поломать ноги коням на бугристом и каменистом, поросшим кустарником, берегу реки. Вот только были они не привычными галлами с их дротиками, а конными лучниками — скифами, нанятыми легатом Помпея еще зимой в Тавриде. Вооруженные мощными составными луками, они начали обстрел помпеянцев на недосягаемом для броска дротика или пули из пращи расстоянии. Их поддержали ауксиларии — критские лучники. Бой на левом фланге армии Красса развивался неторопливо, в пехотном стиле…

Левофланговый отряд помпеянской конницы под командованием давнего соратника Помпея Квинта Цецилия атаковал прикрывающую правый фланг войск Красса легкую вексилляцию Десятого легиона, усиленную ауксилариями. Кавалеристы Красса устремившись было навстречу атакующей их лаве, обстреляли ее из арбалетов или бросили дротик — другой. Но в ближний бой влезать не стали. По сигналу скакавшего рядом с командиром вексилляции и сигнифером — знаменосцем трубача неожиданно развернулись и бросились наутек.

«Вот тут я ошибся», — признался сам себе Помпей, отдавая подзорную трубу стоящему рядом сигнальщику. Тот ее бережно принял и аккуратно убрал в специальный, обитый изнутри несколькими слоями ткани ящик. — Сигнал Гаю Кассию Лонгину! — приказал он вслух и быстро спустился вниз. — «Надо было скифов на правый фланг ставить. Они бы конницу Помпея еще сильнее проредили». Его конь, носящий уже традиционно кличку Быкоголовый, уже в нетерпении тряс головой, поджидая всадника.

— Вперед! — приказал Красс, садясь в седло и принимая от оруженосца небольшой кавалерийский щит. Его преторская когорта, пятьсот всадников в доспехах, устремилась вслед за ним к построению тяжелой вексилляции Десятого легиона.

В этот момент конники Цецилия, порубив неудачников из убегающей конницы Красса, развернулись влево и атаковали прикрывающую правый фланг и тылы армии Красса легкую пехоту. Не все, часть увлеченных погоней помпеянских всадников продолжали преследовать убегающих конников Красса. Легкая пехота геройствовать, пытаясь встретить конницу голой грудью, не стала и принялась разбегаться. Конники Помпея с радостными криками принялись рубить убегавших от них неудачников и вот тут…

Бывает в сражении момент, когда все словно замирает. И даже шум битвы как бы смолкает и бившиеся до этого глаз в глаз противники словно забывают друг о друге. А в воздухе словно проноситься нечто, заставляющее даже тяжело раненых на время забыть о боли и пытаться найти глазами то, что потрясло мир…

Тяжелая кавалерия Лонгина, горя на солнце чешуей доспехов и разбрасывая солнечных зайчиков от умбонов щитов и наконечников длинных копий, двинулась вперед, контратакуя помпеянскую конницу. Несколько мгновений казалось, что над всем полем боя разносится только тяжелый топот идущих карьером тысяч коней. Молча, качая копья, надвигалась лавина кавалерии на конников Цецилия. Только что торжествовавшие победу и рубящие беззащитных разбегающихся пехотинцев помпеянцы дрогнули. Многие начали пытались выбраться из свалки, но разогнавшаяся лавина конников просто не могла так резко остановиться. Даже отвернуть в сторону оказалось трудно… Несколько ударов сердца и две лавы столкнулись. Треск ломающихся копий и лязг железа, страшные крики и дикое ржание коней, человеческие вопли вновь разнеслись, казалось, по всему полю боя. В лобовом столкновении кавалеристы Красса, закованные в броню, на рослых отборных лошадях, прикрытых защитными попонами, сидящие в высоких седлах и опирающиеся при ударе на стремена превосходили даже прославленных армянских катафрактов. Конники Помпея рассыпались от их атаки, как рассыпается глиняный горшок от удара молотком.

Словно получив от богов новые силы, легионы Красса с громовым «Ура» усилили натсик на ряды легионеров Помпея. А левый фланг помпеянцев содрогнулся от совместного удара пехоты с фронта и части тяжелых катафрактов с фланга и с тыла. В рядах этих кавалеристов оказалась и преторская когорта Красса во главе со своим немолодым, но еще не растерявшим силы полководцем. А бежавшую конницу Цецилия преследовали и рубили на полном скаку тяжелыми спатами и кривыми фальксами не только катафракты Лонгина, но и возвратившиеся легкие конники из вексиляции Гая Марция Цензорина. Но конники Помпея еще могли надеятся на спасение, полагаясь на быстроту своих коней. А вот побежавшим пехотинцам укрыться от преследователей было намного сложнее, даже с учетом близости города. Да, часть войска могла успеть укрыться за крепостной стеной Ларисы. Но армия Красса не все равно не оставила бы их в покое.

Красс, убедившись, что армия Помпея побежала, вышел из боя и послал вов се стороны контуберналов с приказами захватить лагерь противника и не преследовать бегущих больше, чем на пару — тройку миль от места боя. Сам же он вернулся к наблюдательной башне, ожидать донесений от командиров. Когда через полчаса ему доложили о взятии лагеря, отправился осмотреть его.

Проскакав через ворота, он осмотрелся и воскликнул.

— Боги Рима! Неужели Помпей оказался настолько самоуверен. Он нисколько не сомневался, что победит?

Все палатки, даже простых легионеров, оказались украшены и чисто прибраны. ПО захваченным припасам можно было понять, что готовился большой праздник. В складких палатках, открытых для обозрения начальников, хранились груды овощей, стояли кадки с оливками, корзины с хлебом и сладостями, круги сыров, тазы свежей рыбы, сотни тушек ягнят, амфоры с вином, несчетное число горшков и кувшинов с самыми разными приправами и соусами.

— Нерон, — приказал Красс своему младшему контуберналу. — Передай командирам, чтобы вели всех сюда. Не будем терять время и перетаскивать это добро наш лагерь. Пусть порадуются угощению, которое приготовил для них Помпей, — Марк рассмеялся — К завтрашнему утру все это испортится. А сейчас мы можем устроить праздничный пир без всяких хлопот для наших фрументариев*.

* Фрументарии — интенданты. Военнослужащие,

занимавшиеся поставками зерна и продуктов

в войска.

Сам Красс на пиру присутствовал недолго. Прихватив своего секретаря, он скрылся в палатке Помпея. Убегающий Помпей оставил практически весь свой архив, который Красс читал и конспектировал всю ночь. После чего, утром, на построении войск приказал его, не читая, сжечь…

Войска, закрывшиеся в городе Лариса, сдались на следующий день.

Подсчитанные потери войск Красса составили около полутора тысяч погибших. Противник потерял намного больше, от восьми до двенадцати тысяч человек. Кроме того, уцелевшие и не попавшие в плен бойцы армии Помпея просто разбежались. Сбежал, как выяснилось позднее, переодевшийся в греческую одежду и сам Помпей и часть его военачальников. Помпея искали усиленно по всем дорогам и на всех морских торговых путях.

Помпей, переодевшись в греческую одежду под видом простого путешествующего купца, вместе с небольшим отрядом преданных ему галлов и италийцев проехал через Ларису неузнанным и выехал по дороге на Фессалонику. По дороге он встретил обоих Лентулов, один из которых, а именно Лентул Спинтер предложил отпустить галлов и италийцев, а самим попытаться втроем добраться до небольшого порта Птелей. Там один из клиентов его семьи обещал оставить небольшое судно, которое должно было ждать Спинтера до конца года. Чудом избежав внимания конных патрулей красовцев, они благополучно добрались до Птелея. В порту которого действительно стояло небольшое судно «Аримин», недавно привезшее груз нута и проса из Цизальпинской Галлии. Капитан его, Марк Петиций, узнав патрона своего хозяина, сразу предложил плыть в Египет или даже в провинцию Африка.

— Пути в Азию перекрыты густыми дозорами Луция Лонгина, — пояснил он. — А на путях в Египет и Африку кораблей намного меньше. И если Парки будут к нам благосклонны, то мы, волей Нептуна, сможем проскочить до самой Александрии…

Помпей согласился и быстро погрузив на борт груз — вяленую рябину, кораблик с названием «Аримин» отправился на юг вдоль побережья Эллады.

Море было спокойным, ни один дозор их судну не встретился до самого порта Мелос, расположенного на одноименном острове. Туда капитан решил зайти, чтобы пополнить запасы воды перед броском через море. Потому что, подумав, Помпей все-таки решил плыть в Африку, куда, как он узнал из слухов, устремились многие из его приверженцев. Судно уже входило в залив, созданный берегами острова, напоминающего в плане искаженный полумесяц, когда из-за мыса показались три быстрых униремы. Наблюдатели на них явно заметили судно и устремились в погоню, расходясь веером и отсекая «Аримину» пути в гавань и назад в море. Как назло, ветер стих.А в штиль имевшее больше гребцов униремы двигались быстрее купеческого суденышка. Капитан вызвал на бак Помпея и обоих Лентулов.

— Что будем делать? — спросил он, перекладывая решение на плечи своих высокопоставленных пассажиров. — У меня всего полтора десятка матросов, из которых меч нормально могут держать всего лишь пятеро, — добавил он.

— Сражаться, — предложил Лентул Крус.

— Сдадимся, — пожал плечами Лентул Спинцер. — Биться мы не можем, убежать, как я вижу тоже…

— Сдавайтесь, — согласился Помпей. — Пойду в каюту.

И ушел в выделенную им капитаном небольшую каюту на корме. Когда через пару ударов сердца за ним пошел Лентул Крус, выяснилось, что Гней Помпей Великий принял яд. И теперь лежал на полу каюты бледный, с характерной пеной на губах. Узнав о самоубийстве Помпея, Петиций приказал прекратить гонку. Через четверть час к дрейфующему судну приблизилась одна из унирем. Прибывшая на борт судна досмотровая команда удостоверилась, что найден «мертвый труп самоубившегося врага народа», если верить словам написанного навархом униремы рапорта.

Но война на этом не кончилась. В Понт вторгся сын Митридата Эвпатора Фарнка, которому Помпей оставил после своей победы Боспорское царство. А в провинции Африка собирались все недобитые помпеянцы…