Вечный Рим. Первый свиток. Император

Галльская война. Дебют

Галльская война. Дебют

686 г. ab Urbe condita

Галльская война была логическим продолжением

общей политики Рима

по отношению к другим народам…

Дуров В. С.

И опять несется вскачь

Полусонная эпоха.

Что ей крики, что ей плач?

Лишь бы вдаль вела дорога…

И опять горит земля

Под ногами, под ногами,

И растоптаны поля

Сапогами, сапогами.

Алькор

Марк Лициний Красс отпил сильно разбавленного фалернского и, поставив кубок на стол, откинулся на спинку стула. Посмотрел на лежащие на столике свитки и восковые таблички, тяжело вздохнул, а потом улыбнулся. Обратная сторона власти, настоящей власти и заключается в постоянной работе с людьми и настоящим наводнением из документов и сведений. И никак иначе, если хочешь управлять, а не изображать правителя. Марк же хотел именно править. Править к вящей славе Рима… Красс еще раз поднял кубок и отпил глоток. Сегодня, когда по расчетам все должно начаться, ждать внезапно оказалось сложно. Пожалуй, сложнее, чем ждать в испанской пещере, скрываясь от марианских убийц. Он успел поставить опустевший кубок на стол, когда негромко загудел гонг, установленный у входа в таблинум.

— Войди! — приказал Марк.

Отодвинув занавес, в таблинум вошел дежуривший сегодня контубернал Марк Эмилий Лепид*. Сделав два шага вперед, он остановился напротив стола, отсалютовал и доложил Крассу.

* Контубернал — молодой человек знатной фамилии,

поступивший на службу к военачальнику

для обучения военному делу.

Примерно соответствует современному адъютанту.

М. Эмилий Лепид — старший сын консула М. Эмилия Лепида,

поднявшего восстание в 679 году (см. ранее)

— Проконсул, прибыли послы эдуев.

— Неужели? — деланно удивился Красс. — И что они хотят?

— Просят встречи с тобой, причем срочно.

— Срочно? — опять с удивлением переспросил Марк Красс. — Что такого могло случиться в Косматой Галлии*, что требуется наше срочное внимание? — улыбнувшись, уточнил он.

— Не могу знать, — улыбнувшись в ответ, доложил Лепид.

— Хорошо. Надеюсь, послов уже встретили как должно.

— Ваш управляющий препроводил их на твою виллу у стен Нарбо*, отдохнуть с дороги.

— Правильно, пусть немного отдохнут… Вызови ко мне Марка Антония и пусть найдут этого… Луэрна. Галл сюда не впускать, пусть ждет Антония, — приказал Красс.

* Gallia Comata — название трех незавоеванных к этому времени частей Галлии.

Город Нарбо- Марцис — основанная в 118 г до н.э. римская колония,

столица провинции Нарбонская Галлия, современный Нарбонн

Марк Антоний появился в таблинуме очень быстро, словно дежурил в атриуме. В легком парадном доспехе, с мечом у пояса, он выглядел настоящим воином без страха и упрека. Посмотришь и сразу станет ясно, что все слухи о его пьянстве и распутном поведении в Риме придуманы врагами. Но внешне он выглядел достаточно внушительно, а учитывая его опыт в пьянках, подходил для задуманного Крассом.

— Садись, — после обмена приветствиями предложил Антонию Красс. — У меня для тебя задание. Сейчас подойдет Луэрн. Берешь его и идешь в казарму. Выберешь десятка два солдат из нового… Галльского легиона. Возьми самых представительных. Затем находишь ключника Требония и получишь у него три… нет, лучше пять амфор цекубского. Едешь с ними на мою виллу. Там сейчас гостят послы эдуев. Знаешь? — Антоний утвердительно кивнул головой. — Молодец, не теряешься. Значит и задачу поймешь…

— Разреши, император? — перебил его Антоний. — По-моему тебе надо точно узнать, что эти галлы хотят. Учитывая, что цекубское крепкое, а галлы предпочитают пить по-скифски*, мне останется только присмотреть, чтобы им наливали полнее. А заодно, чтобы солдаты и Геликон внимательно слушали, о чем эти галлы проговорятся в пьяном виде.

* Римляне и греки пили вино, разбавленное водой.

Употребление неразбавленного вина считалось

варварской привычкой, особенно присущей скифам

— Отлично, ты все правильно понял, — усмехнулся Красс. — Иди, Марк Антоний и делай.

Антоний поднялся, отсалютовал и четко, словно на учениях, развернувшись на месте, пошел, бурча на ходу.

— Почаще бы такие задания, чтоб за чужой счет выпить вина, тем более цекубского, и побольше…

Красс, усмехнувшись, потянулся, после чего лежавшую справа восковую табличку и стило. Открыл табличку, нанес на нее какую-то отметку, отложил и задумался. Что хотят предложить послы эдуев, он мог предсказать точнее, чем гаруспик во время гадания по печени ягненка. Это весьма могущественное племя боролось уже несколько лет с племенами секванов и авернов за господство над Центральной Галлией. Эдуи, ополчением которых обычно командовал лично Дивитиак, вергобрет* племени и друид, успешно били ополчение секванов и арвернов уже несколько лет. Но те упорно не хотели подчиняться. Стоило только ополчению эдуев, побив очередной отряд секванов или арвернов, ограбив парочку городков и все окрестные деревни, вернуться к себе домой, как упорные противники начинали собирать новое ополчение… Но понемногу силы арвернов и секванов истощались, а знать племени эдуев надеялась рано или поздно заставить их признать подчиненное положение.

* Вергобрет — букв. «Муж суда», т.е. главный судья

— название главы эдуев.

Друид — кельтский жрец

В отличие от современных сказок о них,

представляли собой корпорацию,

не уступающую по своей власти среди галлов

католической церкви средних веков

Понимали это и секваны. Не желая покоряться эдуям, вожди арвернов Битуит и секванов Кастикс решили нанять дружину германского вождя Ариовиста из племени свевов. Тот согласился и, взяв золото, привел не целую армию из пятнадцати тысяч воинов. Германцы, по сведениям разведки, уже несколько раз разбили отдельные большие отряды эдуев. Вот тут-то Дивиатик и сенаторы эдуев решили воспользоваться статусом «друзей и союзников римского народа». О, это была тонкая и наглая игра, намного более изощренная, чем придуманный германцами «инцидент в Гляйвице». Всего пара вольноотпущенников из галлов да несколько тысяч сестерциев, потраченных на подарки. И в головах у собиравшихся самим воевать эдуев поселяется мысль призвать на помощь легион союзников, расквартированный в Провинции. Привыкшие нанимать для участия во внутренних междоусобицах дружины германских вождей, галлы легко приняли новую идею. К тому же им очень понравилась мысль, что союзникам можно будет и не платить. Они же союзники, а не наемники, обойдутся поставками зерна. Вот так и появились в Нарбо-Марциусе послы эдуев. С них и должен был начаться очередной шаг на пути к власти в Риме…

На следующий день послы выглядели изрядно помятыми, но так и не побежденными Либером. Поэтому Красс не стал затягивать переговоры и выслушав краткие речи послов, ответил им так же кратко. После чего пригласил их и выглядевшего свежим, словно вчера ничего не было, Антония на небольшой пир. На следующий день послы уже отправились обратно. А в лагерях римских легионов началась обычная предпоходная суета. Через несколько дней три легиона и вексилляция кавалерии отправилась на границу Провинции и племени секванов. Еще один легион, Седьмой, отправился в область, граничащую с арвернами.

Армия Красса успела дойти до столичного городка аллоброгов под названием Виенна, когда один из передовых дозоров наткнулся на небольшой отряд галлов. До схватки дело не дошло, хотя по флажкам и одежде в них сразу опознали секванов. Как оказалось, слухи о римлянах, идущих на помощь эдуям, дошли до сенаторов секванов и они отправили посольство к Крассу. Глава посольства Амбаррос потребовал немедленной встречи с «вождем римского войска». Пока легионы строили лагерь неподалеку от Виенны, послов провели в специально установленный шатер.

Трое послов вошли в богато украшенный шатер, в котором успели установить даже статуи Юпитера и Марса, стараясь делать вид, что их ничего не удивляет. Сидевший на раскладном стуле Красс, окруженный контуберналами и центурионами, не поднялся даже когда послы, приблизившись к нему на три шага, отвесили поклоны. Красс ответил на это милостивым, поистине царским, наклоном головы. Лица Амбарроса и его двоих сопровождающих его посланников покраснели. Стоявший справа посланник даже приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать по поводу нанесенного оскорбления. Но Амбаррос как-то искоса глянул на вправо и посланник резко захлопнул рот, скривившись, словно проглотил пчелу.

— Приветствую послов народа секванов, — первым заговорил Красс.

— Привет и тебе, проконсул Марк Лициний Красс, от народа секванов и него тоса, — ответил Амбаррос. Его речь переводили сразу двое — стоявший за стулом Красса Луэрн и собственный переводчик посольства, укрывавшийся за спинами тройки галлов.

После обмена приветствиями послам предложили присесть на такие же раскладные стулья, как то, на котором сидел Красс. Послы расселись и начали разговор с вежливых расспросов о здоровье самого Красса, его супруги и детей, а также о новостях Рима. Красс вежливо, но коротко отвечал, а потом сам спросил о здоровье тоса Кастикса и его жен, а затем о новостях. Что позволило послам наконец-то перейти от предварительных речей к сути.

— Дошли до нас слухи, проконсул, что собранное тобой войско римское готовится вмешаться в спор нашего народа с эдуями, — начал Амбаррос. — Мой тос и почтенные старейшины моего народа удивлены этими известиями и хотели бы узнать правда эти слухи или ложь.

— Эдуи наши союзники и друзья, — дипломатично ушел от прямого ответа Красс.

— Они наши противники и мы с ними соперничаем давно. Поэтому просим тебя не вмешиваться в этот противостояние. Что вас возмущает? Это старый спор кельтов меж собою, домашний, давний спор. Его не разрешите вы ни своим словом, ни своим мечом. — спросил Амбаррос. — И вообще… Какое дело римскому народу до происходящего в далекой от Рима Галлии?

— Где бы ни находился обиженный народ, Рим придет и защитит его*, — ответил Красс.

* Знаменитый ответ Красса парфянским послам

— В таком случае я, Амбаррос, сын Аналонакса, как голос моего тоса и по поручению старейшин народа моего, объявляю, — Амбаррос встал и одновременно с ним вскочили его сопровождающие, — что пересечение римскими воинами границы с землями секванов ли, эдуев ли, либо иного племени галлов, будет считаться объявлением войны народу секванов.

— Вы хотите войны⁈ — громогласно спросил разъяренный Красс, поднявшись и выпрямившись во весь рост. — Клянусь Юпитером всемогущим и Марсом всесокрушающим, если вы хотите войны, вы ее получите! Идите и передайте вождю, Сенату и народу секванов, что я Марк Лициний Красс, император и проконсул римский, объявляю им войну волею сената и народа римского, даровавшего мне право войны и мира! Передайте также, что скоро я приду со своими легионами к ним и подавлю любое сопротивление огнем и мечом. И тогда живые позавидуют мертвым и не помогут вам никакие банды наемных германских разбойников. Вы хотели войны — вы ее получили! Идите же прочь!

Выглядел Марк Красс в этот момент столь грозно и величественно, что послы секванов ничего не ответив, словно по команде развернулись и молча вышли из шатра.

Посольство секванов быстро собралось и умчалось к границе. Но войска римские уходить от Виенны не спешило. Ждали подкреплений из Нарбо-Марция, в котором остался один из преторов, собиравший последних добровольцев. Заодно подтягивали обозы.

Как только запоздавший отряд, на две третьих состоявший из конников-галлов из Италии, прибыл, Красс приказал выдвигаться. Колонны легионов, прикрытые конными дозорами, устремились вперед, к столице эдуев Бибракте.

Но на третий день вместо марша Красс собрал войска на специально подобранном ровном поле. Накануне вечером гаруспики провели в лагере обряд гадания по печени жертвенного быка. И объявили, что все гадания благоприятны для задуманного императором.

Армия Красса почти в полном составе, всего двадцать две тысячи человек, выстроились на поле неподалеку от лагеря. Три легиона — Восьмой, Девятый и Галльский, с ауксиллариями и вспомогательными частями, плюс вексиляция кавалерии. В каждом легионе до трех тысяч шестисот строевых солдат и до тысячи шестисот ауксилариев, велитов (легковооруженных стрелков) — балеарских пращников, критских и италийских лучников, и тяжелой пехоты, чаще всего — галльских меченосцев. Вексилляция конницы после прибытия италийских галлов насчитывала три тысячи с небольшим всадников или шесть ал. Еще примерно шестьсот галльских конников из ауксилариев легионов, преторская когорта командующего и обозники охраняли построение и лагерь.

Из преторских ворот лагеря к строю подскакала небольшая группа всадников во главе с императором, сопровождаемая двумя повозками. Кавалькада остановилась строго напротив построения и один из контуберналов подал Крассу «луциеву тубу».

— Воины! — разнесся усиленный рупором голос Красса. — С нами благословение богов римских, ибо мы вступаем в войну за правое дело. Защищая от разорения земли союзников римского народа, а самих союзников, их жен и детей от угона в рабство… Но не только ради защиты своих союзников идем мы в бой. Совсем недавно на этой же земле наши легионы отражали натиск германских варваров, желавших разорить и поработить не только Провинцию, но и нашу Италию, и сам Рим, — Красс кратко описал войну с кимврами, старательно не упоминая ни одного из командующих римскими войсками. Не стал он напоминать и захвате галлами Рима, чтобы не вносить рознь в ряды войска, один легион и часть конницы которого состояла из галлов. Заканчивая речь, он на несколько ударов сердца замолчал, а потом последовало неожиданное продолжение. — … Теперь же, воины, мы принимаем в ряды легионов Рима еще один легион, волею моей получающий имя Пятый, ранее именуемый Галльским! — и вызвал к себе военного трибуна Гая Сентия Сатурнина, командовавшего Галльским легионом. С ним к полководцу подошла еще пятерка бойцов. Перед строем остальных легионов Сатурнин получил из рук Красса и передал в руки самого высокого из пятерки воинов легионного орла. А подскочившие к знаменосцу рабы одели на него плащ из шкуры медведя. Под громкие крики «Аве! Урра! Хурра!», знаменная группа вернулась к строю своего, отныне Пятого легиона. Но тут Красс поднял руку и через несколько мгновений в строю легионеров воцарилась тишина.

— Так как наша славная конница из вексилляции, что по численности, что по боевому духу и возможностям ничем ныне не уступает пешим легионам, своей императорской волей и властью данной мне Сенатом и Народом Римским объявляю, что вексилляция конницы отныне именуется Десятым Конным легионом!

Командовавшему вексилляцией легату Гаю Кассию Лонгину (младшему) и его знаменной группе вручили орла, а сигнифер получил плащ из львиной шкуры.

Праздник продолжался в лагере до вечера, но на утро следующего дня все стояли в строю и походные колонны римлян устремились к Эдуану, городу-порту на реке Арар (Сона). Куда, по поступившим от разведки сведениям, подошли германские дружины Ариовиста, усиленные отрядами секванов и амбаррактов.

Двигались неторопливо, поэтому переправлявшиеся на плотах и лодках германцы и галлы успели полностью переправиться через реку. Где и остановились, наткнувшись на передовые дозоры римлян. Всего у Ариовиста было около пятнадцати тысяч германцев и столько же галлов.

Три легиона Красса построились обычным порядком в три линии когорт недалеко от берега, перерывая дорогу варварам в земли эдуев. Десятый конный оставался в резерве, а фланги прикрывали галльские конники и ауксиларии.

Германцы и галлы построились по родам и племенам, тремя большими отрядами, слева секваны, в центре германцы и на правом фланге амбарракты. Впереди стояли клинья пехоты, за ними такими же клиньями строились конники. Зазвучали боевые рога и с дикими криками варвары атаковали римлян, засыпая дротиками стоящих впереди строя легионов велитов. Те отвечали им стрелами и камнями из пращей. Но недолго, быстро отступив за строй тяжелой пехоты. Варвары, очевидно приняв отступление велитов за паническое бегство римлян, с воодушевленным ревом устремились вперед. Некоторых неудачников быстроногие германцы даже успели настигнуть и заколоть своими копьями — фрамеями с узкими и короткими листовидными наконечниками. Вперед, на смену пехоте, рванули конники. И тут же всю эта атакующую массу накрыла туча пилумов, пробивавших легкие щиты, вонзавшихся в тела людей и лошадей. Но даже второй залп пилумов, вновь сильно проредивший ряды атакующих, не остановил атаку разгоряченных и разогнавшихся германцев и галлов. Легионеры, не дрогнув, уплотнили строй и встретили первый, самый страшный натиск варваров стеной щитов и ударами гладиусов. Некоторое время шла ожесточенная схватка, в тесноте вместо копий в ход пошли мечи, кинжалы и длинные ножи. Строй стоявшего в центре Пятого Галльского легиона, на который обрушился основной удар германцев, начал подаваться назад. Казалось еще немного… В этот момент с правого, наиболее удобного для удара конницы, фланга во фланг и тыл амбаррактам ударил Десятый Конный легион. Одновременно с левого фланга Публий Красс атаковал, выведя на фланг когорты третьей линии, поддержанные ауксилариями. Германцы и галлы, для которых отступление во время боя считалось делом вполне обычным, попытались оторваться от римлян. Но центр оказался сильно увязшим в схватке с легионерами. Конники римлян, сидевшие в необычных высоких седлах, обгоняли любого конного германца или галла. И рубили, приподнявшись в седле и опираясь на стремена. Варвары бросились в паническое бегство, но у реки их уже ждали легкие турмы Десятого, а сзади неумолимой стеной щитов теснили перешедшие на быстрый шаг легионеры.

Спастись удалось не более чем паре тысяч самых удачливых и самых хорошо вооруженных, которые сумели добыть лодки и переправиться через речку. Среди спасших оказался и вождь германцев Ариовист. Около двенадцати тысяч варваров попало в плен, в большинстве случаев ранеными или сбитыми и потоптанными лошадьми. Остальных варваров легионеры убили в битве или во время преследования, а многие из уцелевших в битве утонули, пытаясь переплыть реку под стрелами римских лучников.

После победы над германцами у Арара Красс дал армии день отдыха. А затем направился к столице эдуев Бибракте, которую осаждало ополчение секванов.