У роз нет запаха и вкуса

Глава 17

— Нет! — сказала я, вроде бы обращаясь непосредственно к Мортону, но на самом деле у этого короткого слова было куда больше адресатов, чем можно было вообразить. Я говорила «нет!» всем тем людям, которые с самого рождения бесконечно решали за меня мою судьбу или беззастенчиво на неё влияли. Людям, которые судили обладателей моего проклятого дара, словно имели на это право, отцу, который решил, что может вышвырнуть меня из своей жизни и только лишь из-за не проявившейся толком магии новорожденной дочери заклеймить жену изменщицей. Своей второй семье, ничего не рассказавшей мне обо мне и собиравшейся меня запереть в монастыре. Сестре, продавшей меня Мортану. Себе, вечно боящейся всего и всех, ничего не умеющей, не рискующей делать шаг в сторону — если не считать Вильема. Вильему, который бросил меня, зная, как же мне здесь плохо! Конечно, я сама просила его об этом, даже требовала, но всё же…

— Нет, — повторила я очередной своей слабости и надежде на кого бы то ни было.

Деревянный каркас двери раскрошился и с треском упал Мортону на голову. Он глухо засмеялся и стряхнул с головы стружку.

— Это даже забавно, дорогая. Ну, не упрямься. Мне не нужно твоё отродье от этого мальчишки, и тебе оно тоже не нужно, просто ты это ещё не осознала. Пятьдесят на пятьдесят, что ты не переживёшь ни роды, ни беременность, пятьдесят на пятьдесят, что ты передашь своему ублюдку свою же способность. Тебе не жаль его, милая?

Он мог сделать так, чтобы я ни о чём не узнала. Мог пригласить кого-то, недобросовестных лекарей, готовых взять грех на душу, хватало, надо полагать. Но нет. Ему хотелось самому.

Голова, одурманенная успокоительными зельями, болела нещадно, и не давала мне возможности обдумать варианты, попробовать договориться.

— Ты обо всём забудешь, и мы будем жить, как раньше.

Он действительно верит в то, что «как раньше» меня устраивало? Что оно было возможно?

Я не стала дожидаться очередной скручивающей боли внутри, резонирующей с пульсирующей болью в голове. Койнохолл стал казаться мне яйцом, скорлупой, которую я должна была разбить, чтобы выбраться на поверхность. Сквозь трещины, ползущие по стене за моей спиной, словно проходили слепящие лучи света внешнего мира. С побеленного потолка сыпалась белёсая штукатурка.

— Ты соврал мне про Вильема? — спросила я, удивляясь равнодушию собственного голоса, удивляясь тому, что оторопь на лице Мортона, столь несвойственная ему, отнюдь не наполняет моё сердце радостью победы или злорадством.

Дверь буквально взорвалась на деревянные опилки, у меня противно задрожали руки, но я не обратила внимания на эту дрожь. Мортон приложил ладонь к щеке, вытащил щепку, тоненькая струйка крови затерялась в тёмной курчавой растительности на его лице. Улыбнулся, хотя его взгляд стал контрастно настороженным.

— Ну, прекрати. Сейчас не время для очередного ремонта. Не хочешь так — я не буду воздействовать магией…

Ножки кровати подломились, меня тряхнуло, и я соскользнула на пол. Тонкая полупрозрачная сорочка задралась до середины бедра, и Мортон скользнул по нему тёмным взглядом.

— …можно и по старинке.

Я не заметила, как он оказался рядом, дёрнул меня за ногу, вытягивая на середину комнаты, а уже в следующий момент пнул меня тяжёлым ботинком, явно метя в живот. Увернуться удалось с трудом, удар пришёлся по ноге. В голове неожиданно прояснилось. И может быть, впервые с того момента, как проявился мой странный разрушительный дар, я почувствовала его внутри, а не только увидела последствия воздействия. Потеплели кончики пальцев, потяжелели ладони, и в области диафрагмы нечто тёплое стало вибрировать и зудеть, прорываясь наружу. Будто когда-то в детстве я проглотила горсть семян — и вот они начали прорастать, пробиваться наружу сквозь плоть, разрывая её в лохмотья.

Мортон снова занёс ногу — и в ту же секунду под нами провалился пол. Это случилось так быстро, что я не успела ни за что ухватиться, закричать и даже испугаться. Закашлялась — в воздухе поднялись клубы серебристой удушливой пыли. Где-то в отдалении послышался пронзительный женский крик.

Светлые боги, только бы я никого не убила…

К счастью, комната под моей была пуста, а во-вторых, кровать и шкафы стояли вдоль стен, тогда как обрушился самый центр комнаты. Я даже ничего себе не сломала, хотя подвёрнутая лодыжка противно заныла, болело ушибленное плечо. Мы с Мортоном, покрытые пылью, обломками дерева и серой каменной крошкой, уставились друг на друга.

— Думаешь, так будет проще, дорогая? Сдохнуть под обломками дома? — его хриплый голос сочился злой насмешкой. — В твоём положении это вредно… Думаешь меня напугать? Сейчас ты упадёшь в обморок с непривычки от перерасхода сил, а когда придёшь в себя, я позабочусь о том, чтобы ты уже ничего никому и никогда не сломала. Глупая неблагодарная девчонка…

Обморок маячил на горизонте. Кровь текла по разбитому лбу Мортона, смешиваясь с пылью. Сверху посыпались щепки — я подняла глаза и увидела потолок собственной комнаты сквозь дыру в потолке. Кажется, по нему тоже побежали трещинки. Глаза слезились от пыли, я не могла рассмотреть детально.

Мортон наблюдал за мной. Опустился на один из стульев, достал из кармана платок и стал вытирать лицо. Я никогда не видела его настолько грязным и неопрятным, как сейчас, но он старался держаться невозмутимо, как и всегда.

— Мальчишка Вильем — идиот. Заделать ребёнка моей жене! Моей! — Мортон покачал головой с искренним недоумением и даже словно бы с сочувствием. — Он сам внебрачный сынок одного весьма высокопоставленного человека, должен был понимать, что к чему, малолетний выкормыш. Мы шапочно знакомы, но я в такие выси не лезу…

Светский разговор был настолько абсурдно неуместен в данном моменте, что если бы не раздиравшая лёгкие пыль и дар, распиравший изнутри диафрагму, давивший на стенки живота и отдающийся покалывающей болью в позвоночник, я бы, пожалуй, расхохоталась.

— Ты мне соврал про него, — сказала я. — Что ты ему сказал тогда, в саду?

— Сейчас, конечно, самое время обсудить этот вопрос, дорогая… Но если хочешь узнать — изволь. Ничего. Я не сказал ему ничего, кроме того, что уже было сказано ранее. Ты сумасшедшая развратная стерва, которой я позволил немного повеселиться, но мне надоело, так что игра окончена.

— Ты ведь этого и хотел, — я наблюдала за мужем, моргая от висевшей в воздухе пыли. — Ты допустил нашу связь с Вильемом, чтобы мой дар проявился, верно? Как и всё остальное, что ты делал. И стоило ему проявиться, как ты его прогнал. Зачем?

— Я же уже сказал, — небрежно ответил Мортон. — Мне нравятся такие вот необычные ручные зверюшки с подвохом. Они могут быть очень полезными… и интересными. Да, Вильем стал не нужен. Но если бы я знал, как он мне напакостил, я не дал бы ему уехать так легко.

— Он не уехал бы сам, — я даже сама не верила себе и не понимала, почему продолжала упорствовать. — Он бы вернулся за мной. Он знает, как ты со мной обращаешься.

— Может быть, и возвращался. Но, видишь ли… Если бы я получил приказ непосредственно от его отца, то, возможно, и впустил бы чужаков на территорию своего дома, а подобных приказов я не получал. Мой дом — это мой дом. Всё здесь моё и подчиняется только моим правилам. Что до того, как я с тобой обращаюсь… Мой отец сломал моей матери все пальцы на руках, когда она один раз дала ему пощечину — разве я обижал тебя подобным образом? Я просто люблю, когда на нас смотрят, — он улыбнулся почти мечтательно, — я люблю, когда ты рядом. И я знаю меру, а вот ты не знаешь. Теперь я вынужден исправлять твои ошибки, потому что, — он смотрел на меня как строгий доктор на пациента-язвенника, объевшегося жирной свининой, — мне не нужны здесь дети-хаотики. И тебе они не нужны. Я уже предлагал тебе другое решение.

— Давай разведёмся, — я облизнула губы. — Твоя репутация не пострадает, я возьму всю вину и все последствия на себя. Отпусти меня, Морт. Прошу тебя. Ты богат, ты известен, ты…

— Я хочу иметь тебя. При себе, — сказал он вальяжно и в то же время непреклонно. — Ты уйдёшь, если я того захочу. Когда я захочу. И никак не раньше.

Стул под ним развалился, и в этот же момент распахнулась дверь и на пороге застыла леди Элона, за спиной которой маячили явно перепуганные слуги. Её серые волосы были уложены ровно на полголовы, в руках она держала не щётку для волос, а почему-то длинную вязальную спицу и моток ярко-бирюзовой шерсти.

— Вон, все вон, — Мортон дёрнул подбородком. — Покиньте дом и ждите дальнейших указаний снаружи.

Я не выдержала и захихикала, зажимая рот кулаком, а леди-крыса Элона прыжком влетела в комнату и повисла на шее у Мортона: очередная дверь сорвалась с петель, рухнула и разлетелась на стружки и щепки, словно её изъели невидимые термиты.

— Угомонись, дура! — Мортон отшвырнул её с такой брезгливостью, словно это и в самом деле была крыса. К тому моменту он уже поднялся, похлопал себя несколько раз по брюкам, хотя смысла в этом не было никакого, слишком пыльно. — Альяна, — он протянул мне руку, так я продолжала сидеть на небольшой горе обломков. — Вставай.

— Сэр Койно… — заскрипела за его спиной леди Элона, Мортон сделал какой-то пренебрежительно резкий жест рукой, не оглядываясь, и я увидела, как её свободно болтающаяся половина волос шарфом обвилась и затянулась вокруг шеи так, что женщина захрипела и заскребла ногтями.

— Вставай, или я её убью.

— Да мне плевать, — сказала я. Кусок бетонной потолочной балки оторвался где-то наверху и рухнул на голову Мортона, стремительно, бесшумно и внезапно. Не такой уж большой кусок — муж не потерял сознания, он даже успел выругаться сквозь зубы. А в следующую секунду он затих, и мир вокруг словно бы затих тоже. Мне показалось, что леди Элона просто крепко обняла его со спины — казалось до того момента, как я увидела спицу, торчавшую из его могучей шеи. Фонтан кровавых брызг — женщина вытащила спицу и снова её воткнула. Вытащила.

И воткнула опять.