В Тёмное Царство

Глава 9 Ролдем

Мальчишки медленно сомкнули круг.

Джомми, Тад и Зейн стояли наготове, пока с десяток студентов университета приближались к ним. Трое названых братьев пришли с пристани, там их якобы высадили с корабля, хотя на самом деле Магнус по просьбе Пага доставил их прямо на склад, принадлежащий Конклава. Они были соответствующим образом перепачканы и помяты, так что история о месяце в караване и неделе в море должна была сойти за правду. На каждом были простые рубахи и штаны, а через плечо перекинуты дорожные сумки.

Они наблюдали, как студенты растянулись полукругом перед ними, оглядывая новичков с ног до головы, словно скот на ярмарке. Возраст студентов варьировался от двенадцати лет до примерно тех же лет, что и у троицы, хотя Джомми подозревал, что окажется самым старшим здесь, ведь ему скоро стукнет двадцать.

Все студенты были одеты в установленную университетом форму: черные фетровые береты, лихо заломленные налево, бледно-желтые рубахи, поверх которых синие накидки с белой окантовкой, завязанные спереди и сзади; желтые штаны и черные сапоги. В левой руке каждый держал кожаную сумку. По смуглым лицам некоторых было видно, что они кешианцы, а по пестрым акцентам слышно, что многие приехали из других стран.

Один из старших студентов, темноволосый, с насмешливой усмешкой на губах, подошел к Джомми и презрительно окинул его взглядом. Затем он повернулся к белокурому юнцу с высокомерным выражением лица и процедил:

— Ну и кто у нас тут?

— Деревенщина, очевидно, — буркнул тот в ответ.

— По запаху навоза сразу видно.

Джомми небрежно швырнул свою сумку на землю.

— Слушай, приятель, — сказал он, растягивая слова. — Мы только что сошли с корабля после шторма, а до этого тряслись в повозке бог знает сколько времени. Так что, скажем так, настроение у нас не самое праздничное. Как насчет того, чтобы отложить эту вашу «адскую инициацию новичков» на завтра? А?

Темноволосый юноша усмехнулся:

— Слышишь, Годфри? Этот деревенщина хочет перенести наше гостеприимство на завтра. Что скажешь?

— Думаю, он слишком много на себя берет, Серван.

— То есть желание быть дружелюбным — это теперь самонадеянность? — риторически поинтересовался Джомми.

Серван прищурил темные глаза, изображая раздумье, затем резко бросил:

— Нет. Не думаю. Давай начнем сейчас же.

Он тыкнул пальцем в грудь Джомми:

— Брось-ка свою поклажу, деревенщина. Я прямо сейчас начну твое обучение с самого главного — не дерзить тем, кто выше тебя!

Джомми вздохнул. Медленно сняв сумку, он проворчал:

— Ну что ж, значит, так.

Он опустил сумку, и вдруг лицо его расплылось в ухмылке. Шагнув вперед, Джомми весело продолжил:

— Вообще-то я парень неконфликтный, но за свою жизнь я понял одну вещь. Где бы ты ни был, неважно, какое у тебя звание или откуда ты родом, утро это или вечер, зима или лето…

И тут он внезапно зарядил точный прямой удар правой рукой в челюсть Сервана. Тот закатил глаза и рухнул на землю.

— …везде встречаются идиоты!

Джомми повернулся к блондину:

— Ну что, тебе тоже надо?

— Н-нет, — пробормотал тот, явно потрясенный.

— Тогда будь добр, подскажи, куда новичкам идти.

— К брату Кайнану. — Годфри ткнул пальцем в сторону главного входа. — Внутри, направо, вторая дверь.

— Спасибо, дружище. — Джомми добродушно ухмыльнулся. — А когда твой приятель очухается, передай — без обид. Каждому, мол, положено хоть раз облажаться. Завтра начнем с чистого листа. Но если он опять вздумает задирать нос перед «деревенщиной»… — Джомми многозначительно сжал кулаки, — вот тогда я и правда выйду из себя.

Годфри лишь кивнул.

Подхватив котомку, Джомми крикнул товарищам:

— Пошли, ребята!

Они направились через просторный двор к величественному зданию Королевского университета, оставив позади перешептывающуюся толпу сокурсников, столпившихся вокруг поверженного задиры. Вдруг к Джомми подскочил младший ученик, восторженно ухмыляясь:

— Я провожу вас!

— Вот это правильно! Как звать?

— Гранди. А тебя?

— Джомми. А это Тад и Зейн.

Мальчишка выглядел не старше двенадцати-тринадцати лет, и его улыбка была поистине заразительной. Все лицо его было в веснушках, а голову венчал вихор темно-каштановых волос. Его выражение лица граничило с ликованием.

— Ты всегда такой жизнерадостный? — спросил Тад.

Гранди покачал головой.

— Нет, только в те дни, когда кто-нибудь выбивает Сервану зубы.

— Такое часто случается? — поинтересовался Зейн.

— Нет, сегодня вообще впервые. Но я готов прибегать смотреть каждый раз, когда вы решите повторить.

— Неужели он такая заноза в заднице? — спросил Джомми, пока они поднимались по широким ступеням к массивным двустворчатым дверям.

— Хуже, чем заноза. Он задира и… просто подлец. Не понимаю почему, ведь у него есть всё, о чём только можно мечтать.

— Удивительно, что его раньше никто не стукнул, — заметил Джомми.

— Ну, возможно, это потому что его дядя — король, — пояснил Гранди.

Джомми остановился так резко, что Зейн врезался в него, споткнулся и растянулся во весь рост. Тад уставился на Гранди, моргая, как сова, ослеплённая фонарём.

— Его дядя — король? — воскликнул Зейн, поспешно поднимаясь с земли.

— Ну, не совсем родной, — весело пояснил мальчишка. — Его отец — какой-то там двоюродный племянник покойного короля, отца нынешнего, — его ухмылка стала ещё шире, — но он называет короля «дядей», и никто не спорит. Всё-таки он принц крови.

Джомми застыл на месте, затем пробормотал:

— Вот это я влип, да?

— И что будешь делать? — спросил Тад.

— По-моему, варианта два: либо подружиться с ним, либо избить так, чтобы он побоялся жаловаться.

Гранди рассмеялся:

— Сомневаюсь, что сработает хоть что-то. Кто ваш покровитель?

— Покровитель? — переспросил Зейн. — Что ты имеешь в виду?

— Кто вас устроил в университет? — оживлённо спросил мальчик, пока они проходили через вестибюль к просторному залу, расходившемуся вправо и влево. — Мой отец — бывший капитан королевского флота, а дед был адмиралом Южного флота при деде нынешнего короля. Оба учились здесь, так что меня приняли по наследственному праву. Закончу учёбу и сам пойду во флот. Ну, а кто ваш покровитель?

Тад попытался вспомнить, что велел им говорить Калеб, если кто-то задаст этот вопрос, и неуверенно произнес:

— Ну, мы из Долины Грез, так что у нас есть связи и в Королевстве Островов, и в Великом Кеше…

Зейн резко перебил его:

— Турган Бей, Хранитель Цитадели, канцлер Империи Великого Кеша.

Мальчишки встречались с этим человеком лишь однажды, мельком, меньше года назад, когда был раскрыт заговор против трона. Вряд ли Хранитель Цитадели Империи Великого Кеша смог бы отличить их от уличных оборванцев. Но Паг поддерживал с ним тесные связи, и судя по всему, тот согласился стать их покровителем, не слишком вникая в причины.

Гранди рассмеялся:

— Ну, это достаточно высокопоставленная персона, чтобы Серван дважды подумал, прежде чем жаловаться отцу. А если и пожалуется, возможно, его отец тоже подумает дважды, прежде чем приказать перерезать вам глотки. Мы пришли.

Теперь они стояли перед массивной деревянной дверью справа от зала, с маленьким окошком-глазком посередине.

— Постучите три раза и ждите, — прошептал Гранди. — Увидимся позже. — И он стремительно исчез, оставив троицу новичков в недоумении.

Джомми трижды постучал, и они замерли в ожидании.

Через мгновение заслонка на глазке отодвинулась. Мельком они увидели свет и, кажется, чьи-то глаза, затем окошко захлопнулось. Дверь распахнулась, и на пороге предстал монах Ла-Тимсы. Высокий, широкоплечий, с мощной грудной клеткой, он был облачен в светло-коричневую рясу до пола. Капюшон был откинут, обнажая массивную, выбритую наголо в соответствии с уставом ордена голову.

— Да? — спросил он.

Джомми бросил взгляд на своих приятелей, и по их лицам стало ясно, что говорить предстоит ему.

— Нам сказали прийти сюда… господин, — начал он.

— «Брат», а не «господин», — поправил монах. — Входите.

Когда все трое оказались внутри, он приказал:

— Закройте дверь.

Зейн повиновался. Монах уселся за массивный стол.

— Я брат Кайнан, управляющий этого университета. Всех монахов вы будете называть «брат», а священников — «отец». Это понятно?

— Да… брат, — ответил Тад. Остальные тут же подхватили.

— Кто вы?

— Я — Джомми, а это Тад и Зейн, — он показал, кто есть кто. — Мы прибыли из…

— Я знаю, откуда вы, — прервал его монах. Его лицо с массивными надбровными дугами и глубоко посаженными глазами словно навечно застыло в недовольной гримасе. Или, возможно, он и правда хмурился, подумал Зейн. — Когда из императорского двора Кеша пришло прошение зачислить трех «перспективных юношей» посреди учебного года, я ожидал увидеть нечто иное.

Он замолчал, изучая их взглядом.

Джомми уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но брат Кайнан резко оборвал его:

— Вы говорите только тогда, когда к вам обращаются. Это ясно?

— Да, брат, — ответил Джомми. По его выражению лица было видно, что такое обращение ему не по нраву.

— Вам предстоит трудиться усерднее других, чтобы нагнать программу. Наше образование — лучшее в мире, так что считайте за честь, что вас приняли. Здесь вы будете изучать множество дисциплин: историю, искусства, истинное учение, явленное Ла-Тимсой её избранникам, а также военную стратегию и тактику. Лучшие молодые дворяне Ролдема готовятся здесь к службе во флоте, морской пехоте или при королевском дворе, ибо каждый выпускник обязан отдать десять лет службе, прежде чем вернуться к семье. Многие остаются на службе Короны до конца дней.

Тад и Зейн переглянулись в тревоге, никто не предупреждал их о службе Ролдему. Хотя устав Конклава не запрещал Пагу отправить их на годы ко двору или на войну, было бы куда спокойнее, если бы их предупредили заранее.

Брат Кайнан, словно прочитав их мысли, добавил:

— Те из вас, кто не является гражданами Ролдема, не удостаиваются чести служить, но обязаны внести значительную сумму золотом. — Он оценивающе оглядел Джомми. — Ваша внешность не соответствует положению, но это несущественно. Сейчас вы отправитесь к брату Тимоти, который избавит вас от этой одежды. Отныне вы будете носить университетскую форму каждый день вплоть до выпуска. Среди студентов нет рангов, поэтому титулы запрещены. Обращаться друг к другу вы будете только по именам, а к братьям и отцам — по званию и имени. Наши правила строги, и неповиновение не терпится. А теперь — снимите туники.

Мальчики переглянулись, затем бросили свои сумки на пол и скинули туники.

— Встаньте на колени перед столом, — приказал брат Кайнан. Они снова обменялись взглядами. — На колени! — рявкнул могучий монах, и ребята поспешно опустились.

Брат Кайнан направился в угол комнаты и вернулся с длинной тростью из темного дерева.

— Этот жезл, — провозгласил он, демонстрируя его, — орудие наказания. За любой проступок вы получите удары. Их количество зависит от тяжести нарушения.

Внезапно он взмахнул тростью, обрушив удар сначала на Джомми, затем на Зейна и Тада. Все трое сжались от боли, но никто не вскрикнул.

— Это чтобы вы знали, чего ожидать. Есть вопросы?

— Один, брат, — сказал Джомми.

— Говори.

— Какое наказание за драку с другим студентом?

— Десять ударов.

Джомми вздохнул:

— Что ж, тогда, полагаю, вам лучше начать, брат. Я ударил парня по имени Серван прямо перед тем, как прийти сюда.

— Хорошо, — отрезал монах.

Десять сокрушительных ударов обрушились на спину Джомми, в то время как Зейн и Тад, стоя на коленях, вздрагивали при каждом ударе. Закончив, монах приказал:

— Встаньте. Оденьтесь.

Когда они повиновались, брат Кайнан заметил:

— Ты умнее, чем выглядишь, Джомми. Наказание за сокрытие проступка вдвое строже. Ты получил бы двадцать, если бы мне доложил кто-то другой.

Джомми лишь кивнул в ответ.

— Идите по коридору, последняя дверь слева, там брат Тимоти. Он позаботится о вас.

Тад и Зейн надевали рубахи, явно испытывая дискомфорт, но Джомми резко натянул свою, подхватил сумку и вышел. В коридоре Тад спросил:

— Спина не болит?

— Конечно, болит, — отрезал Джомми. — Но мой старик лупил меня сильнее, когда я был младше Гранди. И таким, как он, я не доставляю удовольствия.

— Каким таким? — поинтересовался Зейн.

— Видишь ли, дружище, есть два типа людей, раздающих наказания. Те, кто считает это необходимостью, и те, кто получает удовольствие. Брат Кайнан — из вторых. Чем больше ты показываешь боль, тем больше он радуется.

Они дошли до двери и трижды постучали. Изнутри раздался голос:

— Не стойте же там под дождем! Входите!

Зейн огляделся:

— Каким еще дождем?

Джомми рассмеялся и распахнул дверь. Внутри оказалось просторное помещение, куда больше кабинета брата Кайнана, но вместо аскетичного рабочего места их встретил настоящий склад.

Вдоль левой стены от пола до потолка тянулись стеллажи, уставленные аккуратными деревянными ящичками с нанесёнными именами и номерами. Их должны были быть сотни, поскольку ряды полок уходили вглубь помещения, образуя целый лабиринт. Два узких прохода вели между стеллажами и голой правой стеной, ещё один — между полками у входа и следующими рядами.

Единственной мебелью в комнате был маленький столик со стулом, за которым сидел монах. Этот тщедушный человечек, пожалуй, был самым миниатюрным взрослым, которого мальчишки когда-либо видели, даже средний гном показался бы рядом с ним великаном. Его голова была выбрита, как у брата Кайнана, но зато он щеголял пышной рыжей бородой с проседью. Ярко-голубые глаза сверкали, а лицо будто застыло в вечной улыбке.

— Новенькие! — воскликнул он с неподдельной радостью. — Я слышал, что к нам поступают новые мальчики! Просто восхитительно!

— Брат Кайнан велел нам прийти сюда. Ты — брат Тимоти? — спросил Тад.

— Да, именно так, это я, — монах продолжал посмеиваться. — Ну что ж, начнём. Раздевайтесь. — Он вскочил и засеменил по левому проходу, оставив мальчиков в недоумении.

— Наверное, нам дадут форму, — предположил Зейн.

— Неужели? — скептически протянул Тад.

Джомми поморщился, стягивая тунику. Когда брат Тимоти вернулся, с трудом неся стопку из трёх деревянных ящиков, которые вот-вот грозили опрокинуться, мальчики стояли уже раздетыми.

— Давай я тебе помогу, брат, — Тад поспешил взять верхний ящик.

— Хорошо, — кивнул монах. — Пусть каждый возьмёт по одному.

В ящиках оказались туники, брюки, береты и сапоги, а также бельё из льняной ткани.

— Ну чего вы уставились, как дурачки? Одевайтесь! — весело скомандовал монах. — Если что-то велико или мало, подберём.

Понадобилась всего минута, чтобы понять: выданная Джомми форма мала, а Зейну, наоборот, велика. Они поменялись, и тогда все оказалось впору. С сапогами пришлось повозиться: крошечному монаху потребовалось несколько походов вглубь хранилища, чтобы подобрать подходящую пару. Но в конце концов все трое стояли в одинаковых костюмах, какие они видели на других студентах.

Тад вдруг рассмеялся.

— Чему обрадовался? — спросил Джомми.

— Прости, Джомми, но…

— Ты выглядишь идиотом, — закончил за него Зейн.

— Ну, а вы оба не похожи, что скоро будете покорять девиц у того фонтана в Кеше, где мы познакомились, — парировал Джомми.

Тад расхохотался ещё громче.

— Девицы! — воскликнул брат Тимоти, беспокойно заёрзав. — О девицах говорить нельзя. Запрещено.

Смех мгновенно стих.

— Совсем нельзя? — недоверчиво переспросил Тад.

— Ни-ни, — замотал головой монах, и его борода заплясала. — Мы-то знаем, каковы юнцы, о да! Пусть наш орден и даёт обет безбрачия, но мы ведь тоже были молоды, хоть и не стоит об этом вспоминать слишком часто. Вот когда я был мальчишкой, до того как услышал зов… — Он многозначительно оборвал фразу. — Нет, никаких девиц. Только учёба, да-да, учёба, да тренировки, много-много тренировок. Но девиц — ни-ни.

Странный маленький монах, кажется, сам запутался в своих рассуждениях.

— Брат, — перебил его Джомми, — что дальше?

— Дальше?

— Что нам делать дальше?

— А-а, что делать дальше! — лицо монаха вновь озарилось весёлой улыбкой. — Учиться, конечно же! И тренироваться!

Тад закатил глаза, а Зейн решил прояснить ситуацию:

— Он спрашивает, что нам делать прямо сейчас. Мы здесь закончили?

— Ах да, да! Возвращайтесь сюда за новыми вещами. Если порвёте одежду или понадобятся новые сапоги, хотя отец не одобряет, когда сапоги снашиваются…

— Какие ещё вещи? — перебил Тад.

— Ах, вещи! — воскликнул маленький монах и снова юркнул вглубь хранилища. Через мгновение он вернулся с тремя кожаными сумками, какие они видели у других студентов. — Вот ваши принадлежности. Это студенческие сумки. Загляните внутрь!

Сумки оказались сшиты из двух кусков мягкой кожи, больший образовывал откидной клапан. Внутри лежали: маленький нож, приземистый пузырёк с пробкой, полдюжины гусиных перьев, стопка бумаги, несколько свёртков в промасленной бумаге, маленькая шкатулка.

Джомми потянулся за шкатулкой, но брат Тимоти остановил его:

— Позже. Разберётесь потом. Просто убедился, что не дал вам пустые сумки. А теперь — учитесь писать мелко.

— Мелко? — переспросил Зейн.

— Чтобы бумаги хватило надолго, — пояснил монах.

— Брат, куда нам теперь идти? — спросил Джомми.

— Идите в жилой корпус. Спросите брата Стефана, он проктор, — монах махнул рукой. — А теперь марш отсюда!

— Брат, — Тад задержался у двери, — а где находится жилой корпус?

— Жилые помещения в другом крыле этого здания. Вернитесь по коридору направо, и у последней двери слева найдёте брата Тимоти. Он позаботится о вас.

Они вышли и направились по указанному пути. В конце коридора обнаружилось просторное помещение без двери — огромный зал, вдоль стен которого стояли кровати. У изножья каждой располагался деревянный сундук.

По проходу между сундуками шел ещё один монах, на этот раз безбородый.

— Вы новички. — Это прозвучало как утверждение, а не вопрос.

— Да, — ответил Зейн, поспешно добавив: — Брат.

— Я — брат Стефан, проктор. Отвечаю за всех студентов вне занятий, молитв и иных поручений. За мной.

Он провёл их в самый конец зала. Указав на отдельную кровать справа, сказал:

— Один из вас будет спать здесь. — Затем показал на две кровати слева: — Двое — там.

Мальчики переглянулись, пожали плечами. Тад и Джомми направились налево, а Зейн — к правой кровати. Когда Зейн собрался присесть на край, монах рявкнул:

— Не садись!

Зейн выпрямился как по струнке:

— Прости, брат.

— Осмотрите содержимое сундуков.

В каждом лежали: щётка для сапог, гребень, грубое льняное полотенце, бритва и кусок твёрдого мыла.

Зейн потянулся к гребню, но монах резко остановил:

— Руками не трогать!

На лице Зейна отразилась мука.

— Прости, брат… снова.

— Запомните расположение предметов. Каждое утро вы будете заправлять кровать, идти в умывальню, мыться, причесываться, бриться, после чего отдавать полотенце слуге в обмен на сухое. Затем вернётесь сюда. Одежда должна быть аккуратно сложена с вечера. Одевшись, вы разложите остальные предметы точно как сейчас. За неправильное расположение — пять ударов тростью. За утерю — двадцать. Понятно?

— Да, брат.

— Садиться на кровать разрешено только после вечерней молитвы, за час до сна. За нарушение — пять ударов.

Он окинул их взглядом:

— Теперь найдите проректора для дальнейших инструкций. Его кабинет — напротив входа.

Зейн задержался, вглядываясь в сундук, прежде чем закрыть крышку. Когда он повернулся уходить, брат Стефан спросил:

— Кто из вас ударил Сервана?

Джомми обернулся с виноватым видом:

— Это был я, брат.

Брат Стефан долго смотрел на него, промолвил:

— Хм-м, — и удалился.

Выйдя из спальни, Тад спросил:

— Зейн, что ты там так разглядывал?

— Пытался запомнить расположение. Не хочется мне отведывать той трости.

— Привыкнешь, — пожал плечами Джомми. — К тому же, сегодня перед сном у тебя будет возможность целый час пялиться в этот сундук.

— Вот радость-то, — без энтузиазма буркнул Зейн.

Трое мальчишек задавались вопросом, во что же втянул их названый отец.