Удар вслепую

Ленивый бог

Пять законов Турма

1. Начальник – это НАЧАЛЬНИК.

2. Никаких убийств в племени.

3. Никакого похищения женщин.

4. Женщины делают женскую работу.

5. Мужчины делают мужскую работу.

Оба они были осужденными. Эткинс, естественно, был главным. Он был умным. Второго послали из-за того, что если эксперимент Фрайхофера удастся, то обязательно потребуется грубая физическая сила. Именно поэтому наказание смягчили и Бамми Турмону. Ему было всё равно. Если у него было достаточно еды и возможность спать столько, сколько захочется, то он был доволен.

Да, Эткинс был умным. Возможно, даже слишком умным. Он был третьим среди лучших ученых в мире, где именно ученые занимали очень высокое положение. К сожалению, ему не повезло в том, что он был чрезвычайно самовлюбленным и амбициозным, и поэтому хотел быть первым, а не вторым или третьим. Именно поэтому он попытался украсть формулу Хаммонда и при этом убил охранника. Оба преступления разрушили бы его жизнь, но вместе взятые они привели к тому, что Эткинс получил смертный приговор. Даже Эткинс, какой бы властью он ни обладал, не смог избежать наказания – камера смерти сейчас или двадцать лунных лет. Однако именно в тот момент к старту готовили ракету Фрайхофера, и Эткинс, будучи настоящим ученым, совершившим кражу и убийство, оказался идеальным кандидатом.

Конечно, он согласился. Это была смерть, как ни посмотри, но зато она была не такой медленной и уничижающей, как в камере смерти, и не такой долгой и мучительной, как на Луне. К тому же у него был ничтожный шанс выжить. За это он должен был вести подробный дневник первопроходца и попытаться успешно сбросить его на Марс.

У Турмона особого выбора не было. Его участие во всем этом стало прихотью судьи. Совершенное им преступление, если это было преступление, было слегка неопределенным. Он был тунеядцем в мире, где все поклонялись эффективному существованию. Когда он был младенцем, кто-то допустил какую-то ошибку, иначе Тур- мон бы никогда не покинул ясли. Однако он был здесь – глупый от природы и не признающий работу ни в одной ее форме. Каждый последующий судья делал вывод, что для этого парня не было места в высокоразвитом обществе. Обвинить его могли только в тунеядстве, в чем его и обвиняли ровно сто раз до того, как он встретился лицом к лицу со своим последним судьей. Этот судья оказался приверженцем казуистики.

– Турмон, – сказал он, – я дам тебе еще один шанс. Не хочешь оказаться на корабле, где ты будешь только есть и спать?

– Мне подходит, шеф, – пробурчал Турмон. – Главное, чтобы мне не нужно было таскать тяжести.

Именно так отобрали случайных членов команды «Небесного посланника». Когда ракета отправилась по спирали в разреженную атмосферу Марса, один из них, собранный и внимательный, являлся наблюдательным пунктом во плоти, а другой блаженно похрапывал на своей кровати.

– У нас получится! – прошептал Эткинс самому себе, взволнованно проверяя траекторию полета в тысячный раз.

Затем он рассчитал скорость снижения. Она была слишком высокой, чего он и боялся. Хоть он и учитывал атмосферное торможение. Оставалось лишь одно, и действовать нужно было быстро.

– Поднимайся, болван! – прокричал он спящему Турмону. – Забирайся в капсулу. Будем прыгать.

– Что? – пробормотал лентяй, приоткрыв один глаз.

Эткинс бегал по каюте, собирая всё необходимое. Один большой пакет уже был собран и опущен в желоб в хвостовой части в ожидании спуска. Там было всё необходимое для долгого пребывания в пустыне. Однако Эткинс был слишком предусмотрительным, чтобы полагаться лишь на это. Он хотел иметь кое-что и при себе. Он схватил единственный пистолет и прикрепил его к поясу. Он также взял один фонарик с новыми батарейками, несколько банок с сардинами и флягу с водой. Ему казалось, что наряду с огромным количеством сухой еды, которая была у каждого из них, этого будет достаточно. По сравнению с огромным Турмоном, Эткинс был тщедушным человеком. Кто знает, каково ему будет, когда его охватит жажда?

– Прыгай, бездельник! – приказал Эткинс, хватаясь за пистолет.

– О’кей, о’кей! – огрызнулся все еще заспанный Турмон. Он привык слушаться приказов. Он никогда не сомневался в авторитете того, кто отдавал эти приказы. Напор Эткинса также сыграл свою роль. В следующую секунду Турмон уже был на пути к песчаной бесконечности, раскинувшейся внизу. А еще через секунду за ним последовал Эткинс.

Приземление было достаточно медленным для того, чтобы увидеть заднюю часть ракеты. Она ударилась в коричневый каменистый склон примерно в трех милях от них. За ней все еще тянулся парашют, который должен был доставить экстренный запас на землю. Удар был мощным. Ослепляющий разноцветный огонь, поднимающийся вверх дым и горящая масса, медленно стекающая вниз по склону.

Увидев эту картину, Эткинс выругался и очень обрадовался, что прихватил с собой оружие. Если условия окажутся слишком сложными, то он приберет к рукам еду Турмона. Увидев эту картину, Турмон ничуть не растерялся и чувствовал себя на безжизненном Марсе, как дома. Навстречу Эткинсу летел песок, и он начал маневрировать, чтобы приземлиться помягче, неподалеку от того места, где уже приземлился Турмон. Эткинс уже успел осмотреться. Окружающий его пейзаж был в точности похож на то, как описывали Марс писатели – планета блуждающих красноватых дюн, раскинувшихся между горной цепью на западе и похожей на ленту лагуной, тянущейся к полюсу, на востоке. Единственным признаком жизни была широкая зеленая полоса, проходящая вдоль блестевшего канала. Это означало наличие растительности. А может, даже и животных.

Они приземлились недалеко от воды. В трех милях от них на жаре мерцали горы, испещренные множеством пещер. В противоположной стороне находились трава, кусты и вода. Над головой у них поднималось Солнце – бледный карлик по сравнению с огромным светилом, каким его знали на Земле.

– Сегодня ночью будет очень холодно, – сказал Эткинс подошедшему Турмону. – Нам придется укрыться в одной из тех пещер. А пока давай пойдем к каналу и посмотрим, что там растет.

– О’кей, – пробурчал Турмон.

Ему не нравилось это место. Один песок и острые камни. Здесь не поспишь, да и еды не видно. Он побрел за энергичным бывшим ученым, изредка поругиваясь, потому что горячий песок жег ему ноги.

Примерно через одну милю Эткинс остановился перед следами, пересекавшими их путь. Следы шли с юго-запада и напоминали человеческие следы, уходившие к каналу. Эткинс заметил, что у обладателей этих следов длинные пальцы, а ноги покрыты шерстью. Большой палец был похож на большой палец руки и, судя по всему, также был противопоставленным.

– Здесь есть обезьяноподобные существа, – сказал он моргающему Турмону. – Странно.

– Ага, – прокомментировал его звероподобный спутник.

Он действительно был похож на животное. Низкий лоб, густые брови, крупные глаза, выпирающая челюсть и крепкое телосложение.

«Такие, как ты», – хотел добавить Эткинс, с ухмылкой осматривая похожего на гориллу напарника. Однако пока он не желал провоцировать его. Вместо этого он сказал:

– Надеюсь, они съедобные.

– Ага, – радостно согласился Турмон.

Он ненавидел сухие пайки. Он больше никогда не поведется на сладкие обещания судьи.

Они продолжили путь. Еще через милю они наткнулись на нечто, похожее на руины древнего храма. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это были окаменевшие деревья. Из-под песка торчали стволы упавших деревьев.

– Ага, значит, раньше здесь были деревья, – заметил Эткинс. – Это подтверждает развитие человекоподобных. Если выжили они, то и у нас получится.

Продолжив путь к каналу, он начал думать о возможных вариантах развития событий. В худшем случае на обезьян можно будет охотиться. Если они разумны, то будет даже лучше. Такому сверхсуществу, как Эткинс, не составит труда взять над ними контроль. Он скорчил рожу при мысли о том, что будет королем племени обезьянок, но утешил себя мыслью о том, что это лучше, чем оказаться на Луне.

Через секунду он понял, что на Марсе есть и другие животные. Когда земляне подошли к первому полю, поросшему низкой травой, они обнаружили пасущихся на нем существ, похожих на маленьких лошадей. Как только животные почуяли их, они убежали. Там были своего рода кролики, которые ускакали от них. А вдалеке находилось существо, напоминающее свинью. Когда трава стала выше и толще, они увидели своих первых марсиан.

Марсиане отдаленно напоминали человека. Они представляли собой истощенных высоких людей с выступающими ребрами и вздутыми животами. Волос па них было не больше, чем на обычных людях. Рудиментарные хвосты примерно четыре дюйма в длину были единственным, что говорило об их обезьяньем прошлом. Первая группа, которую они заметили, была слишком занята своими делами, чтобы обнаружить появление незнакомцев с другой планеты. Они стояли плотным кругом, крича и яростно жестикулируя. Затем воздух разорвал жуткий вопль и круг рассыпался. Объект охоты ускользнул. Коричневатое животное проскочило в образовавшуюся дыру и убежало. Это был огромный кролик.

– Не заводись, ты их напугаешь, – крикнул Турмон, но было уже поздно.

Эткинс уже выхватил пистолет и прицелился. Турмон, как и Эткинс, понял, что заметившие их обезьянолюди зачарованно смотрели на них. Турмон был другим. Ведя жизнь заядлого тунеядца, он развил невероятное умение оценивать людей. Назовите это шестым чувством, телепатией или иитуицией – Турмон в совершенстве овладел этим умением. Марсиане были дружелюбными, обычные люди, но очень простые. Правильно было бы направиться к ним с широкой улыбкой. Затем позволить им дотронуться до себя, но всё – в свое время. Поторопишь их, и они со всех ног умчатся к холмам.

Именно так и произошло. Эткинс выстрелил невероятно точно. Его целью был убегающий кролик, и выстрел достал его. Кролик сделал последнее сальто и упал замертво. Затем Эткинс подбежал к нему, поднял высоко вверх и показал марсианам. Он хотел показать им, каким прекрасным охотником является, но, повернувшись к марсианам в ожидании одобрения, он никого не увидел. Они бросились в разные стороны с диким визгом.

Турмон покачал головой. Так они ничего не добьются. Эткинс был слишком прямолинейным. Если Эткинс и расстроился, то не показал этого. Он положил тушку рядом с тропой и направился к воде. Это будет их ужин. Время от времени он останавливался и изучал растительность и почву. Почва была глинистой и на ней росло множество растений, доказывая тот факт, что в скором времени Марс станет прекрасной обитаемой планетой. Здесь произрастали зерновые, похожие на пшеницу, а также кукуруза. Повсюду валялись обгрызенные початки и скорлупа. Группа марсиан искала пищу. Судя по всему, они покидали свои пещеры днем и приходили к каналу в поисках еды.

Они подошли к водоему к полудню. Тропа шла на север вдоль канала. По тому, насколько сильно была затоптана трава, Эткинс понял, что тысячи обезьянолюдей ходили здесь, словно стаи саранчи, сгрызая все созревшие зерна.

Там, где они побывали, не оставалось ничего съедобного. Судя по всему, племя было очень голодным. Впрочем, так они и выглядели. Возможно, двое землян смогли бы догнать марсиан намного раньше, если бы Турмон не устроил забастовку.

– Не могу, – пробормотал он, – мои ноги не выдерживают.

Он снял обувь и засунул свои истерзанные ноги в густую жижу канала. Эткинс ругался и даже угрожал ему пистолетом, но Турмон не реагировал.

– Иди, если хочешь. Мне и здесь хорошо, – таким был его ответ.

Еще на корабле Эткинс понял, что у Турмона есть только две скорости – далеко позади и полная остановка. Поэтому он поборол свое нетерпение и ждал.

Несколько часов спустя толпа марсиан приняла «новичков» отстраненным молчанием. Судя по всему, беглые охотники уже успели рассказать о двух странных существах, одно из которых могло убивать на расстоянии вспышкой и громким звуком. Оживленное щебетание обезьянолюдей прекратилось сразу же, как только Эткинс подошел к ним.

– Спокойнее, босс, – предупредил Турмон. – Они примут нас, если ты не перегнешь палку.

Но у Эткинса были свои соображения по этому поводу. Он собирался произвести быстрое и ошеломляющее впечатление. Он протиснулся в самый центр толпы – странное смешение мужчин и женщин всех возрастов, начиная с младенцев и заканчивая стариками, – к высокому бородатому существу, которого он принял за главаря обезьян. Он совершил то, что считал проявлением дружеских намерений. Он достал банку сардин и ловко открыл ее, открывая взору вожака ряды маленьких серебристых рыбок. Окружавшие их обезьянолюди ахнули и отступили на шаг с ужасом в глазах. Эткинс спокойно съел содержимое банки, но это не помогло. Окружающие были восхищены, но это была смесь восхищения и страха. Они не убежали. Они не посмели сделать это.

– Босс, я же говорил. Теперь эти люди…

– Ах, заткнись, – раздраженно рявкнул Эткинс. – Неважно как они отреагируют. Главное, указать им на мое превосходство.

Турмон заткнулся. Он знал, хоть и не упомянул об этом, что эти люди были не только охотниками, но и рыбаками. Отмачивая в воде свои больные ноги, он видел, как группа обезьянолюдей, стоявшая по шею в воде, окружала рыбу так же, как другие окружали кролика. Они знали, что такое рыба, и знали, что она не водится в банках без воды и воздуха. То, что сделал Эткинс, слишком сильно походило на магию. Магия не только поражала примитивный разум, но и вызывала недоверие.

Солнце садилось и вскоре племя направилось через пески к холмам, не обращая никакого внимания на незнакомцев. Эткинс настоял на том, чтобы Турмон шел с ним. К утру температура могла опуститься до нескольких сот градусов ниже нуля, заметил Эткинс, а растения, находившиеся вокруг, были слишком зелеными, чтобы стать топливом для костра. Пещеры были единственным местом, где земляне могли выжить. К тому же, он хотел изучить привычки марсиан на протяжении целого дня. Так он сможет более тщательно разработать свою линию поведения.

– Ага, – сказал Турмон, с неохотой бредя по песку.

В ту ночь Эткинс совершил главную ошибку. Как он и предполагал, марсиане проводили холодные часы в пещерах. Древесины вокруг видно не было, да она бы и не помогла, потому что Эткинс не позаботился взять с собой спички, ведь он был некурящим. Поэтому не оставалось ничего другого, как сделать то, что делали обезьянолюди – собраться в группы и прижаться друг к другу в поисках тепла.

Из соображений престижа Эткинс выбрал пещеру вожака, в чем и заключалась его ошибка. После того, как Эткинс доказал всем, что он маг, жены вождя посчитали, что он неотразим. Именно поэтому, когда он вошел в пещеру в поисках тепла, они отреагировали на его появление в силу своего неразвитого ума. Они покинули своего господина и собрались вокруг новичка. Турмон предупредил Эткинса, почувствовав ауру злобы. Однако тот был глух к любым предупреждениям своего слабоумного компаньона. Он не был рад близости немытых марсианок, но хотел получить тепло, необходимое ему для выживания.

За тем, что произошло дальше, Турмон наблюдал издалека. Пещера была большая и разные семьи собирались в группы в соответствии с принятыми у них правилами. Турмон, не хотевший совершить ошибку, выбрал группу холостяков, с которыми собирался поделиться своим теплом. Поэтому он оказался слишком далеко от Эткинса, чтобы помочь ему советом. Либо для того, чтобы укрепить свои позиции в качестве волшебника планетарного масштаба, либо исходя из каких-то других причин, Эткинс включил свой фонарик, как только стемнело. В лучах яркого света появились сотни обезьянолюдей, приготовившихся ко сну, и пещеру огласили крики марсиан, недовольных тем, что кто-то нарушил их покой. Озлобленные марсиане набросились на Эткинса. Свет погас и в темноте послышались звуки борьбы, ворчание и тяжелое дыхание. После этого пещеру надолго окутала зловещая тишина. Однако вскоре помещение наполнилось ровным дыханием спящих. Инстинкты подсказали Турмону, что Эткинса больше нет. Марсиане были простым народом и им были не нужны супермены.

Через три дня пути Турмона и племени разошлись. Их жизнь была для него слишком напряженной. Она была бессмысленной даже для его ограниченного интеллекта. Их жизнь была однотипной и напоминала жизнь коровьего стада. Они всегда были голодными, и восходящее солнце гнало их на поиски еды от одного конца плодородной земли до другого. Они не переставали двигаться, практически моментально используя всю энергию, полученную из созревших зерен. Они не могли остановиться. Зерновые росли не везде и практически нигде их не росло так много, чтобы еды хватило на несколько дней. Результаты неэффективной охоты и рыбалки были такими же сомнительными. К тому же, чтобы добраться до ближайшей пещеры, им дважды в день приходилось проделывать путь длиной от трех до десяти миль.

– Черт с ними, – пробурчал Турмон и спокойно ушел.

Он обнаружил, что его нечастые фразы доносят его мысли до обезьянолюдей, а он понимает, о чем говорят они. Невысокий интеллект марсиан прекрасно сочетался с таким же невысоким интеллектом землянина – в их головах было всего несколько мыслей и все они были самыми элементарными. Проблему общения решить было несложно. Когда племя с сожалением покинуло его, Турмон начал обдумывать свое положение.

– Вся эта беготня, – сказал он вслух, – просто глупости. Зачем издеваться над собой только для того, чтобы согреться?

Турмон ненавидел работу, но еще больше он ненавидел необходимость таскаться по горячему песку. Он вытащил из земли кусок глины подходящей консистенции и вылепил из него кирпичи, добавив немного травы, чтобы глина лучше держала форму. К наступлению ночи землянин построил глиняное иглу, в которое натаскал большое количество сухой травы и веток. Он курил, поэтому у него были спички, и ночь он провел достаточно комфортно. Была лишь одна проблема. Бамми нарушил основное правило своей долгой жизни в качестве бездельника. Он работал целый день!

После этого он отдыхал целых три дня и наслаждался жизнью. Никто не говорил ему, когда нужно просыпаться и что нужно делать. Никто не обвинял его в безделье. Все было идеально, но было одно но. Проблема была в еде. Турмон ненавидел таблетки Виталекс, которые он ел. Они были очень питательными и этим все сказано. Однако он мечтал о нормальной пище. Поэтому он решил, что надо что-то делать. В его жизни наступил очередной памятный день – день, в который он задумался о будущем, той части своей жизни, которую он предоставил судьбе. Судьба уже не могла помочь ему. Па этой недружелюбной планете не было ни запасного выхода, ни гостеприимной тюрьмы. Если он что- то и получит, то должен будет сделать это сам.

Мысль была неприятной, но чем дольше он думал об этом, тем неизбежней она становилась. Завершив непривычный для него процесс размышлений, Турмон понял, что стоит перед простым выбором. Будет ли он выживать так, как это делают обезьянолюди, работая без остановки, или же он будет изворачиваться? Много работать он точно не будет. Понимание этого сделало с Бамми Турмоном то, чего не смогли добиться десятки судей. Понимание сложившейся ситуации побудило его к действию.

Самыми доступными видами пищи были пшеница и прочее зерно. Зачем бродить от одного края плодородной земли до другого в поисках пары семян, если их можно выращивать в одном месте? Ответ был очевиден. Неуклюжий Турмон поднялся со своего ложа и отправился на поиски семян, которые были не замечены племенем.

Он нашел много семян, но носить их в руках было слишком тяжело. Ему пришлось бы слишком часто возвращаться к хижине. Он сел и сплел себе корзинку из камыша. Это была не очень хорошая корзинка, но свою цель она выполняла, поэтому через несколько дней у Турмона появилось зерно. После этого он заставил себя заняться еще более тяжелой работой – он выкорчевывал траву и разрыхлял землю корявой палкой. Он видел, как фермеры делали то же самое железными инструментами. Он рассыпал зерна по земле и назвал это первым посевом. Это была невероятно тяжелая работа, но на следующий год он соберет урожай, и при этом ему практически не придется никуда ходить.

Турмон считал, что заслужил зимний отдых и начал отдыхать круглыми сутками. Через несколько дней он понял, что зерновая диета так же скучна, как и сухие брикеты. Ему не хотелось есть кукурузу и пшеницу сухими, как это делали марсиане. Кроме того, он обнаружил, что повсюду растут фасоль и горох. Если бы он мог сварить их…

Горшок, который он сделал, был крайне примитивным. После того, как несколько горшков не выдержали испытаний, ему наконец удалось создать горшок, который можно было использовать. Турмон был очень рад. Иногда он уходил дальше в поле и собирал еще больше еды, которую он хранил в других построенных им иглу. Совсем скоро он уже мог перестать работать и начать наслаждаться жизнью.

Он облегченно вздохнул и лег на то, что он назвал гамаком. Именно в этот момент ему в голову пришла Великая Идея.

– Если это хорошо для меня, – спросил оп самого себя, – то почему это не может оказаться полезным для обезьян?

Он обдумывал этот вопрос всю вторую половину дня, лениво развалившись в гамаке. Постоянные походы за едой наверняка доставляли этим диким марсианским существам не больше удовольствия, чем Турмону. Проблема заключалась в том, что им постоянно не хватало еды. К тому же, они не могли быть уверены в том, что очередной поход принесет им насыщение. Согласятся ли они меньше работать и гарантированно получать больше еды? Он почесался и ухмыльнулся.

– Конечно, согласятся!

Это было оригинальное решение. Он, Бамми Турмон, срам и позор цивилизованного мира, думает о работе! Он понимал, что это необходимо, и гордился собой. Ведь он сделает так, что за него будут работать другие. Это была интересная идея. Он рассматривал работу совсем с другой стороны. Он смотрел на нее сверху. Он будет работодателем, а не тем беднягой, которому придется пахать на кого-то.

Турмон, проснувшийся на следующий день относительно рано, стал другим человеком на некоторое время. Он понимал, что для того, чтобы заставить обезьянолюдей послушать его, ему нужно предложить им что-то особенное. Он никогда не задумывался о капитале с большой «К», но понимал его необходимость. Он очистил еще один участок земли и посадил новые семена, чтобы ему было чем поделиться.

Когда семена закончились, он понял, что есть и другие вещи, которых ему не хватает для полного комфорта. Одной из таких вещей было мясо. Вначале это была лишь дополнительная работа, которая потом превратилась в спорт. Он делал ловушки, и в один прекрасный день его осенило, что если он может сплести корзинку, то сможет сплести и рыболовную сеть. Он сплел одну сеть, а потом еще несколько и отправился в воду, чтобы поставить ловушки для рыбы.

Через некоторое время дичи и рыбы у него было больше, чем он мог съесть. Он высушил часть мяса и начал экспериментировать с копчением. То, что у него получилось, никогда бы не прошло земную проверку, но для него этого было достаточно. Когда солоноватые воды канала отступили перед наступлением зимы, он обнаружил соль. Он собрал ее и отложил в иглу. Самым богатым трофеем наступившей зимы стала свинья, попавшая в одну из расставленных ловушек. Свинина стала прекрасным дополнением к его столу, но главным достоинством оказалось сало. Теперь он мог жарить.

Не стоит предполагать, что Турмон работал постоянно. Это было совсем не так. Были дни, когда он просто спал. Он никогда не переставал корить злую судьбу и проклинать милого судью, который уговорил его на это приключение. Но он поддерживал себя надеждой, что ему удастся всучить недалеким марсианам понятие совместного труда. В конце концов, они привыкли работать, а он решил их основные проблемы, которые составляли еда и жилье.

В тот день, когда впереди показался передовой отряд великого племени, Турмон встретил их немного позади северной границы своих плантаций. Обезъянолюди были еще более костлявыми и голодными, чем обычно. Ссориться с ними не хотелось, поэтому Турмон встретил их с широкой улыбкой и всем возможным гостеприимством. У него была пара корзинок с кукурузой и пшеницей. Пока они жадно ели его дары, он жестами и звуками попытался объяснить, как у него оказалось так много еды и как они могут добиться тех же успехов. Он также объяснил им, что такое дом и как «солнечная трава» может поддерживать в доме тепло.

Турмон не удивился тому, что большая часть туземцев отнеслась к его рассказам скептически. Люди, что с ними сделаешь. Старики качали головами. Они воспринимали подобные изменения слишком радикальными. К тому же в племени уже ходили легенды о двух странных пришельцах, один из которых открыто занимался магией. Они предпочитали проверенный путь и медленно отправились дальше, поднимая дикие зерна, которые они находили за границами плантаций.

На следующий день консервативная часть племени продолжила свой путь на юг. Они не могли нарушить расписание, ведь зерна созревали вместе с солнцем, а солнце не обращало внимания на странные эксперименты людей. Примерно полсотни молодых смельчаков решили остаться. С ними были их жены и дети, а также несколько молодых холостяков. Турмону не без труда удалось разместить их всех. В конце концов, он разделил их на две группы и поселил одну из них за границами своих земель на севере, а другую – на юге. Он кормил их, пока они строили себе дома. Они договорились, что в первый год они также будут обрабатывать и его поля, а он будет давать им за это еду.

Именно так на Марсе сформировалось первое общество, а вторая зима Турмона оказалась намного легче первой. Однако ему приходилось бодрствовать днем намного чаще, чем ему хотелось. Ему приходилось постоянно наблюдать за работой своих обезьяньих фермеров, пока они не научились выполнять свои обязанности самостоятельно. Турмон убеждал себя, что на следующий год он наконец сможет купаться в роскоши. Те, кто завершил обучение в этом году, смогут обучать новичков в следующем. Новые проблемы появлялись каждый день, и решать их приходилось Турмону, так как марсиане считали его суперменом. В первую очередь необходимо было решить вопрос: кто, когда и чем именно будет заниматься?

Турмон начал издавать указы. Женщины должны были заниматься плетением корзинок и сетей, делать посуду из глины и хранить огонь. Дети должны были собирать сухую траву и сучья, чтобы питать прожорливую «солнечную траву». Мужчины должны были собирать семена и траву, высаживать их и обрабатывать землю, а также ставить ловушки и сети и собирать добычу. Распределив всю работу, Турмон попытался уйти на зимний покой.

Но у него не получилось. Пока не получилось. Ему еще предстояло научить их плетению корзин, приготовлению пищи и, может быть, переработке мяса. Ни одно из его изобретений не было уникальным – он просто вспоминал то, что знал. Однако все его изобретения встречались с восторгом племенем, главой которого он стал. Изобретение пращи позволяло убивать тех животных, которые были слишком осторожными, чтобы попасться в ловушку. Когда туш животных оказалось слишком много, Турмон понял, что шкуры, которые раньше объедались и выбрасывались, можно использовать для пошива одежды на холодные времена. Но появился вопрос: как? Над решением этого вопроса Турмон бился несколько часов, но в итоге он нашел решение. Он ремонтировал свою одежду и пришивал пуговицы, но здесь у него не было ни иголки, ни ниток. В качестве иглы он взял язычок своего ремня, а нитками послужили стропы парашютов. А потом смышленый обезьяночеловек улучшил идею Турмона. Он научился использовать мелкие кости и сплетать волокна травы в нить.

Ему еще предстояло научить их плетению корзин…

Редкие осадки стали стимулом к появлению новых изобретений. Первая хижина Турмона частично разрушилась, и он потребовал выстроить новую, только теперь из камня. Камней в пустыне было в достатке, но их перевозка оказалась проблематичной. И они изобрели сани для перевозки камней. Тянуть их приходилось сразу нескольким марсианам, вследствие чего они не выполняли другие свои обязанности. Турмон знал про лошадей и поэтому он научил марсиан ловить жеребят.

С каждым годом к племени приходили все новые марсиане и количество мигрирующих племен стало уменьшаться. С каждым годом марсиане обучались новым ремеслам и их мозг развивался. С каждым годом Турмону – или Великому Турму, как его называли марсиане, потому что им сложно было произнести его полное имя, – приходилось работать все меньше. Поколение молодых, активных и благодарных обезьянолюдей занимало ключевые позиции в племени. Они приходили к своему почитаемому, но ленивому господину только тогда, когда встающие перед ними проблемы были слишком сложными для них. Ленивый Турмон редко выходил из дворца, который они построили для него. Он даже не собирался переезжать в другой, более великий дворец. Лишь на третье лето он позволил потревожить свой сон. В те дни, когда он бодрствовал, он проводил суды и раздавал крупицы своих знаний своим преданным помощникам. Не осознавая этого, он постиг формулу великого лидерства. Он руководил.

Сани для перевозки камней и зерна, которые тянули пони, были слишком медленными?

– Хм-м-м, – говорил Турм и закрывал глаза. – Дайте подумать, дайте подумать.

После долго транса он открывал глаза и выдавал решение.

– Колеса, если мы сможем сделать их, – говорил он, – помогут нам. Колесо выглядит так…

Он рисовал колесо, или рычаг, или клин, или что-то другое, что было нужно марсианам и позволял им действовать дальше. Они слушали, уходили и работали. Если у них ничего не получалось, они возвращались, извинялись, а он критиковал их. Однако Турмону это не нравилось. Он вспоминал все то, что люди когда-то говорили ему. Многие из тех клише оказались неприменимыми в его государстве.

– Бог помогает тем, кто помогает себе сам, – говорил он, подвигая их находить решения, которые не мог найти он.

Они сокрушенно принимали его слова и уходили с желанием стать еще более достойными.

Марсиане работали много и получали за это сполна. Однако их потребности постоянно росли, в том числе и из- за постоянно растущих требований их повелителя. Неожиданное наводнение принесло к ним бревна, что навело Турмона на мысль о том, что где-то на Марсе есть лес. Он объяснил марсианам, как построить плот. Позже они пересекли канал и обнаружили этот лес. Они привезли древесину, и Турмон потребовал строить мебель, объяснив им, что это такое. Для марсиан это было очередным откровением из земли грез, дарованным их повелителем. Под его руководством они научились делать топоры из камня, добываемого в пещерах. А позже они научились делать наконечники для стрел, которые использовались с помощью потрясающего устройства – лука. Прогресс шел вперед.

В один день, когда ветер подул не в ту сторону, Турмон задумался о гигиене. В его дворце не было комфорта и с этим нужно было что-то делать. Человек с его положением не должен был…

Была создана первая сточная канава. После этого были выкопаны другие канавы – для орошения. Нужно было как-то избавляться от появившейся в результате создания канав земли, и появилась новая идея – создание дорог и троп. Среди марсиан появился новый класс – класс, который в другом мире называли инженерами. Они не знали математики, но они знали, что можно сделать с землей, деревом и камнем.

Турмон расслаблялся все больше, по мере того как получал все больше комфорта. Его стало утруждать выслушивание жалоб из далеких деревень. Он распределил свою власть и назначил местных глав, дав им право говорить от своего имени. Он создавал правительство, но смотрел на это по-другому. Он лишь избавлялся от ненужной работы.

Спокойная жизнь Турма подошла к концу через несколько долгих лет. Главы всех деревень тихо стояли перед его кроватью, а заплаканные наложницы выглядывали из своих комнат. Великий человек был смертным и был готов покинуть их.

– Не так уж и плохо… Марс не так уж и плох, – пробормотал Турм, готовясь погрузиться в свой последний сон, от которого его не сможет пробудить ни один преданный почитатель. – Тот судья не так уж и сильно врал. Много еды и много сна, говорил он. И никакой работы. Да. Так и получилось. Но это было непросто. Мне пришлось работать целый год. Мне пришлось очень много работать.

Он говорил слишком тихо, чтобы его могли услышать. Придворный писарь (Турм научил некоторых марсиан письму) склонился над ним, чтобы разобрать последние слова великого человека.

– Да, – сказал Турм немного громче, – чтобы узнать это, мне пришлось проделать миллионы и миллионы миль. Тяжелый труд оправдывает себя…

Шорох пера, которым писарь записывал сказанное, заглушил последние слова: «…но работы не должно быть слишком много!»

С вершины огромной базальтовой пирамиды в самом сердце Азота колоссальное изображение Турма с улыбкой дает свое благословение метрополии Марса. Турм, мудрый и терпеливый, ярко выделяется на фоне других богов, созданных примитивным народом. Он не был богом жестокости и грома. Он был богом мира и промышленности. Особенно промышленности. Ведь его последними словами были: «Тяжелый труд оправдывает себя!». Когда еще в истории человечества у какой-нибудь расы был такой лидер? Какой другой расе удалось лишь за одно поколение пройти эволюцию веков? Никакой. Великий Турм был основателем цивилизации!