Улицы Вавилона. Некромант на поводке

Сёстры Милосердия

В отеле я стал разбирать притащенные с собой выкладки по печатям. Более всего меня заинтересовали всевозможные вариации лезвия. И у стихийников и у боевиков и даже у целителей был вариант этих заклинаний. Начиная от простейшего бытового заклинания, предназначенного для нарезки овощей, и заканчивая боевыми и медицинскими, разрубающие плоть за доли секунды. Собственно, последние меня и заинтересовали.

Большинство моих печатей, например та же печать гниения, изначально были целительскими. Честно говоря, боевик из меня не очень, а вот целитель вышел бы не плохим. Но хочешь жить — умей вертеться.

По итогу, за сегодня у меня появилось на две печати больше. Учитывая, что я неплохо разбираюсь в печатях, и при полных выкладках на эти печати три часа на две печати это хорошо.

Результатом моей деятельности стало: «Тёмное лезвие» — широкий и острый сгусток энергии, разрубивший массивный, деревянный комод на две части, а так же «Печать паралича» — В отличие от целительской печати, воздействующее на нервную ткань, в моём исполнении паралич действовал на душу, по крайней мере, призрак Анны, сама напросившаяся мне помочь, застыла. Вопрос только в тонкой настройке. Потому как подозреваю, что на живых она будет влиять немного, не так, перекрывая дыхательные пути и сердечную мышцу.

Я поднял голову, оторвавшись от бумаг, у открытой двери, ведущей в мою комнату, стояла хозяйка. Грозной фурией она переводила взгляд с меня, на разломанный комод, и перевела взгляд на застывшую столбом Анну.

— Выгоню! — Она подлетела ко мне. — Ещё хоть раз, и будешь на улице спать! Вот ей богу выгоню! — Она, махнув рукой, восстановила комод. — Расколдовывай эту дурёху. — Она кивнула на Анну.

Я повёл рукой и втянул оставшуюся ману из печати. Анна дёрнулась, увидела хозяйку, ойкнула и вылетела из моей комнаты.

— Мощно, ты её приложил. На живых только не делай, а то вовремя не снимешь, получишь труп. — Ухмыльнулась она. — Я серьёзно, никаких опытов в моём отеле.

Я кивнул. Хозяйка развернулась и поплыла на выход. Вспомнив, как она, по сути нежить, походя восстановила предмет я решил спросить.

— Простите. — Она развернулась. Я кивнул на комод. — Всё здание это ваш артефакт?

— Да. — Она мягко улыбнулась. — Я при жизни была очень слабым магом, но довольно сильна в артефакторике.

— Ого. То есть вот это всё вы сделали сами? — Я обвел руками помещение. — Ну, спроектировала я. Не без помощи друзей, конечно. — Она кивнула на мой пояс с револьверами. Ты знаешь, кто создатель твоих револьверов?

Я покачал головой. — Эти револьверы кочуют от одного мага к другому, уже долгое время. Вы их автор?

— Нет, конечно. — Она рассмеялась. — Их сделал мой друг, Кощей. — Видя моё непонимающее лицо, она засмеялась ещё громче. — Кощей это прозвище. Он, к сожалению давно умер. — Она погрустнела. — Кощей был таким же слабым магом, но невероятно сильным артефактором. Он помог мне подготовить моё посмертие, а сам решил узнать, что там по ту сторону бытия.

— Ничего себе. — Удивился я. — Никогда бы не подумал, что Старые маги были настолько сильны в артефакторике.

— Не думаешь ли ты, что вы сейчас находитесь на пике своих возможностей? — Я, недоумевая, кивнул. Она долго смеялась, немного похрюкивая. — Какое техномагическое или техническое или магическое изобретения ты можешь назвать за последние лет десять?

Я открыл рот, чтобы возразить, затем подумал и рот закрыл. А ведь действительно.

— Вот то-то же! — Смеясь, погрозила она мне пальцем. — Ладно, утомил ты меня. — Она поплыла к выходу. — Шёл бы ты, прогулялся что ли. А то из нас двоих на нежить похож именно ты.

Я встал и посмотрел в зеркало. На бледной роже располагались два, покрасневших глаза с тёмными кругами.

— Да уж, отдохнул. Надо бы и правда прогуляться. — Я взъерошил себе волосы и попробовал кое-как пригладить волосы.

Накинув пальто нащупав в кармане телефон, я бросил взгляд на щит, что валялся у кровати. На секунду задумавшись об этом, я решил, что мне он не нужен, пьяным не полетаешь, а я надеялся всё-таки заглянуть в бар.

Вечерний Вавилон встретил меня дождём. Я, подняв воротник пальто, застегнул все пуговицы и вышел из отеля. Тротуары и дороги Вавилона, по крайней мере, центральных районов, представляли собой артефакт, что не давал лужам появляться, попросту испаряя воду. Неоновому, бурлящему городу не было дела до погоды, и прохожие весело двигались, изредка заходя то в один, то в другой бар, призывно зазывающие в себя горящими, пульсирующими биением сердца, надписями.

Я брёл, не соблазняясь на забитые до отказа бары, полные офисных работников, туристов и прочих прожигателей жизни. Большинство из них молодые люди, мои ровесники, совсем скоро заведут семью, и передут из молодящихся, активных центральных районов в более спокойные семейные.

Но это всё будет потом, а сейчас молодые и по большей части свободные граждане опустошали свои карманы в многочисленных храмах Диониса. Многообразность толпы удивляла. Разные стили одежды, и модификаций порой не давали отличить мужчину от женщины, или же человека от мифических существ.

Я почувствовал на себе внимательный взгляд. Чуть поодаль шли, довольно смеющиеся три девушки в одеждах монахинь. Одна из них взглянула мне в глаза и улыбнулась. Почему-то перед глазами встал образ Анны. Я мотнул головой и заметил удивительно полупустой бар. Пока я размышлял о круговороте людей в Вавилоне, я немало прошёл, уходя на окраину района.

Вздохнув, я решил пропустить стаканчик, и заглянул в бар. Взяв стакан, я оплатил и сел за один из столиков у стенки. Достал сигарету и довольно щурясь, прикурил. Глоток виски, и напиток побежал по пищеводу, даря внутренностям тёплое, горящее ощущение. Дым сильно ударил по горлу, и я выдохнул и закашлялся. В бар зашли девушки в костюмах монашек. Я решил не заострять на них внимание и стал копаться в телефоне.

Стакан опустел незаметно, добавки я не захотел — надираться мне не к чему, так что, отодвинув полную окурков пепельницу от себя, и отставив стакан, я встал. За то время, что я сидел, погружённый в свой телефон и изучал имеющиеся у нас материалы дела, народу в баре стало гораздо больше. Пробираясь к выходу, я едва не выронил телефон, но мне его подала улыбчивая юная девушка. Коротко поблагодарив её, я вышел из бара.

Народу на улице стало в разы меньше, дождь закончился, и я решил прогуляться подольше, продолжив своё шествие. Чем дальше я уходил от центральных улиц с барами, тем меньше людей было рядом.

Оторвавшись от любования зданиями Вавилона, я заметил, что людей вообще рядом нет. Я оказался на какой-то слабоосвещённой улочке. Походу я где-то свернул и оказался на улице параллельной центральной.

Я уже собрался было уходить, как услышал громкий и пронзительный женский крик!

— Помогите! — Голос явно принадлежал юной девушке. — Кто-нибудь, спасите!

Памятуя о том, что все проблемы обычно так и начинаются я хотел проигнорировать, в надежде, что кто-то услышит и придёт её спасти. Я огляделся, никого не было. Крики же раздавались всё громче и громче.

— Пожалуйста, хоть кто-нибудь. — Столько отчаянья в голосе.

Хотел бы я пройти мимо, сказать, что это не моё дело. Большинство прожигателей жизни, с той уютной и шумной улицы, именно так бы и сделало, но я, проклиная себя за мягкость, несоответствующую тёмному магу, ринулся в тёмный проход между двумя домами.

Буквально проскочив сквозь проём между двумя домами, я попал на маленький пятачок земли. Он освещался светом фонаря сверху, а стены домов, окружающих этот клочок земли, уходили высоко наверх, создавая впечатление что ты на дне колодца.

Кричала девушка, но вместо кажется каноничной картины, где несколько отморозков зажимают юную деву, мне предстала другая картина. Три монахини, которых я видел до этого. Весьма симпатичные мордашки, но судя по тому, что они меня пасли, а сейчас меня заманили сюда они что-то от меня хотят, и чует моё сердце — это явно не групповушка.

— Антон Десит, вы обвиняетесь в сговоре с дьяволом, многочисленных убийствах и богохульстве. — Проговорила самая симпатичная. Такой приятный голос. И нежные черты лица, обрамлённые густой гривой чёрных как смоль волос. — Вы были признаны виновным, и мы, сёстры милосердия, были посланы, что бы даровать тебе спасение.

На этой фразе, одна из монашек достала два широких ножа, и встала в какую-то странную стойку. Ещё одна достала небольшой широкий тесак. А говорившая расстегнула пояс, оказавшийся на самом деле хлыстом.

— Прям БДСМ монашки. — Не в тему, слегка истерично, пошутил я.

Монашки молча пошли по кругу. Та что с ножами пошла влево, та что с тесаков — вправо. Пока я вертел головой, я услышал резкий свист и щелчок и лицо обожгло болью.

Я рассвирепел, и стал посылать в них заклятья тления. Они от медленных заклинаний увернулись и рванули в атаку, ближний бой. Я опустил руки на пояс, но револьверов на нём не было. Я их попросту забыл взять. Как и щит.

— Твою мать. — протянул я уворачиваясь от тесака, и едва не насадившись на нож.

Рядом щелкало, я уворачивался, стараясь не попасть по удар хлыста, тесака или же, не насадившись на нож. Толкнув обладательницу тесака, я выиграл себе пару секунд и кинул тёмным пламенем в обладательницу ножей. Пламя начало пожирать её сутану, но как-то вяло. Монашка с тесаком кинулась на меня, но я не стал отпрыгивать, а «обнял» её и развернул. Монашка с ножами уже справилась с пламенем и рванула в мою, как она думала сторону, но вместо меня насадила свою товарку на нож. Я толкнул обеих ногой. Щелчок и мне нехило так прилетает по руке. Монашка с хлыстом била, не давая мне приблизиться к раненной, и вылезающей из-под неё.

Мне это надоело, и я создал две мощных печати тления прямо перед лицами монахинь. Секунда, щелчок хлыста и два громких крика боли и ненависти. Я примерно представляю, что они чувствуют, начиная учится я едва не остался без руки. Хорошо ещё что учитель, что был целителем заметил и помог исправить.

Я отвлёкся, за что был наказан ударом хлыста. Было больно, но пальто, по которому и пришёл удар, выдержало. Я ухмыльнулся. Глядя на эту красавицу у меня родилась идея. Некромант я или нет, сделаю себе из неё немёртвого стража. Будет услаждать мой взор. Монахиня же секундной заминкой воспользовалась иначе, она что-то нажала в рукоятке своего оружия, и оно стало излучать магию. Пальцы закололо. Свист, и пальто на руке превращается в лохмотья. Правую руку обжигает болью, я чувствую, что по коже что-то течёт. Я бросаюсь к монашке, но нарываюсь на удар ноги по лицу, пытаюсь схватить её ногу, у меня не получается, и я падаю. Я перевернулся на живот почти моментально. Свист и спину обжигает. Я кряхтя встаю.

Игнорируя боль, и стараясь хоть почуть, но смещаться с траектории ударов я просчитываю печать паралича. Так как это новая печать, и она псевдомедицинская, то считать её нужно под конкретного пациента. Таким образом я пропускаю ещё пару ударов, пришедшиеся по левой руке и по плечу. Печати хороши тем, что от них не уклонишься. Секунда, и вот уже поднимающая руку с хлыстом для замаха монашка замерла. Она может только вращать глазами.

— Страшно тебе сука? — Я подковылял к ней. Тело болело, я чувствовал, что слабею. — Толи ещё будет. Я вам всем покажу что я мать вашу некромант. Сняв с себя лохмотья пальто, я укутал монашку, чтобы скрыть её необычную для Вавилона одежду. Хлыст её я забрал и обмотал вокруг своего пояса. Кое как подхватив её я потащил девушку на выход из этого странного места.

Мне свезло и на пустынной улице стояло такси. В него уже собиралась садится какая-то парочка.

— Ребят, на нас напали. Я ранен, а девушка без сознания, уступите на такси, нам срочно нужно в больницу. — Скороговоркой выпалил я.

Они согласились, и парень даже помог мне засунуть тело монашки в машину.

— Ghost Hotel. Оплата со счёта. — кинул я, находясь в машине.

— Пассажир, вы ранены. Активируется система доставки раненых. — Сообщил мне бесполый голос. — Соблюдайте спокойствие, мы доставим вас в ближайшую больницу.

Такси, до этого горевшее ровным молочно-белым, окрасилось в ярко красный, и стало набирать скорость везя меня в сторону больницы. Пришлось немного скорректировать, и дух подумал, что везёт меня в больницу, но сам ехал к отелю.

— Внимание, мы приехали. Осуществлена процедура вызова дежурной бригады. — Сообщил мне голос.

Я вытащил в темпе вальса монашку из такси и поволок её в отель. Для Стража нужно несколько зелий, один артефакт, и что самое редкое человеческое тело. Естественно с последним были напряги, но нападение на меня монашками развязывало мне руки, и по одному старому закону я имел полное право на её тело. Но поймай меня сейчас, и девчонку отберут. Она же ещё жива.

Едва открыв двери отеля и волоча парализованную монашку, я столкнулся с хозяйкой.

— Она на меня напала. Я хочу создать стража. Вы мне поможете? Я заплачу. — Скороговоркой выпалил я.

Сил на хоть что-то уже не было, и я почувствовал, как теряю сознание. Последней мыслью было удивление от стремительно приближающегося пола.

В себя я пришёл рывком. Вот я вижу пол, закрываю глаза, открываю и вижу потолок. Застонав, я приподнялся на одной руке. Сел. Я полулежал на какой-то кушетке. Полуголый. Раны были перебинтованы.

— Очнулся? — Спросила хозяйка отеля.

Она несла маленький стеклянный бутылёк. Я кивнул.

— На, — она сунула мне его в руки — выпей. — В ответ на мой непонимающий и недоверчивый взгляд она усмехнулась и пояснила. — Обезболивающее, ты же собрался Стража делать. Не волнуйся, хотела бы я тебя отравить, давно это бы сделала.

Я открыл флакон. Пахло оттуда явно не фиалками. Почему-то зажмурившись, я опрокинул в себя зелье. В отличии от запаха на вкус оно было.… Никакое. Просто вязкое дурно пахнущее нечто. По телу прошли тёплые волны и зудящая на периферии боль исчезла.

— Спасибо. — Пробормотал я. — Вы же сильный артефактор? Сможете помочь со стражем?

— Должен будешь. — Засмеялась она. — А по поводу твоего второго вопроса, как ты собрался делать Стража? Опиши процесс.

— Ну, берётся еще живое тело… — Начал было я, но опомнился, что наложил печать парализации на девчонку и она, наверное, уже умерла. — Блин! — Попытался вскочить я, но тело едва слушалось.

— Я развеяла печать, живая она. — Правильно поняла мои мысли женщина. — Ты продолжай.

— Живое тело, несколько разных зелий. — Она насмешливо выгнула бровь и я поправился. — Зелья для сохранения тела. И артефакт запирающий и привязывающий душу к телу.

Она смеялась. Самое обидное, что эта нежить, которой сил при жизни не хватало на даже, наверное, на поднятие пары трупов, смеялась надо мной. Я медленно по стеночке попытался встать.

— Зря смеётесь. — Обиженно бросил я.

— Ой! — Сквозь смех говорила она, отмахиваясь от меня. — Я не над тобой. — Она утирала слёзы, которых и быть не могло. Мёртвые не плачут. Нечем. — То, что ты описал — поднятие зомби. Для очень слабого мага. Ты подобное можешь на одной воле сделать, единственное, что для сохранения тела надо будет влить во внутрь зелий для сохранения. И живым быть не должно. Ты вообще трупы не оживлял?

Я замотал головой, сначала вправо-влево, а потом спохватившись вверх-вниз.

— Только для допроса. Они же медленные.

— Так там не механика дружок, а магия! — Она наставительно подняла палец вверх. — Ладно, пошли к твоей монашке.

Мы были видимо под отелем. Узкий, невысокий коридор был расписан непонятными символами. Большую часть, я смог разобрать, так как сталкивался с подобным еще в Новом Орлеане.

— Это основа для артефакта. — Я обвел пространство руками.

— А, — отвлеклась от своих мыслей нежить. — Да.

Надписи были для экранирующего эффекта.

— Насколько хорошо экранирует? — Кивнул я на стены.

— Ну, пару настоящих гекатомб скроет. — Уверенно сказала нежить.

— Настоящих, человеческих? — Чувствуя, как холодеет внутри, спросил я. Несколько сотен человеческих жертв это такой колоссальный выход энергии, что я не могу придумать ритуал, для которого это может понадобиться.

— Угу. — Кивнула хозяйка отеля. — Ты не волнуйся, я не собираюсь никого в жертву приносить. Вот. Пришли.

Она толкнула дверь, за которой было небольшое круглое помещение. Старое стоматологическое кресло, в котором была надёжно привязана монахиня с кляпом во рту. Куча всяких склянок, банок на полках по всяким углам, большой блок питания со шнуром, ведущим к маленькой машинке. Огромный письменный стол стоящий рядом с пленницей, на котором валялись в ужасном беспорядке бумажные папки, отдельные листы и прочее. Рядом с пленницей стояла Анна.

— Ты хочешь Стража? — Испытывающе взглянула в мои глаза хозяйка.

Естественно я хотел, и судя по тому, что некроманты старой школы были с фантазией, у неё есть идея. Я кивнул.

— Мой вариант я так понимаю, мы отметаем? — Спросил я.

Она отмахнулась. — Это вообще только перевод ценного ресурса был бы. У меня, еще, когда я готовилась к посмертию остались некоторые идеи. — Она подплыла к столу.

— По поводу чего? — Я смотрел на то, как она копошится, перебирая папки.

— Того как мне вернуться обратно когда надоест быть нежитью. — Раздражённо ответила она.

— А так разве можно? — Строя дурачка спросил я. Можно. Но тело будет отторгать чужую душу. И плюс там уйма проблем с этим связана.

— Можно. Я придумала как. — Она вчитывалась в папку. — Вот! — Вскричала она, потрясая папкой.

Я принял папку из её трясущихся рук. Хозяйка отеля выглядела слишком возбуждённой. Открыв папку, я стал вчитываться в красивый, немного витиеватый подчерк. Строчка за строчкой, иллюстрация за иллюстрацией передо мной открывался смысл.

— Это…. — У меня не было слов.

— Это мой шедевр. Не здание, — она обвела всё руками — а именно это.

Это было гениально. Говоря простым языком это возможность попросту засунуть душу умершего в тело живого, а некой системой из татуировок, наносимыми особыми зельями закрепить её. Немного заживления и хрен ты ту душу оттуда до смерти тела вынешь. Единственное, что для мага нужно тело мага. Так как магия, как и навыки это то, что относится к телу.

— Вам не подойдёт эта тушка. — Я кивнул на монашку. Та выпучила глаза, замычала и стала биться в кресле с удвоенной силой.

— Нет, конечно, себе я найду тело, и тогда, ты — она указала на меня пальцем — сделаешь это для меня.

— По рукам. — Я усмехнулся. — Но кто займёт это тело?

— Девчонка. — Она кивнула на Анну. — Хочешь, снова вдохнуть свежий воздух? Пройтись босиком ощущая прохладу? — Обратилась она к Анне.

Та кивнула.

— Но тебе придётся поклясться мне в верности. Ты не станешь свободным человеком, а лишь инструментом, проводником моей воли. — Встрял я.

— Я клянусь вам в верности. И я готова на всё лишь бы снова почувствовать себя живой.

Мы переглянулись. В принципе ничего сильно сложного в ритуале не было. Хозяйка отеля отправилась звенеть склянками, доставая нужные чернила, я же просматривал рисунки, что следовало наколоть на тело. Их было три. Два круглых, испещрённых символами под ключицами и один большой, в форме капли, состоящий из линий, точек и символов идущий от низа живота к груди. Монашку мы усыпили. Проверив ещё раз символы, что подчиняться она точно будет мне, я аккуратно взял трансфер и перенёс на кожу монашки. Предварительно помазал такую мягкую и упругую кожу гелем. Не о том думаю. Так. Тело есть тело.

— Ну что, монашка. Сделаем тебе модную татуировку? — Весело подмигнул я ей, взяв в руки тату машинку. Хозяйка налила зелье, и я был готов наносить рисунок. Ещё раз, проверив, что всё подходит, я потянул, снимая трансфертную бумагу с кожи. Рисунок остался, так что все, что от меня требуется это аккуратно вести по линиям.

Процесс татуировки занял всю ночь. На середине процесса требовалось вселять душу Анны в тело монашки, подчиняя душу последней, и ослабляя так, что бы от неё осталась только сама по себе неуничтожимая искра жизни. Процесс был трудоёмким, и занял уйму времени и сил. Я теперь понял, почемухозяйке отеля понадобился я. Только я пока на данный момент обладаю силой и выносливостью, чтобы процесс этот завершить. Искра жизни монашки исчезла, а вот в её теле распахнула глаза Анна.

Первым делом она закричала, едва не оглушив меня. Кричала она долго, срывая голос. Видимо всё же занимать место чужого человека в его теле невероятно больно. Всё это время я держал её за руку.

— Эй, ты как? — Спросил её я, когда почувствовал, что она расслабилась.

— Нормально. — Прохрипела она. — Воды!

Я взял стоящую на столе бутылку и подал её девушке. Она стала пить, с такой жадностью, будто это не самая простая вода, а нечто невероятно вкусное, чего ты больше никогда не попробуешь.

— Так вкусно, словно пью саму жизнь. — Сказала она, отставив бутылку на стол. Я заметил, как хозяйка отеля с завистью посмотрела на неё.

— Ладно, вам пора. — Стала выгонять она нас. — Ты — она обратилась ко мне, — иди наверх и жди. Она переоденется и вы пойдёте. А то на работу на свою опоздаешь. Не хочу что бы твои «коллеги» — ехидно выделила голосом — тут шарились.

Анны не было полчаса. За это время я успел принять душ, нацепить на себя джинсы, футболку, повесить на спину щит. Сугубо на всякий случай, а так же закрепить на поясе револьверы. Я понял две вещи. Без артефактов я справляться могу, но зачем оно мне надо. И вторую вещь природа одарила меня сильным источником, и ясным умом. Пора использовать это по назначению.

Я спустился в холл, а Анна и хозяйка отеля поднялись. Анна в теле монашки выглядела неимоверно привлекательной, даже больше чем при жизни. Хозяйка приодела её, и место просторных одежд монашки заменили красные короткие шорты, такой же короткий топ, открывающий на обозрение татуировки. И хаори с цветочным орнаментом, небрежно накинутое на плечи. Анна переминалась с ноги на ногу, стоя в цветастых кедах, на поясе я заметил свёрнутый в несколько раз хлыст.

— Ну что, красавица, пойдем завтракать? — Весело произнёс я. обращаясь к Анне.

Она смутилась, и, опустив глаза вниз, коротко кивнула.

— Спасибо вам. — Я обратился к хозяйке отеля.

— Должен будешь. — Усмехнулась она.

Мы вышли на улицы утреннего Вавилона.