Уроки ирокезского

Глава 32

Николай Михайлович с плохо скрываемым презрением взглянул на сидящего перед ним техника. Гражданского:

– Вы просто не хотите понять, что у меня всего лишь бригада, а не армия. Задание ваше выполнить не выйдет при всем старании, и ваши бумажки я иначе как филькиной грамотой и не назову!

– Я знаю, что бригада. Но ведь с новобранцами это уже двенадцать тысяч человек? Почему же невыполнимо?

– А вы на самом деле думаете, что… ладно, двенадцать тысяч солдат могут выстроить за лето шесть тысяч домов? Больше шести тысяч! И это – в глухой степи, от реки до шестидесяти верст пути!

– Собственно, для этого сначала и запланирована постройка узкоколеек. Как только дороги появятся, будет безразлично, шестьдесят там верст или одна-две…

– Да, прежде чем начать придуманную вами стройку нужно еще и четыреста верст чугунки проложить. Вы хоть представляете, что это такое? Вы когда-нибудь строили деревню в глухой степи?

– Деревню не строил… – Николай Михайлович хотел было сказать "Ага!" и смешать гражданского с грязью, но не успел – и про себя тому порадовался, ибо гражданский продолжил:

– Город строил. Даже два города, как раз в глухой степи. На сто тысяч жителей каждый. За год нужно было выстроить… Выстроили, хотя у нас и рабочих было тысяч пятнадцать всего, да из них более десяти вообще мальчишки были, лет от четырнадцати до шестнадцати. Пятеро нас было, техников, и ничего – справились. Здесь все будет гораздо проще. Вот смотрите: трудозатраты на один дом составляют сорок восемь человеко-дней. Если считать не саперов, а голодных слабосильных мужиков. Еще четыре дня – сарай, он же хлев… то есть даже если по такой норме рассчитывать, то как раз в срок укладываетесь. А если учесть, что провианта фронтовая норма устанавливается в бригаде, а саперы все же не косорукие крестьяне, то можно время выкроить и на узкоколейку. Мы, кстати, в тот год ее проложили… если с периметром считать… двести сорок верст, из которых двести в тот же год переложили на пять верст от прежних мест. Точнее не мы, там другие инженеры строили… двое их было.

– Константин Константинович, с расчетами вашими я, пожалуй, даже и согласился бы – насчет города техник вроде не врал, и уважения к шпаку у генерала существенно прибавилось, – но они-то верны будут если все в срок на место доставлено будет. А такого в России, сами знаете, не бывает.

– Как раз сам знаю, что бывает. Я вам больше скажу: не только все, что в планах указано, будет в нужную минуту под руками, но и многое, что мы и предвидеть сейчас не можем, окажется на месте в нужный момент.

– А это как?

– Тут же не только наша… ваша стройка намечена. Две дороги железные, заводы… если я верно слышал, четыре разных – если только крупные считать. Опять же в городе жилья для рабочих будет строиться немало, так что и по технике, и по материалам потребным сразу делается запас. Но главное, есть специальный план, так и называется "План предотвращения чрезвычайных ситуаций", в котором предусмотрено что делать на случай наводнений, пожаров, даже землетрясений и набега воинственных кочевников… Не удивлюсь, если там есть расчет и на случай появление в степи нашей броненосцев Ройял Неви – слегка пошутил Константин Константинович. – И по планам этим и люди специальные выделены, и машины, и имущество запасное различное, так что если что не так пойдет – все потребное уже рядом, только руку протяни. А если иметь в виду, что бригаде еще и трактора с людьми придаются…

– Будем считать, что вы меня убедили. Обещать не буду, но постараюсь все выстроить в срок. Одно непонятно: зачем в этих деревнях – генерал сделал ударение на последнем слове – ставить башни водонапорные и водопроводные станции?

– Я не знаю. Но вот что скажу: когда города его мы в степи поднимали… он заранее предупредил: вы год проклинать будете день, когда со мной познакомились, а потом будете гордиться всю жизнь тем, что за год этот город выстроите. Мы не знали, зачем строим эти города, и да, проклинали – ибо работа была адова. Но теперь – да, гордимся. Из-за городов этих от голодной смерти спаслись – мы считали потом – куда как больше полумиллиона человек. Да, не мы их спасали, но всяко каждому из нас пятерых удалось помочь ста тысячам… нет, каждый из нас помог ему спасти сто тысяч. И теперь если он говорит "нужно так", я не сомневаюсь, что именно так и нужно. А почему – потом узнаю…

– Ну что же, потом так потом. Когда, вы говорите, закончить нужно? К пятнадцатому августа? Думаю, что успею…

– Хорошо быть владычицей морскою, чтобы жить в окияне-море, чтоб служила мне Золотая рыбка и была у меня на посылках – сообщила мне любимая после того, как Иосиф покинул кабинет. – А фрау канцелярин быть плохо, хочется кого-нибудь послать, а некого…

– И некуда. Но ты, в отличие от прочих, можешь попросить мужа, и он любого пошлет в… куда ты скажешь. Буду тебе сам золотой рыбкой.

– Это хорошо… Золотая рыбка, пошли моего мужа домой! А то совсем он нас, несчастных, забросил…

– Хорошо, сейчас… Ты извини, солнце мое, мне буквально на полчаса тут осталось…

– Ошибаешься. Машка утром уехала в Воронеж, просила тебе напомнить что сегодня "Полдень" с тобой будет. А до этого полудня, между прочим, пятнадцать минут осталось, так что сразу скажи: мне снова напомнить через десять минут или все же тебе и одного напоминания хватит?

Я посмотрел на лежащие на столе бумаги:

– Да, пожалуй поработаю после передачи. И после обеда, чтобы два раза не ходить. А зачем дочь наша в Воронеж поехала?

– Зачем, зачем… Я теперь знаю, почему ты Векшиных удочерил: они в работе все такие же бешеные как и ты сам. У Машки что-то на строительстве металлического завода не заладилось, так она с самого ранья на "Хиус" прыгнула и умчалась. Нет чтобы как нормальный человек на поезде ехать!

– Так на "Хиусе" же быстрее…

– Ага! А мне теперь в Вятку пешком идти, да?

– Стесняюсь спросить, а зачем тебе в Вятку?

– Ну, теперь я знаю почему ты и меня замуж взял… Можно я твой "Хиус" заберу? Надеюсь, сказку детям рассказать у тебя время найдется – Камилла подошла и поцеловала меня в щеку. – Я только одного понять не могу: Катерина твою сказку про мишку этого уже наизусть знает, меня поправляет если я неправильно рассказываю – но готова слушать ее каждый день.

– Им не сказка нужна, а мы рядом… ладно, бери. Стой, на нем же Машка уехала!

– Так с завода тебе сегодня новый прислали, ты же сам просил еще два сделать. Ладно, беги в студию, а я поеду. Завтра к вечеру надеюсь вернуться.

Камилла даже обеда дожидаться не стала – умчалась. А я – я полчаса рассказывал народу о стоящих перед страной проблемах и как я эти проблемы собираюсь решать – при его, народа, самой деятельной помощи, конечно. Потом – три часа провел на моторном заводе, где делался прототип дизельного мотора для тракторов, затем – "работал с документами": до одурения вчитывался в формулировки приговора Полтавского суда по делу о крестьянском бунте второго года и пытался подготовить соответствующий указ. После этого с Мышкой и Славой мы "придумывали" новую финансовую систему – и лишь присутствие женщины предотвратило мордобой. А после ужина, почитав свежие (относительно) столичные газеты, пошел укладывать детей. То есть ложились-то они уже сами, я им только сказку на ночь рассказывал – как и всегда, когда сам я дома ночевал.

Сказку про мишку-колобка (когда-то еще в детстве прочитанную, досталась мне по наследству от бабушки забавная книжка с картинками) я рассказывал детям на ночь уже года два – то есть сначала Катерине рассказывал, а теперь уже и Вове. Вообще-то содержание давней книжки я помнил более чем приблизительно, но детям и на самом деле важнее было не что рассказывается, а кто рассказывает. И они – даже Вовка – могли и сами ее наизусть повторить, но если я был дома и сказку на ночь им не рассказывал, дети просто не засыпали.

А когда рассказывал – засыпали, причем иногда даже быстрее меня. Забавно: у Камиллы дети требовали сказку рассказывать дословно, а я часто рассказывал ее совсем "не по канону", и детей это не беспокоило. Причем даже тогда, когда я успевал заснуть до того, как заканчивал рассказ – случалось и такое. Но тогда через некоторое время Камилла или Зоя аккуратно меня будили и отправляли спать уже в супружескую постель – или же работать дальше. Уж больно много чем нужно было заниматься, времени особо разоспаться давно уже не было, по моим прикидкам – уже лет шесть: в этой жизни я если и высыпался, то только пока парализованный лежал. Но последнее время даже и спать особо не хотелось. Точнее – не засыпалось никак, мозги не хотели отключаться.

И это еще до того, как решил "взять власть в свои руки". А уж теперь…

Так, мишка наш вышел на поляну с грибами… Власть – это только в сказках стал "царем" и сразу все стало хорошо. А на самом деле даже возложи я себе на голову корону – и что изменится? В стране куча различных группировок, у каждой свои интересы, свои сторонники и свои методы взаимодействия с "властью". Ну вот был у нас Император – и что? Он ведь очень не хотел воевать с Японией (а, практически, с Англией) – и смог он войну предотвратить? А до того ведь явно не желал он, вводя "золотой стандарт", госдолг росчерком пера увеличить в полтора раза – его хоть спросили, что он думает по этому поводу?

Грибов на поляне много, а свободных лап у медведей только две… Да, некоторое знание нынешних раскладов и персоналий мне определенную фору уже дало: тот же Вячеслав Константинович в должности Председателя КГБ мои начинания поддержит. Ну, в определенной степени поддержит, как и Ламздорф. То есть небольшое прикрытие со стороны политиков и силовиков создать удалось – но ведь еще есть армия, флот опять же, а еще куча торгашей и помещиков. Сам я с этой шайкой – точнее, с этими многочисленными шайками – справиться не могу. И что делать? Мишка думал недолго: сорвал маленькую сухую ёлочку, мелкие веточки пообломал, а на все крупные нанизал грибы.

И единственный выход – натравить их друг на друга: пусть займутся взаимоуничтожением пока "моя элита" не окрепнет настолько, что сможет всех тех, кто останется, задавить. Проблема пока в том, что "моих" еще очень мало, так что первейшей задачей является "перетягивание элит" на свою сторону. Ведь у каждого из них есть хотя бы одна мечта, цель – что угодно, которую – при верном подборе размера глобуса – под определенном угле зрения можно будет считать натянутой на какую-нибудь из моих задач. Ну, почти у каждого… а начинать давить нужно будет как раз с этих "почти", благо известны они все поименно. Мама Барбара обняла и поцеловала Мишку, и он отправился в берлогу спать. Закрыл глазки и подумал: "Был бы человек хороший, а статья найдется"! На самом деле ее, статью в смысле, по-хорошему надо самому написать, да так, чтобы все остальные ее горячо поддержали… нет, чтобы ее горячо поддержали даже те, кого потом по этой статье будут отправлять на шахты Воркуты и Груманта – но это не очень-то и сложно.

Всё, вроде заснули. Точно заснули, а теперь аккуратненько дверь прикроем… наверняка Дарья в кухне оставила несколько пирожков в корзине… Что? Уже четвертый час?! Да, с Мишкой этим действительно сладко спится. Ладно, зато утром мозги будут свежие, а эту новую мысль нужно обдумать повнимательнее.

Утро действительно оказалось вечера гораздо мудренее. Правда Катюша поинтересовалась: "а вредная элита – это грибы такие поганые? И зачем тогда их сажать?", но в целом вопросов по вчерашней сказке не было – даже у меня. А с завтрака и до обеда я занимался законотворчеством. Что хорошо в абсолютной монархии – так это отсутствие бюрократии в этом деле: законотворец в стране один (ну, путь и "временно исполняющий обязанности царя"), какой закон нужен – тот и принял. Плохо другое: захочешь посоветоваться с умными людьми – а фигу, все только головой кивают и восхваляют мудрость этого самого И.О. Так что думать приходится не только над смыслом закона в целом, но и над каждым словом, а то набегут "интерпретаторы", и исполнят закон в точнейшем с соответствии с его буквой так, что потом сам не поймешь, смеяться тут нужно или плакать. То есть я-то посмеюсь, а вот сколько народу заплачет…

Но с этим законом я точно знал перечень будущих плакальщиков. Потому что закон был прост, незатейлив и доступен для самых убогих умишек. Ну что может быть проще, чем "Все люди равны" – но пока еще публиковать такой закон рановато – даже если и удастся Николая уговорить его подписать. Во-первых, нужно еще и еще раз подумать над каждым словом, а во вторых… Во-вторых сам по себе этот закон, без довольно длинного списка других, даже внешне вроде бы и не связанных ни с этим, ни вообще друг с другом, работать не будет. А чтобы закон, нет, все эти "не связанные законы", заработали, нужно сделать так, чтобы люди стали в состоянии их хотя бы понять, а этого за день не добиться. И за год тоже – однако если очень постараться, годика через два они придутся весьма к месту. Да, два года – это довольно много, но за два года можно столько всего натворить!

К вечеру следующего дня вернулась не Камилла, а Машка. Ее позвали как "ведущего специалиста по стеклу" – потому что некоторые сильно творческие отечественные инженеры сначала творили, а только потом начинали думать о том, что они натворили. Металлургический-то завод – ну, по крайней мере в "начальной стадии" – штука очень простая и строится быстро. Всех-то и делов, что из готовых деталей (выпущенных на "унитазном заводе") собрать охлаждающую оболочку домны… ладно, шести домен, а затем к ним подвести кучу труб. Например, от кислородного цеха. Сварщиков у меня было уже достаточно, а в Воронеж варить стальные кожухи печей и всю обвязку поехала Васька со своей бригадой – дел вообще на неделю. Однако все мы знаем, что железо ржавеет…

Инженер Алексей Петров, направленный на строительство в Воронеже, проявил ум и сообразительность выстроив подсобное производство, на котором трубы кислородопроводов были покрыты эмалью. Причем – для простоты – изнутри и снаружи. Эмалированная кастрюля-то не ржавеет! Ну а про то, что сухой кислород (а из криогенной установки кислород выходит абсолютно сухой) на железо практически не действует, ему, вероятно, забыли сказать, так что Васька, когда ей поднесли для сварки полностью покрытую эмалью трубу, произнесла… Машка не сказала, что. А затем Василиса дочь нашу и вызвала – чтобы та помогла исправить положение.

– В общем, трубы новые пришлось заказывать, но это не очень страшно, Васька сказала что наверстает. Зато теперь там будет цех, чтобы ванны эмалированные выделывать. У нас осталось немножко денежек? Мне нужны мельницы, чтобы самим эмаль делать: получится втрое дешевле чем покупать ее.

– Дочь наша, ты же прекрасно знаешь, что все деньги сейчас распределяет Слава.

– Жалко, если самим мельницы делать, то раньше зимы не получится, а с немецкими я думала уже в августе производство пустить.

– Американские подойдут? Посмотри в каталогах, привезем…

Две небольших мельницы для помола эмали, ценой тысяч в пятнадцать обе. Правда, долларов, но ведь все равно гроши! Вот только грошей этих в разных местах требовалось столько…

А еще нужны были и вовсе не гроши. Я даже не имел в виду затраты на уже возводимые заводы, фабрики и электростанции с дорогами. Суворова очень быстро решила "первую часть" поставленной ей "задачи на будущее", и оказалось, что получить чистое железо (химически чистое) очень несложно. Там всего-то нужен угарный газ и водород. Правда, все это нужно использовать в платиновых реакторах, платиновых же перегонных кубах… А так как мне железа такого нужно будет много (да и не только железа), я решил в Ветлуге – строго "для конспирации" – поставить профильный завод. Причем с профильным же институтом (Ольга Александровна для него и химиков успела найти). Вот только завод с институтом (и с городком для размещения всех причастных) выйдут пожалуй даже подороже той платины – но и это оказалось лишь крошечной суммой в общем объеме "потребных затрат"…

Камилла вернулась еще через два дня, и настрой у нее оказался самый что ни на есть "боевой":

– Саш, у меня небольшая проблема. Только очень большая…

– Что там в Вятке плохого?

– В Вятке? Ничего, просто резиновая пропитка для деревянных подкладок под рельсы не годится… то есть она не пропитывает дерево, а сверху пленкой тонкой его покрывает. Так что подкладки будут целиком резиновые, и решали вопрос как удвоить производство спирта – а новый цех по выпуску стирола они своими силами поставят.

– И как?

– Что – как?

– Производство спирта удвоить?

– А… никак. То есть пока никак, кислоты-то нет. То есть… я как раз спросить хотела: у тебя нет на примете месторождения серы? Я бы серной кислоты побольше сделала, и на спирт ее хватило бы, и на удобрения. Причем на удобрения кислоты нужно еще больше: у Балаково гипса с фосфатами море, но гипс кроме как на солончаках в поля сыпать нельзя, а суперфосфат делать – кислоты нужно море еще и поглубже. Все это просто, осталось только узнать, где взять море серы – Камилла улыбнулась, но улыбка получилась не очень-то и веселой.

– Море серы, говоришь?

Вообще-то я знал, где этой серы очень много. Случайно знал: когда-то прочитал, что десять процентов серы в мире делал один-единственный завод, и делал он ее из газа. То есть во времена моего детства делал десять процентов, а если с нынешним временем сравнивать, то раз в много больше всего мирового производства. А находился этот завод рядом с поселком с веселым названием "Аксарай". Собственно, я название и запомнил потому что народ на форуме тогда спорить стал: все были согласны, что слово "ак" означает белый, а вот насчет "сарая" мнения сильно разделились. То есть перевод-то все вроде бы знали, но предпочитали понимать его в "русском" значении. А я, сильно порадованный "форумными интертрепациями" названия, на карту и глянул…

То есть "где много серы" – я знал. А еще я помнил, что до нее – чуть больше четырех километров. Причем – вглубь…

– Камилла, а тебе сероводород не подойдет?

– Сероводород? Наверное, даже лучше серы будет.

– А ты его из смеси с метаном, пропаном, бутаном выделить сможешь?

Камилла с любопытством посмотрела на меня:

– Ты знаешь, где есть сероводород с метаном и бутаном? А где? И много?

– Много… не очень, давай посчитаем. Здесь, прямо под нами, есть природный газ. Роджерс говорит, что сероводорода в природном газе примерно полтора-два, а то и три процента, пусть будет два. Глубина месторождения – около двух километров, значит давление – атмосфер триста… – я делал вид, что считаю, но на самом деле просто вспоминал то, что удалось выяснить "раньше". – Через дюймовый вентиль я тебе вытащу кубометров сто… тысяч, естественно, в сутки, значит получится две тысячи кубометров чистого сероводорода. Три тонны серы.

– Мало.

– Но в год это уже тысяча тонн!

– Это четыре с половиной тысячи тонн кислоты. Металлический завод в Воронеже за неделю больше даст. Мало…

– Давай так договоримся: ты придумаешь как из газа вытащить хотя бы эту тысячу тонн серы. Я построю завод, который… ладно, я несколько скважин пробурю, пять для начала – и мы попробуем добыть пять тысяч тонн серы. А если получится – обещаю, через пять лет самое позднее я пробурю скважину, из которой пойдет не два, а тридцать процентов сероводорода. Сто пятьдесят тонн серы в сутки – столько тебя устроит?

Камилла улыбнулась – на этот раз как-то очень уж весело, внимательно на меня посмотрела. Честно говоря, я не понял причин столь резкой смены настроения, пока жена, не рассмеявшись, наконец, голос, не открыла мне эту причину:

– Саш, мы с тобой просто уникальная семья! Чтобы я не грустила, ты мне предлагаешь газ с ароматом тухлых яиц, а я возмущаюсь, что мало предлагаешь… Ладно, я придумаю, как разделить газ с сероводородом. А через пять лет… нет, через три года! Вот, ты мне дашь тридцать процентов. А почему сразу тридцать не предлагаешь?

– Там уже больше четырех километров в глубину. Шестьсот атмосфер… и я пока не знаю, из чего трубы в скважине делать. Газ-то не сухой, а сероводородная кислота хоть и слабая…

– Да не оправдывайся ты! Можно и через пять лет, я пока не спешу.

– Ладно не буду оправдываться. – Я вдруг вспомнил, как лет уже… сорок? очень давно тому назад Линоров, привезший с Итурупа рениевую руду, вскользь заметил, что на острове есть огромное месторождение серы, такое огромное, что гору, покрытую слоем серы, уже с моря видно. – Я лучше привезу тебе серу. Ведь японцы-то Курилы нам уже отдали, а на Итурупе серы сколько хочешь. Но ты все равно придумай как газ очищать…

Сера на Итурупе – это, конечно, хорошо, но ведь ее довезти тоже денег стоит. Да и время… все же плохо быть канцлером: останешься и без денег, и без времени. Хотя, с другой стороны, есть возможность залезть и в государственный карман. Нет, не то, чтобы мне не хватало – но моих денег на всю страну всяко не хватит. А главное – не хватит людей, которым нужно будет платить зарплату. Но в Империи-то есть очень немало людей вполне работоспособного возраста, которые так и просят, чтобы их куда-то работать отправили – причем исключительно за прокорм работать.

Если ехать от Павлодара на юго-запад, то за рекой ничего, кроме голой степи, там не видно. То есть не было видно – до нынешней весны. Но весной картина внезапно поменялась: хоть и с небольшим опозданием, но степь эту начали пахать почти две тысячи тракторов, которые за десять суток успели вспахать и засеять чуть больше двухсот тысяч гектаров той самой пресловутой "целины". Места пахоты были размечены заранее (большей частью на картах, конечно, но привязку к местности тоже в общих чертах сделали), точно так же и машины, и топливо, и семена, и – главное – люди были заранее завезены. Не ближний свет – но уже началось строительство дорог от Ново-Николаевска до Барнаула, а от Барнаула уже до Павлодара… а пока – все завезли по реке от Омска. И – вспахали, благо на собственно пахоту народу потребовалось меньше пяти тысяч человек.

Но одно дело вспахать, а другое – урожай собрать и сохранить. Опять же, нынче год хороший – с точки зрения погоды, а такой в степи раз года в три случается, остальное-то время – практически засуха. Так что пятьдесят тысяч солдатиков, отложив винтовки и вооружившись лопатами и кайлами, отправились на Иртыш рыть канавы – это не считая тридцати тысяч, на строящихся там железных дорогах занятых. Канав требовалось много, на шестьдесят километров к югу от Иртыша их нужно было прорыть штук двадцать. Причем именно канав, а не каналов – для водопроводных труб: как очень ехидно заметил Николай Петрович, взявшийся за строительство тамошней водопроводной системы, "поднимать воду на тридцать аршин без трубы сподручнее уж бочками водовозными".

Еще там генерал Николенко – по словам того же Драгомирова лучший сапер Империи – быстро-быстро строил восемьдесят четыре деревни для крестьян. Именно для простых нынешних крестьян, потому что там же строилось и шестнадцать деревень для механизаторов – как базы для машинно-тракторных станций. Васильев мне рассказал, что поначалу саперный генерал ругался страшно, но потом пообещал деревни вообще досрочно поставить. И это хорошо… вот только где быстренько взять тридцать тысяч крестьян для заселения этих деревень? Причем трудолюбивых крестьян: трубы-то там в землю не от скуки закапывались. И обязательно добровольцев.

Впрочем, пока крестьян найти несложно: в одном только Княгининском уезде совершенно безземельных крестьян было больше полутора тысяч семей, а уездов таких в стране… так что пару губерний слегка причесать – и наберутся крестьяне. Но это пока, а потом где народ брать? Колхозы-то только начали всерьез строиться… ладно, про потом и думать потом буду. А сейчас надо воду в степь доставить, чтобы нынешние переселенцы стали примером жизненного успеха.

Да, конечно, не все эти тыщщи верст трубопроводов сразу требуется выстроить. Хочется, конечно – но уж как получится. А пока нужно довести трубы хотя бы до строящихся там уже деревень… провести через все деревни – то есть хотя бы штук десять этих самых труб проложить. Что уже гораздо проще – но… Без "но" ведь сейчас в России ничего не обходится: трубы нужно сделать. Из глины, что упрощает. И обжечь – а для этого требуется топливо. Уголь – тот самый, которого либо нет, либо "на арбе возить"…

Впрочем, как раз здесь с углем проблем не было: разорившееся в прошлом году акционерное общество "Воскресенское", добывающее уголь в Экибастузе, было вовремя выкуплено всего за три миллиона рублей вместе с шахтами, баржами, пароходами и железной дорогой. Которая как раз почти к Павлодару и вела – вот только дальше уголь возить было не на чем. То есть летом можно по Иртышу, но сколько там этого лета? Так что место для "покорения целины" было выбрано не случайно, да и все "запасы к посевной" как раз на причалах и складах "Воскресенского" и хранились.

Но опять – даже с железной дорогой в сто верст "общество" было совершенно "локальным" источником столь нужного топлива, да и годилось оно только "для тепла" – для металлургии уголек был совершенно неподходящий. Так что деваться просто некуда, и полста тысяч воинов направились на прокладку дороги от Юрги на Кузнецк. Сначала – хотя бы до деревни Кольчугино, где уже работает шахта. Плохо работает, потому как возить уголек за пятьсот верст по великой реке Ине (шириной метров двадцать и глубиной в полтора – если в омуте измерять) в большом количестве не получается, а на месте его просто девать некуда. Ладно, получится – хоть узкоколейку до зимы положить выйдет, уже легче – однако у Истомина рельсов не бездонная бочка… И, кстати, Кузнецк – там же в моем прошлом Новокузнецк где-то рядом был? С большим металлургическим комбинатом, а значит там и руда где-то неподалеку должна быть? Вот только ее найти еще надо – а я, как на грех, даже примерно не представлял где ее искать. Но искать надо, и поэтому любой студент, окончивший второй курс геологических факультетов, мог этим летом легко заработать с полтысячи рублей. Просто за то, что отправится "в поле" что-нибудь искать. А уж если найдет – премии я пообещал разные, зависящие как от того, что найдут, а в большей степени от того, сколько найдут.

Должны найти. А пока находить требовалось только мне, и находить деньги. Много денег – но чаще все же то, что за деньги можно купить. Если продадут…