В чужом обличье

Интерлюдия 2 Гиозо Алариш

Удар, отбив, парирование и резкий выпад. Противник зашипел от боли: укол пришёлся ему в запястье левой руки, но оказался недостаточно силён, чтобы заставить выпустить дагу. Просчёт. Болевой порог противника оказался выше, чем Гиозо предполагал.

Он сделал два шага назад и упёр остриё меча в пол, чтобы поберечь силы и не держать оружие на весу. Глаза неотрывно следили за движениями противника, подмечая малейшие детали.

Тот перенёс вес на правую ногу, стрельнул глазами, дёрнулся, обозначая рывок вправо, а затем прыгнул в противоположную сторону, норовя приблизиться к Гиозо слева. Его замысел был понятен: левая рука Гиозо пуста, а противник вооружён мечом и дагой — у него преимущество.

Шаг вперёд, со звоном скрестились клинки, и Гиозо позволил инерции от удара увести свою руку далеко в сторону, перетёк в низкую стойку, практически стелясь над полом и между делом подсекая носком сапога опорную ногу противника.

Какая разница, сколько железа у тебя в руках, если ты не успеваешь обернуться к противнику лицом?

Пружинисто распрямившись, Гиозо скользнул противнику за спину, вместе с тем довершая разворот. Описав полный круг, его меч словно сам собой подлетел к горлу противника…

В последний момент Гиозо развернул клинок плашмя и придержал удар. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы противник выронил оружие и рухнул на пол, судорожно кашляя и держась за горло.

Развернуться, носком ноги отбить мешающие руки противника, сделать замах, чтобы срубить голову одним ударом…

Это всегда производит на окружающих неизгладимое впечатление.

Гиозо остановился, когда меч достиг высшей точки замаха. Шагнул назад и коротким кивком показал Густаву, что бой окончен.

— Про-кха-клятье! — простонал тот. — Это нечестно! Так нельзя!

— Вот как? — Гиозо чуть приподнял бровь. — Почему?

— Ты же сам меня учил, дядя! — Густав поднялся на ноги и, опустив плечи, поплёлся ставить тренировочный меч на стойку. — Спиной к противнику поворачивается только идиот!

— Верно, — Гиозо кивнул, также убирая оружие на место.

— А даже на секунду выпустить противника из вида, крутить какие-то акробатические трюки — мальчишеское позёрство!

— Выходит, ты проиграл глупому мальчишке-позёру, — Гиозо изогнул уголок губ. — Это, должно быть, досадно.

— Выходит… — Густав остановился, задумчиво уставившись в пол. Поднял взгляд. — Выходит, если боец умён, то не сделает глупых мальчишеских ошибок… А если очень умён — то сделает их специально?

— Полагаю, это возможно, — Гиозо остановился у дверей, окинул племянника ожидающим взглядом.

— Но… — Густав понял, что от него хотят, торопливо пошёл следом, не переставая хмуриться. — Но как тогда ты определяешь, с кем столкнулся в бою: с дураком, с опытным воином или с виртуозом клинка, который может прикинуться дураком?

— Всё просто, — Гиозо пропустил племянника вперёд, поднял стоящий у входа магический светильник и вышел из тренировочного зала, притворив дверь. — Я делаю лицо, как у него, и представляю, какие у меня при этом мысли.

— Это… — Густав споткнулся, и некоторое время спереди доносилось лишь сосредоточенное сопение. — …сложно.

— Что ж, ты волен этого не делать, — Гиозо пожал плечами.

— Правда? И я всё равно буду побеждать?

— Конечно. Пока не наткнёшься на глупого везучего мальчишку, вчера взявшего в руки меч.

Густав расхохотался.

— Грых тебя побери, дядюшка! С каждым разом ты ухитряешься втоптать моё честолюбие мечника всё глубже!

— Возможно, — Гиозо вновь пожал плечами. — Не вижу в нём никакой пользы, так чего жалеть?

Густав не нашёлся что ответить, и Гиозо продолжил:

— Мне нужно съездить в долину Вульт.

— Я сполоснусь, пока седлают коней, — живо отозвался Густав. — Успею…

— В этом нет нужды, — Гиозо покачал головой. — Поеду один.

— Один? Но почему?..

— Так будет правильнее. Прикажи конюхам и поднимайся обедать.

Гиозо неспешно слез с лошади, словно приехал к себе домой. Над замком Артанишей вились знамена, отмечая, что князь Ванко принимает у себя других князей, владык остальных семи великих долин. Гиозо одёрнул перевязь, зашагал неспешно к распахнутым воротам, сложив руки за спиной. Кто-то из охраны даже схватился за оружие, но замер и тут же отпустил рукоять.

Хорошая вещь — репутация, особенно когда она подкреплена делами.

— Князь Ванко сейчас не может принять вас, уважаемый Гиозо Алариш, — заступил ему дорогу горец в цветах Артанишей.

Артаниши всегда были не робкого десятка. Слабый духом клан не смог бы удерживать долину Вульт в центре всего Перпетолиса — перекрёсток, куда сходились дороги из остальных долин. Артаниши удерживали долину, а Ванко считался сильнейшим среди князей. Разумеется, после короля Гарриша.

— Думаю, сможет, — чуть наклонил голову Гиозо.

Горец сжал челюсти, но ничем иным своего страха не выдал. Уступить — потерять лицо, не уступать — пасть от меча Гиозо. Сюда, в сердце владений Артанишей, Гиозо приехал один. Но его репутация заставляла расступаться битых жизнью ветеранов, которые не отступили бы даже перед панийской терцией. Репутация позволяла приехать в одиночку, и этот самый поступок лишь ещё больше укрепит её. А значит, укрепится и безопасность короля. — Князь Ванко Артаниш объявил сбор князей, — Гиозо чуть шевельнул головой, указывая на знамена, — и я, согласно обычаю, прибыл сюда как представитель князя Альвариша, владетеля долины Тронс.

Глаза Артаниша чуть расширились, на лице отразились обречённость и понимание. Король Гарриш Второй был ещё и князем долины Тронс, долины, в которой находился Нуандиш и где обитал королевский род — Альвариши. Объявив сбор князей и не пригласив короля, Ванко Артаниш пошёл против обычая.

Причину Гиозо знал — не мог же Ванко приглашать короля для участия в заговоре против него самого?

Спрашивать, имеет ли Гиозо право говорить от имени короля, Артаниш не стал. Все и так знали. Гиозо не кривил душой, говоря Густаву, что не видит пользы в честолюбии. Его не прельщала погоня за славой ради славы. Не прельщала уже двадцать четыре с половиной года. Что не мешало пользоваться наработанной репутацией. Во благо королевства.

— Прошу вас, — отступил Артаниш.

Гиозо дал ему возможность отступить, не потеряв лица, не уронив чести своего князя. Разумеется, за это время уже отправили шустрого гонца предупредить князей о незваном госте, но Гиозо это устраивало. Возжелай он подслушать беседу князей или перерезать их, явился бы сюда иначе.

Разумеется, двери в зал, где собирались князья, были запечатаны магически.

Придворные колдунцы князей, может, и не были магистрами, но всё же кое-что умели. Ещё неделю назад Гиозо пришлось бы просто уворачиваться от заклинания или, может, тащить в сумке живую крысу, чтоб цепануть на неё приготовленную вторженцу порчу. Гиозо знал немало способов пробить магическую защиту: у него были хорошие учителя. Но неделю назад и сбора князей не случилось бы. Покушение на короля и ранение магистра Хатчета — вот что заставило князей собраться, и оно же подарило Гиозо возможность совершить ещё один внешне небрежный жест.

Зайти в зал, словно не было никаких защит.

— От имени князя Альвариша, владетеля долины Тронс, его величества короля Перпетолиса Гарриша Второго, приветствую собравшихся, — произнёс Гиозо.

Восемь князей: Ванко Артаниш, Аралас Макраниш, Вылинас Остраниш, Патас Гварриш, Лука Парриш, Асмунд Имраниш, Тортас Дорданиш и Сигфрис Зуарниш. Разные по внешности, но в чём-то одинаковые — за каждым стоял могучий клан, каждый владел Великой Долиной. Взгляд Гиозо на мгновение дольше остальных задержался на Асмунде Имранише, и тот отвёл взгляд.

Королева Вэйна была дочерью Асмунда, но, так как она во всём поддерживала мужа, князь явился на общий сбор. Возможно, он рассчитывал убрать Гарриша, но оставить Вэйну у власти, получив таким образом преимущество над остальными.

Рассказывать об артефакте Магореза, позволявшем проходить через любые защиты, Гиозо не стал.

— Предлагаю продолжить собрание, — проговорил он, проходя и занимая девятое место.

Он оглядел князей, выискивая того, кто возмутится первым. Затем взгляды князей, один за другим, начали обращаться в сторону Ванко. Мол, кому и отвечать незваному гостю, как не владетелю долины, сильнейшему среди присутствующих?

— Мы вправе требовать личного присутствия князя долины Тронс, — медленно произнёс он.

Формально это было так, но по факту — граничило с оскорблением. Гиозо, как глава клана Алариш, родственного Альваришам, и доверенный представитель короля, имел право здесь находиться. Он ещё пристальней вгляделся в лицо князя Ванко. Не вызов — лишь попытка потянуть время, собраться с мыслями.

— Так как сбор князей был объявлен не по правилам… — спокойно парировал он, наблюдая краем глаза, как один за другим загораются на входных дверях символы спешно восстанавливаемой княжескими колдунами магической защиты. И замолчал, не став заканчивать фразу. К чему размахивать мечом, если удар отбит одним коротким движением? К чему сотрясать воздух словами, если уже произнесённого достаточно?

Сбор не по правилам, и решение его не несет в себе никакой силы. Мелочь вроде бы, но для князей, собиравшихся взывать как раз к обычаям и традициям, почти что смертельная мелочь.

— Давайте оставим это перетягивание каната обычаев, — предложил Гиозо, дождавшись, когда все присутствующие осознают сказанное, — и поговорим о тех вещах, что действительно имеют значение, например, о величайшей ценности — свободе. Свобода Перпетолиса под угрозой.

Князь Лука Парриш, владетель долины Блантен, граничащей с Латией, сидел с таким видом, словно хотел стукнуть кулаком по столу и заорать что-то издевательски-глумливое. Остальные выглядели не лучше, но тоже молчали. Князья не были дураками: видели, что сильные соседи окружают Перпетолис со всех сторон. Видели, но всё равно отчаянно сражались за крохи своей свободы, личной вольницы, рассчитывая, что, как и раньше, соседи не полезут в горы. Гиозо словно наяву представилась слышанное сотни раз хвастливое: «если что, так ого-го, все горы поднимутся!»

— Вы ошибаетесь, думая, что Перпетолис никого не интересует, — заговорил он. — Ещё до покушения, к королю Гарришу обратились послы Ранфии и Ойстрии с проектом прокладки дороги через долины Тронс, Вульт, Астрен. Высказано всё было дипломатично, но весьма недвусмысленно — в случае отказа наши соседи возьмут своё силой.

Князья сверкали глазами, но молчали — все знали, что Гиозо никогда не лжёт.

— В таких условиях не время и не место грызться между собой. Тем более что король Гарриш Второй жив и здоров, а магистр Хатчет вскоре встанет на ноги.

— Неужели король думает, что мы отдадим ему все свои свободы?! — выкрикнул Патас Гварриш.

— Король думает, что все вы истинные горцы, сыны Перпетолиса, плоть от плоти наших гор, — произнёс Гиозо, поднимаясь, — и что вы не продадите свою свободу нашим соседям. Или, может, кому-то из вас хочется стать ойстрийским графом, продав родную землю за громкий титул и пышные банты? Кому-то из вас хочется всю оставшуюся жизнь слушать за спиной перешёптывания этих надменных слабаков про «голоногих дикарей» и «горное мясо»?

Попытка нейтрализовать будущих подсылов Ранфии и Ойстрии. Возможно, не стоило бы тревожиться, но этот сбор князей сам по себе был плохим знаком. А хороший телохранитель — тот, кто бьёт на опережение, ещё до того, как угроза показала себя. — К королю также обратился посол Латии, предлагая выдать за их герцога принцессу Люсиль, — добавил Гиозо, специально не уточняя, за какого именно. Парриши и Макраниши имели связи с разными группировками латийских дворян и бдительно следили друг за другом, не желая усиления соперника. — Однако его величество считает, что лучшим мужем для принцессы станет истинный сын гор — князь Артаниш, владетель долины Вульт.

Ванко Артаниш крякнул, пригладив слегка седеющий ус. Гиозо видел, как на его лице одно за другим сменяются изумление, отвращение и понимание. Разумеется, король не отдаст десятилетнюю Люсиль за впятеро превосходящего её годами вдового Ванко. Но у князя трое сыновей и, пусть это не принято, одному из них он может передать свой трон и при жизни, оставшись советником-старейшиной.

— Это… большая честь для клана Артанишей, — нашёлся наконец с ответом Ванко. — Вы принесли нам радостную весть.

— Полагаю, это так, — кивнул Гиозо. — Что ж, благодарю вас за тёплый приём, но мой долг велит не оставлять сюзерена более, чем это необходимо. Доброго вам вечера.

Выйдя из-за стола, он обозначил поклон, затем быстрым, но не торопливым шагом пересёк зал, легко, не останавливаясь, распахнул входную дверь и в том же темпе проследовал наружу, сопровождаемый оглушительным шипением, свистом и ослепительными фонтанами разноцветных искр из вновь распавшейся магической защиты. Видимо, придворные колдуны спешили реабилитироваться перед князьями и сотворили что-то более мощное, чем прежде.

Приняв поводья у мальчишки-конюха, Гиозо вежливо кивнул и, одним движением взлетев в седло, тронул пятками конские бока.

Он выезжал из ворот замка Артанишей неторопливым шагом, с лёгкой, едва заметной улыбкой на губах.

Князь Ванко Артаниш был человеком сильным и властным. Он склонил на свою сторону двоих князей. Поэтому и его поддержка короля в одночасье перевернёт все внутриполитические расклады и поставит с ног на голову. Но до этого додумались уже все князья, радовало же Гиозо совсем другое.

Он успел заметить на лице князя Ванко понимание — Гиозо не зря не стал уточнять, за какого именно «князя Артаниша» король выдаст свою дочь. Быть может, это будет старший сын Ванко, во всём поддерживающий отца, или средний, бабник и выпивоха, а может, и младший, давний друг принца Корсина. Жизнь в горах опасна, кто знает, как повернётся судьба и кто станет следующим хозяином долины Вульт?

Впрочем, Гарриш и Гиозо считали князя Ванко умным человеком и полагали, что прозвучавших слов достаточно, дабы отвести угрозу мятежа.

Если же это окажется не так, у Гиозо найдутся и другие способы.